Ведомый

-1-

В первый раз это происходит за столом. Эрика напропалую флиртует, забивая всё пространство кухни приторно-сладким запахом вожделения и притворной страсти. Она с показной эротичностью поедает панкейки, при этом заливая их такой порцией меда, что у всех присутствующих сводит зубы. Дерек бесится всё больше и больше, раз за разом рыча на непутёвую бету и почти бросается на неё, когда Стайлз прерывается на полуслове. Он поворачивает голову и пристально смотрит альфе в глаза: — Хватит. Оборотень резко оседает на стуле, раздражённо рассматривая царапины, оставленные его когтями на столешнице. — Эрика, прекрати паясничать, ты злишь своего альфу. Он сломает тебе позвоночник и будет прав, — обращается Стилински к волчице. Та подавленно кивает и парень вновь поворачивается к Хейлу, но на этот раз взгляд у него мягкий и успокаивающий: — Ничего страшного, Дерек. Мы это исправим. Понадобится наждачка, лак и полчаса времени. До Дерека наконец доходит. Он что, его только что успокоил? То есть выступил в качестве Доминанта при нестабильном сабе? Но Стилински уже понесло: — У вас же есть тут наждачка, да? Потому что я куплю лак, но, серьёзно, жить в частном доме без наждачки — это прям край, чувак, так только совсем отмороженные делают. Ты же не отмороженный? Ну не совсем? Не говори да, если да, то весь план можно запихнуть… — Заткнись, Стайлз. — Почти добродушно ворчит Хейл. Конечно он ошибся. Даже смешно представить, что щуплый, незатыкающийся мальчишка, вечно влипающий в истории, может быть Доминантом. И это хорошо, потому что кого-кого, а Домов Дерек на милю к себе не подпускает. Хватит. Мало ему было, когда из-за его тупой натуры Пейдж сошла с ума, пытаясь стать той, кем не являлась по определению. Людям, не имеющим модуса не просто так запрещено вступать в модусные отношения: они не справляются и это заканчивается плохо. Пейдж убила себя, потому что не могла дать сабу всё, в чём он нуждался. Большинство напротив убивает партнёра, который требует слишком много. Но он попытался снова и вторая Доминантка, на этот раз настоящая, просто спалила его дом вместе со всей его семьёй, так что нет, больше никаких Доминантов в радиусе мили от Дерека Хейла. Стайлз не замечает его задумчивости и продолжает нести какую-то чушь про ядерный синтез. Всё в порядке.

-2-

Во второй раз это проходит мимо внимания Дерека, потому что всё, что существует в его маленьком мирке — это истерзанное его когтями тело Бойда и неожиданно сильно сжавшая плечо рука. — Ты не виноват. — Чётко произносит стоящий позади него. — Ты не виноват в его смерти, Дерек. И альфа почти верит таким нужным сейчас словам.

