Howie Day – Be There - песня, под которую писалась большая часть главы. Думаю, сами поймете, когда ее нужно включить, если, конечно, захотите) хх
Получив свои законные три тысячи баксов, большую часть которых я просто оставил под матрацем в своей незапертой квартире, я первым делом решил купить поесть. А точнее сходить в ресторан, ибо мой желудок слишком давно не ел чего-то большего, чем лапша быстрого приготовления. Конечно, ресторан был никакой, но еда меня устроила. Видимо, голод все же играл свою роль очень искусно и мастерски. Когда мой желудок был наполнен едой до отвала, я решил прогуляться, так как проводить выходные дни в четырех стенах, любуясь солнцем лишь из окна, я не привык с самого детства. Насвистывая какую-то песенку, я медленно брел по неровной дороге, пиная мелкие камушки в разные стороны. Пару раз даже умудрился больно ударить большой палец, который, казалось, скоро готов был проделать дыру в кедах. - Эй, сколько такой сладенький берет в час? – раздалось слева от меня, и я почувствовал, как мои коленки предательски задрожали. Я медленно повернул голову влево и… готов был убить этого придурка на месте! - Да чтоб тебя, сраный ты мудак! - Что-что ты там лепечешь? – Луи приспустил свои солнцезащитные очки на нос, выглядывая из окна машины. - Тебе не по карману, говорю! – с вызовом бросил я, скрестив руки на груди и продолжая идти, в то время как BMW Томлинсона смиренно ехало со скоростью моей ходьбы. А точнее моего бездумного плетения по ухабам Браунсвилля. - Думаешь? Тогда, может, проверим? – Луи принял правила «игры», теперь еще и громко сигналя мне. - Луи, перестань шуметь! – шикнул я, вновь оборачиваясь к парню за рулем. - А что такого? – Томлинсон не снимал руки с середины руля, отчего надоедливый писк просто резал уши. - Ты привлекаешь слишком много внимания! – прикрикнул я, и Луи, как-то победно улыбнувшись, отстал, наконец, от несчастного руля. - Тогда полезай в машину и перестань уже быть кисейной барышней! Меня буквально накрыла волна возмущения. Это я-то барышня? Это я… я… БАРЫШНЯ?! Чувствуя, как мои ноздри расширяются все сильнее при каждом новом вдохе, а кулаки сжимаются до побеления костяшек, я пнул последний попавшийся мне камень, снова ударив при этом несчастный палец, но все же залез в машину к Томлинсону, громко хлопнув дверью. - Хороший мальчик,- совершенно не стесняясь, Луи погладил меня по коленке и дал газу. – А теперь привет тебе, Гарри,- продолжил Томлинсон, выруливая на первый попавшийся на пути перекресток. - И тебе привет,- буркнул я, пытаясь включить радио в этой супер-крутой тачке Луи. - Можно активировать сенсорную панель, Стайлс, просто-напросто сняв ее с блокировки. Необязательно бить по ней кулаком,- Томлинсон смотрел за моими действиями явно с какой-то насмешкой, и в этот момент я понял, что оказался в не самом выгодном положении, выставив себя полным идиотом. Но Луи это, кажется, вовсе не волновало, потому что как только я, бездумно переключая радиостанции, попал на очередную, он резко остановил меня громким выкриком: - Оставь! Одна из моих любимых! – Томлинсон долго сначала покачивался в такт музыке, стуча при этом свободной от вождения рукой по приборной панели автомобиля, умело перебирая подушечками пальцем. А я улыбался. Улыбался так, как никогда до этого, и думал, что сильнее уже не смогу. Но я ошибался. - If you're gonna be there, be there, If you're gonna stay, stay tonight… Start living, out with the old I'm all lit up. Must be the good life,- Луи запел так громко и с таким невероятным наслаждением, отображающимся на его лице, что я невольно начал покачивать головой в такт ему. Я просто не мог удержаться от того, чтобы снова не взглянуть на это блаженное выражение лица. - Луи… - лишь тихо выдохнул я, когда песня закончилась, а ди-джей начал говорить что-то о грядущем фестивале. - Извини,- Томлинсон впервые за все время нашего общения зарделся, слегка зарывшись