Batted a couple

Солнце только поднялось над горизонтом, а Маринетт уже не спит. Девушку разбудили пришедшие сообщения на телефон. — Спишь? — В шесть утра? Конечно, нет. Сейчас же уже шесть утра. С чего бы мне спать? — Сарказм? — Да. — Ладно, сори, что разбудил. — Сарказм? — Да. — Что хотел? — Сегодня выходной. Может, сходим куда-нибудь? — Например? — Ну…я знаю одно место…тебе понравится…там короче можно арендовать комнату и делать в ней, что душе угодно. — Мы в бордель? — Нет. Итак в школу каждый день… — 😹. Ладно, заинтересовал, во сколько? — Вечером…часиков в восемь. Ок? — Ок. Мне же не нужно надевать платье снова? — Можешь без него…хоть вообще без ничего. — Иди нахер, озабоченный. Лады, увидимся в восемь в парке около школы. — Давай! Маринетт положила телефон под подушку и легла на спину. Уткнувшись в потолок она начала ждать Маму с её «я листок и ручку искала». Пролежав так двадцать минут девушка поняла, что что-то не так и покинула тёплую кроватку. Потихонько выйдя из комнаты, она спустилась на кухню. Там никого не было, а на холодильнике висела записочка, прикрепленная магнитом в виде рыбки. Маринетт подошла и стала читать: «Мариш, мы уехали по делам на эти выходные. Не скучай. Можешь позвать подружек! Еда в холодильнике». — Подружек? Агреста что ли? — усмехнулась синевласая. — Ну раз я одна на два дня… Девушка открыла холодильник и взяла из него пару йогуртов и сладкую водичку, передвинувшись к шкафам она достала здоровенную пачку чипсов и зефирки. Дойдя до дивана, она скинула на него всю еду, включила телевизор и плюхнулась между двух подушек. Порыскав по каналам в поисках сериалов или фильмов, и, наконец, выбрав «Ходячие мертвецы» Маринетт открыла пачку чипсов. Семь пятьдесят пять. На весь дом кричит телевизор, а точнее люди в телевизоре. Маринетт спит, закинув голову назад, а вокруг неё покоятся бумажки из-под сладостей. Такая картина заставляет вспомнить выражение А. Эйнштейна: Дурак ищет порядка, а умный же господствует над хаосом. И наша героиня олицетворяет это выражение. Вместо того, чтобы сломать дермомётку, она научилась красиво уклоняться от всех этих снарядов, которые загрязняют всё вокруг. Ну, не будем об этом, главное сейчас то, что она проспала встречу. Рядом с девушкой зазвонил телефон. Маринетт неохотно открыла глаза и потянулась к источнику звука. Тыкнув пальцем по экрану она поднесла телефон к уху. — Ты где? — Дома. — Почему? Мы же договорились встретиться в парке около школы! — Сколько время? — Издеваешься? Семь пятьдесят шесть. — Ну ещё же не восемь, чё ты ругаешься. — Да блять, я около твоего дома стою! — Зачем? — Действительно! Что ты там делаешь? — Сериал смотрела, а потом уснула, сейчас выйду. Дай мне пять минут. — Хорошо, быстрей там. Маринетт положила трубку и встала с дивана, обернувшись она ужаснулась. — Ну и срач, — немного погодя, она хмыкнула. — Родителей не будет два дня, можно хоть в луже купаться. Девушка выключила телевизор и поднялась в свою комнату. В ванне она умылась и почистила зубы, утром же этого нельзя было сделать, да. Накинув на себя штаны, кофту и ботинки Маринетт вышла из дома. Пока она закрывала дверь, ей закрыли глаза. — Агрест, я тебе руку сломаю. — Как ты поняла, что это я? — У тебя очень специфичные духи. — Я не пользуюсь духами. Это мой естественный запах. Маринетт повернулась лицом к парню, но тот стоял так близко, что от этого ей стало очень неловко. — Почему ты постоянно так близко? — А тебе не нравится? — Адриан навис над девушкой, но она отодвинула его лицо своей ладонью. — Личное пространство. Знаешь, что это? — Да. Ладно, пойдём, нам в ту сторону. Солнце уже давно зашло, и на город опустилась тьма. Тучи стянулись, заслонив звёзды, что предвещало дождь. Ребята шли по улицам, которые были едва освещены. — Надеюсь, это место легальное? — Да, что-то типа того… — Агрест, мне не нужны ещё проблемы с полицией. — Не переживай, тупица. Парень завернул за угол, Маринетт за ним. Перед ними предстал двухэтажный дом. С первого этажа доносилась музыка, а окна были заколочены, на втором этаже было видно только четыре окна, в трёх из которых горел свет и были закрыты шторы. — Что это