Знакомые незнакомцы

      Коллеж Франсуа Дюпон ничуть не изменился, разве что прошедшие годы не пощадили фасад, который теперь встречал учеников новой облицовкой. Деревья, высаженные по периметру здания, разрослись и так вытянулись вверх, ища солнца, что затенили своими кронами двор. Жаль, что в их тени невозможно было скрыть возвышающуюся над городом Эйфелеву башню, которая болезненно напоминала о геройском прошлом Ледибаг и Кота Нуара. Впрочем, в Париже сложно найти место, откуда не была бы видна гордость столицы Франции.       В остальном же всё было как и одиннадцать лет назад, когда она ещё носила два хвостика, спасала мир от злодеев и мечтала о фамилии Агрест в своем паспорте.       Тогда её жизнь была такой беззаботной и невозможно счастливой. Каждый раз, приезжая в старую школу, Маринетт с головой окуналась в тёплые воспоминания, вызывающие искреннюю улыбку.       Она скучала по своим друзьям, с которыми не виделась уже очень давно. Даже по Хлое! Кто бы мог подумать, что такая мысль вообще когда-нибудь посетит её. А Адриан? Её первая любовь. Как же глупо она вела себя в его присутствии. Не удивительно, что он так и не обратил на неё своё внимание. Кажется, после коллежа он уехал в Лондон, чтобы продолжить обучение, а затем и взять руководство местным филиалом компании своего отца. Нет, она вовсе не следила за его жизнью (ну, разве что в самом начале). Просто любила утром смотреть новости за чашечкой ароматного кофе, а репортёров хлебом не корми — дай показать самого завидного холостяка Парижа.       «Жаль, что Месье Дамокл ушёл на пенсию, уступив место этому надоедливому Клоду Боверу», — мысленно сокрушалась Маринетт, размеренно цокая каблучками кремовых лодочек.       В конце длинного коридора, чем-то напоминающего подиум (особенно при походке от бедра), она легко различила ссутулившуюся фигуру, вальяжно развалившуюся в кресле перед кабинетом директора. Голова подростка качалась в такт музыке, которую тот слушал, засунув в одно ухо наушник. Ноги, обутые в потрёпанные кеды, отстукивали ритм по деревянному полу, руки спрятаны в карманы чёрной толстовки, а глаза скрыты надвинутым на лицо козырьком, поверх которого был наброшен капюшон.       «Выброшу эту толстовку! И кеды. Боже, ходит как оборванец», — закатив глаза, подумала Маринетт.       Услышав шаги, мальчик стянул капюшон и бросил на неё взгляд из-под светлой чёлки. В голубых глазах плясали бесенята, а хитрющая улыбка не предвещала ничего хорошего.  — А не устроиться ли мне работать в коллеж, раз уж всё равно постоянно приезжаю сюда, а? Может, им требуется кухарка? — Ну нет! Женщина, не нужно меня позорить! — возмутился подросток.       Маринетт как следует насладилась его озадаченным видом и разом слетевшей с лица ухмылкой. — Александр, я же просила называть меня мамой. На худой конец, Маринетт, — поправила она его. — Избавь меня от своих «женщина», «подруга», «чувиха» и прочих. — Как скажешь, моя леди, — задорно подмигнул он.       Маринетт резко распахнула глаза, чувствуя как дрожь пробирает каждый сантиметр её тела. На неё в упор смотрели такие родные глаза, а от улыбки сына, такой до боли знакомой, ей каждый раз хотелось ущипнуть себя, дабы напомнить, что это не… — Мам, ты в порядке? — Алекс подскочил с места и аккуратно приобнял её за талию. Мальчик был достаточно высок для своего возраста. В свои почти одиннадцать он уже практически сравнялся с ней и это с учетом её каблуков. — Хватит тебе уже сутками торчать на работе! Завтра у тебя выходной, — строго, будто отчитывая, сообщил ей сын.       Маринетт не смогла удержаться (вновь) и потрепала его белокурые локоны, создавая столь любимый хаос на голове. — Полегче, парень! Это я должна тебя ругать, — состроила она серьёзное лицо. Маринетт умышленно не стала акцентировать его внимание на столь задевшем её обращении. Алекс мог быть невозможно упрямым, когда пытался докопаться до истины.       «Интересно, в кого он такой?» — вздохнула Маринетт, целуя сына в щёку и посмеиваясь от того, как он скривился и начал оглядываться по сторонам. — Сам расскажешь, что натворил? — Неее! Пусть будет сюрприз, — ухмыльнулся он.       «Отлично! Значит, что-то ужасное. Бовер меня с потрохами съест», — мысленно прощаясь с ощутимой суммой денег на капитальный ремонт, она постучала в дверь и, получив ответ, вошла внутрь, взглядом указав сыну обратно на кресло.       Если говорить об изменениях, то они определённо коснулись кабинета директора. Широкий деревянный стол сменился современным со встроенными ящиками и держателями для документов. В центре был установлен огромный монитор, больше напоминающий домашний кинотеатр. Книжные шкафы заменили стеллажи с различными кубками и медалями. Маринетт слышала краем уха, что новый директор в молодости профессионально занимался спортом. Плавание, кажется. Судя по широким плечам и узким бёдрам, в это вполне можно было поверить. — Мадемуазель Дюпэн-Чэн, присаживайтесь, — выделяя первое слово, что вызвало у Маринетт улыбку, Бовер жестом указал на довольно неудобный на вид стул.       Клод Бовер, если приглядеться, был довольно привлекательным мужчиной. Для директора учебного заведения, во всяком случае. Темные волосы со слегка посеребрёнными висками, прямой нос, аккуратная форма губ и карие глаза, с укором смотрящие прямо на неё, заставляя поёжиться на стуле (и правда неудобном!). — Месье Бо… — Клод. Мы так часто встречаемся, что вполне можем обращаться друг к другу на «ты», — поправил её мужчина и, подойдя к небольшому столику, спросил: — Воды? — Если можно, Ме…эээ… Клод. Не поймите меня неправильно, но я предпочла бы встречаться реже, — тяжелый вздох вырвался из груди. — Может, не будем попусту тратить время? Что он натворил и сколько это будет мне стоить?       Клод обошел её стул со спины и слегка навис над опешившей от таких действий девушкой, после чего поставил на стол стакан с водой и одним движением развернул сверкающий монитор лицом к себе. На экране на паузе находилось какое-то видео. Очевидно, что после последней выходки Алекса, кабинеты оборудовали скрытыми камерами. Теперь-то её парню точно не отвертеться.       Директор выждал паузу, пока Маринетт жадно пила, и нажал на значок проигрывания. Да… Картина получилась на редкость впечатляющая. Камера засняла кабинет химии (бедная Миз Менделеева), в который осторожно пробрался неизвестный, скрывающий лицо платком и надвинутым на самые глаза чёрным капюшоном.       «Точно выброшу эту толстовку! Или сожгу». — И с чего вы взяли, что это мой сын?       От молчаливого взгляда, коим мужчина одарил натянуто улыбающуюся маму, можно было поджигать спички. — Ну ладно-ладно, — сдалась Маринетт, прекрасно различая во «взломщике» своего сына. — Попытка не пытка.       Вновь сосредоточившись на видео, она с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться в голос. Кабинет медленно заполнялся разноцветной пеной, клубами вываливающейся из обычной пластиковой бутылки, бешено крутящейся на полу. — Смешно? — Простите, но выглядит и правда забавно. Не думала, что Алекс настолько силён в химии.       Про себя Маринетт искренне восхитилась такими познаниями сына, хоть и намеревалась как следует наказать парня. — Хм, как насчет пошива формы на новый сезон для всех учеников? — начала она традиционные торги. — Естественно, безвозмездно!       Месье Бовер сузил глаза, внимательно рассматривая свою посетительницу. Настолько внимательно, что Маринетт почувствовала, как по коже побежали мурашки.       «Неужели его не учили, что нарушать личное пространство и глазеть на незамужних дам неприлично?» — Я думал о другом, — протянул он, наконец-то возвращаясь в своё кресло, — но хорошо. На этот раз согласен.       Уточнять, что значит его «на этот раз», она не стала, поспешив распрощаться и поскорее убраться из этого треклятого кабинета. Пошив такого числа костюмов грозил влететь в копеечку, но она уже почти придумала, как использовать эту ситуацию в качестве рекламного хода. Шах и мат, Клод Бовер. — В машину. Быстро! — отчеканила Маринетт, вылетая в коридор.       «И почему я думаю, что стоит мне обернуться, как снова натолкнусь на его довольную ухмылку? Весь в папочку. Ох».

