[1]
Я впадала в панику от безысходности ситуации. «Что делать?! Что делать?! Что делать?!». Благо, Джонни оказался рядом чисто обнять, поцеловать в лобик и прошептать: «Все будет хорошо», оказалось таким хорошим лечебным средством от паники. «Почему он? — а за то, что он чувствует и понимает меня без лишних слов, когда его объятья и поцелуи успокаивают гораздо лучше, чем лекарства. Из-за таких мелких ситуаций я познаю нашу любовь, я познаю, почему именно он. Мне нужен он, никто другой!» — обнимая Джонни, чувствовала, как внутри меня крепчала сила, я была готова бороться за расположение моих родителей, они должны принять его в нашу семью, если будет нужно, то мы докажем, что Джонни достоин этого. Никто другой, кроме него, не сделает меня счастливой. Никто! Родители должны это понять! Московские пробки играли нам на руку. Джонни заказал для меня мой любимый чай с мелиссой, за кружечкой чая стала вспоминать, что нравится моей маме. Однозначно, она будет встречать его по одежке, смотрю на него, сейчас Джонни довольно спокойно одет: футболка, джинсы и кеды, никаких его любимых потрепанных вещей нет. Но все же классика подходила лучше всего. Джонни прислушался ко мне и поведение изменилось, никаких шуток, вел себя довольно серьезно и сдержанно. На моих глазах Джонни перевоплощался в агента 007. «Зря он редко носит классические вещи, они ему идут». Таким интеллигентом стал. Он даже застегнул манжеты. «Ну, как-то не так, шарм свой потерял», — мне не нравится. Подхожу к нему. «Сексуальный мужчина, м-м-м…!». Джонни уже знает мои повадки, и если я покусываю нижнюю губу, это означает одно — он пиздец как мне нравится, что готова затащить в постель. Поэтому он улыбается мне заигрывающе. — Джонни, ты прекрасен, чисто секс, ходил бы в этом почаще, то затащил бы меня в постель раньше, даже несмотря на простуду. — Раскрываешь карты. Не рано ли? — Я раскрыла только одну карту, еще три, — опускаю свои руки к манжетам, расстегнула и аккуратно завернула сначала один рукав, затем другой по локоть, оголяя его татуировки. — Так значительно лучше, это твоя коронка (главная фишка). Бросаю оценивающий взгляд: так реально было лучше, и теперь не похож на официанта, а нет. Внимание привлекают пуговицы, впервые застегнулся как пастырь, расстегнула верхнюю пуговицу — свободней стало, затем еще одну — идеально. Джонни смотрит на меня влюбленным взглядом. Вытянула губки — отправила воздушный поцелуй. В ответ засмущался от чувств. — Как у тебя мама относится к татуировкам? — «понятно, почему он так оделся, но не будешь же ты вечно прятать татуировки». — Херово, но думаю, это располагается только на своих детей. Мои родители до сих пор татуировки расценивают как удел уголовников, — натянула улыбку, Джонни от моих слов вновь посерьёзнел — «да-да, мои родители не просты, ой как не просты, но мы выдержим». Нужно было поддержать его, провожу рукой по его затылку, губы ближе, поцелуй. Его руки уже на моей талии. Отрываюсь от его губ, затем Джонни накрывает мои губы, вновь сладкий поцелуй. Шаг. Джонни уже повел меня к кровати, нужно было остановиться. — Джонни, остановись, у нас времени мало, помнишь? Тяжелый вздох: — Угу, они уже где едут? Джонни отшагнул от меня, мои отъехали немного и встали в пробке. Джонни взял служебный телефон, поговорил с администратором, забронировал столик в ресторане и попросил, чтоб когда придут наши гости, их проводили сразу к столику и оповестили нас об их приходе. Джонни поступил умно, задобрить едой проголодавшихся и измученных пробкой гостей, а я даже не подумала об этом, как и где встречать гостей и объявить о нас с Джонни. — Я пойду пройдусь по отелю и покурить схожу, ты не переживай, все будет хорошо, наверное, мы увидимся уже в ресторане. — В смысле? Ты уже сбегаешь? — улыбаюсь, а в мыслях неразбериха, не понимаю, что происходит. — Да нет, — смущенно улыбается. — Пройдусь по магазинам, может, что-нибудь путное пригляжу, да и с мыслями собраться нужно. Всё хорошо, не волнуйся. Да и Старлинга увидеть нужно. Джонни чмокнул меня в губы и удалился. Поцелуй отдавал грустью, горечью, такое ощущение, что сбежит, хотя знают, что это не так. И как его поведение можно оправдать? Может, это все из-за нервов? Наверно, Джонни тоже переживает, но тогда почему он меня с собой не взял? Как-то грустненько. Оставил одну в пустом номере.[2]