-3-

В третий раз это случается после очередной бойни. Дерек чувствует себя самым жалким существом на планете, потому что ему вспороли живот, а он вместо того, чтобы злиться, валяется на траве и только-только не скулит от одиночества. О нём некому позаботиться, бог ты мой, вот это проблема! Он не был бы собой, если бы позволил этому взять над собой верх, так что оборотень кое-как встаёт и подбредает к оставшейся стае. Эрики нет. Бойда нет тоже. К этому пора привыкнуть, да никак не привыкается, отдаёт тупой болью за грудиной всякий раз, как вспомнишь. — Дерек, чувак, тебе нельзя ходить! — Возмущённо восклицает Стайлз. Увы, его некому отвлечь. Дерек морщится, осознавая, как мерзко желать, чтобы кто-то был ранен, лишь бы Стилински от него отстал. — Тебе нужна медпомощь, и как же здорово, что добрый дядюшка Стайлз сегодня с тобой! Ну-ка… — Хватит! Мне не нужна помощь! Скотт с Айзеком удивлённо переглядываются, поймав его на лжи, но ничего не говорят. — Ребята, езжайте на джипе. Мы вас догоним. — Своим самым спокойным голосом велит Стилински и оборотни слушаются беспрекословно, оставив своего вожака растерянно смотреть им вслед. — Я о тебе позабочусь, Дерек. Мы сейчас уложим тебя на траву, вычистим рану, промоем её, сделаем перевязку и отвезём тебя домой. Готов? Стайлз не спрашивает, согласен ли Дерек. Стайлз только говорит, что они будут делать и этот простой факт на короткое время примиряет саба с жестокой действительностью. Оборотню уже не так больно, болевой шок никто не отменял, но он послушно выполняет указания человека, попутно отмечая, что у того тёплые руки и необычайно ласковый взгляд золотисто-карих глаз. В награду за терпение после особенно болезненного промывания дезраствором Стайлз сжимает его руку и улыбается: — Ты такой молодец, Дерек. Сейчас мы тебя перевяжем и поедем домой. Осталось совсем немного. Потерпишь? Саб (а Дерек сейчас в первую очередь именно саб, чтобы он сам о себе не думал) кивает, и через каких-то сорок минут они оказываются дома. Альфа обещает себе не вспоминать этот случай, он не хочет вспоминать, ладно? Он подумает об этом когда-нибудь потом. Когда Стилински сам смоется из его жизни, как и все до него.

-4-

В четвёртый раз Дерек почти на грани: у него не получается заткнуть ненавистную часть себя, тело горит, реакция притуплена, а все окружающие раздражают до зубовного скрежета. — Ты же знаешь, что всё равно сорвёшься, племянник? Питер усмехается из своего кресла, где как ни в чём не бывало листает бестиарий, собранный Стайлзом, и это не должно так раздражать. У Дерека много таких «не должно». — Ты — сабмиссив, — продолжает дядя, будто и не заметил тихого рычания с той стороны гостиной, где расположился альфа. — Тебе необходимо, чтобы тебя контролировали, иначе сойдешь с ума и перебьёшь кучу народу. Не то, чтобы я возражал, но ты вроде сам не в восторге от перспективки, а? Когда младший Хейл уже готов сорваться с места, чтобы сделать родственника первым из «невинно убиенных», на его плечо уже привычно ложится тёплая рука. — Оставь его, Питер. — Хмурится Стайлз. — Дерек сильный, а главное умный. Он не станет доводить до крайностей. Защита приятна, хотя и не заслужена. Вообще-то, Дерек уже довёл до крайности, но проклятое семейное упрямство не позволяет признаться. А ещё в этот момент он окончательно убеждается: всё-таки не ошибся. Подпустил Доминанта, даже приблизил к себе инстинктивно и сам того не заметил. Однако он кивает и смотрит вслед тут же ушедшему парню минут пять. — Ты попал. — Смеётся вдруг Питер, разрушая повисшую тишину, — Господи боже, племянник, как же ты попал…

-5-

