волна.

Музыка должна высекать огонь из души человече­ской. Л. Бетховен

Каждый человек хочет быть сильным. Даже не физически, ведь мускулы и рельефы можно получить за короткий промежуток времени. Но что насчёт психических слабостей и той силы, о которой люди пишут и говорят? Не каждый человек может спокойно прийти в зал и «накачать свою моральную мускулатуру». Сильный человек — этот тот, которого закаляли обстоятельства, тот который не сломался. Не прогнулся под давлением общества, боли и предательств. Который после всего пережитого может спокойно дышать, любить и существовать жить. Именно таким человеком всегда хотела стать Ника. Хотела, но не смогла. Что по итогу? Из-за одной встречи с человеком, который, казалось, ушёл навсегда из её жизни, она опять рыдает. Из-за нескольких слов. Нескольких слов, что будто ветки шиповника сплелись вокруг её сердца и своими иголкам изрисовали царапины, застывшие там навсегда. Сидя на полу в своей ванной и прислонившись спиной о стену, она била её кулаками. Физическая боль заглушала ту, что была сильнее — душевную. Плитка в ванной оказалась сильнее девушкиных рук, разбивая их до крови, до костей. Красные следы окрашивали стены квартиры, делая всё неправильно. Полностью всё. Начиная от цветка в гостиной, что должен был стоять в другом углу, заканчивая Никиной жизнью. Мягкие губы целовали другие, а руки потерялись в длинных волосах. Парень оторвался от девушки и прошёлся взглядом по её лицу. Она была привлекательна красива. Красивая и уверенная в себе девушка, разве не мечта? Ещё и готовить умеет. Она была мечтой, но не для него. Она была красивой, но не для него. Она была его, но он не её. Она просто была. Поднявшись, она оперлась руками о раковину, пачкая её кровью. Смотря в зеркало, она ненавидела себя. Вся её сущность была противна девушке. Светлые, слегка кудрявые волосы, запутавшись, лежали небрежно на плечах, лицо, как и глаза, были красными, а нос, всё время, шмыгая, не мог вдохнуть ненавистный воздух <i.> Как же она хотела умереть.</i> Тонкая шея, на которой, присмотревшись, можно было увидеть след от засоса. Как же она хотела задушить себя. Эстетично торчащие ключицы, тело, лицо, шея, волосы — всё это хотели иметь у себя девушки, смотря на неё. Но она ненавидела это. Каждым своим атомом, каждой фиброй души, каждой мыслью, каждым ударом сердца она ненавидела себя. И с каждым вдохом лёгких ещё больше.  — А ты ведь такая красивая… — целуя каждый участок её лица, переходя на скулы, шею и ключицу, — Парни будут окружать тебя, не удивлюсь, если ты бросишь меня… — Не говори так. Зачем они мне, если у меня есть ты? Я только твоя. Навсегда.