Когда ты долго переживаешь, то ты переходишь все стадии: паника, принятие, смирение к неизбежной участи. Так все было и у меня, только у меня был в распоряжении целый час, я уже схватила такой пофигизм, я приняла свою участь, мне хотелось быстро отстреляться и убежать. В пустом номере раздается звонок. Я догадываюсь, для чего мне звонят, паника вновь меня посетила, прикрыла глаза, меня так в холод бросило, ноги стали ватными, хотя я сижу в кресле, но я уже не чувствую свои ноги. Пытаюсь успокоиться и вернуть свой пофигизм. Два глубоких вдоха, открываю глаза, ищу взглядом трубку, иду к ней. Не помню, как даже дошла до телефона. Кнопка вызова. Женский приятный голос в трубке: — Здравствуйте, вас беспокоит ресторан-бар «Консерватория», ваши гости размещены на открытой террасе за столиком номер шесть, мы с нетерпением ждем вашего визита, — пауза. — Стойте-стойте, — боялась, что не услышат и положат трубку. — А Джонни там? Точнее, мужчина в классическом костюме там? — Эм, — видать посмотрела. — Нет. «Черт! Джонни, ты где?!». — Хорошо, я сейчас подойду, — пауза и опять мысль приходит. — Подождите-подождите, — не сдерживаю улыбку, сейчас подумают, что тупая или издеваюсь. — Извините, но скажите, как ведут себя гости, как их настроение? — Прекрасное, разглядывают вид с террасы и по-моему, они вас заждались, мы вас ждем. — Хорошо…****
Ресторан-бар «Консерватория» расположен на 10 этаже, одно из самых светлых мест в отеле, здесь светло, много живых растений, цветов. Джонни каким-то образом угадал, он мог заказать столик в ресторане на первом этаже, а заказал именно здесь, где много цветов, а моя мама из ряда садоводов, любит необычные растения, а там есть на что посмотреть. Бар находился в закрытой зоне, там стояли массивные диваны, кресла с бархатной обивкой, низенькие столики с толстыми ножками и столешницами, интерьер выглядел грубым и дорогим. Интерьер бара мне не нравился, все так грубо и на тебя давило, от такой мебели складывалось ощущение нехватки места, свободы. А вот их ресторан на террасе — сравнимо с небесами, легко, простенько, свободно. Простенькие деревянные столики на тонких ножках, деревянные стулья с мягкой подстилкой. Для удобства стоят большие зонты, скрывающие от яркого солнца. Перегородки от соседних столиков осуществляется зелеными растениями. Вот терраса их мне нравилось очень сильно, там было легко и простенько, много света и зелени, и открывался прекрасный вид на город, по утрам и вечерам очень много людей посещают этот ресторан. Мы с Джонни любили встречать там закат, развернем стулья и смотрим на закат, были бы у них еще скамейки, чтобы развернуть и в обнимочку наблюдать за закатом. В эти моменты мне так не хватало объятий своего любимого мужчины. Так мы и проводили время до самого закрытия ресторана; по вечерам, когда прохладно становится, выдают плед. С воспоминаниями о прекрасных вечерах с Джонни поднялась на десятый этаж. Работники в этот раз уже знают меня в лицо, девушка кивнула мне и повела меня к моему столику. Переживаю очень сильно. Джонни так и не встретился по пути. Мне сейчас так не хватало его поддержки. «Ну, где же ты, Джонни?!». Через панорамные окна бара я увидела знакомые силуэты, мне аж плохо стало, что я остановилась. Хостес не увидела моей остановки и пошла дальше. «Блин, возьми себя в руки! Все будет хорошо!». Вижу, как девушка отдаляется от меня, мне пора бы за ней идти. «Джонни, блин, ты где?!» — оглядываюсь в надежде, вдруг Джонни появится, может, он где-то в баре — но нет, в надежде смотрю на вход — «Ну, пожалуйста!». Открывается дверь, я уже поверила в свое счастье, но зашли три мужика в солидных костюмах, видать, пошли заключать серьезные сделки, излюбленное место для подписаний контрактов — бар «Консерватория». Надежды уже не было, я разочаровалась в Джонни, он меня бросил! В такой