[1]
Мы вышли на улицу и сразу продрогли от холода. Джонни отпустил мою руку, стал застегивать свое пальто. Я наблюдала за ним и улыбалась, думая: «Да, да! А я предупреждала, куда ты едешь. Россия же!». Дунул ветерок, и я тоже пожалела, что не надела теплый пуховик. Взглянув на улицу, я обомлела. До меня только дошло, что улица, машины укрыты белым свежим снегом. Все белое-белое! Глаза радовались. «Зима вернулась!». Я радостная шагнула и вышла из-под козырька, и хлопья снега посыпались на меня. Словно первый снег. Такое радостное чувство. А вокруг свежо, бело и радостно. После унылого пейзажа недовесны, такой белый пушистый снег красиво смотрелся. Ко мне подошел Джонни. Он заметил, как я завороженно смотрела на пролетающие снежинки. – Радуешься? – Да. – Улыбаюсь, смотрю, как на руки приземляются снежинки и тают, превращаясь в капельки. – В этом есть что-то завораживающее. Поднимаю свой взгляд, смотрю на него, а он улыбается и молчит. – А что, не так что ли? – Спрашиваю его, улыбаясь. Понимает ли он меня или нет? Смотрю, как его улыбка расширяется, это его забавляет. Молчание… – Конечно, пошли, давай, а то простынешь. – Заботливо ответил, аккуратно положил левую руку мне на талию, невесомо, без серьёзных намерений на меня, и мы пошли в сторону машин. Машины стояли в две шеренги, первые были машины от отеля Рэдиссон, второй - от отеля Хаятт. Но машины были одинаковые, минивэны марки мерседес черного цвета и черная тонировка у пассажиров. Машины ничем не отличались, даже не было надписи отеля, я определила по водителю, точнее, по лицу Михаила: он уже сидел за рулем. Я не знаю, как Джонни ориентировался, может, запомнил лица водителей из Хаятта, а, может, по другому принципу, но Джонни даже не обратил внимание на машины от отеля Рэдиссон. «Как?». Обойдя машину, я нашла ответ на свой вопрос. Артем и второй водитель из отеля Хаятт, я не помню, как его звали, стояли возле своих автомобилей, ожидая гостей. Теперь понятно, как определить, пустая машина или нет. Взглянув на водителей, которые стояли уже под пятисантиметровом слоем снега, мне стало их жалко. Стоят, ждут нас. Возле второй машины стоял Мэнсон, его девушка и мужчина от организации. Мэнсон с ним болтал о чем-то, а Юсич, замерзшая на своих каблуках, выплясывала рядышком. Мне кажется, Мэнсон назло ей и не сказал, в какую страну они летят, ведь эти туфли не предназначены для нашей зимы. – Иди в машину, а то замёрзнешь. – Прошептал на ухо. Я на него взглянула с большими глазами. «Хм… Что ты задумал?». – Иди-иди! – Подтолкнул меня в сторону машины Артема, а сам направился к Мэнсону. Я стала в ступор. «Куда идти?». Посмотрела на Артема, который уже скоро в сугроб превратиться, а потом на отдаляющуюся спину Джонни. Он меня отправил к замерзшему незнакомому мужчине? Нет, нет, я не ради этого столько часов ждала тебя. Пошла следом за Джонни. Я подошла, когда Джонни жал руку представителю от организации. – Александр. – Наконец, хоть кому-то он представился. Джонни почувствовал чье-то присутствие рядом, он повернулся и увидел меня, рядом стоящую с ним. Уставился на меня. Я поняла по взгляду, что он хотел у меня просить: «какого хрена я тут делаю?». А я улыбнулась, только пожала плечами. Так уж вышло, извините. Джонни перевел взгляд на Александра, он стал расспрашивать, что Джонни нужно, ведь, как я поняла из разговора, орги сами не знали, что Джонни приедет и будет выступать с Мэнсоном. – Самое главное, чтобы до концерта никто не узнал, что Джонни здесь. – Сказал Мэнсон. – Он мой сюрприз. Фанаты ладно, но журналисты ни в коем случае. – И после концерта тоже. – Добавил Джонни. – Интервью давать не буду, поэтому они могут и не подходить. – Понял. – Александр достал кожаный ежедневник и стал записывать. – Есть еще пожелания? Джонни покачал головой. – Побольше абсента и телочек. – Заулыбался Мэнсон, но сразу получил втык от Юсич. – Э-э! – Недовольно протянула она, кулаком легонько тюкнула Мэнсона в плечо. Мэнсон взглянул на нас, улыбаясь: он явно любит ее доводить. – Нет, пока что на этом все. Там если что скажем. – Завершил Мэнсон. Я уже была готова развернуться и идти к машине. На улице стало холодать, я уже стала под замерзать. Но к нам подошла Ольга, незаметно, бесшумно. – А мне с кем ехать? – Поинтересовалась она. Мужчины взглянули на нее. Я с опаской сразу перевела взгляд на Джонни, но он быстро отвел от нее взгляд, и взгляд был задумчивый, озадаченный. Следом перевела взгляд на Мэнсона, а вот он уже бросил оценивающий взгляд, прикусил нижнюю губу. Я с облегчением выдохнула. Ладно, хоть Джонни так на нее не пялится, а то бы убила. «Так, стоп! Я че, ревную его?!». «Я его ревную?!». «Я его ревную!». – Осознала. «Пипец!». Я перевела взгляд на Юсич. Она смотрела на Ольгу, этот взгляд я узнала, она так же смотрела и на меня в зоне ожидания. И только теперь, смотря все со стороны, я могла разглядеть в этом взгляде не только желание убить эту дамочку и закопать где-нибудь неподалеку, но и страх потерять Мэнсона, она боялась его потерять, она его любит, а он ведь такой гулящий, что каждая баба - это угроза для нее. Поэтому она смотрит на всех так убийственно. «Юсич. Юсич». – Крутилось у меня в голове. Я стала вспоминать то, что мне говорила Алина и то, что я узнала из фан-групп ВК. Я стала вспоминать, что я о ней читала. «Они были вместе уже, но их отношения дали трещину. Тяжелое расставание и, наверно, больше для нее. Она написала ему прощальное письмо, а этот дурак прочитал это письмо на сцене перед своими фанатами, высмеивая ее писанину. Она в этом письме посылала его. Посылала его фанатов. Она обвиняла его в изменах, в том, что он спит со своими фанатками, которые рады, что их выебали в фургончике Мэнсона. Она желала ему краха…»*. «Как же она так… Так послала его и опять вернулась, опять рядом с ним, и видно, что в ее глаза есть еще любовь к нему. Как же так… Простить измены. Перешагнуть через себя, через свою гордость. Так унизиться. Не понимаю. Для меня это возвращение - это унижение. У нее нет гордости…». Смотрю на нее ошарашенными глазами, вокруг о чем-то говорят, а я нахожусь в своих мыслях. «В фан-группе попадались фоточки, где была замечена Юсич. Многие фанаты ее посылают, не принимают ее, ссылаясь на то, что она идиотка, некрасивая, что она не дает Мэнсону гулять, пытается его контролировать. В общем, она ему не пара». Мои мысли оборвались, когда я услышала: –…. Ну, у нас есть переводчик. И все на меня пялятся. – Ага. – Подтвердила я. Мэнсон заныл, что у него яйца замерзли, что пора разъезжаться по отелям, и мы стали расходиться. Развернувшись, мы с Джонни пошли к своей машине и для меня только дошло. – Я что ль переводчик? – Прям с искреннем удивлением спросила у Джонни. Джонни даже озадачился, но потом засмеялся. Блин, ну опять опростоволосилась. – Женщина! – По-русски сказал выученное слово из нашей переписки. – Ты где была? – Далеко отсюда. – Жалобно ответила. – Я уже понял. – Улыбается. Джонни опять положил аккуратно свою руку мне на талию, и мы побрели по снегу в сторону нашей машины. – Да, ты наш переводчик. Ольгу отправили в Рэдиссон. Джонни открыл мне дверь, по-джентельменски пропуская меня первой. Рядом оказался уже Артем. – Мы сразу едем в отель или хотите посмотреть Москву? Мы с Джонни переглянулись. Посмотрев на свой измученный, да и заснеженный вид… это было смешно, конечно в отель. – Желательно, телепортируйте нас в отель по щелчку. – Обратилась к Артему. Я одарила Артема улыбкой, и невольно загляделась на его суровый вид. Блин, чувак такой серьезный, что даже на мою улыбку не ответил. – Залазь уже. – То ли ревность, то ли замерз, толи просто не выдержал мою болтовню, но он поднял голос, но сразу же опустил интонацию. – А то тебя сейчас телепортируют по щелчку. Я улыбнулась Джонни невинной улыбкой. Джонни быстро стряхнул с меня снег. – Ну, так долго ехать. – Пожаловалась я. – Когда же придумают телепортацию? Он уставился на меня серьезным взглядом. Я подняла руки. – Все-все! Сажусь. Залезла в машину, следом Джонни отряхнулся и сел рядышком. Поставив свой рюкзачок рядом на сидение, я принялась разглядывать салон автомобиля. Машина давно стояла на прогреве, ожидая своих пассажиров, поэтому здесь было тепло. Артем уже сидел на водительском кресле. Сидения были из светлой кожи. Напротив нас оказались сидения, где уже стояли те самые две сумки, которые забрал тот лысый мужик. Да, кстати, а где он? Только вспомнила о нем, так мужчина уселся рядом с водителем. Молча такой, без лишних слов. Впервые вижу у Джонни неразговорчивого телохранителя. Нам открыли ворота, и первыми стали выезжать отель Рэдиссон. Пока мы ожидали свою очередь, я все ждала, когда же перед нами перегородка подымется, ограждая пассажиров от водителя. Мне хотелось поговорить с Джонни, а видеть перед собой посторонних меня напрягало. Но, видимо, в этой машине такая функция отсутствовала, Артем