Жаль, что «навсегда» длилось не долго

***

Потные тела и конечности сплетались воедино в жарких танцах. Люди сходили с ума, а музыка, словно смерть, что забирала человеческую жизнь, отбирала у их обладателей мысли. Они веселились и жили своей жизнью, не задумываясь не про что. Не про то, что будет завтра, не про своих родных или близких, не про спасение всего человечества или хотя бы еду. Ведь как они могли мыслить, когда музыка всё забрала? Спрятала у себя в кармане, убегая ото всех, но в то же время и отдаваясь каждому. Давала почувствовать свободу, но делала зависимым от неё. Давала всё и не просила ничего взамен. Кроме мыслей. Ника сидела у барной стойки и пила текилу, что попадая в организм, дико обжигала горло и забирала мысли. Первая стопка, вторая, третья… Девушка была уже достаточно пьяна и обводила клуб своими глазами, которые, словно Сайлент Хилл — такие же серые и пустые. — Что же такая девушка делает тут опять? — тот же бархатный голос вернул её в этот мир. Лучше бы он этого не делал, правда. Парень сел, справа от девушки, чем заставил повернуться к нему лицом. Темные, почти черные, глаза внимательно смотрели на неё. — В этот раз я напиваюсь до беспамятства, Влад. А ты что тут забыл? — Никина бровь изогнулась, но ей не было интересно. Даже не любопытно. Обычная вежливость, коей её учила мама. Но в эту секунду, ожидая ответа, она обратила внимание на парня. А он ведь был красив. Бледную, аристократичную кожу можно было заметить даже сквозь отсутствие нормального освещения, но с яркими цветными софитами. Скулы и аккуратный подбородок очерчивали границы лица, шея, на которой днём можно было бы увидеть вену, и широкие плечи не могли остаться незамеченными. Но глаза… Зеркало души? Она не знала ответа, но они поразили её. В них можно было увидеть заинтересованность не как к девушке, а как к человеку. И может, поэтому Нике вдруг стал интересен его ответ. — Пришлось «утешать» друга. — он кивнул в сторону диванчиков, на котором сидел другой парень в окружении троих девушек. — Он не мог сам найти кого-нибудь? — Я скорее, как амулет удачи. — Он засмеялся, заставляя девушку улыбаться тоже, — Так, почему ты пьёшь? — Пытаюсь выкинуть грустные мысли, — весёлая улыбка сменилась на грустную, но она не соврала. Что было удивительно, ведь Ника не планировала рассказывать что-нибудь этому парню. Она не всё говорит близким людям, а тут начала раскрываться перед незнакомым ей человеком. Доверие это или нетрезвое её состояние? — Тогда предлагаю заменить твои грустные мысли на более приятные, — ухмыляясь, сказал брюнет. — О чём, например? — Обо мне, например. Всю ночь они проговорили, сидя за барной стойкой, и искренне наслаждались компанией друг друга. Кто бы мог подумать, что два человека, которые рассчитывали лишь на одну ночь вдвоём (а точнее пару часов), вчера улыбались друг другу, будто они старые друзья. А жизнь, ведь, непредсказуемая штука. Сегодня ты на плаву, а завтра тонешь ко дну. Вопрос только, когда наступит твоё завтра?

***

Воскресное утро радует людей солнечным светом, что пробивался сквозь даже самые плотные шторы. Свет падал и разбивался, даря всем тепло. Солнечные зайцы же плясали везде, где могли, будь то стул, дорога или лицо человека. И на одном женском лице один остановился. Перебегая на глаз, а после на губы, он всеми силами хотел разбудить спящую красавицу. Что, впрочем, у него и удалось. На этот день у девушки были планы, поэтому в любом случае, она не смогла бы провести всё своё время на уютной кровати, в окружении подушек и одеял. Собравшись с мыслями и физически, он вышла из дому и поехала в направлении частной больницы. Больница — это то место, которое видит слишком много слёз; которое разрушает чужие судьбы своими приговорами; которое люди боятся, где-то внутри, глубоко, но боятся. Тихий стук разрушил мёртвую тишину, что стояла в палате. Молодая особа зашла в комнату, разбавляя всю белизну собой — ярким пятном, посреди чистого листа. — Милая, как я рада видеть тебя! — неподдельная, искренняя радость отобразилась на лице у женщины, что лежала на больничной койке. Улыбка вмиг озарила лицо обоих, отодвигая все страшные мысли на потом, заставляя наслаждаться моментом. Лёгкая сеточка из маленьких морщин собралась вокруг зелёных глаз, выдавая всё счастье матери. — Как же я скучала, мам. — девушка бросилась в объятия такого близкого для неё человека — матери. Именно она поддерживала её в самых трудных ситуациях, не позволяла Нике сломаться и упасть на дно, полностью уйти в себя. В любых начинаниях эта женщина подбадривала свою дочь и радовалась её успехам. Она не бросила девушку на произвол судьбы и сейчас эта девушка не позволит и ей упасть. Упасть в объятия болезни, уйти вместе с ней к её подруге Смерти. Не позволит ей не выжить. Глаза цвета безоблачного неба смотрели на дочь со всей любовью и теплотой, что были в женщине. Она невероятно любила свою кровинку и не представляла своей жизни без существования в ней девушки. Не смотря на разницу в возрасте, эти женщины ладили и были подругами. — Что у тебя нового, милая? Ты вся сияешь, — видя прекрасное настроение родственницы, что бывает крайне редко, особенно после всего пережитого недавно, настроение и старшей поднималось. Что послужило тем, что её дочь выглядит счастливой и излучает добро? Неужели?.. — Врачи что-то сказали? — Что?.. Оу, мам, нет, прости. Мне очень жаль, — счастье, словно песок, что сыпался сквозь пальцы, уходил из тела Ники. Ей было жаль свою маму. Она была весёлым человеком и всегда дарила добро всем окружающим её людям. Всегда выбирала любовь. Всегда. — Ай, ладно, не расстраивайся. Эти врачи лучшие по всей стране. Да и волноваться пока не о чем. Я бы сказала, если бы чувствовала себя хуже. — Врала ли она? Да. Считается ли плохим то, что она врёт ради блага? Блага собственной дочери. Ложь — это не такая и ужасная или плохая вещь. Иногда она просто необходима. Необходима, как воздух задыхавшемуся, как вода для человека с жаждой, как сигареты для зависимого, как алкоголь и секс для Ники. Ложь — это сладкая, тянущая жижа, что просачивается в организм с каждым лживым словом. Она, словно желчь, чёрная, но такая нужная. Она, как и всё плохое, в этом мире, делает человека зависимым. Запускает цепочку, механизм, остановить которого сложно. Сложно, но возможно. Остановишь — избавишься от зависимости, но потеряешь всё, ради чего ты поглощал эту желчь в себя, словно воду. Потеряешь человека.