за место? — неуверенно спросила Маринетт. — Нелегальный клуб, — усмехнулся Адриан. — Шучу. Это не клуб. — Господи, и что там? — Зайдём, и узнаешь. Маринетт посмотрела на Адриана с неким подозрением, а потом пошла вперёд, а парень за ней, улыбаясь. Девушка подошла к двери и уже хотела её открывать, как на уровне глаз открылась маленькая дверца, в проёме которой показалось мужское лицо. Маринетт отпрянула назад прямо в руки к Агресту. — Кто здесь? — сказал мужчина бассом. — Каракатица, — улыбнулся Адриан. Глаза в проёме засверкали, и дверца закрылась, послышался звук открывания замков. Пяти замков. Дверь открылась и мужчина за ней принял парочку с распростёртыми объятиями. — Мсье Агрест, как же я рад снова вас видеть. — Я тоже, — улыбнулся Адриан и затолкал внутрь Маринетт. — А это, должно быть, ваша дама? — Нет, — улыбнулся Адриан. — Пока что. Маринетт посмотрела на него удивлёнными глазами, а тот сделал лицо типа «Что?». — Я вашу комнату не трогал и никому не давал. Только убирался. Последний раз сегодня в обед, как вы и просили. — Хорошо, спасибо, Креветка. Мы тогда сначала к бару, а потом в комнату. — Да-с. Прошу проходите. Адриан повёл Маринетт за плечи в сторону железной двери, из-за которой доносилась музыка. Светловолосый дёрнул её за ручку и перед синевласой появилось что-то невообразимое. Тёмная громадная комната, освещённая синими фонариками, а на стенах висели гирлянды-сеточки. На потолке светился и кружился клубный шар. На платформе стоял стол с диджейской аппаратурой и большими колонками, из которых лилась энергичная музыка. Люди, танцевавшие на танцполе, были одеты по простому, не так, как это обычно бывает в клубах. — Что это? — почти крикнула Маринетт. — Общажная вечеринка. Эти люди тут живут. — Ты тоже? — Время от времени, — улыбнулся Адриан. — Когда хочу расслабиться или побыть в тишине. — Тут шумновато. Не находишь? — Утром здесь так тихо, что это начинает даже пугать. Пара обошла танцпол и подошла к небольшому бару. Адриан сказал бармену какое-то труднопроизносимое название напитка, и они с Маринетт сели на высокие стулья. Через пять минут напиток был готов и подан в прозрачном пластиковом стаканчике с крышкой и трубочкой. — Почему один? — поинтересовалась Мари. — Я не хочу, — ответил Адриан. — Бери, и идём в комнату. Маринетт взяла стакан, и они ушли из этого помещения. Поднявшись по лестнице на второй этаж и пройдя в самый конец длинного коридора. Адриан достал из кармана штанов ключ и открыл дверь, пропустив вперёд даму, он вошёл и сам. Маленькая комнатка, увешанная плакатами с рок-группами и гирляндами. У стены стояла круглая кровать, напротив которой висел небольшой телевизор. Ещё одна дверь, которая вела в ванну. — Присаживайся, — Адриан сел на кровать. — На кровать? — Не бойся, я тебя не изнасилую. Маринетт хмыкнула и плюхнулась на кровать. — Ты серьёзно весь день спала? — Да, а что мне было ещё делать, после того, как меня разбудили в шесть утра? — Могла бы и не отвечать. — Я зависима от телефона, я не могла не ответить. А ты, как так получилось, что ты время от времени здесь бываешь? — Ну, эта история берёт своё начало ещё в моей юности. Наверно, ты знаешь, что я хороший хакер. Я взломал сайт, который не нужно было взламывать, но это было чисто из детской любопытности. Потом я взломал камеры нашего дома и узнал, что Отец изменяет Маме. Тогда был большой скандал. Думаю, ты помнишь, что я сказал на вечере два месяца назад. В тринадцать я начал пить, в четырнадцать я знал на вкус любой алкогольный напиток в каждом клубе Парижа, а чтобы Мама не палила, я снял себе эту комнатку на семь лет, чтобы трезветь и высыпаться тут. Однажды я пришёл домой после очередной пьянки и увидел, что возле дома куча полиции, а врачи выносят тело, накрытое белой простынью. Меня охватила паника, страх, но больше любопытство… Когда носилки проносили мимо меня, я сдернул простынь, а потом всё как в тумане. Следующее, что я помню, это то, как не выходил из комнаты и начал курить, а потом как лежал в вещах в холодной воде с вскрытыми запястиями. Ну вот, ты знаешь мою историю. Поделишься своей? — Ну… Это сложно, очень. В тринадцать меня