Первую часть писала под One Direction - One Way Or Another, так что можете включить сразу, а можете потом... Думаю, сами поймете, где именно ;)
- Гарри, восемь стопок текилы за двенадцатый столик! – прокричал Лиам, пробегая мимо меня со своим собственным подносом и чуть ли не падая на танцующих посетителей. Если бы меня попросили охарактеризовать сегодняшний день одним словом, я бы сказал, что в моей голове слишком много ужасных мыслей, и их не стоит озвучивать. За все время моей недолгой работы здесь я впервые видел в помещении такое количество народу. Люди были буквально везде, и даже в туалет выстраивалась очередь длиною в несколько метров, не говоря уж о самом баре, в котором каждый желал приобрести себе чего-нибудь покрепче газированной воды. - Гарри, двойной виски за пятый! – теперь мимо меня пробежал Хоран, точно так же, как и Лиам, лавируя между постояльцами, выкрикивая мимолетные «Простите!» и «Извините!» - Чертов Томлинсон,- буркнул я, ставя на один поднос сразу два заказа. Самонадеянно, я знаю, но иначе я просто ничего не успею. Господи, пожалуйста, помоги мне сегодня не упасть. Всю дорогу до пятого столика я пытался глядеть под ноги, но, своевременно поняв, что это не представляется возможным, я решил вновь наслать на Луи все заклятия, на которые только был способен. Скажите, ну, кто заболевает именно в тот момент, когда так сильно нужен? Как без Луи? А никак. Вот и мы с парнями просто не знаем, за что хвататься первым делом. Зейн взял на себя обязанности бармена, потому что, учитывая мою скорость протирания бокалов, учитывать уже, честно говоря, ничего не приходится. Лиам и Найл, понимая, что у них еще есть время до их коронного выхода, взялись помогать мне, потому что справляться с ролью официанта в такой дикий вечер оказалось еще более нереальным. Я отнес оба заказа в целости и сохранности, затем вернулся обратно к стойке и, обнаружив там еще восемь новых заказов, отчаянно зарычал. Нет, правда, я издал именно такой звук, и в него я постарался вложить все свое негодование и желание поскорее плюхнуться хоть на что-нибудь, лишь бы ноги не вибрировали так сильно от дичайшей усталости в них. Как только мой несчастный поднос, на котором, кстати говоря, уже появилась заметная трещина, был вновь заставлен бокалами со спиртными напитками, я уже собирался развернуться на пятках в сторону зала и возобновить свою работу. Но неожиданно в помещении раздались не слишком приветственные свистки, а где-то даже и не самые лестные выкрики. Сначала я не понял, в чем дело, но потом, повернув голову в сторону стоек, я понял, что Лиам и Найл начали свое выступление. Но Зейна и файер-шоу в виде подкрепления не было, нового прекрасного танца Луи тоже, и двое парней, выступавших на совершенно не подготовленной к этому сцене, абсолютно не привлекали сегодня зрителей, тем самым и вызывая их протесты. «Думай, Стайлс, думай, кудрявая твоя голова!» - отчаянно пыталось привести меня в чувство мое же собственно сознание, и вскоре я, не обращая внимания на возгласы Малика о том, чтобы я, идиот тупой, не портил ничего еще больше, ринулся за кулисы, где стояла аппаратура. Вытащив из кармана дрожащими руками свой небольшой MP3-плеер, я подключил его к колонкам и, найдя в меню папку с минусами, нажал на тот, который давно мечтал исполнить. Я знал, что прежде чем начнется песня, пройдет около полминуты, поэтому не спеша взял микрофон в руки и вышел на сцену. Растерянные Лиам и Найл, в свою очередь, спустились с нее, а я подошел уж совсем к центру. И теперь, стоя именно в этом положении и месте, я чувствовал на себе около сотни пар глаз и два ярких прожектора, ослепляющих меня и заставляющих морщиться. Песня заиграла неожиданно, потому что я как всегда успел уже абстрагироваться. Но, вовремя сообразив, что к чему, я начал петь. Без распевки, без прочистки горла, без всего, что обычно делал перед тем, как исполнить что-нибудь. И мне было плевать, на тот момент цель была одна – не дать делу Луи провалиться. И тут, совершенно