***

Тёмный вечер за окном скрывает все дневные печали и неудачи, что в чёрном воздухе переплелись, словно человеческие тела, со всеми радостями и успехами прошедшего дня. Казалось, протяни руку, схвати это, но оно уже уплыло далеко, в самую глубь, и даже схватив, не смог бы различить, что кроется за этим: светлое или всё же тёмное. В этом и вся прелесть Ночи. Сквозь тёмную пелену невозможно увидеть, кем или чем ты являешься. Ты можешь быть человеком, совершившим все грехи, но добрая Ночь скроет каждый твой секрет от любопытных глаз; или же ангелом в плоти, но какой в этом смысл, если сквозь чёрную пустоту, ты станешь безликим? В этом и кроется весь притягивающий шарм и отталкивающий смысл Ночи. Смотря в пустоту, Ника думала. Когда всё успело так поменяться? А ведь, сколько вообще прошло? Когда наступило начало? Начало её падения. Четыре месяца назад она была счастлива. Счастлива, но так наивна и слепа. У неё был, казалось идеальный и верный, парень, который оказался изменяющей постоянно мразью. У Ники была лучшая подруга, которая никогда бы не предала, а на самом деле та променяла её на парня. Её же. Но что бы было, если бы не всё это? Она также была бы слепой и наивной. А что сейчас? Она меняет парней каждую неделю, упивается в алкоголе, музыке и в своём же одиночестве. И всё равно, что стала злой, стервой, жестокой и холодной. Зато видящей людей и их поступки. Видящей правду. Нике нужно было писать статью о том, как помочь подростку при депрессии, на что нужно обратить внимание и какие её признаки. Но как же сложно было писать о помощи, когда ты сам в этом нуждаешься. И всё равно, что уже не подросток, уже не так подвержен влиянию общества и не делишь весь мир на чёрное и белое. Ведь какая разница в возрасте, если вопрос в болезни? Если никто не может помочь. Если некому помогать. Спасать. Вытягивать из всей ямы своих мыслей и проблем, что сам и выкопал. Вдохновения, как и желания писать, не было. А вот прогуляться по ночному городу, посмотреть на всю прелесть этих тайн, что скрывались в это время суток, вдохнуть этот усталый, отдыхающий воздух желание было. Поэтому, долго не мешкая, через время, Ника оказалась на улице в компании музыки и своих мыслей. Как забавно, ведь именно музыка, ласкающая уши, и забирала их. Заставляла улетать, порхать, скрываться, или стать невидимыми — все равно как и куда — но заставляла их уходить. Но музыка и порождала их. Почему? От того ли это, что Ника слишком много думала, испытывала и чувствовала, и музыка просто не могла все разом забрать? Или от того, что все мысли слишком тяжёлые, чтобы поднять их сразу? А может музыка больше не помогает? Просто не может уже помочь.

Музыка — лучшее утешение для опечаленного че­ловека. М. Лютер