В пятый раз Стайлз чертовски зол. И Дерек признаёт, что у него есть для этого причины: альфа разгромил полдома и едва не убил себя в очередном отчаянном приступе, который не сумел сдержать. — Я не… — Пробует начать Хейл, но Стилински прикладывает палец к губам. — Тш! Я в невероятном, с трудом контролируемом бешенстве, так что будь добр, помолчи, пока я не решу, что с тобой делать. Дерек собирается было возмутиться: в конце концов, на нём нет браслета Стайлза, но протест будет выглядеть жалко. Потому что, если честно, Дерек хочет чёртов браслет. Наконец Доминант шумно выдыхает и приказывает: — В позицию. Оборотень с облегчением исполняет: садится на колени, кладёт руки на бёдра, глаза опускает в пол. — Можешь смотреть на меня. — Разрешает Стайлз, и это странно, ведь Дерек вроде как провинился, но он в любом случае не хочет поднимать взгляд. Шутка ли, так долго бегать от своей натуры и так феерично провалиться. Стайлз подходит ближе, садится на покореженную когтями тумбочку и вздыхает. — Кинжал с аконитом, как театрально! Ты собирался порезать себе вены или воткнуть его в сердце? Или, быть может, горло? Отвечай. Дерек неразборчиво бурчит в ответ. — Что? — Голос Доминанта становится строже, хотя казалось бы, куда уже. — Я не слышу, Дерек. — В сердце. — Громче повторяет оборотень. — Отлично. Значит, сердце. Ну что ж. Если бы ты хотел вскрыть вены, я бы заставил тебя отжиматься до полного изнеможения, чтобы ты подыхал от бессилия​, как от потери крови. Если бы горло — душил, пока до тебя, придурка, не дошло бы, что жить ты всё-таки хочешь. Но сейчас… Доминант спрыгивает с тумбы, проходится туда-сюда и вдруг приподнимает подбородок сабмиссива, удерживая его тонкими пальцами: — Смотри на меня, Дерек. Он послушно поднимает глаза и сталкивается с непривычно холодным карим взглядом: — Я хочу, чтобы ты знал: я очень, очень сильно в тебе разочарован. Это похоже на пистолетный выстрел: бьёт между рёбер и в груди алым цветком распускается боль. Он подвёл, недостаточно хорош, недостоин своего Дома. Он расстроил его. У Дерека начинают трястись руки, он смотрит, не отрываясь, пытаясь обманом украсть, оставить себе хотя бы этот момент близости. Сам виноват: своим упрямством, ослиным отрицанием очевидного, тупой гордостью всё испортил. Он жалок, конечно Стайлз его не хочет. Кто бы захотел? Альфа чувствует, что его всего колотит, и кривится в безуспешной попытке выдавить улыбку. Доминант хмурится. — Эй, это не конец света. Это не значит, что ты плохой. Но ты должен понять, что так делать нельзя. Дерек кивает и с удивлением замечает, что его щёки намокли. Он не плакал ни разу после пожара, хотя это бывало сложно, а теперь заливается слезами на полу собственной ванной, и это после того, как убеждал всех в своей стойкости несколько лет. Бесполезный. Кейт звала его так во время сессий, он думал, это игра, но она была права. Он… Стайлз быстро опускается на колени рядом с ним (ну вот, наверняка отбил ноги из-за дурацкой истерики — думает оборотень) и крепко прижимает к себе мужчину: — Ш-ш. Тише, волче, тише. Ты хороший, слышишь меня? Мой хороший. Одна ошибка не делает тебя плохим. Не для меня. Ну же, всё будет в порядке. Теперь всё будет в порядке. Дерек захлёбывается слезами, а Стайлз держит его и гладит по голове: — У тебя есть я, родной. Я позабочусь о тебе. Я не уйду. Я не оставлю тебя, волче, ш-ш. Ну вот что, давай-ка умоем тебя и отведём в постель. Вставай. Дерек с трудом встаёт, отчаянно цепляясь за хлопковую рубашку Доминанта. На коже она ощущается мягкой и тёплой, а ещё так приятно пахнет Стайлзом, что саб едва удерживается, чтобы не начать выпрашивать её для себя. Это смешно. Если Стайлз из жалости возится