внезапно и неожиданно рядом со мной оказался Зейн. В руках его был точно такой же микрофон, как и у меня, да и пел парень ничуть не хуже, чем я. А если учитывать, что я пел довольно-таки хорошо, Малик был на высоте. Он вытягивал ноты ровно так, как надо было, то и дело подмигивая мне, пытаясь понять, что делать дальше. Но тут, будто снова по мановению волшебной палочки, рядом с нами оказался и Найл, точно так же запевая слова издавна знакомой всем песни. Он подпрыгивал на месте, отчего его взлохмаченные блондинистые волосы забавно шевелились. И, наверное, вся та радость, которую я начал испытывать с этого самого момента, передалась и толпе, что уже мелодично покачивалась в такт удобной для танца песне. Я хотел было взять дыхание вновь, чтобы продолжить петь, но абсолютно неожиданно из-за кулис буквально вывалился Лиам, поражая меня еще больше и своим голосом тоже. У них тут что, завод по производству певцов? Но самым неожиданным и в то же время приятным для меня было то, что Пейн вел за собой Луи, который, хоть и выглядел достаточно потрепанным ввиду своей температуры, пел так, будто репетировал всю ночь до этого. Его голос. Я снова слышал его голос. И хотя песня совершенно не подразумевала собой эффект бабочек в животе, я буквально таял на месте, ловя его благодарные подмигивания на себе и слегка краснея при этом. Куплет, припев, повтор – и песня закончена. И в этот момент меня показалось, что сейчас нас закидают тухлыми помидорами (хотя у нас таких тут не водится), но люди, помолчав пару секунд, принялись яростно хлопать в ладоши и жадно просить повторного исполнения. Я не помню, как долго мы еще пели одну и ту же песню, но когда я увидел человека, вошедшего в бар, я понял, что время для меня остановилось.Flashback.
The Fray – Say When
Отец Гарри очень любил своего сына. Можно даже сказать, что чересчур любил. Иногда он корил себя за это, считая, что именно из-за этого его сын никогда не приведет в дом девушку на чашку чая. Но со временем мужчина стал понимать, что ему абсолютно все равно, кем является его сын. Он его ребенок – и это было главным. Гарри, по своей сути, был тем единственным, что осталось у его отца после того, как жена решила уйти. Да, она так и выразилась тогда, что просто уходит, оставляя их жить вдвоем. И все прошло без скандалов, криков и упреков. Они отпустили друг друга без особого труда, а вот Гарри стал с отцом еще ближе, еще теснее и еще сильнее. Наверное, здесь не хватает еще какого-то слова, но этих определений, по большей части, вполне достаточно, чтобы охарактеризовать взаимоотношения Стайлса старшего и младшего. Поэтому не стоит удивляться тому, что любящий отец перерыл все дневники и записные книжки сына в надежде найти в них хоть что-нибудь, когда Гарри перестал ему звонить. Ужасные мысли зарождались в голове мужчины, но он отгонял их подальше от себя, и вскоре его старания увенчались успехом, а точнее нахождением визитной карточки того риэлтора, что должен был обеспечить Гарри жильем. Руки сами набрали комбинацию определенных цифр, а ноги дошли до авиакасс. И никогда еще мужчине не было так волнительно, как в тот момент. Почему-то ему казалось, что что-то произошло с его Гарри, с его самым дорогим и любимым на свете мальчиком. Но вот хорошее это или плохое – предстояло узнать, к чему и стремился любящий отец, будучи уже на пути к Нью-Йорку, который никогда не вызывал в его сердце доверия.***