только отключил свет в салоне по просьбе Джонни, и мы поехали. Мы ехали молча, я все не могла начать разговор из-за посторонних слушателей. Джонни был уставший, я предполагала, что он решится поспать в машине, но пока что он все смотрел в окно, наблюдая, как мелькают огни. А я терзала себя. Только решусь спросить, повернусь к Джонни, взгляну на него, а потом вспомню о водителе и телохранителе и передумаю, Джонни только взглянет на меня, а я уже отворачиваюсь. И так раз пять, пока Джонни сам не решил узнать, в чем проблема. – Что-то не так? – Нарушил мертвую тишину в машине. Я видела, как водитель Артем повел своими ушами и бросил интересующий взгляд на нас через зеркало заднего вида. Мне стало неудобно. Наверно, он подслушивает, хотя, возможно, это был рефлекс, когда в полной тишине едешь, а тут голос, и ты невольно реагируешь на него. Я подозревала, но я сама же развеяла свои подозрения. Перевела взгляд на телохранителя, у него ноль заинтересованности, мне даже показалось, что он глуховат, ведь он даже не повел и «усами», когда услышал голос Джонни. А Артем повел. Образовалась пауза, Джонни терпеливо дожидался, пока я решусь ответить ему. Я смотрела пристально на этих двух. Джонни тоже перевел заинтересованный взгляд на них, пытаясь понять, что меня так заинтересовало. Но, не найдя ответа, Джонни положил свою руку на мою, тем самым вынуждая меня взглянуть на него. Поймав мой растерянный от подозрительных мыслей взгляд, Джонни одарил меня улыбкой, тем самым приводя мой хаос в голове в порядок. Свет от фар проезжающих машин на встречной полосе осветил мне его улыбку. – Что случилось? – Заботливо спросил Джонни, и его взгляд быстро мелькнул на водителя и обратно на меня. «Он ревнует меня?» – Пришла мне сразу мысль, наверно, видел, как я долго смотрела на Артема, посчитал, что я разглядывала его. Улыбнувшись, я прилегла на его плечо, давая понять, что ему не стоит беспокоиться по этому поводу. Джонни как будто все понял и расслабился. Он прижался своей щекой к моей макушке. А я незатейливо перебирала его пальчики на руке, легонько касаясь своим пальчиком, водила по его ладони, гладила по тыльной стороне руки. Я наслаждалась нашей близостью, этими прикосновениям. Эти на первый взгляд незатейливые прикосновения успокаивали Джонни, уводили его от мыслей с ревностью к Артему, к спокойным мыслям о нас. Наши пальцы переплелись, и теперь у нас начался бой между большими пальцами. Каждый пытался прижать большой палец соперника и не дать ему выбраться, это означало победу. Эта детская игра веселила нас. Я крутила пальцем, не давая поймать Джонни мой пальчик, а Джонни все пытался обхитрить меня. Мы улыбались. То он выигрывал, то я, то опять он. На очередной победе Джонни я невольно подняла взгляд. Просто захотелось поднять взгляд. И поймала взгляд Артема через зеркало заднего вида. Опять! Только поймала его взгляд, так он сразу же перевел взгляд на дорогу. «Это точно не просто так». «Уже раз третий точно ловлю его взгляд». «Что тебе надо?!». Отгоняя мысли об этой ситуации, я решилась поговорить с Джонни. – Джонни? – М-м-м? Мы продолжали играть в игру пальчик, Джонни был увлечен игрой. – Скажи мне, Мэнсон и Юсич вместе? – Попыталась говорить несильно громко, чтоб не привлекать внимание лишних ушей. Я услышала смешок. – А ты как думаешь? Да и почему это тебя заинтересовало? – Наигранное подозрение. Да, да, я намерена подкатить к твоему другу. (шутка!). Мы прекратили игру. Я слегка отстранилась от Джонни, взглянула в его глаза, давая понять о серьезности разговора. – Они же были вместе уже, а потом расстались, тяжело расстались. А теперь опять вместе. – И вновь прилегла на его плечо. Джонни замолчал. Он был озадачен. – Я смотрю, ты хорошо осведомлена. – Улыбается. – Ну, я же приготавливалась к твоему приезду. – Ну, чет вас, миледи, не туда случайно занесло. – Подколол. – Брайан не распространяется об этом. Только не вздумай у него что-нибудь подобное спрашивать, а то беды не миновать. У них все сложно, даже они сами не могут разобраться в своих чувствах. У них гораздо сложнее, чем у меня… – Резко оборвал себя. Я моментально отпрянула от него и ровно расположилась на сидении. Джонни растерянно, с непониманием смотрит на меня. А я не понимаю, почему ты себя оборвал, а, Джонни? На полуслове. А я знаю, что ты хотел сказать. «Ванесса». Это ты недоговорил. А почему? Стыдно? Или меня пожалел? Блин, как я себя паршиво чувствую. Как унизительно лежать на плече у женатого мужчины и наслаждаться его обществом, прикосновениями. Я поняла, что ненавижу себя, ненавижу себя в эту минуту. – Что с тобой? – Аккуратно поинтересовался Джонни. Но я была уверена, что он все прекрасно понял, почему у меня такая реакция. Возможно, ругает себя за длинный язык. Но я поняла только две вещи: я – тварь, и внутреннее мое Я это признало; и у Джонни с Ванессой точно есть проблемы. Мне хотелось продолжить этот разговор, этот созревающий скандал, но меня остановили две пары лишних ушей. Не хочу сплетен. В телохранителе Джонни я уверена, хотя с ним не знакома, но его поведение говорило мне о надежности. А вот Артем - скользкий тип. Мне было сложно пересилить желание. Во мне словно бушевал ураган, теперь его надо укротить. Вздохнув, я отметила: – Все нормально. Просто устала. Столько времени ждать. Меня спас полутемный салон автомобиля. В темноте остались мои настоящие эмоции. Когда свет от фар осветил наш салон, Джонни уже видел только мою «маску», мои ненастоящие эмоции. – А они любят друг друга? – Перепрыгнула я, возвращаюсь к прежней теме. Джонни задумался. – Сложно… Но, думаю, да. Мэнсон не способен на семейную жизнь, но Брайан умеет любить. Джонни отвернулся к окну, пользуясь моментом, я отодвинула бесшумно свой рюкзачок и тихонько попыталась отсесть от Джонни, хоть немного, но увеличить между нами расстояние. Мы же друзья! Но только стала отъезжать, так кожаная ткань сидений скрипнула, выдавая меня. Джонни взглянул на меня, мне пришлось сделать вид, что у меня не было никаких намерений. Тяжелое молчание. Джонни посмотрел, как я в полумраке сидела с прямой осанкой, нога на ногу, руки в замке, а взгляд направлен прямо на дорогу. Закрытая поза. Я выдавала себя, свое недовольство, свою обиду. Джонни снова первый решился на инициативу. Взял мою руку, освобождая от моего замка и поднес к своим губам. Я завороженно смотрела. Полумрак. Я чувствую тыльной стороной ладони, как колются его усы и бородка, его горя́чее дыхание. И поцелуй. Мои глаза распахнулись, и рот раскрылся от происходящего. Я удивилась. Да, нет, я охренела просто. Он поцеловал мою руку. Следом пошел одаривать своими поцелуями, своим горячим дыханием каждый пальчик на моей руке. Поцелуй. Темно. Как назло навстречу из машин никто не ехал. Мне пришлось ориентироваться по ощущениям. А, возможно, это и хорошо, если бы был свет, то я бы отдернула руку, а Джонни, наверно, и не решился на такой поступок. Еще поцелуй. Второй. Что он со мной творит? Я млею в его руках, точнее, в его поцелуях. Злость на него и ненависть к себе уходит, утекает с каждым поцелуем. Поцелуй. Третий. Моя голова задурманена. Мозг опьянен от счастья. А сердце бешено стучит. Поцелуй. Четвертый. Мое дыхание учащается. Прошу, продолжай и не останавливайся. Поцелуй. Пятый. «Почему я не гуманоид с сотнями пальцами?» Джонни легонько притягивает к себе, заставляя меня прилечь на его плечо. Я без сопротивлений повиновалась. – Потерпи немного, все образуется. – Прошептал еле слышно, что-то бессмысленное. Из-за этих поцелуев, я была словно под гипнозом. Гипноз счастья. Я не поняла, что имел ввиду Джонни, я просто закивала. Я поднимаю взгляд, а перед глазами его шея. Такая мужественная, сексуальная и аппетитная. Поцеловать его? Или нет? Отблагодарить его за его ласку, за поцелуи? Я так хочу его поцеловать. Пока Джонни смотрит в окно, я тянусь к его шеи, как голодный вампир. Я хочу его поцеловать, хочу сама прикоснуться к его телу своими губами. Да, я этого хочу. Смотрю на Джонни, а он так и смотрит в окно, за которым ничего кроме мрака и мелькающих огней не видно. Наверно, теперь он ожидает моего шага. Но я боюсь. Я же трусиха, я не он. Я не такая решительная. Было много сомнений, но желание меня пересилило. Я потянулась к нему. К его аппетитной шеи. И салон загорается светом от фар позади догнавшей второй машины от Хаятта. Только салон осветился, осветилось и мое лицо, я, как вампир, резко отпрянула от света и быстро улеглась на плече у Джонни. «Вот уроды!». Джонни резко взглянул недовольно назад. Машина позади слегка сбавила скорость, и теперь ее фары не освещали наш салон. Я про себя материла этого долбо_водителя. Такой момент е-мае испортил. – Поспи, ещё ехать долго. – Опять слышу его заботливый голос. Джонни был прав, я устала. Только прикрыла глаза, так сразу провалилась в сон. Сон был тревожным, по каким-то причинам я просыпалась. Открываю