***
— Суки, пидорасы, бляди! Лехааа… — завывал привязанный к бревну Антон, который, похоже, очнулся, не понимал, что происходит и требовал к себе внимания. Мне было не до него. На морально-волевых нашел в себе силы прохрипеть: — Здесь я, не ори. Сквозь красную пелену зашел в интерфейс и, хуй знает, с какой попытки извлек из пространственного кармана шприц с обезболивающим. Вколол в ляжку. Полежал. Все это время призванный к тишине Тоха разорялся с удвоенной силой. Помимо воли вспомнился анекдот про заблудившегося мужика и медведя: Заблудился мужик в лесу. Идет — орет. Выбирается из бурелома медведь. — Чего орешь? — спрашивает. — Так это, — теряется мужик, — заблудился вот и ору. Может, услышит кто-нибудь! — Ну, вот я услышал, — говорит медведь. — Легче стало?***
Это я к тому, что не хуй орать посреди чужого леса. Придет волчок — схватит за бочок. — Антон, не кричи, — повторяюсь. — Мне надо минут пять полежать. Потом помогу тебе. Куда там! Что случилось? Где мы? Что с тобой? Что со мной? И еще десяток ненужных вопросов посыпались один за другим. Хорошо, хоть звук убавил. Почувствовав себя лучше, привстал и огляделся. Не видно ни зги! Ни хуя не видно! Тлеющие угли костра практически догорели. Темно. Холодно. Встаю, делаю неуверенный шаг и тут же спотыкаюсь о чье-то растянутое на камнях тело. Чертыхаясь, отыскал в пространственном кармане фонарь-шокер. Густой столб яркого света вспорол пространство. — Аааа! Окровавленный труп Егора раскинулся изломанной куклой на моем пути. Ублюдок лежал лицом вниз, и я успел порадоваться, что не вижу разорванного горла, а затем луч света выцепил тело его подельника. Я едва сдержался, чтобы не блевануть. Вырванный кадык болтался на тонкой ленточке не полностью оторванной кожи. Из распоротого живота тянулась требуха. Закатившиеся глаза слепыми белками уставились в пустоту. Блядь, надо скорее сваливать отсюда. Куда угодно! В лес, в горы, в любое другое место, но как можно быстрее. Ни хуя хорошего в этом фильме ужасов произойти не может. Фонарь трясся в руках, пока обходил мертвых и когда освобождал Антона, на ходу поясняя его положение, а потом передал гаджет более боеспособному товарищу. Предоставил ему возможность осмотреться и получить собственное впечатление о месте, в котором мы оказались. Часть вопросов сразу испарилась. Глухим шепотом, полным глубокого потрясения, Тоха сбивчиво пытался выяснить, что конкретно произошло за время его вынужденного отдыха. — Херня произошла, — исчерпывающе, на мой взгляд, объяснил я. — Вон те спокойные товарищи захватили нас и ебали, а их собаки порешили. Автоматически потянулся к интерфейсу, чтобы отследить положение слинявших форов. Только сейчас до меня дошло, что те могли находиться где-то неподалеку и, возможно, пасут нас, чтобы отомстить за все хорошее, что успели получить от контакта с представителями человеческой расы. Тот факт, что меня и Тоху не разорвали за компанию с отморозками, почему-то не успокаивал. Мало ли, что было на уме у озверевших братьев. Могли чисто на инстинктах зашкериться по кустам, а теперь планировать, как подобраться и нанести внезапный удар. Хотя чего там планировать? Вышли, разодрали и все дела! Что-то я совсем туго соображаю. Карта развернулась перед глазами широким полотном. С облегчением отметил, что пара бедовых собов была сравнительно далеко. Где-то посредине на пути к озеру, от которого мы с Тохой начали неблагополучный путь в поисках приключений на свои жопы. На месте лагеря, в котором мы находились, цветами украинского флага отсвечивали две наших точки, серели отметки мертвых игроков и, что удивительно, еще одна ярко-красная горошина замученного соба. Получается, он был живой! Я, ошарашенный этим открытием, замер перед картой. До распятого фора было с десяток метров, и в ночной темноте его силуэт полностью сливался с камнями. — Але, Леха, ты меня слышишь? — Антон деликатно толкнулся в плечо. — А? Что? — я вынырнул из интерфейса. — Говорю, что Ярику я отписался. Он весь почтовый ящик сообщениями закидал. Беспокоится. Уже собирался за нами топать. Сказал ему, чтобы не рыпался. Пусть сидит на базе. Нечего по ночи шастать! — Ага, это ты правильно сделал, — рассеянно поддержал я качка. — Кстати, ты чего не отписался, если был в сознании? — поинтересовался товарищ. — Знаешь, как-то не до переписки было. — В темноте моя злая усмешка осталась незамеченной. — Ну, мог бы что-нибудь успокоительное черкнуть. — Укор в голосе Тохи звучал как-то не справедливо. Я, понимаешь ли, за двоих тут отдувался, он в это время практически отдыхал, так еще и недоволен, что Ярика оставили без информации. А что мне было писать? Что с нами все хорошо? Или бросай все — беги на выручку? Поначалу, признаюсь, хотел отписаться, что нам нужна помощь, но решил сперва осмотреться, а потом все так завертелось, что, как сказал Тохе, стало не до переписок. Однако, несмотря