Французский перец

            После возвращения из Мексики чувствую непонятную тоску. Мрачная осенняя Москва после залитого ярким солнцем Канкуна выглядит холодной и неприветливой. Я никак не могу забыть слов Драка. От этого щемит сердце. Меня сильно удручает то, что Жильбер любит Симон. Я для него лишь чувственный магнит. Никаких отношений, только секс. Лёгкое, ни к чему не обязывающее эротическое приключение. Я хочу от Жильбера большего. Да, чёрт побери, я хочу от него намного большего. Господи, неужели я ещё на что-то надеюсь? Между мной и Пуавром ничего не было и нет. Несколько незначительных эпизодов не в счёт. Обычная похоть. Желания, сдобренные нехилой дозой гормонов. Мне ужасно обидно, что Пуавр считает меня сексуальной игрушкой. Доступной девкой, шлюхой, с которой можно, не заморачиваясь, весело провести время. Он просто хочет меня трахнуть. Для любви у него есть Симон. Симон. И только Симон. По моим щекам катятся слёзы. Я растираю их по лицу и ненавижу себя за свою слабость. Пуавр не стоит ни моих слёз, ни моих переживаний. Я должна забыть его. Навсегда выкинуть из головы. Я очень хочу, но у меня никак не получается. Вспоминаю Пашу, в которого была влюблена. Почему я влюбляюсь в мужчин, которым я не нужна? От этой мысли становится не по себе. Неужели я люблю Жильбера? «Я люблю Жильбера», — повторяю про себя и не верю. Я не могу поверить в это. Я не хочу его любить. Это просто секс. Чувственный магнетизм. Влечение. Пусть и очень сильное. Я не люблю его. Я не могу любить Жильбера. Не могу. Любить слишком больно. Я больше не хочу боли. Становится нечем дышать. Стараюсь вдохнуть как можно глубже, но грудь словно стянута ремнями. Кажется, я сейчас задохнусь. От безысходности и чувства собственной ненужности. Мне надо забыть Пуавра. Забыть.             — Карина Артуровна, — в кабинет заглядывает Людочка. — Все уже собрались. Ждут вас.             — Спасибо, Люда. Уже иду, — стою у окна, боясь повернуться к ней. На моём лице красуются мокрые тёмные полосы. Люда выходит, закрывая за собой дверь. Я подхожу к столу. Заглядываю в маленькое круглое зеркальце, вытираю слёзы и поправляю макияж.             Меня ждут рабочие дела. Мне некогда раскисать, думая о всякой ерунде. Выхожу из кабинета и уверенной походкой иду в зал заседаний. В подробностях рассказываю собравшимся о прошедшем в Канкуне симпозиуме и о планах Драка относительно нашего филиала. По очереди выслушиваю руководителей секторов и своих заместителей, включая Ивана. Иван как всегда собран и компетентен. За время моего отсутствия он успел много сделать. Я горжусь своим выбором. У меня отличный заместитель.             Драка звонит по скайпу вечером, когда рабочий день уже почти закончился. Говорит о возможности предстоящего слияния с концерном Елизарова. Говорит, что иначе нам не выжить. Это значит, что часть компании может перейти в руки русского олигарха. Слушаю его внимательно, не перебиваю. Пьер взволнован такой перспективой. Обещает на днях прилететь в Москву. Приближает лицо к камере и тихо говорит, что скучает и хочет сделать мне сюрприз. Я улыбаюсь и говорю ему, что я тоже скучаю. Пьер милый. Пьер мне нравится, но я не люблю Пьера. Желает мне хорошего вечера и отключается.             