с ним, это не значит, что он хочет сделать Дерека своим. По правде сказать, альфа — отвратительный сабмиссив, нелепее не придумаешь, слишком высокий и мускулистый, небритый, вечно хмурый и растрёпанный, не расстающийся с грубой кожанкой и простыми джинсами. Он не умеет готовить или создавать уют, органически не способен угадывать желания Дома по малейшим намёкам и из врождённой упёртости не желает беспрекословно подчиняться кому бы то ни было. Таким образом он ни капли не похож на того же Дэнни, хрупкого, но вместе с тем сильного, умеющего заботиться и с благодарностью принимать заботу, а главное, увивающегося за Стилински уже несколько недель. Не то, чтобы Дэнни был навязчивым, нет, но то, как он опускал глаза в его присутствии, выкладывая руки на стол ладонями вверх при любой возможности, говорило само за себя. Занятый этими невесёлыми размышлениями, саб не замечает, как Стайлз помог ему добраться до спальни и опуститься на кровать. — Посиди, я принесу полотенце и миску с водой. Ты совсем без сил. — Нет! Мужчина вскидывается, так сильно сжимая пальцы на ткани чужой рубашки, что смуглая кожа становится белой от напряжения, а проступающие когти оставляют в хлопке рваные дыры. Его глаза краснеют, а в горле зарождается рык. Стайлз качает головой, оставаясь ненормально спокойным и берёт искажённое паникой лицо в свои тёплые ладони. — Дерек, я не ухожу. Посмотри, я здесь и никуда не собираюсь. Не нужно злиться, ты можешь просто попросить, хорошо? Попробуй. Дерек смотрит на него и пытается продраться через собственную неуверенность, выдавливая что-то совсем невнятное: — Не уходи. Я знаю, что не… Но недолго. Побудь, пожалуйста. — Ладно. Доминант кивает и садится рядом, притягивая саба к себе. Он выписывает тёплой ладонью широкие круги на напряжённой спине оборотня, периодически спускаясь к пояснице или чуть-чуть нажимая пальцами на его загривок, ерошит волосы, пока плечи мужчины наконец не расслабляются. Дерек позволяет уложить себя на постель, ему ужасно стыдно за эту вспышку, так что он весьма удивляется, когда его накрывает чужое тело. Стайлз вглядывается в виноватые и тревожные зелёные глаза, чувствуя, как чужая дрожь передаётся ему самому. Оба они напряжены и слегка напуганы происходящим, но Стилински по крайней мере не отрицал свою суть добрый десяток лет, так что, несмотря на разницу в возрасте, он явно в выигрышном положении. Позволив сабу в полной мере ощутить свою близость, он коротко целует его губы, стягивает с него мокрую, окровавленную футболку и опускается ниже, чтобы снять прилипшие к телу джинсы. Дерек послушно приподнимается, помогая себя раздевать, но чуть ли не впервые в жизни не предпринимает активных действий. Удостоверившись, что всё мокрое тряпьё, включая боксёры саба, оказалось на полу, Дом наконец сдергивает с постели прохладное покрывало, оставляя обнаженного Дерека лежать на сухой и чистой простыне. — Перевернись, — приказывает он. Стайлз предпочёл бы остаться лицом к лицу, чтобы следить за малейшей реакцией сабмиссива, но к такому Дерек точно не готов. Оборотень моментально оказывается лежащим на животе, за что удостаивается ласкового поцелуя в лопатку. — Умница, — хвалит Доминант. Он мягко проводит пальцами вдоль выступающих позвонков, оглаживает бёдра, легонько щекочет впадинку под коленом, от чего дыхание саба заметно сбивается. — Ты такой красивый. Стайлз говорит это мужчине на ухо, задевая губами мочку. Дерек предсказуемо вздрагивает и Дом тихо смеётся: — Тише, молчи. Просто слушай. Ты же понятия не имеешь, какой ты потрясающий, да? Твои руки, широкие ладони, смуглая кожа, литые мышцы. Твои плечи, Господи боже