Красный цвет

Красный цвет. Символисты утверждают, что он означает страсть, любовь. Разочарованные в людях говорят, что ненависть и боль. Романтикам в красном видятся лишь глупые розы и губы любимой в облачении красной помады. Страстный красный. Цвет пламени и необузданных чувств. Цвет горящего сердца и бликов в мечущихся зрачках. В разноцветных глазах, с каждой секундой наполняющихся безумием, страхом, болью. Невысказанная любовь разрывает душу, влага непроизвольно стекает по щекам, жар объятого пламенем дома не успевает сушить кожу. Секундный ступор и он уже утирает слёзы рукавом драпового пальто. Здание скоро рухнет, но... может, ещё есть надежда? Умные назовут его глупцом, лишь взглянув, как мелькает синий хвост в задымлённых коридорах, как отчаяние, сквозившее в каждом жесте подталкивает в начинающий рушиться дом. Спасти любимого? Если не получится, погибнуть, сгореть вместе. Деревянная балка рухнула прямо перед носом иллюзиониста, подпирая дверь в кабинет. Мукуро кричит истошно, зовёт, пригибается как можно ниже к полу, наглотаться угарного газа не кажется слишком хорошей идеей, ведь ещё есть надежда на спасение. Не славящийся никогда физической силой хранитель выбивает ногой дверь, одним прыжком перемахнув балку и вторым достигая письменного стола и кресла с бессознательным телом. Хибари повезло бы умереть такой лёгкой смертью, сегодня он решился открыть свою душу хранителю Тумана, а замешкавшийся иллюзионист не нашёлся, что ответить. Ему и в голову не могло прийти, что холодный к людям бесчувственный Кёя молчаливо признается, протянув букет алых тюльпанов. Рокудо и предположить не мог, что он влюблен не безответно и давно смирился с односторонностью своих чувств. Ответа Хибари ждал не долго, слишком долго он решался на этот шаг, отказа в лицо он бы не перенёс. Развернувшись на каблуке поспешил скрыться, поспешил уехать домой, поспешил напиться, поспешил... Успел только позвонить зачем-то и промолчать в трубку. Мукуро слышал звук чиркающих спичек, затаив дыхании представлял, как Облако выпускает клубы дыма из лёгких, как запивает наверняка чем-то горьким и с высоким градусом невысказанные слова. Иллюзионист так и не решился произнести хоть звук после вопросительного "да?", когда брал трубку телефона и отвечал на неизвестный номер. Кёя так и уснул с мобильным в руке, заглушая сознание алкоголем, сморило его быстро, в обычной жизни он почти не пьёт. На другом конце провода жадно вслушивались в каждый шорох, услышали, как выронили телефон из рук, как занялось пламя. В этот момент кто-то долговязый и худой уже мчался в такси, предчувствуя беду. Восхваляя любовь хозяина дома к минимализму в интерьере, который не дал сгореть кабинету в одно мгновение, Туман Вонголы отчаянно хлещет ладонями по щекам, пытаясь привести брюнета в чувства. Наверняка угарный газ успел проникнуть в его легкие, и эта мысль буквально вытеснила остальные из лохматой синеволосой головы. — Чёрт, чёрт, чёрт... — только и успевает повторять шёпотом импровизированный спасатель. Поднимает дрожащими руками веки, нащупывает слабый пульс, трясёт за плечи. "Окно!" — взгляд падает на охваченные пламенем занавески. Метнувшись к окну, понимает, что так легко не выбраться — на окнах решётки. Осколки стекла, опадая на пол, неприятно режут слух и руку, сжатую до боли в кулак. "Газ!" — вспоминает Мукуро, дергая руками замок, в надежде, что он откроется сам. Оглядывается на стол, цепляется взглядом за графин, стаскивает с себя пропахший гарью шарф. — Вот так... — шепчет, будто укладывает спать дитя на ночь, обматывает нижнюю часть лица бессознательного Хибари намоченным шарфом. С грохотом летят на пол перерытые шкафчики, судорожно осматриваясь, ищет ключ, — куда, куда же ты его мог спрятать?.. Ответ находится, когда горящая дверь, болтающаяся на верхних петлях, с грохотом отваливается. Под столешницей. Ну конечно, как он не догадался сразу. Маленький ключик, норовящий выскользнуть из рук, судорожно приставляющих его к замочной скважине. Щелчок. Поворот. — Есть... Господи Боже... — здесь Рокудо не забывает усмехнуться, забыв про банальную судьбу, волю случая и прочего, он готов поверить во что угодно, даже в пресловутого Бога, который (а кто же ещё?) послал ему шанс спасения. Но медлить нельзя, из-за притока кислорода огонь разгорается только сильнее, рукав пиджака Хибари уже занялся огнём и неприятно коптит. Хотя это мелочи, главное хлопнуть по огню пару раз рукой в извечной кожаной перчатке, жаль, что пожар не уймётся от пары похлопываний по обвалившейся стене. Где-то уже слышны сирены пожарных и скорой помощи — бдительные соседи вызвали их, как только заметили. Откуда у Мукуро взялись силы дотащить обмякшее тело до окна он и сам не понимал, видимо состояние аффекта, как принято говорить у криминалистов, а может... пёс его знает — с Божьей помощью? — Ну что ты... развалился здесь?.. Нам пора... — подбодрив себя, рухнувшего вместе с телом на пол, поднимается, переваливает торс хранителя через подоконник, слышит треск обвалившегося шкафа за спиной, — Сюда! Скорее! Санитары на безопасном расстоянии, разложив японца прямо на снегу, делают массаж сердца, приходится сломать пару рёбер, чтобы вернуть к жизни бледное тело. В двух шагах от них стоит запыхавшийся, растерянный молодой человек. Ему предлагают помощь, хотя бы поверхностный осмотр, но он не сводит глаз с манипуляций людей в белых халатах. Белки покраснели, зрачка правого глаза уже не видно. Алый — цвет боли, сжимающегося сердца. Невысказанных чувств. Мукуро готов рыдать навзрыд, скорая уже гонит, подгоняемая криками "Мы его теряем!". Он сжимает оцепеневшими пальцами бесчувственную руку и молится. Молится. Молится. Зажмурившись, стиснув зубы, вспоминает молитву за здравие, которую случайно подслушал в католической церкви когда-то очень давно. Кто её тогда шептал? Савада? Верно... кто же ещё... Вытряхни из головы эту дурость, Мукуро, словами ему не поможешь. На кого ты возложил все свои отчаянные надежды? На бога? На чёрта? Неужели даже такой еретик готов жизнь отдать и отречься от души ради... ради кого? Любимого? А разве ты способен любить? Разве душа ещё не превратилась в чёрствый сухарь, не окаменела? А может, просто нужен хоть кто-то живой в этом бренном мире, кто будет любить бескорыстно и оберегать ценой собственной жизни? Докажи ему, докажи обратное. Верни ему страсть к жизни, скажи, что красный — цвет крови, что течёт в его жилах и не допусти её пролития. Береги. Не отпускай. Пусть вянут алые тюльпаны, выпавшие из дрожащих рук, когда ты убежал к такси, пусть, он поймёт. Только бы выжил.