Я думаю о Пьере. О его отношении ко мне. Пьер очень внимателен. Он умеет быть заботливым и, кажется, я ему действительно небезразлична. Правда, меня немного смущает, что Пьер ровесник моего отца. Но разве это так важно? Если Пьер любит меня, то почему бы и нет? Почему бы мне не попробовать перевести наши отношения на другой уровень, если у него действительно серьёзные намерения? Кроме того, я не чувствую угрызений совести по поводу того, что Драка женат. Ведь они с женой давно чужие друг другу люди. Они не спят вместе, между ними ничего нет. У них разные интересы и разные взгляды на жизнь. Дочери Драка давно выросли. Теперь это взрослые состоявшиеся женщины. Адель и Кати. Обеим уже за двадцать. Адель в этом году собирается замуж. Так что у нас с Пьером всё может получиться. Почему и нет? Почему бы и не Пьер? Может, если я выйду замуж за Пьера, то всё станет проще? Я забуду о Пуавре. И мы с Пьером проживём долгую, счастливую, полную роскоши и удовольствий жизнь. Драка — очень хорошая партия. Что касается секса с ним, то мне, можно сказать, даже понравилась его маленькая пикантная особенность. В какой-то степени эта игра заводила меня. Я не прочь повторить с Пьером наше безумство и попробовать что-нибудь ещё из его богатого пыточного арсенала. Улыбаюсь, вспоминая сокровищницу Пьера на вилле в Канкуне. Такие рассуждения делают Пьера в моих глазах идеальным мужем.             В последующие дни Пьер звонит нечасто. Он чем-то сильно озабочен. Нервничает. Списываю его нервозность на слияние с концерном Елизарова. Каждый раз говорит, что в ближайшие дни прилететь не сможет. И надо ещё немного подождать. Воспринимаю это спокойно, без лишней паники. По-прежнему говорит, что любит и сильно скучает. Смотрит на меня с какой-то обречённой тоской. Мне его жаль. Предстоящая интеграция с компанией конкурента совсем измотала Драка.             Уже три дня Драка не звонит и не отвечает на электронные письма. Я встревожена не на шутку. Чувствую, что-то произошло. Что-то очень и очень нехорошее. Пытаюсь узнать окольными путями через коллег в парижском офисе. Но те только разводят руками, уверяя, что с Пьером всё в порядке. Почему он вдруг перестал со мной общаться? Стараюсь проанализировать то, о чём в последнее время мы говорили с Драка, и ничего не понимаю. Я сбита с толку. Что происходит?             После недельного молчания Пьера в наш офис неожиданно приезжает Пуавр. Располагается в овальном кабинете и требует меня к себе. Для меня его приезд как гром среди ясного неба. Иду на ковёр к высокому начальству. Внутри всё трясётся. Я ужасно хочу его увидеть и очень боюсь этой встречи. Захожу к нему. Здороваюсь. Пуавр как всегда собран и подтянут. В идеальном сером костюме, белой сорочке и чёрном галстуке. Похоже, Жильбер тоже сильно нервничает.             — Проходите, Карин! — лицо озабоченное. Неужели всё-таки что-то случилось? Мы банкроты, и компания в скором времени пойдёт с молотка?             Сажусь в кресло напротив Жильбера. Молчит. Смотрит на меня, нервно постукивая пальцами правой руки о ручку кресла.             — Карин, — откашливается. — Я прилетел к Вам по личному делу.             В глаза старается не смотреть. Поигрывает желваками.             Вот это новость! Интересно, какие у нас с Пуавром могут быть личные дела?             — Я хочу серьёзно поговорить с Вами. И разговор пойдет о Пьере.             — О Пьере? — гляжу на Жильбера с удивлением.             — Представьте себе, мадемуазель! — в голосе звучит раздражение. Сжимает челюсти и смотрит пристальным неприязненным взглядом. — Вы хоть даете себе отчёт в том, что творите?             Я в очередной раз не понимаю Жильбера.             — О чем Вы говорите, мсье Пуавр?             — О мой бог! Да прекратите, в конце концов, паясничать! — взрывается Жильбер. — Всё Вы прекрасно понимаете!             — Нет, мсье Пуавр! Не понимаю! Наверное, я настолько глупа, что не могу понять! — начинаю закипать.             — Да Вы!.. Да Вы!.. — набирает воздуха, не решаясь сказать.             Закрывает глаза и судорожно вдыхает. Вижу, как пальцы до побелевших костяшек сжимают ручки кресла. Делает несколько вдохов, стараясь успокоиться.             — Пьер объявил жене, что хочет развода, — выдаёт уже более спокойно.             — И что? Вам не кажется, мсье Пуавр, что это не Ваше дело?             — Пьер мой друг! Слышите! Вы! — орёт на меня. Тяжело дышит, впиваясь серыми жемчужинами в мои глаза. Секунды три внимательно смотрит. Дышит.             Я усмехаюсь. Это какой-то трагифарс! Пуавр вызывает во мне смешанные чувства. Он смешон и жалок в своих попытках выдать желаемое за действительное.             — Вы смеётесь? Вам смешно?! — зло сощуривается. — Пьер и Брижит мои друзья! Я не могу спокойно смотреть на то, как Вы разоряете их семью!             — Это не Ваше дело! — шиплю я. — Пьер взрослый человек, и сам может во всём разобраться! Вам не кажется, что Вы слишком много на себя берёте, мсье Жильбер?             — Мадемуазель Карин! Это моё дело! Брижит и Пьер были счастливы, пока не появились Вы! Вы!.. Вы!.. Вы вторглись в чужую семью! Вы… — замолкает на полуслове. Тяжело дышит, сверкая на меня глазами.             — Я никуда не вторгалась! Пьер сам… — мой голос звенит на пределе и обрывается. — …он сам просил, чтобы я дала ему шанс…             — Шанс?! Вы говорите — шанс?! Пьер просил?! Да это Вы… Вы вцепились в Драка мёртвой хваткой! Вы… Вы… Вы… — он всё ещё не решается сказать то, что хочет.             — Ну, договаривайте, мсье Пуавр! Что же Вы?! Ну!.. Смелее!             — … корыстная… развратная… — грудь Пуавра ходит ходуном. Глаза сверкают, как у разъярённой лошади. Я знаю — он боится слов, вертящихся у него на языке. Эти слова для него — спусковой крючок, после них он будет не в силах сдерживать себя.             — Ну, кто? Смелее! Ну? — дразню его я. Меня начинает заводить эта перепалка. — Шлюха?! — рублю я. — Потаскушка?!.. А? Мсье Пуавр?             — Заткнись! — вскакивает с места. Тело натягивается струной. Закрывает глаза и сжимает кулаки. Пуавра потрясывает.             — Сучка?! — зло выпаливаю я. Меня несёт.             — Лучше заткнись! — цедит сквозь зубы Пуавр. Он напряжён до предела.             — Дрянь?!.. С ненасытной дыркой?!             — Ну, всё! Ты доигралась! — бросается и валит меня на стол. Дышит прерывисто. Держит мёртвой хваткой, корпусом прижимая к столу. Засовывает руки под юбку и рвёт с меня трусы. Воздух искрится. Возбуждение бьёт по нервам. Судорожно расстёгивает брюки. Слышу, как брякает пряжка ремня, вжикает молния. Грубо раздвигает мне ноги и вставляет до основания.             — А-а-а… — протяжно стонет. Шипит: — Потас-с-скуха… А-а-а… Сучка… Ты сама… Сама…             Вытаскивает и резким движением вбивается в меня снова. Быстро двигается. Я сжимаюсь и ахаю. Падает на меня, подрагивая. Каждой клеточкой чувствую в себе его член — достаёт до самого дна. Я невольно сокращаю мышцы и сжимаю его, плотно обхватывая изнутри. Пуавр громко стонет. По телу прокатывается сладкая дрожь. Делает несколько толчков и кончает в меня. Кончает. Кончает. Я извиваюсь и реву под ним. Я ору, не в силах сдержать крик восторга. Вопль. Рык. Стон. Моё тело рассыпается искрящейся пылью, истекая горячими потоками его спермы. Я хочу его до последней капли, до бесконечности хочу его в себе. Я хочу его в себе. Его в себе. Я хочу.             