ситуации! Опустила взгляд, рассматриваю узоры напольной плитки. «Я не смогу собраться, что я им отвечу на вопрос, какого хрена я проживаю в дорогом отеле? — да живу с мужиком, который не пришел на встречу с моими родными». Подымаю взгляд, последний раз смотрю на вход. Вижу чёрно-белый цвет, на полпути ко мне. На моем лице растягивается улыбка. Это мой мужчина! — Джонни… — радостно проговорила и последовала к нему. Мне хотелось подбежать, поцеловать его и попросить убежать с ним как можно дальше отсюда. «Я не хочу здесь находиться!». «Это была очень плохая затея, нужно было соврать». — Ты чего здесь? Уже встретилась с родными? — Нет, Джонни, меня трясет, — показываю руку, а ее потрясывает. — Я не могу. Джонни смотрит на мою маму и сестру, затем его взгляд опускается на меня. — Ты чего, они же просто сидят и разговаривают, а мы их злим своим ожиданием, солнце так нельзя. Я правда не могла взять себя в руки, не могу туда идти. Сморщилась, я была готова расплакаться. — Я не могу, Джонни, я не понимаю, что со мной. — Блять, я же с твоей мамой знакомлюсь, а не ты с моей. Солнце! Возьми себя в руки, прошу, — Джонни взял меня за руки и поцеловал сначала в одну, затем вторую руку. Ситуация была безысходной, я не могла пересилить свой страх, и даже в присутствие Джонни и его поддержка не помогала. Мимо проходил официант с подносом с двумя стаканами янтарного напитка. — Подожди, — Джонни нашел решение, отпустил одну мою руку, прошли один пролет столиков, я за ним следом, и тормознул официанта. — Стой, не пили? Официант растерянно ответил: — Нет. Джонни бесцеремонно схватил один стакан с подноса и протянул мне со словами «пей». Помотала головой, я пыталась возразить насчет алкоголя, ладно если бы вино, но здесь явно виски. Но Джонни вновь повторил «пей», но уже строже. Протягиваю дрожащую руку, понимаю, лучше двумя, хоть и дрожащими, но двумя будет надежней. Начинаю пить под пристальным взглядом. У официанта от происходящего шары на лоб полезли. — Запишите на шестой столик, — скомандовал Джонни. — Так этот виски много стоит, — с возмущением произносит официант, словно Джонни не осилит стоимость этого виски. Джонни сам не ожидал таких слов в его адрес, разворачивается к официанту и убийственным взглядом смотрит на него. Персоналу лучше к нам не лезть, мы оба на нервах, надеюсь, они простят нас. В это время возвращается хостес, она видела весь каламбур, просит официанта выполнить свой заказ, а этот напиток останется на наш счет. Официант был очень возмущен происходящим, перед уходом он на Джонни так взглянул, словно это его виски выпили. Огненный напиток меня отрезвил. Просто молотком по лбу прилетело, и вроде сознание пришло. Рот с горлом просто пылал. Виски я не допила, Джонни выхватил стакан, и пока официант не отошел от нас, окликнул его вежливо и попросил забрать напиток. Это было, ой-ой-ой! Официант под взглядом хостеса, молча, но скрипя зубами, забрал стакан из рук Джонни. «Я искренне извиняюсь, просто Джонни такой из-за меня». Я сама такое поведение от Джонни вижу впервые. Просто нервы. — Всё? Готова? Пошли! — Джонни уже и со мной разговаривал повелительным тоном, у самого нервишки играют — «интересно, он пил сам?». Джонни развернул меня за плечи в направлении нашего столика. — Прошу, подойдите к нашему столику минут через пять, — остановил сотрудницу, она должна была нас проводить к столику и раздать всем гостям меню. Джонни был прав, сейчас нам точно не до этого будет. Она кивнула, похоже, догадалась, что у нас за ситуация, и пошла к своему месту. Мы вышли на террасу, теперь нас отделяло совсем немногое. Представляю, сколько у мамы вопросов. Но они довольно спокойно сидят, друг напротив друга. Джонни уже шел со мной рядышком, он наделял меня спокойствием, хоть таким хрупким, но я могла противостоять с паникой. Шаг. Второй. Меня несет влево, слегка сталкиваемся плечами — «Джонни рядом», на ходу наши руки сталкиваются, еще контакт, и наши пальцы переплетаются нежно, в поддержку друг друга. И перед самым столиком мы отпускаем друг друга и между нами увеличивается пространство. Мы даже