мой, невероятные. Твоя спина, переходящая в узкую талию и бёдра. Ты просто не представляешь, какой вид мне сейчас открывается на твою абсолютно шикарную задницу. И я люблю твои глаза, они говорят о тебе больше, чем кажется на первый взгляд… Ты такой сильный и в то же время ранимый, одно неверное слово и закрываешься в своей раковине, не дозовёшься. Ты не замечаешь, как все свободные Домы, что тебя окружают, мечтают обладать тобой. Подчинить тебя. Но они не смогут, потому что ты мой, так ведь? Ты мой, волче? Альфа не может в это поверить. Всё сказанное просто не может быть о нём, подразумевать его, и всё же усомниться в честности Доминанта ему даже не приходит в голову. — Да. — Хрипит оборотень, осознав, что от него ждут ответа. — Твой. — Договорились. Стайлз шепчет это, уткнувшись ему в плечо и Дерек кожей ощущает улыбку, расплывшуюся на его лице. Доминант поглаживает его горло, чуть надавив над кадыком и тут же отпустив, потом переходит на спину, изучая её губами и пальцами, обрисовывая редкие шрамы легчайшими прикосновениями, будто опасается причинить боль, задев давно зажившую рану. Когда он вновь гладит его ноги, саба уже ощутимо потряхивает от желания. — Приподнимись. Дерек торопливо поджимает колени, прогибаясь в пояснице и открывая вид на возбуждённый член с влажной от предэякулянта головкой. Стайлз слегка сжимает его ягодицы, заставляя открыться сильнее, потом прижимается губами к копчику. — Я уже говорил, какой ты потрясающий? Дерек не отвечает, слишком занятый собственными ощущениями. Ему горячо и мало, и хочется податься назад за прикосновением, но, впервые, ему куда большее наслаждение доставляет просто выполнять чужие указания. Это дарит удивительное чувство безопасности, покоя и благословенной тишины в измученной противостоянием голове. Стайлз проводит влажным языком вниз, до сжатого колечка мышц, чуть заметно толкается в него, срывая с губ оборотня первый несдержанный стон. Тёплые мягкие прикосновения вынуждают Дерека схватиться за простынь, потому что ему нужно держаться хоть за что-то, чтобы не заскулить. Стайлз тянется к прикроватной тумбочке и достаёт из неё тюбик лубриканта таким уверенным движением, словно это он его туда ставил. Дерек заливается краской, когда понимает, что Стайлз всё это время знал, что он хранит в спальне. Погрузиться в пучину стыда не позволяет холодная жидкость, капнувшая между ягодиц. Саб протестующе мычит, ему нравится идея быть смазанным только слюной Стайлза, он определённо заслужил чего-то даже более жёсткого, но Дом сильно шлёпает его по бедру: — Сколько у тебя не было сессий, Дер? Немного замявшись, Дерек выдаёт полуправду: — Довольно долго. На самом деле последняя полноценная сессия у него была с десяток лет назад, когда он был ещё подростком, позже он справлялся сам. — Хорошо, я спрошу по-другому. — Стайлз сердится и Дерек виновато сжимается, различив это в голосе. — Кто проводил последнюю для тебя? Понимая, что отвертеться не получится, оборотень опускает голову: — Кейт. — Блеск. — Доминант застывает на мгновение. — И ты хочешь, чтобы я взял тебя почти на сухую. Нет уж, волче, придется тебе подождать. Сильная рука ложится между его лопаток и прижимает к постели, заставляя выгнуться сильнее, а прохладный смазанный палец на одну фалангу проникает в подрагивающее тело. Дерек всё же скулит и подаётся назад, ему нужно больше, боже, пожалуйста, ему так нужно… Палец входит в него до конца и медленно поглаживает гладкие мышцы, не выходя полностью. — Вот так, мой хороший. Только не вздумай касаться себя. Саб всхлипывает и беспомощно потирается истекающим смазкой членом о простынь, пытаясь получить хоть какое-то