глаза, опять темно и еще едем, закрываю глаза и опять проваливаюсь в сон, но потом опять просыпаюсь и засыпаю через пару минут. «Что это? Почему так?». Мы ехали спокойно, без резких поворотов и без тряски. Засыпала так спокойно, мне было хорошо на плече у Джонни. Спокойствие. Безопасность. Счастье. А потом через пару минут так неуютно, дискомфортно, все это давит меня, и я просыпаюсь. Я задавалась вопросами, пока не определила источник моего дискомфорта. Джонни, уставший, погрузившийся в свои мысли, задумчиво смотрел в окно. Я снова прикрыла глаза и только начала проваливаться в сон, как почувствовала на себе взгляд. Опять этот неуют, дискомфорт. Я распахнула глаза, и мой взгляд сразу уставился на источник моего дискомфорта. Артем поймал мой взгляд, но в этот раз задержал свой взгляд на мне, а не как в прошлый раз трусливо отвел. Он опять уставил на дорогу. Я не понимала, что ему от меня нужно. «Понравилась или осуждаешь?». В его взгляде не читалось ничего. Никаких эмоций, просто взгляд. Пока я размышляла, я опять уловила его взгляд на себе через зеркало заднего вида. И через пару секунд он отвел взгляд. Я бы посчитала, что он смотрит назад, но заднее стекло полностью затонировано плотной чёрной пленкой, да и, наблюдая за ним, я поняла, что для ориентации на дороге он использует боковые зеркала. Значит, точно на нас смотрит, вернее, на меня. Я полеживала на плече, мозг уже провалился в сон, но я глаза не спешила закрывать. Я продолжила не отрываясь смотреть за Артемом через зеркало. Использую его метод. Артем занервничал. Я поняла сразу, теперь он чаще стал переводить взгляд на меня. И только зрительный контакт, так сразу отводит свой взгляд. Он нервничал. А я продолжила сонным взглядом буравить его. «Неприятно? Мучайся!». Но моя месть продлилась недолго, глаза стали закрываться, и меня по клонило в сон. Последний раз, из последних сил открыла глаза. И опять поймала его взгляд. Он уже достал! Чертов придурок! Но сил нажаловаться Джонни или сделать замечания не было. Я была в шаге, чтоб не провалиться в сон. Глаза стали закрываться. Артем еще раз одарил меня взглядом, и здесь произошло то, что никто не ожидал. Хлопок. И я распахнула глаза, и вижу, как зеркало заднего вида падает куда-то вниз. И испуганный голос Джонни: – Стэн?! Все нормально?! – Джонни был обеспокоен такой выходкой. Телохранитель поднял руку в знак того, что все нормально. Джонни вообще не понял, что произошло только что. Джонни перевел взгляд на меня, растерянно пожал плечами, посмотрев на молчаливого водителя, решил, если претензий нет, то можно расслабиться. Он снова облокотился на спинку сидения, и я, счастливая, улеглась на его плечо. Смотря на это место, где висело это зеркало, а теперь пусто, я улыбалась. Это была мгновенная карма. Джонни был потрясен, он не понимал, что это только что было. А я в голове поблагодарила Стэна. Он, видно, давно засек косой взгляд водителя на мне, но не подавал вида, просто ждал, когда интерес водителя пройдет, но так и не прошел. А взгляд стал чаще, и это, видимо, взбесило телохранителя. В очередной раз, когда Артем разглядывал меня, Стэн не выдержал и просто рукой снес это зеркало. Один удар. Один удар по зеркалу, и оно с грохотом шмякнулась вниз. Если бы не грохот, то все осталось без нашего внимания. Джонни долго не мог вернуться в свои мысли, все косо поглядывал на водителя и Стэна, не понимая, что за конфликт между ними произошел, ведь всю дорогу молчали. А водитель еще никак не отреагировал на действие телохранителя, только от неожиданности вздрогнул, когда зеркало грохнулось. Джонни не понимал, придется ему возмещать ущерб за зеркало или зеркало само свалилось. Но водитель молчал, не возмущался. Возможно, это был косяк водителя. Я видела его растерянный, потом задумчивый взгляд, Джонни осмысливал случившееся, делал предположения. А я теперь могла спокойно поспать. Улыбаясь, я улеглась на плече у Джонни и прикрыла глаза. «Спасибо, Стэн!».****
Я открыла глаза, щурясь от мелькающих огней, их стало гораздо больше. Приподымаюсь, смотрю по сторонам, вспоминаю, что происходит. Так, мы едем в отель. – Ок, вспомнили. На улице так светло, вокруг огни, освещение, явно мы уже в шаге от центра Москвы. Не знаю, сколько я поспала, но этот сон только больше разморил меня, хочется оказаться поскорей в теплой постельке. И спать, спать, спать. Только приподнялась, Джонни стал разминать свое плечо. Крутит им, еще рукой разминает его. Смотрит на меня, улыбается. Теперь хоть видно наши эмоции, а то ехали в полумраке. – Отлежала? Джонни покачал головой. – Нормально. Ложись. – Джонни снова предложил свое плечо, я не стала отказываться от такого чудесного предложения. Прилегла на его плечо. – Ты вздремнул? Джонни отрицательно покачал головой. – Знай, что минутный сон не принес бы тебе никакой пользы, только больше бы разморил на сон. – На словах о сне, мне захотелось зевнуть. Сил даже не было сдержаться, как по всем приличиям, прикрыла ротик рукой и тихонько зевнула. Джонни заулыбался. – Ты так сладко зеваешь. – Прошептал он. Мне кажется, или я реально залилась краской. Надеюсь, это правда, а не сарказм. Я вдохнула его аромат, и он меня сразу одурманил. Джонни так приятно пах. Я старалась вдохнуть его аромат как можно больше. Его аромат олицетворял статусного, уверенного мужчину. Аромат свежести, словно находишь на берегу океана, также еще горьковатый запах трав. Возможно, я бы еще отыскала нотки в его аромате, но и так привлекла внимание Джонни. Смотрит на меня. А я его нюхаю. (ха-ха). – Мне кажется, ты по-другому пахнешь, чем в нашу первую встречу. Парфюм сменил? – Да, вроде нет. – Джонни задумался и вспомнил. – А вот табак сменил и окончательно перешел с сигарет на самокрутки. Вот оно, обоняние некурильщика, а я даже разницы не заметила. – Ну-у, этот табак мне больше нравится, тот прям пах фу-фу. – Я вспомнила этот запах, прям в носу его ощутила, я все сморщилась, тем самым опять повеселила Джонни. – А, какая разница? – Ну, большая. – Улыбается. – Курить я точно уже не брошу. А производители обычных сигарет экономят на всем и непонятно, что добавляют, а в самокрутках ты сам выбираешь табак, бумагу, фильтр. Ты сам следишь за качеством. Да и самокрутки, ты сам их скручиваешь, это как вид искусства, подобрал табак, сам смешал, скрутил, выкурил. Интересно. Это уже для ценителей табака, не для молодняка, даже по себе сужу, раньше было так: захотел, достал сигарету, скурил и выкинул, пошел дальше. А тут уже более творческий подход. Выбор табака. Его вкус, аромат. Джонни так увлеченно рассказывал о самокрутках, даже самой невольно захотелось скурить ее. Но потом я опомнилась, что я вообще не курю. – Сравнить курение с видом искусством. Это мощно! – Улыбаюсь. Я не представляла, как это можно было сравнить. Да, интересно Джонни рассказывал, но чтоб с искусством. – Еще, какое: садишься, высыпаешь табак, смешиваешь и скручиваешь. – Теперь догадываюсь, чем завтра вечером будем мы заниматься. – Подколола его. – Почему сразу вечером, можно и утром. – Улыбается. – Хотя, я тебя вообще к табаку не подпущу. – Почему? – Во-первых, у тебя непереносимость табака, во-вторых, руки девушки не должны пахнуть табаком. Я резко отвела взгляд в сторону и опять смущенно покраснела, вспоминая, как он целовал мою руку, мой каждый пальчик. Невольно я закусила нижнюю губу. – То есть мужчинам курить можно, а женщинам нет? Сигареты были спутником феминизма в Америке. Считалось, что сигарета – эта сила и независимость. – Это маркетинговый ход табачных компаний. Женщин больше - продаж больше. А в этот период женщины стали активно бороться за свои права. Я не против феминизма, но не одобряю того, что табачные компании подсадили прекрасный пол на табак под красивым слоганом «курение - это выбор независимой и сильной женщины». Я против курения, хотя много чего перепробовал и часами могу разговаривать о сортах табака и его выборе. Были бы силы, я бы бросил, чем раньше ты спрыгнешь, тем лучше, дальше только хуже будет. Я курю долго, и теперь у меня нет сил, чтоб бросить. Максимум я сейчас без табака могу продержаться дня три. Поэтому, чтоб не угробить себя раньше, приходится переходить на качественный, но дорогой товар. – Страшно жить… Блин, с тобой и не поспоришь, согласна на все сто процентов. Я глянула в окно, мы остановились на светофоре. Мы стояли на второй полосе, а слева от нас стояли машины отеля Рэдиссон. Они поворачивали. Вот, мы и разъезжаемся в разные стороны. Значит, скоро мы прибудем в отель. Этот разговор развеял мой сон. – Мы уже подъезжаем? - (RUS). – Спросила у водителя, от моего звонкого голоса, Артем вздрогнул. – Да-да. - (RUS). – Как-то неуверенно ответил, словно заикаясь. Побаивается нашего телохранителя? Я радостная взглянула на Джонни. Чувствую, опять ревность просыпается в нем. Ну, что с ним такое? Это же какой-то Артем, а он - Джонни Депп, ты че ревнуешь?! Его явно напрягал тот факт, что я спросила у Артема что-то на русском. Это получилось у меня невольно. – Что ты смотришь так на меня? – Нет, ничего. Как я смотрю? – Уставился на меня Джонни. Я улыбнулась ему, наклонилась к нему. Джонни застыл, ожидая дальнейших действий. Я вижу опять эту аппетитную шею, его скулы, как они напрягаются. Я сделала небольшую паузу. Мое дыхание обжигает его шею. Джонни сглотнул. Он напрягся, смотрит куда-то вдаль, словно малолетний мальчишка. Когда я тянулась к его шеи, я не хотела с ним флиртовать, заигрывать, соблазнять и развращать. Но его поведение так резко изменилось, стал таким неуверенным, дыхание тяжелым, прерывистым. Словно какой-то девственник, который впервые с девушкой на таком расстоянии. Да, мне захотелось его потерзать. «Интересно, чего он ждет? Поцелуя или что нашепчу ему пару ласковых слов на ухо». «Он же явно прошлый раз чувствовал, знал о моих намереньях, как я не сводила с его шеи взгляда. Как я тянулась. Но потом эта чертовая машина, и вроде он сам был рассержен, что нас прервали, еще на таком моменте. Он так резко оглянулся и злобно посмотрел на эту машину». Мысли о его красивой шеи, скулах, даже мочка уха выглядит так сексуально. Во мне заиграл огонь, и опять проснулось желание поцеловать его. Я уже не боялась, что Джонни плохо отнесется к этому. Нет. Ему явно это все нравилось. У нас же есть правило: рискнуть, совершить, а потом сделать вид, что ничего не произошло. Так и в этот раз будет. Больше мучить его не стала. Наклонилась к уху и прошептала. – Не ревнуй. Я опустила взгляд, он так близко. Теперь я горю от желания. Я провела носиком по его щеке, сопротивляясь желанию. А Джонни все ждал, так и не шевелился. «Ну, соверши хоть крохотное движение. Напугай меня. Останови меня от этих намерений. Ну, почему, ты ждешь и не шелохнешься». Я боялась совершить ошибку. Чтоб будет потом? Но желание оказалось сильнее. Я прикоснулась своими губами к его щеке. Джонни сглотнул. Поцелуй в щеку был мимолетным, легким, невинным, без пошлых намерений на продолжение. Я словно поблагодарила его за то, что он рядом со мной в эту минуту, а не за сотни километров. А потом мне стало страшно взглянуть в его лицо, увидеть его эмоции. Джонни так и не шелохнулся. Набрав «сил», я отстранилась от Джонни и взглянула в его лицо. Он сидел, закрыв глаза, а на лице чувство умиротворения. Ему явно понравилось. Но вдруг резко все переменилось, Джонни напрягся, его ноздри округлились от напряжения, а руки с жал в кулаки очень сильно, даже было видно, как напряглись вены. Я испугалась. Я не понимала, что с ним. Он злится? Мне стало страшно. Джонни продолжал сидеть так, не открывая глаза. Мне стало страшно, вдруг я в нем выпустила зверя? Я захотела отодвинуться. Но только начала, так Джонни сразу же схватил меня за руку и притянул к себе. Я лицом уткнулась в его грудь, точнее в пальто. Опять в нос ударил его аромат. Джонни наклонился ко мне и еле слышно сказал: – Я не могу… Это сложно. Очень сложно. Его голос был таким жалобным. Мне стало стыдно, я его терзаю, мучаю. А он из последних сил держится. Я подняла взгляд на него. Он был потерянный. И Джонни прямо мне в глаза тихо, очень тихо сказал, было еле слышно, но я прочитала по губам. – Я тебя люблю. Я улыбнулась. Мне было приятно, но так же и обидно, очень обидно. Боль в груди. Слезы подступали, я отвела взгляд. Только хотела сесть на свое место прямо, подальше от Джонни, ехать как друзья. Слезы душили меня. Мне было больно, но я старалась из последних сил сдержаться. Я понимала, что если сейчас это случится, то Джонни будет гораздо больнее видеть мои слезы, осознавать, что это все из-за него. Я уселась ровно. Повернула голову к своему окну. Я боялась показать свои мокрые глаза Джонни. Да и просто смотреть на него я не могла сейчас. Прикосновение. Джонни положил свое руку на мою. Он опять берет ее и тянет к себе. Я сразу вспомнила о его поцелуях и ласки, испугавшись повтора, я сразу отдернула свою руку. «Нет! Нет! Только дружба!». «Что ты творишь?!». Но Джонни не был бы Джонни, если бы не повторил попытку. В этот раз он уже схватил меня аккуратно за локоть и притянул к себя, заставляя прилечь опять на его плечо. Я повиновалась, смысла сопротивляться я не видела. И снова мы вернулись к тому, с чего и начали. Его плечо и моя голова. И он своей щекой прижался к моей макушке. Так и ехали, молча, прижавшись к друг другу. Пока не увидели, что подъезжаем к своему отелю.[2]
Мы подъехали к отелю, я опять находилась в состоянии полудрема. Мы остановились перед воротами и стали дожидаться, пока откроют ворота и нас впустят. Я посмотрела, что некоторых гостей возле парадного входа высаживают, а вот известных личностей, для их комфорта, чтоб не привлекать лишнего внимания, запускают со внутреннего дворика. – Спишь? – Послышался тихий любимый голос с нотками хрипоты. И моментально на душе стало тепло и хорошо, уголки губ приподнялись, и я улыбнулась. Сил говорить не было, да и не хотелось. Я тихонько покачала головой и снова прилегла на его плечо. Уже был полночь. Я, уставшая, измученная ожиданием, потом эти непонятные нахлынувшие чувства двух одиноких сердец, потом мои слезы, и я хочу спать. Легче, наверно, сдохнуть. Что будет дальше даже представлять страшно. Но больше я беспокоюсь о Джонни, он так и не поспал в машине. Его взгляд был уставший, Джонни уже не скрывал свою усталость. Я неохотно, но поднялась, уселась прямо. Мы же друзья! Я взглянула на главный вход. Возле отеля было спокойно, посторонних людей не наблюдалось. Значит, мировых звезд в отеле нет, тогда бы возле отеля тусовались фанаты. Перед нами, наконец, открыли ворота. Когда мы стали заезжать во внутренний дворик, то я увидела, что к главному входу подъехал черный мерседес, видно, привезли позднего гостя, наверно, тоже из аэропорта забирали. Машины проехали немного и остановились перед входом. Нас уже дожидались пятеро человек с улыбками на лицах. Я только представила, как сейчас начнут они попы лизать, целовать их, меня аж затошнило. Не люблю эту наигранность. Джонни открыл дверь и вышел первый. Я поднялась, хотела схватить свой рюкзак, но, видно, еще мозги не проснулись, я слегка потеряла равновесие и чуть обратно на сидение не завалилась. Я приготовилась выходить, Джонни подал мне руку. Я высунула голову и сразу взглянула на вторую машину. Из нее Мэнсон первый вывалился из машины и сразу стремительно направился к встречающему персоналу. А водитель поступил воспитанно, подал даме Мэнсона руку, чтоб она вышла из машины на своих каблучищах. «Ой, бля…». «Если терять голову из-за мужчины, то дай Бог по тому, который хоть руку подать сможет, дверь придержать, поможет пальто надеть». Я с большим удовольствием приняла помощь. Таким уже редким даром разбрасываться нельзя! Я положила свою руку в его и вышла из машины. Только вступила на землю, все, что происходило в машине, осталось в ней. Я спокойно шла рядом с Джонни. Молча, рядом шли. Джонни был отстраненным, сразу же отпустил мою руку, как только я вышла из машины, больше его рука не лежала на моей талии, как прежде в аэропорту. Он мне казался задумчивым или, может, просто уставшим. Но в то же время я не чувствовала это напряжение между нами. Конечно, уже не было таких прикосновений как в аэропорту, и не было такой страсти, как в салоне автомобиля, но хоть не было между нами напряжения, совесть возле нас не летала. Наверно, это было хорошо, что мы разобрались и теперь держимся на небольшом расстоянии друг от друга. Мы подошли к персоналу. Двое портье сразу ушли разгружать сумки. По серединке стоял мужчина лет сорока, он был администратором, сказал, что по любым вопросам обращаться к нему, кроме вопроса еды, за room service отвечали главные официанты Руслан (за наш номер) и Ярославна (за номер Мэнсона). Я взглянула на Руслана, он был среднего роста, худоватого телосложения, на нем были черные брюки, белая рубашка и черная жилетка. Но меня больше зацепила его искренняя легкая улыбка, казался он добрым, приветливым парнем. Пока администратор говорил свою заготовленную речь, я взглянула на Джонни. Он был не здесь, если говорить прямо. Его незаинтересованный взгляд, смотрел то на пол, то куда-то на стенку. Джонни был отстраненный. Я забеспокоилась. Неужели он думает о том, что случилось в машине. Наконец, администратор предложил нам подняться в свои номера. Пока поднимались, он объяснил, где что находится. Официанты, как положено, пошли к другому лифту, они возвращались к своим рабочим местам. А мы пошли к ближайшему лифту. Поднимались мы долго, я успела разглядеть каждого. В лифте мы с Джонни оказались в разных углах. Я стояла рядом со Стэном, он молча ехал, держа в руках Джоннины сумки. Мэнсон с Юсич находились в дальнем углу, я впервые за все это время увидела между ними теплые чувства. Мэнсон приобнял Юсич, притянул