в воротник своего белоснежного поло. - Ты так хорошо поешь! – не обращая внимания на его пустые на данный момент слова, воскликнул я, буквально подпрыгнув на сидении. - Брось,- Томлинсон отмахнулся, совершая очередной поворот. – Я просто любитель,- парень неуверенно пожал плечами, и в этот момент я узнал в нем себя пару лет назад. Меня тогда, казалось, никто не мог убедить. И помогло лишь простое «промывание мозгов», когда меня силой вытащили на сцену, заставив отстаивать честь школы на городском конкурсе. Признаться, об ощущениях того времени говорить совсем не хочется, но приятного во всем этом было мало. - Нет же! – стоял на своем я. – У тебя такой своеобразный голос! Слушай, а какую ты тональность предпочитаешь? Мне кажется, что ре-мажор для тебя – самое «оно»,- неожиданно для себя принялся тараторить я и замолчал только тогда, когда Луи заливисто рассмеялся. - Стайлс, я в музыке полный ноль, так что не лей воду зазря, она тебе еще понадобится во время засухи,- Томлинсон начал осторожно снижать скорость. - Что ты философствуешь, а? – возмутился я такой несерьезности Луи. – И почему мы останавливаемся? - Без абстрагирования в наше время никуда,- снова отстраненно ответил Томлинсон, сопровождая каждое свое действие привычной улыбкой. – А ты что же, всю жизнь колесить хотел? - Вообще-то, это неплохая идея,- вздохнул я, выбираясь из комфортабельного салона BMW, вспоминая между делом, как мечтал в детстве стать путешественником и посетить много-много стран. Наверное, мечта стать певцом была как-то связана с этим детским желанием. Но, как правило, моим мечтам сбываться не суждено.***
- Ты извини, если что,- начал оправдываться я, когда Луи, помогая мне занести в дом несколько новых предметов домашнего обихода и пакеты с едой, перешагнул порог моей, так называемой, квартиры. - Не густо,- подтвердил мои недавние слова Томлинсон, но, нисколько не брезгуя, прошел вглубь помещения. – Но это не беда. Помой руки, переоденься, а потом принимайся за чистку овощей. Мясо беру на себя,- командовал Луи, пока я просто стоял в проходе, любуясь очертаниями его тела. Прекрасного, надо сказать, хорошо сложенного тела. Заметив на себе недовольный взгляд парня, я быстро вернулся на землю, как говорится, и проследовал всем указаниям Томлинсона. Но как только я взял в руки нож, кровь из указательного пальца хлынула самым настоящим цунами. Хотя, я люблю иногда преувеличивать. - Иногда я задаюсь вопросом: откуда у тебя все же растут руки? – посмеиваясь и обрабатывая не очень глубокую ранку, заговорил Луи. – Кто тебя учил так держать ножи? Удивительно, как ты до сих пор живой ходишь! - Я не пользуюсь ножами… Ем готовую еду,- слегка поникнув, ответил я и тут же недовольно зашипел, чувствуя сильное жжение в области пореза. - Терпи, солнце,- Томлинсон аккуратно подул на мой палец, поднося его вплотную к своим губам. – Значит, теперь мне придется кормить тебя каждый день? - А ты умеешь хорошо готовить? – я взглянул на него с невероятной, наверное, надеждой в глазах, потому что Луи сразу же бережно потрепал меня по щекам. - Умею, Гарри, умею,- парень снова рассмеялся и поставил передо мной готовое блюдо. – Попробуй. Я ел, смакуя каждый кусочек, и мне казалось, что в жизни просто не может быть моментов прекраснее этого. Так тепло, так хорошо, так уютно… Я чувствую себя счастливым, находясь в Браунсвилле, вдалеке от родного дома и отца. Я чувствую себя по-настоящему счастливым, черт возьми. - Боже, Луи, ты такой хороший,- протянул я, жадно слизывая остатки еды с тарелки. - Не больше твоего, солнце,- Томлинсон забрал у меня тарелку и тут же вымыл ее, а я к этому времени уже успел подойти к парню и раковине, у которой он стоял. - Почему ты называешь меня солнцем? – кажется, я прошептал это в самое ухо Луи, отчего он нервно сглотнул. - Потому что ты мне его напоминаешь,- повернувшись, ответил парень. - Я что же, желтый, что ли? Или солнце, может