не заявили о наших отношениях своим появлением, мы так трусливо отошли друг от друга, мы наверно дали шаг на побег, если мама уже в самом начале будет негативить, то мы по-тихому сольемся, ссылаясь на нашу крепкую дружбу. Но блин, толку-то от этого! Ложь не принесет пользы, я уже думала притвориться друзьями, но дружбу еще сложней будет доказать, а потом бац — и вновь признаваться в своей любви — нет, нет, сложно, мама не простит вранья. Мама подымает свой взгляд на нас. Она сегодня хороша, новый бежевый хлопковый костюм и белая футболка, она была спокойной. Но когда ее взгляд метнулся на Джонни, у меня перехватило дыхание от страха. Джонни улыбнулся ей, кивнул головой в качестве приветствия и своего глубокого уважения к ней. — Добрый день, — проговорил с акцентом, смотря в глаза, пытаясь очаровать своей улыбкой. Джонни был прекрасен, он умел притягивать к себе людей, особенно женский пол. Смотрю на него, а я даже не заметила, что Джонни подстригся: волосы стали короче, сбрил свои усы. И правда стал моложе. Лет сорок, если не меньше, можно дать ему. «Какие гены, боже!». Меня улыбнула мысль, что Джонни посетил салон красоты, который находился где-то на первом этаже, он меня все туда отправлял или посетить спа-салон для того, чтобы отвлечься от суеты и простуды, но из нас первый до салона красоты дошел он. «Моя принцесса». Думаю, на мужскую стрижку очереди нет, а вот на женские процедуры нужно записываться за день. Сестра, сидевшая спиной к нам, подняла голову, смотрит на нас такая радостная. Я оглянула свободные места, мне не понравилось, что мне придется сидеть напротив Джонни, хотелось сидеть по одну сторону. Сестра тоже догадалась, что будет лучше так, и быстренько пересела рядом с мамой. — Здравствуйте, — мама только ответила на приветствие Джонни, она находилась в таком замешательстве, внимательно, не отводя взгляда, смотрела на Джонни. А я гадала: либо она узнала Джонни или гадает, кем он мне приходится. Джонни галантно отодвинул стул, помог занять место, напротив своей любимой мамы, которая даже сейчас смотрит не на меня, а на Джонни, как он рядом со мной садится — «Черт!». Мы уселись, и за столом образовалась молчание, тишина била нам по ушам. Джонни было еще хуже, так как мама не сводила с него взгляда, и взгляд у нее был тяжелым, с подозрением, она понимала, что творится какая-та хуйня, и в этом замешан этот мужчина — Джонни. Джонни опустил взгляд, поправляя ворот рубашки — ему было некомфортно находиться здесь. А сестра завороженно смотрела на Джонни, она же Джонни Деппа вживую тоже видит впервые. Голливудского красавчика. Стала немного успокаиваться и обращать внимание на происходящее вокруг нас. Отголоски знакомой музыки бросились в мои уши. Блюз. На террасе в колонках играл легкий блюз. Я знаю эту песню, я не любительница блюза и джаза, но после музыкальных подборок от Джонни я полюбила эти направления музыки, особенно блюз. Красивый женский голос запел. Мне так понравилась эта песня — «можно ли это считать, как хороший знак?». Музыка играла далеко, но мне было достаточно в голове я себе напевала голосом той певицы: «Вкруг, круг за кругом, по спирали, За кольцом — опять кольцо, Без конца и без начала Вечно кружит колесо, Словно снежный ком по склону, Или шарик надувной, Или карусель, что мчится Наперегонки с луной…». Nicki Parrott — The Windmills of Your Mind Джонни посмотрел на мою сестру, которая продолжала смотреть на него, улыбкой подперев руками свой подбородок — любуется. «Блин, Джонни, что ты творишь с бабами?!». Джонни улыбнулся ей широкой улыбкой, а та в ответ тоже сильней натянула улыбку. — Что здесь происходит?! — моментально отрезвил нас мамин недовольный голос. Сестра сразу встрепенулась, убрала руки, перестала любоваться Джонни, у меня из головы вылетела песня, теперь у меня вновь паника нарастала, Джонни бросил боязный взгляд на мою маму. — Мне кто-нибудь расскажет, а то я ничего не пойму! Почему мы здесь? — «ой, всё, мама разошлась». — Кто это? — показала рукой в сторону Джонни. «Ой, как неловко получилось», — Джонни еще нихрена не понимает, переводит