***

      Решено было не звонить Алье, а сразу приехать в гости. Завтра суббота и Маринетт уже пообещала сыну, что устроит себе выходной. Ну как выходной? Она планировала приехать в офис к обеду, а не кипеть в рабочем котле с самого утра.       Устроить разнос сыну помешала Леони, пятилетняя дочь Нино и Альи, утащившая парня к себе в комнату, стоило им только переступить порог дома. Впрочем, чем не наказание для подростка участие в кукольном чаепитии? — Прости, что мы вот так ввалились.       Маринетт прошла на кухню, сбросив в прихожей надоевшие туфли. Села на стул и распустила волосы, растрепав локоны кончиками пальцев. — Прекрати! Мой дом — твой дом, — улыбнулась Алья, выставляя на стол чашки из подаренного на свадьбу сервиза и вазочку с конфетами. — Где Нино? — Отправила его за вином. Вы ведь останетесь у нас? — Даже не знаю… — Дюпэн, — строго произнесла подруга, указав в её сторону деревянной лопаточкой, — ты задолжала мне сотню вечеринок с ночёвками, так что никаких возражений. Посекретничаем, как в старые добрые времена. — Сдаюсь, — мягко рассмеявшись, Маринетт подняла руки вверх в притворном жесте. — Телек? — спросила Алья, на что Мари лишь пожала плечами, не возражая. Подруга щёлкнула пультом и тёмный экран вспыхнул, транслируя новости.       Адриан Агрест — сын известного дизайнера и самый завидный холостяк Парижа был замечен на пресс-конференции парижского показа мод в обществе начинающей модели Амели Ловуар. Что это — деловое сотрудничество или нам стоит ожидать скорого объявления о свадьбе? — Не жалеешь, что так и не решилась признаться ему? — хитро прищурив один глаз, спросила Алья. — Это всё равно ничего бы не изменило. Хотя нет, — Маринетт откинулась на спинку и задумчиво постучала пальчиком по нижней губе, — я выставила бы себя полной идиоткой. — Ой, брось ты наговаривать! — как всегда, когда разговор заходил о бывшем однокласснике, отмахнулась Сезер. — Он уже четыре года, как вернулся в Париж, а ты так и не встретилась с ним. — А смысл? Мне некогда, у меня… — …работа, — закончила за неё Алья. — Знаю-знаю! Да вы даже по работе уже давно должны были пересечься. Нино поддерживает с ним связь, Адриан крестный Леони и периодически приходит к нам на ужин. Что тебе мешает выкроить свободный вечерок, чтобы встретиться со всеми нами? — Алья, зная тебя, не удивлюсь, если в каком-нибудь дальнем шкафу спрятана шкатулка, в которой наверняка есть моё фото с Адрианом, обведённое сердечком, и ты не теряешь надежды свести нас. Но просто оставь это! Я давно переросла школьную влюблённость. — Вы были бы отличной парой, — еле слышно проворчала подруга. — Да я никогда с ним толком и не разговаривала, а за прошедшие годы видела только по телевизору. Мы с ним незнакомцы, если подумать. — Не хочешь замуж, так хоть в постель бы затащила. — Алья Сезер, что я слышу?! — наигранно возмутилась Маринетт, приложив руки к груди в весьма театральном жесте.  — Будешь отрицать, что он та ещё конфетка? — вздернула левую бровь Мадам Ляиф. — Ахаха, перестань, — в голос рассмеялась гостья. — Ты сегодня в ударе. И нет, отрицать не буду, — признавшись в этом, Маринетт показала подруге язык. — Но пусть его сексуальные умения оценивает мадемуазель…как её там? — Не бери в голову. Не верю я в эти сплетни. Если Адриан до сих пор не женился, значит ещё не встретил ту самую, — на последних словах она подмигнула Мари, на что та лишь закатила глаза. — Иди к чёрту! — И я тебя люблю. — Где Нино и вино?       Из коридора послышался шум и через мгновение на кухне появился глава семьи с внушительным пакетом. На немой вопрос в глазах Маринетт он лишь пожал плечами и пробурчал себе под нос, выставляя три бутылки вина на стол: — Знаю я ваши посиделки. Вечно заставляете бедного Нино бежать за добавкой.       Едва он договорил, как получил от жены хлёсткий удар полотенцем по заднице, после чего та одарила его самой невинной улыбкой.       Маринетт была счастлива быть свидетелем такой любви…