- Лу, я отойду, ладно? – я шепнул так тихо, чтобы услышал только Томмо, и он согласно кивнул, но я заметил, как на его лице зародилось сомнение. Конечно же, он увидел мой шок, и это не могло не повлиять и на него. Я спрыгнул со сцены, прошел через радостную толпу, в которой некоторые люди одобряюще хлопали меня по плечам, и, наконец, дошел до входа в бар, где стоял мужчина средних лет со спортивной сумкой на плече. - Папа? – я спросил, потому что до сих пор не верил своим глазам. Черт возьми, я и думать забыл о том, что обещал звонить отцу, а теперь он, должно быть, уже наточил ножи, чтобы убить меня. Но вместо ожидаемого фонтана артериальной крови из горла я получил лишь крепкие родительские объятия и, поморгав еще пару секунду, прижался к отцу как можно крепче. Я и подумать не мог, как, оказывается, сильно я соскучился. Вся эта суета вокруг, закрутившаяся вокруг меня каким-то облаком тумана, закрывавшего от всего мира, временно затмила мое сознание. Но теперь, чувствуя знакомый запах родного дома, я готов был поклясться, что это лучший момент в моей жизни. - Гарри, мой мальчик,- отец отстранился от меня и бережно провел своей небольшой по сравнению с моей рукой по влажным кудрям. – Почему ты не звонил мне? И почему ты не сказал, что живешь в этом свинарнике, Гарри? Я обошел около двадцати людей, прежде чем найти тебя, и не все из них, оказывается, вообще знают о существовании правил этикета,- отец усмехнулся, хотя настроен он был крайне решительно. - Мистер Стайлс, я так понимаю? – чуть хрипя от простуды, Луи подошел ко мне со спины и, положив свою ладонь на мое плечо, вторую руку протянул отцу. - Да, а Вы… - Луи, я Луи Томлинсон,- Томмо широко улыбнулся, и отец отчего-то слишком радушно принялся жать ему руку, будто пытаясь вытрясти из нее все кости. - Я так благодарен Вам, Луи, Вы взяли моего мальчика к себе петь! У него прекрасный голос, правда? – папа был так рад, что его глаза уже начинали наполняться влагой. - Па-а-ап,- недовольно протянул я, и отец сверкнул глазами так, что я тут же посчитал нужным замолкнуть. - Он с самого детства себя недооценивает, на самом деле,- продолжал говорить отец, уводя Луи от меня куда-то вглубь зала. А я просто стоял в полном недоумении возле входа в бар, в котором мое сознание перевернулось уже дважды, трижды и сотню раз.***
- Домой, Хазз? – собирая мою сумку, спросил Луи. - Пока больше и некуда, Лу,- грустно вздохнул я, понимая, что то, что сейчас увидит мой отец, его явно не вдохновит на то, чтобы разрешить мне остаться здесь еще на какое-то время. Но то, что я отсюда не уеду без Луи – это точно. - Прости… - Томлинсон крепко сжал мои ладони в своих, поднося их к разгоряченным губам. – Но я обещаю, что мы с тобой сделаем тебе ремонт, ладно? - Лу, перестань,- я рассмеялся, вглядываясь в бездонные глаза Луи. – В конце концов, это мой отец, и мы никогда не были особо богаты,- я как-то неуверенно пожал плечами и, накинув на одно из них собранную сумку, поцеловал Луи в щеку, пожелав доброй ночи. Он дал мне выходной, чтобы я мог провести день с отцом, и я даже не знал, как благодарить его. Наверное, именно потому я этого и не сделал, потому что мой Лу и так знал, что я его слишком сильно ценю. - Эй, я тут,- поднимаясь со стула опустевшего бара, взмахнул рукой отец. – Как ты? - В порядке,- совершенно честно ответил я, помогая отцу с его багажом. - Слушай, а этот Луи… - Мистер Томлинсон очень хороший человек, пап, честно,- перебил я, боясь, что отец мог узнать, что я когда-то практиковал здесь фактически самые настоящие приватные танцы. - Нет, то, что он хороший человек, это я уже понял,- глубоко вздохнул папа, когда мы вышли на улицу. – Но почему ты называешь его мистером Томлинсоном, когда позволяешь себе целовать его? - Пап,- я зарделся, совершенно не ожидая, что такая правда всплывет наружу вот так вот сразу и без моральной подготовки. - Он готов защищать тебя всегда, Гарри, это я уже успел выяснить. А ты… ты просто не скрывай от меня ничего, ведь ты знаешь, что я давно принял тебя таким, какой ты есть,- отец взял меня за руку, сжимая ее покрепче в подтверждении своих слов. - Спасибо,- лишь шепнул я, понимая, что уже не в силах поднять на отца своих глаз. – Ты самый лучший на свете, пап. И я действительно понимал, что вокруг меня самые лучшие люди на всем земном шаре. И мне комфортно даже здесь, в грязном районе на окраине Нью-Йорка, который я возненавидел всем сердцем, а потом им же к нему прикипел. Я понял, что не место определяет состояние человека, а люди, что обитают в нем. И приезд моего отца стал лишь тому подтверждением.