похитили, не знаю как, вывезли на другой континент и поселили в квартирку. Если честно, со мной хорошо обходились. Привозили еду, покупали одежду, учили многому, например, как убежать в закоулке, куда прятать наркотики и тому подобное. Сначала я не хотела торговать, а потом я просто посмотрела на тех людей, с которыми училась. Они даже хуже Хлои. Всё было нормально до тех пор, пока в один день не умерло тридцать три человека. Из них одиннадцать подростков. Вскрытие показало, что это передозировка, а на пакетиках в карманах был логотип нашей сети, скажем так. Но это точно были не наши наркотики. Так что мы не виноваты. Но доказать это было трудно, и мы бежали. Даже шрам на память остался, — Маринетт приподняла кофту и показала шрам справа от пупка. — Перелезала через забор и шваркнулась на контейнер для мусора. Использовала все свои сбережения для перелёта и взятку для проверяющих. Парижане какие-то неподкупные люди. Это всё. — Да уж… Не сладкая у нас жизнь. — Ага, — Маринетт отпила напитка, а потом скорчилась. — Что это за поебень? — Там коньяк, водка, ликёр, вино, малиновый сироп и лимончик. — Жесть… Я даже пиво не пила… — Маринетт сделала большой глоток. — Ааа, мозг разваливается. Ты меня не споить пытаешься? — Ой, нужна ты мне, тупица. Маринетт встала с кровати и подошла к окну, посмотрев на улицу. Повернувшись лицом к Адриану она облокотилась на высокий и широкий подоконник. — Хочешь? — синевласая потрясла стаканчиком. — Мне нельзя. Я же закодирован. — Закодирован в восемнадцать. Гордишься собой? — Да, ещё как. — Блин, эта фигня такая вкусная. Жаль, что ты не можешь попробовать. — Есть у меня одна идея. — Какая? Адриан встал с кровати, быстрым шагом подошёл к Маринетт, взял её холодные щёки в свои горячие ладони и прижал обветренные губы девушки к своим. Маринетт не отвечала на поцелуй, пока не почувствовала, как по телу разливается тепло, сопровождаемое мурашками, а сердце затрепетало, как крылья стрекозы. Синевласая блаженно закрыла глаза и ответила на поцелуй, тем самым углубляя его. Адриан, довольный ответом, взял девушку под ягодицы и посадил на подоконник, встав у неё меж хорошеньких ножек и прижав к себе за талию. Маринетт обвила шею парня и пустила свою руку в его волосы, которые казались ей мягче шёлка. Такой горячий поцелуй длился около двух минут. Отстранившись Адриан легонько поцеловал Маринетт в нос. — Ты замёрзла, — сказал светловолосый. Агрест поднял Дюпен-Чен, которая обвила его ногами. Пока он переносил девушку, то был вовлечен в ещё один поцелуй. Более грубый, более страстный. Светловолосый сел на свою кровать, одной рукой придерживая синевласую, а другой расправляя кровать. Наконец, когда он отодвинул одеяло, то лёг на спину, таща за собой Маринетт. После того, как он накрыл себя и свою даму одеялом, перевернулся на бок и крепко обнял Дюпен-Чен, которая прижалась к нему всем своим телом и уткнулась в его горячую шею, заставляя её покрыться мурашками от холодного носа. — Останешься сегодня здесь? Со мной? — Да, — протянула девушка. — А станешь моей девушкой? Маринетт вылезла из-под шеи и посмотрела парню в глаза, которые смотрели на неё с надеждой, заботой. — Ты серьёзно этого хочешь? Ну, в смысле, что я как бы изгой и всё в этом роде. Тебя это не смущает? — Я недалеко ушёл, так что приму это за «Да». — Только если утром ты купишь мне еды, — Маринетт опять уткнулась в шею парня. — Хоть мясокомбинат. — А можно я сразу выйду за тебя? Пара, уже официальная, посмеялась. — За что я тебе нравлюсь? — неожиданно спросила синевласая. — Глупый вопрос. Ты мне просто нравишься и всё… Разве человек может нравится за что-то одно? Ты мне нравишься за то, что ты Маринетт Дюпен-Чен, наркодилерша Лос-Анжделеса и изгой школы Франсуа Дюпона. Маринетт улыбнулась. — А ещё ты тупица… — закончил Адриан. — Это твоё любимое выражение? — Да, потому что когда говорю «тупица», то сразу же вспоминаю про тебя. Это слово ассоциируется у меня с тобой. — Господи, какой же ты придурок. — Знаешь в чём заключается счастье? — В чём? — В том, что рядом с тобой будет такой же отбитый и долбанутый человек, как и ты сам, чтобы вы вместе творили всякую херню.