на внутренние убеждения, легкую вину за свою невнимательность к члену команды я все-таки ощутил. Добился спортсмен своего — капнул на совесть, зараза. — Что молчишь? — Тоха, похоже, ждал какого-то вразумительного ответа. — Тсс, — призвал товарища к тишине. — У нас тут компания образовалась. — Где? — моментально подобрался здоровяк и напряженно заозирался по сторонам. Луч фонаря хаотично заметался по каменным нагромождениям. Ахуеть, конспиратор! — Не суетись. Там! — удержался от рифмы на его вопрос и указал в направлении связанного фора. — Подонки захватили трех собов и одного замучили, но он по ходу живой еще! Гротескная тень от подсвеченной псоглавой фигуры чудовищным силуэтом упала на скалу. — Блядь, суки… — сдавленно прошипел физкультурник. — А еще двое куда делись? — Он бочком попятился к отвесной стене. — Съебались к озеру. По карте до них не меньше двух км. Нам, кстати, тоже пора! Мне хотелось убраться из этого оврага как можно дальше и оперативнее. Слабость во всем теле, отголоски боли в паху и заднице даже после укола, а еще шум в голове настраивали меня на деструктивный лад. — А этого так и оставим? Почему его свои не освободили? За что бросили? — продолжил уточнения Антон. — Слушай, я ебу? Может, не поняли, что живой или сами были в ахуе. Ломанулись со всех ног. А потом, нам-то какое дело? Пойдем, а? — Подожди, надо осмотреться. Не голяком же по лесу пиздовать? — Антон, сука, ты бессмертный? — зашипел я, теряя холоднокровие. — Не собираюсь здесь шариться! — Успокойся! — Меня резко тряхнули за плечо. — Сам сказал, что форы пошли к озеру. Хочешь их догнать? Нам как раз туда же надо. Или поищем в темноте другой путь? Полезем в незнакомые места? — Товарищ говорил здраво. — А трупы? — Как мне казалось, уверенно спросил, а на самом деле жалобно проблеял я. — А что трупы? Поди, не оживут! — Голос Антона на последнем утверждении заметно дрогнул. В этот момент со стороны покойников раздался длительный глубокий стон-подвывание. — Блядь! — Мы синхронно подпрыгнули на месте и рванули назад, чтобы тут же встретиться с каменной стеной оврага. — Сетки! — Я выхватил из кармана пару сеток. Одну перекинул Антону, другую, не глядя, швырнул в сторону трупаков. Скрежет жестких нитей о камни, шорох и новый стон ударили нам по мозгам лошадиной дозой адреналина. Крик в моем горле застрял в тот момент, когда над освещенным пятном площадки с покойниками зажглись потусторонним светом огромные хищные г—лаза! Зеленый и синий! Сердце пропустило пару ударов и зашлось бешеным ритмом от внезапного озарения. — Стой! — Я практически повис на Антоновой руке, готовой метнуть ловчую сетку. — Это Чир очнулся! — Фор, что ли, стонал? — товарищ моментально врубился в ситуацию. Свет скользнул по привязанному телу, и колдовские огни страшных глаз немедленно растворились в ярком потоке, сменяясь на устало-равнодушные полуприкрытые веки Чир Рау. Последнее событие стало каплей, переполнившей чашу впечатлений. Я без сил сполз вдоль прохладной скалы. Сидя голой жопой на круглом валуне, игнорировал протесты ануса и глупо хихикал. Никаких оживших зомби, понятное дело, не было. Так получилось, трупы мудаков находились на той же линии, что и бессознательный фор — прямо перед ним. Когда Чир начал стонать, звук шел как бы от мертвяков. Естественно, что мы могли подумать в условиях ебанутого квеста? Зомби-апокалипсис! Ебать-колотить! Антон, поглядывая на меня обеспокоенно, все же решился обойти покойников и приблизиться к фору. Как они там знакомились, я не видел, но через минуту возбужденный спортсмен горячо втолковывал мне, что надо обязательно помочь чужаку. — Ты представляешь, он как человек и глаза умные! — Частый шепот лился мне в правое ухо. — У тебя же аптечка с собой! Давай, ему лекарства дадим. Твари избили всего и клыки вырвали, но он сильный — должен справиться. У меня в детстве пес был, Джеком звали, красивый, под машину угодил. Знаешь, как жалко было! И этот… Такой же! — Товарищ тяжело вздохнул. — Антон, это не собака, — устало возразил я. Мне становилось уже все равно, что происходит вокруг. Первые эмоции от ужасов смерти отступили. Я вполне спокойно стал прикидывать, что жмуриков можно оттащить в сторонку, развести костер и остаться в овраге до утра. Наверное, так привыкают медики к работе в морге. А еще можно перевязать тела веревкой и запрячь Антона. От разорванных кадавров он постарается держаться подальше, так веревка на то и нужна. Пусть поработает тягачом, что-то я заебался за день. Деловыми мыслями поделился с партнером и, мотивируя его возможностью помочь прикольной собачке, организовал процесс поиска необходимых веревок. По ходу дела я бухтел на глупость нашего милосердия, но где-то в глубине организма сердце счастливо откликалось на мысли о гуманном решении чужой судьбы. В овраге было холодно, темно и сыро, а в душе светло, просторно и немножечко горячо.