ее к себе и чет сладкое шептал ей на ухо, она улыбалась, кокетничала с ним. От этой милой картины у меня в голове всплыли картинки неожиданной страсти в машине между мной и Джонни. А мне бы сейчас лучше не вспоминать об этом. Я легонько помотала головой, пытаясь выкинуть эти картинки из памяти, сейчас мне этого не надо. Мы поднялись высоко, как я понимаю, на этом этаже находились люксовые номера. Мы пошли по коридору следом за администратором. Джонни меня догнал, поравнявшись, скомандовал: – Дай свой паспорт. Я без лишних вопросов открыла свой рюкзачок и подала ему свой паспорт. Джонни сразу же ускорил шаг. Я предполагала, что Джонни поселит меня рядом собой. Как я рассуждала, самолет прилетел поздно вечером, пока соберутся, пока доедут, уже поздно будет. А Джонни джентльмен, он девушку на ночь никуда не выгонит, домой не отправит. Поэтому я предполагала, что меня поселят рядышком. Администратор, наконец, остановился возле нужного номера. Открыл дверь карточкой, в номер первый вошел телохранитель с сумками. К администратору подошел Мэнсон, прижимая к себе Юсич, подал ему их паспорта для регистрации, сказал, что дальше они сами, взял ключи-карточки от своего номера, и они пошли. Мы с Джонни непрерывно глядели, куда они направились. Они остановились у соседнего номера. Мэнсон открыл дверь, пропуская даму первую в номер. Мэнсон улыбнулся нам. – Да, мы соседи, прошу не шалить громко. – Подмигнул нам и скрылся в своем номере. Джонни почему-то бросил на него убийственный взгляд. Он разозлился. Джонни сжал свои губы в тоненькую линию. Недовольно подал наши паспорта администратору. Мой сонный мозг не сразу понял, на что намекнул Мэнсон. Когда меня осенило, мои глаза распахнулись. – Подожди, на что он намекает, а?! «Вот, сволочь!». «Похотливый!». Я хотела продолжить свое возмущение. Мне реально было обидно. Какие намеки на секс?! Вы чего?! Джонни положил свою руку мне на спину и подтолкнул в номер. Джонни явно не хотел об этом говорить. А мне обидно было. Меня бомбило. Я была готова развернуться, пойти, постучаться в их номер и все этому козлу высказать. Джонни уже усилил силу. Сильнее стал подталкивать. Я поняла, что лучше зайти. Мы зашли в номер. Телохранитель уже поставил сумки в гостиную, он взглянул на меня, а потом спросил, нужно ли Джонни еще что-нибудь. Джонни ответил, что нет, и отпустил его. Телохранитель ушел. Администратор еще находился в номере. – Вам что-нибудь нужно еще? Мы с Джонни переглянулись. Я ощущала себя в гостях, поэтому ничего не могла требовать. Как Джонни скажет, так и будет. Он это все оплатил. Джонни понял, что лучше у меня спросить, а то я промолчу из вежливости. – Что-нибудь хочешь? – Я задумалась, чего я хочу кроме того чтоб поспать. – Кофе, чай? – Да! Горячий черный чай. Думаю, будет самый раз в такую погоду. Я невольно взглянула в окно и застыла. Дальнейший разговор был словно отстранённый. Я его толком и не слышала. – Хорошая идея. – Согласился Джонни. – Я тоже чай буду. – Отлично, Руслан принесет чай, а я паспорта принесу после регистрации и занесу еще один ключ-карту. – На этих слова администратор покинул номер. Я продолжала смотреть в окно, разглядывая такую красоту. Белый снег пролетает, а за окном красивый вид на Кремль. «Охренеть! Я такого еще не видела». «Да и как увидеть такое, если ты живешь в жопе Москвы и учишься там же. Центр далеко, иногда лень ехать до него». Джонни посмотрел на меня, а потом развернулся, чтоб узнать, куда я так смотрю. – Красиво, да? – Джонни тоже взглянул на этот прекрасный вид. Кремль так красиво подсвечивается. – Был номер с террасой, но я не стал его брать. Толку от нее зимой… Я подошла ближе. Мне захотелось притронуться к этой красоте, но окно ограждала меня. Я прислонила свою руку к холодному окну и любовалась видом на Кремль. «…занесу еще один ключ-карту». – Пронеслось у меня в голове слова администратора. «Еще один!». «Один взял телохранитель для чрезвычайных ситуаций, второй у Джонни». «Еще один…». – Повторялось у меня в голове, пока не осенило. Мой мозг, наконец, заработал. Я резко развернулась, и немного удивилась, Джонни оказался возле меня. Довольно близко, после того, как мы вышли из машины, Джонни так близко ко мне не подходил еще. – Я что, буду проживать с тобой в одном номере? – Я была удивлена и слегка взволнована. С ним в одном номере, да мы в машине друг друга чуть не изнасиловали, а тут один номер на двоих! Да, я была взволнована, да и было из-за чего беспокоиться. – Ты против? Джонни насторожила моя интонация и структура моего предложения, говорившая, что я против этого. Но я не совсем против, больше была удивлена. – Тут кроме большой гостиной есть две спальни. – Дальше Джонни быстро затараторил. – Но если хочешь, я сниму тебе отдельный номер. Но идем сначала сделаем экскурсию. – Джонни взял меня за руку и повел в ближайшую спальню. Джонни держал меня за руку, смотрел мне в глаза и шел спиной направлению к спальни. Джонни был как-то испуган, взволнован, по-моему, я его невольно обвинила в пошлых намереньях. Мы с ним в одном номере, еще после того подкола от Мэнсона, еще моя интонация. А если вспомнить, что было в машине. Ой, ё-мае. Понятно, почему Джонни заволновался. А он, наверно, хотел, чтоб я была под боком, поэтому две спальни. Мне было паршиво на душе, когда Джонни предложил снять мне отдельный номер. Это же пипец какие деньги. Это очень дорого. Здесь из окна Кремль видно. Мне было неудобно проживать за счет Джонни, даже в этом номере. Поэтому я себя веду как гость. И останусь в этом номере, с ним. Мы остановились перед дверью. – Извини, я не то имела в виду… Ты не так понял. – Улыбнулась ему невинно. – Я останусь в этом номере. Джонни вздохнул с облегчением. Он явно хотел, чтоб я осталась здесь, с ним. – Нет, это ты меня прости, я не подумал, надо было с тобой посоветоваться. Джонни открыл дверь, и мы попали в большую светлую спальню. Я раскрыла рот от красоты. Большие окна, и опять прекрасный вид на Кремль. Большая кровать с белым постельным бельем. В комнате были две двери, одна вела в большую гардеробную, а вторая - в ванную комнату. Я примерно приценилась и, наверно, размер спальни, гардероба и ванной комнаты это как моя вся съемная квартира, если квартира не меньше. В принципе, здесь было уютно, от переизбытка роскоши не тошнило, все было в меру, элегантно, современно, красиво. Меня покорила большая двуспальная кровать, с нее открывался прекрасный вид на Кремль. Возле кровати стояли тумбочки, на ней светильники, на одной был телефон и флаер с номерами телефонов различных служб гостиницы. Неподалеку стояли комод и зеркало. На комоде стояли две бутылочки с водой и пару стаканов, небольшое аккуратно сложенное полотенце и на нем пару небольших шоколадок с логотипом Хаятта и записка, сложенная пополам. Я ее развернула и прочитала пожелание хорошего отдыха. Положила обратно записку. Теперь меня привлекла читательская зона, они ее организовали возле больших окон на такой прекрасный вид. Напротив окна стояли два светлых комфортных кресла, возле них торшер, а у стены находился высокий шкаф с книгами. Я пробежалась взглядом по книгам, одна классика, ничего современного. Мой взгляд опять скользнул на этот красивый вид. Вид из окон – это самое лучшее, что есть в этом номере. Снег медленно падал, крыши домов были белыми, словно опять зимняя сказка вернулась. Джонни все время наблюдал за мной молча, ходил неподалеку и наблюдал. Его не интересовал номер, его не интересовал вид из окна, хотя там было на что посмотреть, он наблюдал за моей реакцией, эмоциями, как у меня горели глаза от любопытства и красоты. – Тебе нравится? – Послышался его голос возле меня. Он так тихо бесшумно передвигается. Только был в центре комнаты, а уже возле меня. Я не оглянулась. Я и так прекрасно чувствовала его присутствие возле себя. Я боялась, что мой взгляд отпугнет его. А я хочу насладиться подольше его присутствием. – Да, особенно вид прекрасен. – И все-таки я не сдержалась и одарила его взглядом. Он был доволен, наверно, тем, что угодил мне, и я снова перевела взгляд на прекрасный вид. Молчание. Я чувствовала его взгляд на себе. Но не повернулась. Я стала ожидать, мне казалось, что что-то сейчас произойдет. Должно произойти, я это чувствовала. Долгая пауза. Я чувствовала его близость, мне хотелось сделать полшага назад и своей спиной упереться в его грудь. Мне хотелось прикоснуться к нему, почувствовать его. Прям очень хотелось. От мыслей по телу пробежались мурашки, и я вздрогнула, словно от холода. Я скрестила руки на груди, пытаясь сдержать себя, свой порыв. Но в то же время я не развернулась, не попыталась уйти. Я осталась, неподвижно смотря в окно, меня уже не интересовал вид, я просто ожидала. Я почувствовала, Джонни стал ближе. Он сам подошел немного, совсем чуть-чуть, но этого хватило, чтоб я забыла, как дышать, а по телу пробежались мурашки. Мне было волнительно и в то же время приятно. Его дыхание обжигало мою шею. Он больше ничего не предпринял, наверно, он обдумывал, стоит ли ему решаться на что-нибудь большее. Прикосновение. Через толстую ткань пальто я все равно почувствовала, как его пальцы скользили по моей талии. Мое дыхание остановилось, меня пошатнуло назад, поближе к нему. Мне казалось, что его рука проскользнет, и я окажусь в его кольце рук. Он меня обнимет и в такой прекрасной идиллии, мы будем находиться долго. То ли я его напугала, когда прильнула к нему, то ли… не знаю. Джонни резко убрал свою руку. И моя мечта упорхнула со словами: – Пойдем вторую комнату посмотрим, хотя там, наверно, такой же интерьер. Тяжело с разочарованием я выдохнула и последовала за Джонни.[3]