облегчение, пока его так неторопливо растягивают. Дом наконец добавляет второй палец и начинает немного быстрее трахать пульсирующую розовую дырочку, периодически касаясь небольшого бугорка внутри, отчего Дерек прячет лицо в подушку, чтобы хоть чуть-чуть заглушить совершенно неприличные вскрики. — Ты думал об этом? Представлял, как я ввожу в тебя пальцы? Гадал, как долго мне пришлось бы тебя готовить, чтобы ты свободно смог принять меня? Захотел бы я взять тебя со спины, или заставил бы смотреть мне в глаза, когда станешь кончать? Ты думал, чем мог бы порадовать меня так сильно, что я взял бы твой член в рот, вылизывая и посасывая его, пока ты не стал бы умолять об оргазме? Дерек заскулил, представив себе это и почувствовал, как его яйца поджались в предвкушении. — Да-а, — простонал он, сильнее раздвигая бёдра. Он сам не знал, был ли это ответ на вопрос или возглас удовольствия. — Ну уж нет, детка, — усмехнулся Стайлз, свободной рукой оттянув яички саба, — так быстро ты не кончишь. Он вводит в Дерека третий палец и чуть растягивает смазанную дырочку, разводя пальцы в стороны. Его язык возвращается к сжимающемуся колечку, легко лаская кожу вокруг, иногда чуть касаясь яичек, по прежнему пережатых пальцами второй руки. Сабмиссив отчаянно подмахивает бёдрами, то порыкивая, то полузадушенно всхлипывая, когда удовольствие становится нестерпимым. — А сейчас, детка, ты размышляешь, как это будет? — Низкий голос вновь раздается в районе спины. — Буду я входить в тебя по миллиметру или наполню целиком, а потом замру, позволяя привыкнуть? Придётся ли тебе гадать, когда я наконец разрешу тебе двигаться? Оставлю ли я метку, в этом уютном местечке между твоей шеей и плечом, чтобы все видели, что ты мой? Синяк, который ты не посмеешь залечить? — Пожалуйста! Этот отчаянный вскрик по всем законам физики не может принадлежать Дереку, кажется, его горло просто не приспособлено для таких высоких звуков, однако красивых маленьких сабов, которым он бы подошёл, рядом не наблюдается. Мужчина в очередной раз краснеет, пряча лицо. Стайлз останавливается, замерев на середине движения. Длинные пальцы отпускают яички сабмиссива, чтобы передвинуться выше, на талию и слегка погладить, подбадривая. — Ты хочешь, чтобы я отметил тебя, так? Дерек молча кивает, чуть сжимая бёдра, напоминая своему Дому о необходимости двигаться. Тот машинально возобновляет поступательные движения, потом с какой-то особенной нежностью целует оборотня в поясницу. Наконец решив, что уделил достаточно внимания подготовке, Стайлз, отстранившись, быстро снимает собственные джинсы и Дерек сглатывает, когда понимает, что белья на Доминанте нет. Но стоит тому вернуться, как саб вскидывает голову: — Можно… Могу я попросить? — Конечно. — Стайлз, кажется, удивлён таким вопросом. — Разденешься… — боже, как же альфу раздражает необходимость озвучивать подобное. — Можешь раздеться полностью? Я хочу чувствовать тебя рядом. Пожалуйста. Он боится, что Дом будет смеяться, но тот молча скидывает рубашку и крепко обнимает Дерека сзади, прижимая его к груди. — Я с тобой, Дер. Я с тобой. — Шепчет он ему на ухо, после чего опускается поцелуями вдоль позвоночника и (наконец-то!) приставляет головку своего члена к растянутому отверстию. Он не соответствует ни одному из описанных им самим сценариев, плавно и быстро войдя в изнуренное ожиданием тело, но тут же начиная двигаться. Одна его рука возвращается на поясницу оборотня, а другая крепко держит его за волосы на затылке. Чувство наполненности и скольжения внутри мгновенно возвращает саба в состояние сумасшедшего желания, он тихо, отчаянно всхлипывает, неспособный двинуться, нарушить