Отваливается. Тяжело дышит. Лежит рядом. Совсем близко. Невозможно близко. Невыносимо, мучительно близко. Не во мне. Уже не во мне. Моё тело пульсирует. Пылает. Требует. Оно всё еще хочет его. Моё тело хочет Жильбера, испытывая невыносимую, звенящую пустоту. Тоску по его бесконечно долгому присутствию внутри.             На его лице все грани блаженства. В глазах — океан неги. Я хочу Жильбера. Хочу напиться им. Надышаться. Насытиться. Любить. Ласкать. Лелеять. Бесконечно. Томительно. Страстно. До самого конца. До смерти. Вечно.       Пуавр тяжело дышит. Не смотрит на меня. Закрывает лицо руками, выдаёт протяжный стон и начинает смеяться. Нервно смеётся, доходя до истерики.             — Жильбер! Жильбер! — трясу его за плечо, стараясь привести в чувства. Мне страшно, когда он так смеётся.             — Вы… Вы… — давится смехом. На секунду замолкает и протяжно стонет: — О-о-о нет… Вы и я… Вы…             Садится. Выдыхает и запускает пятерню в волосы. Сжимает на макушке в кулак, захватывая пряди.             — М-м-м… — мычит. Я смотрю на него. У Жильбера вид потерянного ребенка. — Откуда Вы только взялись … Вы же губите всё, к чему прикасаетесь… Вы не женщина… Вы дьявол… Бог мой!.. Зачем, Карин? Зачем? Зачем Вы это сделали?             — Я?! — я потрясена его словами. Он что, обвиняет меня в случившемся?!             — Вы опять… Сколько уже можно, Карин, изображать святую невинность? — стонет Пуавр, закрывая лицо руками. — Вы всё отлично понимаете и сделали это нарочно, потому что… Потому… Потому что знали… Я не в силах держать себя в руках, когда… Боже, Карин! Что Вы натворили?             — Я?! Почему Вы всегда и во всём обвиняете меня? Чем я перед Вами так провинилась?             Пуавр закрывает глаза и тяжело дышит.             — Вы же всё знаете… Всё знаете… Знаете, что меня непреодолимо тянет к Вам с той минуты, как я впервые увидел Вас здесь, в этом кабинете. Драка мой друг. И я… — мощно втягивает носом воздух. — И я только что занимался с Вами сексом… Я знаю, как это выглядит. Я приехал для того, чтобы убедить Вас отступиться от Драка. А вместо этого… Бог мой! Мне не надо было приезжать.             Смотрю на Жильбера исподлобья, поправляя одежду. Да уж, ничего не скажешь! Хорош парламентёр! Наверное, я должна сейчас что-то сказать, вот только не знаю что. Переминаюсь с ноги на ногу. Пуавр заправляет выбившуюся сорочку в брюки, застёгивает ширинку и поворачивается к окну. На меня больше не смотрит.             — Карин, идите. Мне надо побыть одному.             Он что, опять гонит меня? Что это вообще такое? Почему после приступа животной страсти он каждый раз боится посмотреть мне в глаза? Ему стыдно? Стыдно смотреть мне в глаза? Или дело в другом? Начинаю догадываться. Пуавр испытывает муки совести за то, что обманывает жену. Но почему он это делает? Ведь Драка сказал, что Жильбер любит Симон? Зачем он ей изменяет? Вспоминаю наш разговор в Париже. «Я не ищу отношений на стороне. От Вас мне нужен только секс. Понимаете, просто секс. Безо всяких обязательств и взаимных упреков». Что происходит?             — Как? Вы ещё тут? — кидает на меня быстрый взгляд через плечо.             — Простите, мсье Пуавр, — озадаченная, выхожу из кабинета. Меня тревожит поведение Жильбера. Ещё больше меня тревожит — не слышал ли кто из сотрудников недвусмысленные стоны и вздохи, доносящиеся из кабинета.             