Мы распределись спальнями, вторая была точь- в- точь такая же, а так как мы ее еще не осквернили неожиданными нахлынувшими чувствами, я решила ее себе и взять. Пока мы ходили, осматривались, портье уже принес Джонни чемодан и тихонько поставил возле входной двери. Мы стали осваиваться и решили распаковать свои сумки. Я сразу задумалась, почему телохранитель Джонни лично принес две спортивные сумки, а чемодан принес портье. Что-то ценное? Джонни взял с дивана одну свою сумку и покатил чемодан в свою спальню, а вторая сумка так и лежала на диванчике в гостиной. – Что у тебя в такую сумочку влезло? – Высмеял мой кожаный рюкзачок. – Многое… – Стала перечислять. – И теплая кофта. – Завершила я, у Джонни выражения лица быстро переменилось, понимая, что я в небольшой рюкзак умудрилась компактно уместить вещи первой необходимости и не только. Молчание. А потом смех. – Серьезно? – Удивился Джонни. – Ты не врешь? Столько запихать в такой рюкзак? У меня вот из теплых вещей ничего не влезло. – Показал взглядом на свой чемодан. – Ты что приехал в Россию зимой, и при этом не взял ничего из теплых вещей? – Я была в шоке. Вот это мазохист. – Я же говорила тебе… – Ты сказала, что у вас нормально. – Улыбается. – Ну, нормально, в теплом пальто и кофте или в пуховике. Джонни! Это же Россия! Зима! А ты без теплых вещей. – Вот, идиот. Меня пробило на смех. – Смысле без теплых? Я шарф взял. – Серьезным голосом проговорил. Я сначала на него уставилась. Он всерьез? Джонни сначала не понял, что ляпнул. Вижу, как на лице появляется улыбка, и он засмеялся. Джонин понял, какую чушь сморозил. Меня накрыл смех. Боже, он взял шарф! Это гениально! – Если что, зайдем в магазин и прикупим теплых вещей. – Добавил Джонни, улыбаясь, устранился в свою спальню. И я последовала его примеру. Кинула рюкзак на кровать. Я зашла в гардеробную. Повесила свое пальто. Стала распаковывать вещи. Вытащила зарядник, косметичку, достала кофту. Только развернула ее, как оттуда выпала пшикалка для горла. «Блин! Алина!».****
Дожидались мы, пока нам принесут чай. Я сидела в гостиной на диванчике и косо поглядывала на рядом лежащую сумку Джонни. Она форму держала, но ткань легкая, значит, она полная, но Джонни именно эту сумку не забрал и не отнес в свою комнату. Вопрос: Почему? И что в «черном ящике»? И удар по гонгу в моей голове прозвучал, как из программы "Что? Где? Когда?". Время пошло. «Было две сумки, одну забрал, вторую нет». «Эти сумки были в салоне самолета, машины, телохранитель их лично принес. Значит, ценные, или вещи первой необходимости». «Что же там?». «Не знаю». В гостиную зашел Джонни, я быстро перевела взгляд с сумки на него. Джонни все ходил из спальни в гостиную, все время был в своей голове, поэтому он не заметил мой косой взгляд на его сумку. – Они чай откуда, из Индии везут? Что так долго? – Возмутился Джонни. Он сел на диванчик напротив. Образовалось небольшое молчание. Я решила прочувствовать эту тишину, раньше молчание вызывала дискомфорт, а теперь ничего такого, даже приятные нотки прослеживаются. Неужели мы так сблизились, обычно неудобно молчать с малознакомым человеком, а с близким человеком и молчаливый разговор приносит наслаждение друг другу. Джонни достал телефон, стал кому-то набирать сообщение. А я смотрела на него и размышляла. Почему между нами нет стены? Почему нас неожиданно страсть бросает в объятья к друг другу. А потом без особого стеснения мы ведем спокойный душевный разговор, не ощущая стыда. Все так странно. Я решила поговорить с Джонни. – Как там дела у Джерри и Дэвида, я думала, ты с одним из них приедешь. Джонни отстранился от телефона. Улыбнулся. – Все хорошо. Джерри по семейным обстоятельством не смог, да и он и так часто со мной ездит. Джерри главный безопастник, он отвечает за подбор охраны, обучает их, раздает задания, контролирует, увольняет, так же Джерри не только отвечает за мою безопасность и моей семьи, но и моего имущества. В общем, он найдет, чем дома себя занять, работы у него много. А Дэвид… – Джонни заулыбался. – Он пока что работает на меня, но, думаю, он скоро уйдет. – Почему? – Не знаю, предчувствие у меня такое. Считаю, что это не его профессия, выполняет работу он хорошо, но в душе у него другие интересы. Да, и Джерри им недоволен, так как Дэвид – полная противоположность его. Джерри пытается добиться, чтоб он стал серьезным, но Дэвид молодой, общительный, он выполняет работу, но может допустить какую-нибудь шалость, как тогда в больнице. Джерри это не нравится, у него должно быть все схвачено и идти по плану. У них там конфликт. Дэвид перевелся, теперь охраняет моих детей. – Понятно… Джонни снова уткнулся в свой телефон. – Ты не против? Я сейчас детям наберу, пока они чай из Индии доставляют нам. Я покачала головой, что конечно я не против, я даже удивилась, что он спросил у меня разрешение. Конечно, нет, это же дети, твои дети. Звони. Но потом меня удивило, то, что он никуда не ушел, Джонни не напрягает, что я услышу их личный разговор. Джонни поднес к уху телефон. – Надеюсь, здесь связь хорошая… – Сказал Джонни мне, а потом резко дочка взяла трубку и он переключился. – Привет, солнце. Меня слышно? Хорошая связь? Не очень. Давай, я сейчас похожу по номеру, может где-то лучше ловит, хотя, наверно, вряд ли. Ну, как ты там? – Джонни поднялся, улыбнулся мне и пошел ловить лучшую связь. Сначала ходил по гостиной, потом ушел в свою спальню. Дверь не закрыл, был слышен их разговор. Мы о его детях не разговаривали, Джонни упоминал так иногда, но о них конкретно разговор не вели. Я даже как-то не осознаю, что у этого человека есть двое детей, на словах они есть, а в реальности рядом с ним я не видела. Поэтому я иногда его воспринимаю как бездетного. Их разговор был милым. Джонни любит дочку, заботится о ней. Как я поняла, у них только уроки закончились в школе, у ней там опять конфликт с младшим братом, она собралась с подружками погулять, она просила разрешение. Джонни уточнил, кто будет, с какими подругами идет и будут ли парни. В принципе, как все отцы себя ведут независимо от страны, менталитета. Но Джонни, вспоминая свою молодость, хорошо тусил, понимает, что такой возраст, хочется погулять, он ее отпустил, но сказал, чтоб она не забывала свою голову дома, когда пойдет гулять. И попросил, чтоб, когда она вернулась, то хотя бы отписалась. Я задумалась. Мой отец бы так не поступил, он бы запретил идти на вечеринку, или куда она там собралась. Потому что он боится. Джонни хоть и побаивается, но не запрещает ей, учит ее быть самостоятельной, отвечать за поступки, дружить с головой. Сложно сказать, какой метод лучше. Полный запрет или частичный. Все зависит от ребенка. Кто-то, как я, может выдержать тщательный контроль родительский, когда я была подростком, а кто-то нет, они начинают сбегать из дома, чудить. Кто-то дает свободу, сразу обучая реальной жизни, в то же время ребенок так же может попасть в неприятности, а может и не попасть. Сложно… – Да, Москва. Я уже в номере, вот ждем чай. – Смеется. – Что ты сказала? Меня порадовало поведение Джонни, он меня не попросил вести себя тихо, чтоб дочь ничего не услышала. Он еще говорил так, словно не скрывал, что находится не один в номере. Это так положено? – Не знаю. Но я хоть себя не ощутила чертовой любовницей. – Да-да. Слегка задержались. – Джонни вернулся на свое место. – Не-е, я просто на самолет опоздал. – Смеется Джонни. Я охренела. То есть, самолет задержали из-за него?! Я мучилась из-за него?! Ты же мог мне написать, предупредить. Вот ты… Джонни поднял взгляд, и он все понял. Да, он проболтался, и на моем лице было написано, как я хочу его убить. Джонни невинно улыбнулся, пытаясь сгладить вину. Но это его не спасло! Я была злая! Схватила небольшую подушку с дивана и швырнула его. Джонни поставил руку, и подушка не долетела до цели. Джонни засмеялся. – Так, дорогая, я тебя люблю, целую, обнимаю, завтра спишемся. Пока. – В спешке проговорил, а сам уже сматывается от меня. Джонни отключил звонок, и теперь я могла кричать на него и высказывать, то, что я о нем думаю. – То есть это все из-за тебя?! – Я взяла подушку