этот идеально подобранный Доминантом ритм, и в то же время понимающий, что ему недостаточно этих ощущений, чтобы кончить. Дом слегка изменяет угол проникновения, чтобы каждым движением задевать напряжённый бугорок простаты и Дерека трясёт от яркости восприятия. Всё это слишком и одновременно так мало, и саб настолько беспомощен, что начинает задыхаться. Стайлз тут же замедляется, гладит его вдоль позвоночника с лёгким нажимом, пока дыхание оборотня не становится частым, но регулярным. — Такой красивый, — повторяет он восхищённо, — Господи боже, Дер, какой же ты красивый. Дерек стонет, прижимаясь членом к простыни, за что получает легкий шлепок и слышит над ухом долгожданное разрешение: — Сейчас, Дер. Оргазм похож на взрыв сверхновой, он накрывает мужчину с головой, так что тот едва замечает как ладонь Доминанта ложится на основание его члена и слегка сжимает, как Стайлз низко стонет, кончая вместе с ним, оставляя на плече обещанный укус, как сокращающиеся мышцы неохотно выпускают член Дома. Он возвращается в реальность уже прижимаясь щекой к груди обнявшего его Стайлза. Это волшебное и совершенно незнакомое чувство, медленно приходить в себя, пока тебя крепко держит кто-то, кому ты доверяешь и Дерек молчит, боясь спугнуть момент, нарушить хрупкое равновесие. Стайлз, как всегда, заговаривает первым. — Ты будешь лишён секса на неделю, если ещё когда-нибудь скроешь от меня своё состояние. Дерек застывает, не дыша и медленно поднимает голову, переводя на Дома потрясённый взгляд: — Ты хочешь сказать, что я получу браслет? Стайлз смотрит так же удивлённо и Дерек успевает трижды проклясть свою самонадеянность, когда парень начинает смеяться и сквозь смех целует его в макушку: — Да, представь себе, Дерек, ты получишь браслет.

+1

Несколько лет спустя. Стайлз возвращается из силиконовой долины уставший и мечтающий только о душе и крепком сне в обнимку со своим мужем, которого не видел пятьдесят два часа. Нет, он любит свою работу, но эти авральные командировки, когда «всё упало и лежит», а очередной сервисмэн снёс к чертям бэкапы — очевидно её плохая часть. Однако дом встречает его совершенно непривычным молчанием. — Я вернулся! — На всякий случай сообщает он, хотя оборотень не мог не услышать звук подъехавшей машины, не говоря уже о его шагах и злобном пыхтении. — Дер, ты дома? Он ждёт несколько секунд и вздыхает: — И тишина была ему ответом. Увы и ах, но одиночество — мой крест. Его несу безрадостно, но гордо сквозь жизнь и время, мили и года. Сижу за решеткой в темнице сырой, вскормленный в неволе орёл молодой. Мой грустный товарищ, махая крылом… Прохаживаясь по дому под собственное нытьё, он заглядывает на кухню и застывает, пораженный увиденным. На столе поверх нескольких газет лежит недоразделанная половина свиной туши. Кровь, закапавшая пол, уже свернулась, превратившись в тёмно-бурые пятна. — Кровавую пищу клюёт под окном, — растерянно договаривает Стайлз, осматриваясь. Плита, покрытая чем-то чёрным и липким даже на вид, уставлена посудой: на четырех конфорках две кастрюли, одна сковородка и одна абсолютно сгоревшая турка. Хаос, царящий на столе даже Стайлза оставляет впечатлённым, так что вы можете представить, каковы его масштабы. Повсюду обрезки продуктов, разорванные упаковки и посуда, посуда, посуда… Стайлз молча выходит и заворачивает в ванную комнату, подчиняясь дурному предчувствию, которое его, увы, не обманывает, весь пол залит пеной (как хорошо, что он настоял на хорошей гидроизоляции), дверца машинки оторвана и аккуратно прислонена к стене. Бельё свалено в ванне. Стайлз продолжает экскурсию. Коридор выглядит нормально, и в спальне кавардак