Весь день я в состоянии прострации. Не могу ни о чём думать, кроме как о Драка и Пуавре. Пьер решил развестись? Мне это не кажется странным, ведь он говорил, что давно полноценно не живёт с женой. А Пуавр утверждал обратное. Кто из них мне врёт? Если все так, как говорит Жильбер, то я действительно выгляжу хищницей, позарившейся на богатенького папика. А если нет, то Пуавр просто меня ревнует. Ревнует? Но Симон… Драка не стал бы мне лгать. Зачем ему это, ведь он уверен, что между мной и Жильбером ничего нет. Не было до сегодняшнего дня. От воспоминаний внизу живота сладко сжимается. Но всё равно даже если и так, даже если Пуавр говорит мне неправду, то всё это выглядит ужасно. Я переспала и с Драка, и с Пуавром, хотя в обоих случаях вряд ли можно применить слово «переспала». Горько усмехаюсь своей мысли.             Так вот, значит, о каком сюрпризе говорил Пьер, когда мы созванивались с ним в последний раз. Но почему тогда потом не звонил? И не приехал сам, а прислал Жильбера? Или Жильбера прислал не он? А кто? Брижит? И почему Жильбера? Мне кажется, или между семьями Драка и Пуавра куда более тесная связь, чем просто дружба?             Всю ночь не могу уснуть, ворочаясь в кровати. Я вспоминаю безумный секс с Жильбером. Я до сих пор на взводе. Я хочу его. Ужасно хочу. Мне уже всё равно, кого он там любит. Я хочу это тело. Я хочу дикой, необузданной, испепеляющей страсти. Секса без обязательств и взаимных упреков. Я хочу обладать им безраздельно, подчиняя своим желаниям. Видеть, как он не может устоять перед искушением. Чувствовать свою власть. Власть, основанную на первобытных, древнейших инстинктах.             Я ужасно боюсь, что Жильбер сбежит от меня, стыдясь своей очередной выходки. Уедет в Париж, чтобы больше не видеть меня, не поддаваться соблазну, непреодолимому плотскому влечению. Я не хочу его отпускать. Я ещё не насытилась им. Я словно изголодавшаяся тигрица, хочу его плоти. Тёплой, питаемой горячей кровью плоти.             Как только появляюсь утром в офисе, тут же интересуюсь у секретаря на месте ли мсье Пуавр. Я очень надеюсь, что он не улетел вчера вечером. К моему восторгу, Пуавр у себя в кабинете. Иду к нему, полная решимости. Я не выспалась, в голове туманится. Чувственный голод пожирает изнутри. Я хочу растерзать Пуавра. Разорвать на нём одежды и трахать, трахать, трахать. Долго, мучительно, вытягивая последние соки. Высасывая до конца, до последней капли его горячее семя. В эту минуту я хочу только одного — Жильбера! Мне всё равно, как это выглядит и что будет дальше. Я просто сгораю в огне своих желаний.             Без стука врываюсь в его кабинет. Стоит у окна в любимой позе. Кажется, он не ожидал меня увидеть. Смотрит шальными глазами. Быстрым шагом подхожу к нему и бью по лицу. Хлёсткая пощёчина расцветает розовым отпечатком моей пятерни.             — Это тебе за вчерашнее! — цежу сквозь зубы. Прикладывает руку к щеке и продолжает в оцепенении таращиться на меня. Молчит.             Хватаю его за лацканы пиджака и впиваюсь в его губы. Мне становится хорошо. Напряжение, владевшее мной несколько долгих часов, спадает. Я чувствую его тёплые мягкие губы, он приоткрывает рот и впускает мой язык. Я пью Жильбера, томимая жаждой его тела. Я пью его до дна, до остатка. Я хочу высушить его. Испепелить. Сжечь.             Пуавр хватает меня за ягодицы и с силой прижимает к паху. Чувствую его напряжённый член. Он хочет меня. Сейчас большего мне и не нужно.             — Поехали! — за руку тянет из кабинета.             — Машину ко входу! Живо! — кидает секретарю, стремительно пересекая ресепшн, и нервно стучит пальцем по кнопке вызова лифта. Лифт скоро приезжает. Спускаемся. Не смотрит на меня, напряжённо наблюдая за сменой светящихся чисел на табло.             Садимся в машину и едем в его апартаменты. С порога срывает с себя галстук, сорочку и вцепляется в меня мёртвой хваткой, судорожно обнажая моё тело.             — Хочу тебя!.. Дрянь! С-с-сучка!.. — валит на пол и трётся об меня, запрокинув мои руки за голову и удерживая за запястья. Скользит подбородком по моей груди, животу, глубоко вдыхая. Спускается ниже, его руки шелестят по моей коже. Зарывается носом в мою промежность. Его язык ласкает меня. Лижет с наслаждением, настойчиво, посасывая и теребя языком клитор. Вылизывает. Проводит по внутренней стороне бедра почти до колена и обратно. Снова лижет, раздвигая пальцами кожные складки. Я утопаю в наслаждении, раскрываясь, словно цветок, навстречу Жильберу. Всовывает в меня два пальца и начинает двигать. Крутит внутри, касаясь подушечками неведомых мне до сегодняшнего дня точек. Я взрываюсь. Лечу. Стремительно взмывая ввысь. Достигаю пика блаженства и падаю в бездонную пропасть. Меня накрывают волны оргазма одна за другой. Моё тело выгибается и в тот же миг расслабляется, даря невероятное чувство лёгкости.             Жильбер поднимается, целует мой живот, грудь, шею. Становится надо мной, широко расставив колени так, что моя голова оказывается у него между ног. Я вижу его крепкие бёдра, торчащий член и мошонку.             — Бери в рот… Ну? Давай же, — млеет от желания, приставляя головку к моим губам. Я подчиняюсь его волшебному завораживающему голосу и впускаю Жильбера в свой рот, обхватывая ствол рукой у самого основания. Втягиваю в себя. Пуавра бьёт мелкий озноб.             — О-о-о, как ты сосёшь… А-а-а… Шлюха, — выдыхает Пуавр. Изловчаюсь и выныриваю из-под него, укладывая на спину. Ухмыляюсь. Смотрю ему в глаза и снова спускаюсь вниз. Обхватываю член ртом и двигаю головой. Замираю возле головки и снова посасываю её. Вкручиваюсь ртом почти до основания, максимально впуская Жильбера. Заполняю им рот до самой глотки.             — Сейчас кончу, — стонет он. Выпускаю член изо рта. Я не хочу скорой расправы. Мне нужна сатисфакция за его вчерашнюю выходку. Я хочу наказать этого негодника и хочу делать это медленно.             Поднимаю его колени и развожу бёдра. Расслабленным языком провожу вдоль ствола от основания до головки и обратно. Беру губами яички и посасываю. Жильбер стонет. Хватается за чресла. Убираю его руки.             — Тебе ещё рано кончать, — обхватываю мошонку и сжимаю так, чтобы причинить ему боль. Шипит. Отлично! Я довольна результатом. В награду оглаживаю промежность Жильбера языком. Лижу, с каждым разом охватывая всё больший участок кожи. Жильбер стонет.             — Я хочу кончить… Дай мне кончить…             Беру его член и несколько раз нежно провожу по бархатистой кожице.             — Давай, продолжай лизать… Не останавливайся, — хрипит Пуавр.             Снова принимаюсь за работу, погружаясь в кожные складки и вдыхая его запах. Пуавр стонет, закатывая глаза. Раскрывается и подаётся мне навстречу, упираясь пятками в пол. Мышцы наливаются, превращаясь в сталь. С хриплым стоном Жильбер кончает, выстреливая спермой себе на грудь. О да! Теперь мы квиты!