и стала за ним ходить. Джонни пытался меня успокоить, но держал дистанцию, боялся подходить. – Да, но это вышло случайно! – Стал оправдываться. – Я все рассчитал, я должен был приехать вовремя. Но на обратном пути попал в пробку и опоздал. Да, успокойся. Меня и так в аэропорту мужики чуть не «побили». – Улыбается. Мы бегали вокруг диванчиков, я кидала в него подушки. Невольно мне это напомнило первые дни нашего знакомства. – Прекрати! – Скомандовал Джонни. Я впервые слышала от него такой тон, поэтому я замерла с подушкой в руках, я как бы хотела ее уже кинуть в него. – А то я буду щекотать. – Пф… Попробуй. – Джонни уверенно шагнул ко мне, и я испуганно завизжала. – Нет-нет! Только не щекотка. – Кинула подушку на пол, меня всю передёрнуло от одной мысли о щекотке. Бр-р. Джонни ликовал, победная улыбка так и не спадала с его лица. Джонни ко мне подошел, спокойно приобнял меня. – Почему ты так боишься щекоток? Это не самое страшное, что бывает в жизни. – Ну, когда у тебя три старших брата, и… Джонни не дал договорить. – Понял, можешь не объяснять. Открой. – Кивнул головой в сторону сумки. – Откроешь и получишь ответ. Я уставилась на сумку. Ответ в сумке, из-за чего он опоздал? Он свою причину засунул в сумку. Офигеть. Мне стало любопытно. Я не спеша подошла к ней. Джонни закивал, тип давай, будь смелей и открывай ее уже, а сам стал набирать сыну. Я подняла сумку, она оказалась тяжелой. «Ох, емае». Поставила ее на длинный деревянный журнальный столик, который стоял между диванами, уселась на пол. Меня прям распирало от любопытства. – Если это того стоило, то прощу, а если нет, то будешь мне возмещать мои мучения. – Предупредила его. Я схватилась за брелок (пуллер) и потянула, молния стала разъезжаться и я увидела. «Шоколад!». «Дохренища шоколада!». Я расплылась в улыбке. Стала быстро доставать. Вся сумка была в различном шоколаде, из разных стран Европы, различных марок и вкусов. Я была счастлива как ребенок. Сегодня точно Новый Год, а это мой подарок. Я стала доставать шоколадки, уже штук пятнадцать достала, а в сумке словно и не убыло. «Господи, сколько там их?!». – Да здравствуй, мой кариес! – Продолжаю доставать шоколад. – Сколько их тут? – Не знаю. – Пожал плечами. – Но магазинная тежелка влезла. – Посмотрел на мои мучения. Джонни убрал телефон в карман, подошел, взял сумку и перевернул ее. И шоколадные плитки посыпались. Так выглядит мой рай! Джонни и шоколад. А-а-а! Люблю шоколад. Из сумки это все как посыпалось, что за пару секунд журнальный столик был завален шоколадными плитками с горкой и дохрена еще свалились на пол. Джонни вытряхнул весь шоколад. – А почему шоколад? – Да, мне было интересно это, еще и в таком количестве. – Я же у тебя спрашивал, что тебе привезти, ты ответила: счастье. А как утверждают ученые, шоколад вырабатывает гормон счастья. Я на него посмотрела. Боже, он это запомнил?! Столько времени прошло, я уже сама разговор этот не помню. Да, еще это был период ожидания, молчания и у меня была депрессия, вот я и ответила так. Мне не нужно было от него ничего, просто приезжай. А я так ответила, потому что была измученная ожиданием. Я не думала, что Джонни поймет это буквально. Но я счастлива. Джонни, он очень-очень заботливый. Он задумался, что мне может принести счастье. Он прощен! За его креативный подход. – Двадцать баллов Гриффиндору за креативный подход. – Подмигнула ему. Не удержалась, послала ему воздушный поцелуй. – Спасибо. Джонни засиял. Он был доволен, что мне понравился его презент. Я зарылась в плитках шоколада, стала разглядывать, что за шоколад, с каким вкусом. Джонни опять стал набирать своему сыну, первый раз он не ответил на звонок. Джонни долго ждал, пока сын возьмет трубку, и все поглядывал на меня, как я шарилась в этом шоколаде. – Да?! – Громко произнес с ноткам недовольства. Я аж подпрыгнула с места от неожиданности. – Опять играешь в свою приставку и на звонки не отвечаешь?! Конечно, ты не слышал, перестань играть, когда я с тобой разговариваю! Я все слышу! Оу, впервые в Джонни вижу строго родителя. Но как только добился желаемого, так интонация голоса стала мягче. – Как день прошел? Как дела в школе? Закрыл тройку, которую мама просила закрыть? Почему нет? – Опять голос стал строгим. – Как это времени у тебя не хватило? Я не злюсь. Я тебя предупреждаю, что если ты за неделю ее не закроешь, то мама уже начнет принимать серьезные меры, возможно, останешься без приставки, которую тебе подарили на Рождество. Мама будет опять говорить, что я вас разбаловал. Давай не подводи себя, сестру, меня, просто возьми и сделай. Ты обещал, ты мужчина, ты должен держать слово. Джонни повернулся ко мне. Я заулыбалась. Такой строгий. Я стала над ним издеваться, показывать мимикой, жестами, какой он серьёзный, строгий, словно в армии. Джонни это повеселило, и он стал мягче. Но я не перестала изображать солдата, который марширует. Джонни схватил подушку с пола, которая осталась там после первого боя, и зашвырнул в меня. Но я успела увернуться. И я тихо посмеялась. Это было мило. – Какую гитару? – Джонни насторожился. Я сразу уловила, что гитары его лучше не трогать. – Да, но она не настроена. У тебя же есть своя гитара, да, я помню, что у вас группа. Она сложнее, у тебя еще опыта маловато. Джек, ты ее не настроишь сам. Мы тебе купили хорошую гитару, чем она тебя не устраивает? Так, давай ничего не выдумывай, иди, выступай со своей. Я приеду, мы с тобой ее настроим, у меня просто времени не хватило, покажу, как ее настраивать. Да-да, и поиграешь на ней. Пока Джонни разговаривал, в дверь постучали, мы замерли. Что это? Потом вспомнили, что чай еще ждем свой. Джонни попросил Джека подождать и прикрикнул: – Входите! Я стала быстро разгребать завал на столике. Наверно, поднос с чаем поставят именно сюда. Частично шоколад убрала в сумку, что-то лежало на полу возле столика, но одну половинку столика разгребла. Дверь открылась. Я убрала шоколадки с пола, чтоб официант случайно не наступил на них. И обошла диванчик, облокотилась на его спинку, стала встречать «гостей». Джонни стоял поближе. Я ожидала Руслана. А через порог перешагнула молоденькая девушка, даже не Ярославна, вообще ее впервые вижу, хотя администратор говорил, что room service будут обслуживать наш номер, только эти официанты. А тут. Ой-ля-ля, сюрприз - то какой. Теперь понятно, почему наш чай долго несли, пока Руслан свой пол изменил, много времени нужно. Это была не ревность. Нет! Просто все должно быть по правилам. Если Руслан занят, то на помощь должна прийти Ярославна. А он явно попал в обольщение этих голубых глаз, вот и разрешил ей заказ место него отнести, чтоб она смогла посмотреть на Джонни. Моего Джонни! Какая-та молодая девица среднего роста, с черными волосами и с голубыми глазенками, а на бейджике написано: Наталья, официант. Как же она на него смотрела. Аж глазами поедала его. Стоит с подносом и любуется им, даже на меня не посмотрела. Джонни был занят разговором, поэтому он не особо на нее смотрел. Хотя, возможно, после стольких лет Джонни не замечает такой взгляд на себе или часто проживает в различных отелях, поэтому не обращает внимание на персонал. Я не знаю. Но Джонни вел себя спокойно и незаинтересованно к этой девушке, которая уже раздевала его взглядом. А я закипаю! Я тебе сейчас все космы повыдираю. – А-а, поставьте на столик. – Джонни махнул в сторону того журнального столика и вернулся к разговору со сыном. – … Что ты сказал? Я сейчас посмотрю, у меня где-то было записано. – Джонни убежал в свою спальню. Когда объект ее обожания пропал, так эта официантка заметила и меня. Вот, здесь я увидела все ее эмоции. От удивления, она явно не замечала мою персону рядом с Джонни, а теперь увидела, потом неловкость, и одарила меня злобным взглядом. Она явно поняла, что я здесь не просто так нахожусь в его номере. Возможно, между нами что-то есть. Если я здесь, значит, и у неё был шанс оказаться на моем месте, но, видно, не судьба. Она не смогла совладать с эмоциями, и все было написано на ее лице. Она явно считала себя более достойной кандидаткой, чем меня. Меня взбесило. Что эта незнакомка делает такие выводы обо мне, так еще в ее взгляде все это читалось. По-моему, она надеялась покрутиться возле Джонни, приглянуться ему и задержаться в его номере. А, тут я. И чет все планы посыпались. Она продолжала стоять на месте с подносом и буравить меня взглядом. Меня это очень стало бесить. Я бы промолчала, ей Богу промолчала, если бы не этот взгляд. Почему эта малолетка считает меня недостойной для Джонни? Мы с ним давно знакомы, мы пережили многое. От радостных до печальных моментов. Были и слезы, и ожидания, молчание. Я пережила это! Я! Это было сложно, но я пережила это! Мы это сделали. Я его знаю лучше, чем эта официантка. Мне он любви признавался. Она придет и уйдет. А я останусь в этом номере. Но она находит смелости