совсем небольшой: подумаешь, пара порванных пододеяльников и разодранная в пух и прах подушка, но на тумбочке, аккуратно уложенный поверх коробки лежит широкий браслет из коричневой кожи, украшенный только одной чернёной серебряной цепочкой и серебряной же застёжкой в виде трискелиона. Он ожидал его увидеть, но всё равно не удерживает судорожный выдох. К гостевой спальне он идёт медленно, тяжёлой поступью. Стайлз уже знает, что там увидит. Дерек сидит на полу в куче собственных вещей и мрачно пялится в стену. Доминант подходит, садится сзади и кладёт голову ему на плечо, руками крепко обхватывая за талию. — Что случилось, волче? Меня не было всего два дня. — Я безнадёжен. — Дерек нервно выдыхает и откидывается назад, как всегда, неспособный отказаться от предложенной Стайлзом ласки. — Я хотел приготовить ужин. Или хотя бы кофе. Или хотя бы устранить последствия, заменив бельё и постирав, но даже с этим не справился! — Ты сам захотел эту огромную кровать, которую вдвоём-то непросто заправить. — Замечает Дом. — И у нас есть домработница. Кстати, где она? — Она саб. — Ревниво бурчит оборотень. — Я дал ей выходной. Стайлз вздыхает. — Детка, она саб, потому что такую работу обычно выполняют сабы. Она здесь специально для того, чтобы тебе было комфортно. Но мы могли бы нанять кого-то без модуса, или кого-то старого и уродливого, или безнадёжно занятого, если бы ты хоть раз намекнул, что тебя это тревожит. Дерек стонет и прячет лицо в ладонях, потирая глаза. Стайлз мягко гладит его плечи, чуть сжимает локти, выводит пальцами круги по запястьям. Наконец сабмиссив заговаривает надломленным голосом: — Вот именно, Стайлз. Это то, что делают сабы, заботясь о своём Доминанте. Я же кофе не могу сварить! Нахрена, объясни ты мне, я тебе такой бракованный сдался? Зачем? — Дерек. — Тихий оклик звучит властно, прерывая начинающуюся истерику. — Дер, хороший мой, к нам что, опять заглянул Джексон? Не получив ответа, Стайлз качает головой: — Ты знаешь, что он — идиот. В следующий раз просто выгони его или запри в комнате до моего прихода. Я люблю тебя. Ты потрясающий. Ты чинишь мою машину, утаскиваешь меня в постель, когда я заработаюсь, делаешь лучший в мире массаж. Я обожаю разговаривать с тобой, я до сих пор не могу поверить, что вернусь домой и ты всё ещё будешь ждать меня здесь. Ты умнее всех сабмиссивов которых я знаю, ты добился того о чём многие только мечтают, ты совершенно невероятный писатель и я влюбляюсь в тебя чуть больше каждый день. Я — шумный, суетливый, совсем не похожий на настоящего Доминанта парень, которому в двадцать три едва дают восемнадцать, и порой я задумываюсь, почему ты ещё не понял этого, не сбежал. И сегодня, увидев твой браслет там, на тумбочке, даже зная, что это лишь спонтанный жест, я по-настоящему испугался. Ты самое замечательное, что есть в моей жизни. Мне не нужен домработник с дополнительными функциями, мне нужен ты, слышишь меня? Только ты. Дерек резко поворачивается, обнимая Стайлза, прижимая к себе как можно крепче, утыкается носом в его макушку и тихонько урчит. — Я так сильно люблю тебя, — шепчет он торопливо, — так сильно, что это меня пугает. Прости. Прости, боже, я не должен был снимать его, это ужасно, прости… — Тш-ш. — Успокаивающе бормочет слегка придавленный Стайлз. — Просто надень его обратно раньше, чем у меня начнётся паническая атака, ладно? И позвони в агенство, пусть пришлют кого-нибудь прибрать здесь и подберут замену для домработницы. — Ты замечательный. — Серьезно говорит альфа, глядя мужу в лицо. — Я должен говорить это чаще. — Я знаю, — улыбается Дом, — я просто душка. А теперь всё-таки поцелуй меня, Хмуроволк.