быть, кудрявое? – располагая руки по две стороны от парня на кухонной тумбе, усмехнулся я. - Нет. Просто вы оба… греете,- шепнул Томлинсон, и это подействовало на меня с тем же успехом, что и красная тряпка на быка. Я не помню, как это случилось, но я сам поцеловал Луи. Луи Томлинсона, который в первый день вызывал во мне страх и недоверие; который потом помог устроиться к нему в бар; который потом давал поблажки; который поделился попкорном во время просмотра «Оружейного барона»; который сегодня наглядно показал мне, как именно он помогает детским домам; который накормил меня вкусным и сытным ужином; который назвал меня солнцем. Который сказал, что я грею. Грею, видимо, самого его. Самого Луи. - Господи, Гарри, так же нельзя! – слегка надавливая мне на плечи, Луи отстранился от моих губ с характерным причмокивающим звуком, и я понял, что я идиот. Хотя, как давно я это уже понял и сколько раз об этом говорил?... - Да… Да, конечно… Извини… Я не подумал, что могу быть… противным,- я виновато потупил взгляд, но Томлинсон, чей заливистый смех снова раздался в небольшой кухне, приподнял мое лицо, надавливая снизу вверх пальцами на подбородок. - Глупый… Как ты можешь быть противным? Ты так вкусно пахнешь, что я только что чуть не сошел с ума,- глаза Луи искрились, как никогда, и, кажется, я снова начал улыбаться. – Знаешь, мне не составит никакого труда подмять под себя твою шикарную задницу,- в этот момент рука Луи плотно обхватила мою правую ягодицу, и я охнул от неожиданности, - или же подставить свою. Но я попросту не привык пользоваться людьми, которые мне… нравятся. А ты нравишься мне, Гарри, и тебе стоит узнать меня лучше. «И ближе»,- пронеслось в моей голове одновременно с картинками, содержащими изображения для детей, достигших совершеннолетнего возраста. Я чертов извращенец. О событиях этого дня я вообще мало что помню, поэтому то, как мы с Луи оказались в одной кровати, то есть, на одном матраце, тоже не осталось в моей памяти. Зато я прекрасно помню, как слушал размеренное дыхание Луи где-то в районе своей шеи, как ощущал его руку на своем животе, как охал от того, что Томлинсон временами пытался подмять под себя не только мою задницу, но и все мое тело, отчаянно закидывая на меня свои ноги. А еще я помню, каким увидел Луи в тот день. Знаете, он действительно невероятный. Он просто так, совершенно безвозмездно привез сироткам из детдома кучу мягких игрушек, одежду и книжки с фломастерами. А они… Они так его благодарили, так обнимали, что мне хотелось и самому оказаться в эпицентре этих событий. Но я просто стоял рядом с работницей детдома, которая и сама не могла нарадоваться на прекрасного Луи, так сильно помогающего нуждающимся деткам, так умело делающего их дни чуточку счастливее и ярче. Я не мог поверить в то, что такие люди на самом деле существуют. И если сначала Луи казался мне напыщенным индюком, то сейчас я просто видел его огромный жизненный опыт, совершенно не сочетавшийся с его возрастом. Я не мог поверить, что Луи всего двадцать, потому что добрые дела, которые он каждый день совершает, несоизмеримы, пожалуй, с возрастом ни одного из чиновников, что заправляют делами Америки или любой другой страны. Но я точно верил в то, что истинное солнце – это Луи Томлинсон. И это только благодаря ему мне сегодня нравится спать на этом чертовом матраце, только благодаря ему меня не отвлекает ругань соседей за стеной, только благодаря ему я уже не хочу уезжать из этого района. А знаете, почему? Потому что здесь есть Луи. А пока есть Луи, есть и мое персональное солнце, обеспечивающее суточную дозу счастья. - Come on get love, Come on and try, Come on now, What are you waiting for? – разворачиваясь к парню лицом, стараясь при этом не будить его, прошептал я слова песни Луи, которую он так прекрасно исполнял сегодня в машине. Не говорите мне, что вы не видите, какой он чудесный. Потому что вы точно видите, иначе быть не может.