смотреть на меня с каким-то высокомерием, словно я говно какое-то. Хотя я тоже проживаю в этом номере. Бесит! Дура, тупая! Она продолжала стоять. Я бы промолчала, но после такого взгляда, я решила показать, где ее место. Самый лучший способ позлить ее, это улыбнуться ей и вести себя спокойно, словно ничего не замечаешь. И я ей искренне улыбнулась и спокойно ей сказала. – Вам же сказали, куда поставить поднос. – Рукой показала в сторону столика. Девушка взяла себя в руки и, наконец, вернулась к своей работе. Я наблюдала за ней. Она пыталась держать улыбку, пыталась «не упасть лицом», но чувствовалась ее недовольствие, это напряжение между нами. Она поставила две кружки и чайник. К этому времени Джонни вернулся в гостиную, довольный. Меня льстило, что Джоннин взгляд в первую очередь, как только зашел, был направлен на меня. Он улыбался мне. Потом Джонни перевел взгляд на официантку. Я видела, как у ней глазки заблестели. Я бы спокойно отнеслась к этому, если бы она не бросала оценивающий и недовольный взгляд на меня. Джонни подал ей чаевые. И сразу его взгляд вернулся ко мне. Я была спокойна. Джонни мой. И, прокручивая у себя в голове все эти признания, как мы дурачимся, что творилось в салоне автомобиля, явно, Джонни невольно отдал мне свое сердце. Он не замечает других женщин, не разглядывает их долго, не бросает оценивающие взгляды как Мэнсон, все только по делу. Джонни и Ольгу не заметил, и эту официантку, хотя она ему подавала знаки и глазками стреляла, а Джонни все равно смотрит только в мою сторону. Боже, как это охрененно! Да, я победила! В этом бою между мной и официанткой. Я ликовала, моя душа просто прыгала от счастья, но внешне я не показала. Образовалось молчание. Мы ждали, когда официантка уйдет, но она продолжала смотреть на Джонни. Официантка видела его взгляд, как он смотрел на меня с добротой, с любовью, глазки горели. Я тоже смотрела в его глаза, улыбаясь. Мне хотелось обнять его, прижаться к нему. Он мой! Он мой любимый мужчина. Я почувствовала взгляд официантки на себе. А потом она поблагодарила за чаевые и ушла. Ей было все понятно по нашим взглядам.****
Мы начали пить горячий чай и разговаривать. Так мило сидели, беседовали. – Да, кстати ты видела, что между Стэном и водителем произошло? Я так и не понял. Я даже полностью весь инцидент не видел. Я занервничала, я не знала, стоит говорить, на кого смотрел водитель или нет. Джонни тоже ревнует, как и я его. – Знаю. – Сделала паузу. Джонни с интересом ожидал подробностей. – А мы можем водителя поменять? Я не хочу, чтоб Артем возил нас. Джонни расслабленно сидел на диванчике, но на мои слова он сразу напрягся, и поза стала закрытой. – Ты даже знаешь, как его зовут. – Опять ревность проснулась. – Хотя он не представлялся. Как же я устала! – Если бы кто-то не забыл и предупредил, что опоздал на самолет, то я бы не знала, как его зовут. – Джонни сжал губы. – Он представился нам, когда самолет ждали. – Почему? Скажешь причину, тогда я попрошу нового водителя. – Ты можешь спросить у своего телохранителя. – Не выдержала я, подняла голос. – А я хочу от тебя услышать, как бы Стэн молчит и не каких претензий к водителю не имеет. Чувствуется, как в комнате обстановка накалилась. Мы в шаге от скандала. Я молчу. Джонни ждет. Я не хочу говорить об этом. – Он на меня смотрел. – Что? – Удивился Джонни такому ответу. – Он на меня всю дорогу пялился, если бы ему не нужно было вести машину, то и не отводил бы и взгляда. – Недовольно проговорила. – А ты даже не заметил. Даже твой телохранитель устал от этого взгляда, поэтому и снес ему зеркало, чтоб не пялился. Я не знаю, что Джонни рассчитывал услышать, но предполагаю тип такого, что Артем мне понравился, поэтому хочу, чтоб был другой водитель, а Артем перед глазами не мельтешил. Джонни же меня все ревнует. Бесит! Он реально удивлен, он не ожидал услышать, то, что я ему сказала. Джонни понял, что я обиделась на него. И быстро подсел ко мне. – А что ты мне раньше не сказала? В машине. Я бы с ним поговорил. – Было приятно слышать эти слова. Что Джонни готов за меня заступиться, если что. – Я поговорю, чтоб нам заменили водителя. Если тебе что-то не нравится, причиняет неудобство, то говори мне, не молчи. – Джонни, ты не замечаешь эти взгляды, потому что ты так привык жить. А я нет, я жила в пещерке, где меня никто не видит и не слышит, а эти косые взгляды, что я… – Это был крик души. Джонни взял меня за руку и притянул к себе. Я резко оборвала себя. Джонни и так все понял. Я опять прильнула к нему, лицом уткнулась в его грудь. Мне хватало его объятий. Его объятья меня успокаивали. – Прекрати себя занижать. Ты мой выбор, и мне срать на мнение остальных. – Прошептал мне. Не знаю, сколько прошло времени, но в его объятьях я готова прожить всю жизнь. С этими разговорами, с крепким чаем, наш сон куда-то испарился. – Я могу задать один личный вопрос? – Заговорил Джонни. Я от него отпрянула. – Какой еще личный вопрос? – Смотрю на него с удивлением. Что он может такого спросить? Не понимаю. Надеюсь, не спросит, что я к нему испытываю, какие чувства. – Это тяжелый вопрос. Он меня давно мучает, но об этом лучше лично спрашивать. – Мы приподнялись. Джонни отпил свой чай. Он реально оттягивал момент. А мне чет стало страшновато. – Как ты себя чувствуешь после того инцидента? – Какого? – Не поняла я. Джонни удивился. – Тебя чуть не изнасиловали, били… – Джонни хотел продолжить, но я зажмурилась. Мне не хотелось этого слышать. Джонни присел передо мной на деревянный журнальный столик. А у меня в голове всплыли рассказы от Криса, он рассказал мне подробно, что происходило, и что этот ублюдок, так же присел на столик перед диваном, продолжая запугивать присутствующих. «Зачем об этом Джонни говорит?» «Зачем?» «Прекрати!!!» Мне хотелось встать и убежать от этого разговора. Джонни взял мои руки. Я взглянула в его глаза. Он стал покрывать мои руки поцелуями, пытаясь успокоить меня. – Он тебе уже ничего не причинит, его убили. – Я знаю, Джонни. – Джонни поднял взгляд, в котором читался вопрос: Откуда? – Крис рассказал. Зачем ты об этом говоришь? Мой голос был печальным, слезы подступали. Было больно опять все это вспоминать. – Я виню себя за то, что задержался, а потом, когда тебе нужна была поддержка, бесследно пропал. Я опасаюсь, что это бесследно не могло пройти. – Ты опасаешься, что у меня может развиться страх к мужчинам? По-моему, все нормально. – Перевела взгляд на руки, Джонни продолжал держать мои руки. – Не только… Близости. Я не знаю, ты так легко пережила… – Ты ошибаешься, нелегко. Мне было больно. Родители пытались разузнать подробности, но не получилось. Из-за этой боли я оценила вкус вина, алкоголя. Мне было тяжело Джонни, тяжело. Но у меня были рядом подруги, родители. – Прости… – Проговорил с сожалением. – Я не должен был об этом заводить разговор. Просто, ты довольно быстро… Не знаю, у нас к психологам ходят год минимум, а ты сама так. Ты сильная. – Улыбнулся. – Ты тоже. – Джонни поднял удивленные глаза. – Ты же пошел ему морду бить. – Провожу пальчиками по его костяшкам. – Это еще не показатель силы. – Улыбается. – Спасибо.****
Наши милые посиделки закончились в третьем часу, мы построили планы на завтрашний день. Планы были большие. Прям наполеоновские. Когда назвала наши планы наполеоновскими, Джонни гордился, считал, что большие грандиозные планы, он же еще не знает, что у нас это обозначают планы, которые никогда не сбудутся. Когда все пойдет не так, как раз я ему и объясню это значение. После этого разговора стало легче. Надеюсь, Джонни тоже, он, оказывается, винил себя, теперь, надеюсь, нет. Я легла в кровать. Она оказалась такой комфортной, это просто рай. Джонни сказал завести будильник на девять часов и разбудить его, так как его будильник не разбудит. Подруги еще не спали, я решила им написать Я: [фотография: вид из окна на Кремль]. Я: Я в кровати. Юля: Охренеть! Вот это вид! Алина: Ура! Хоть кто-то из нас в центре Москвы поживет. Юля: А ты в чей кровати? [Смайлик: Ухмылка]. Я: Конечно же в джоннинной!. Юля: Серьезно? [Смайлик: Шок] Я: Конечно, Джонни за номер платил, значит, все кровати его. [Смайлик: Смех до слез]. Алина: ОРУ!!! АААА! Как ты ее подколола! Алина: Дай пять! Я: [Смайлик: Пять]. Юля: Ой, да идите вы! Алина: Юлька, учись правильно вопрос формулировать, ты ж дальше на адвоката хочешь учиться. Как в суде выступать будешь? Юля: Идите, козочки! Я спать. [Смайлик: Поцелуй]. Я: Прикиньте, Мэнсон с Юсич приехал. Алина: ЧТО?! СЕРЬЕЗНО?! Алина: Они все-таки опять вместе. Но они официально не признавали возобновление отношений. Алина: Прикольно, ты сейчас вокруг таких звезд. Юля: Юсич ваще не звезда! Хз ваще кто. Алина: Ну, я не о ней. Хах. Алина: Ладно, я спать. Юля: Я тоже! Я: И я. Спокойной ночи. Отключила интернет. Полежала немного. «Блин, я такая счастливая». Закрыла глазки и сразу же заснула.