взгляд с мамы на меня и обратно, ожидая от меня перевода. — Ма-ма, — голос предательски дрогнул. Мама посмотрела на меня и мне стало тошно, я почувствовала слабость, мне показалось на минуту, что сейчас они будут меня тут откачивать, но мысли как-то вновь собрались. — Познакомься, это Джонни Депп, — рукой показала на рядом сидящего мужчину, здесь Джонни уловил смысл и смог даже по-русски выговорить. — Приятно познакомиться. — Это моя мама — Наталья Андреевна, — представила ему свою маму. Мама вновь внимательно посмотрела, пытаясь разобраться в ситуации и вновь выдала: — Что тут происходит? Почему ты здесь находишься? И кто он тебе? От последнего вопроса мне поплохело — «Она догадалась! Догадалась! А-а!». Джонни было сложно без русского языка, он все метал на меня взгляд, умоляя, чтоб я перевела ему, а то он не понимал, как реагировать в этой ситуации. А я в панике, мне страшно, мне чисто не до роли переводчика. Сейчас Джонни явно жалеет, что не приложил больше сил для изучения русского языка. Но даже в этой ситуации, когда ничего не понятно, Джонни сделал первый шаг на разъяснение — наши руки лежали на столе, и когда мама спросила, и эта пауза, замешательство, Джонни кладет свою руку на мою левую, в качестве поддержки, я невольно ее сжимаю, и это всё на маминых глазах. Она внимательно смотрела на наши руки. Мне так было неловко. Такое чувство сложилось, что мы признаемся в чем-то непозволительном, как в фильмах показывают, когда дети признаются в своей нетрадиционной ориентации, и снимают так напряжно, и обязательно вторая половинка так же, как это сделал Джонни: положит свою руку на руку своего партнера, и в этот момент до родителей доходит. Ебать, зачем я это вспомнила! У нас чисто разница в возрасте, что в этом такого?! Мама, пожалуйста, прими это спокойно. В этом нет ничего плохого! Первая свои догадки озвучила сестра, рот раскрыла, глаза стали большими такими радостными, схватила руками за голову: — Да ну нахрен! Серьезно?! — Что это значит? — вновь повторила мама, она до последнего отрицала это, пыталась не замечать наши намеки. Мне так хотелось, чтоб она поняла наши намеки — мы до сих пор за руки держимся. Ну блин! Зачем это признание вслух? — Ма-ам, — так ласково произнесла, я старалась произнести эти слова с таким спокойствием, чтоб и она прочувствовала, что в этом нет ничего плохого. — Я… с Джонни, — посмотрела на него. Задумывалось так красиво, а получилось… в голове все слова перемешались и превратились в большой ком, четкие предложения не строились. — Я… мы… мы встречаемся. «Фух, призналась!» — торжественно посмотрела на Джонни, кивая довольно, Джонни понял, что признание есть. — «Так, официант, несите шампанское, ура!». У сестры вторая волна радости. Она поглядывала на маму, она все еще не прокомментировала происходящее, сестру от радости распирало, улыбка до ушей, руки подняла трясет от радости — имитируя танец. Она нас повеселила, но когда перевели взгляд на мою маму, повеяло мрачностью и опасностью. Улыбка с моего лица упала — «слишком долго молчит и угрюма». — Все хорошо, мам? — поинтересовалась ее состоянием. Тяжелый вдох, она прям не отводила взгляд от Джонни, я чувствовала, как ему неловко от него. — Давайте пообедаем, — Джонни вновь вовремя заговорил. Екатерина с удовольствием приняла предложение. Джонни махнул рукой, подзывая официанта, нам раздали меню. — Мы так долго добирались! Сколько поездка вышла-то? — проговорила сестра на английском. — Да, какая разница сколько вышло, — отмахнулась. — Я даже и не помню, с карточки сняли и ладно. Этим небольшим разговором мы словно бросили маму одну, она же не понимала, о чем идет речь, она почувствовала, что лишняя. — Подскажите, где у вас уборная, — поинтересовалась у официанта. — Нужно руки помыть, — объяснила уже нам свой уход. Джонни проводил взглядом мою маму, затем перевел взгляд на меня. Я догадывалась, что он сейчас чувствовал: мама своим уходом чисто отвесила пощёчину ему. — Я что-то сделал не так? — поинтересовался Джонни. «Ну уж нет, не позволю так обижать моего Джонни, он сейчас чувствует свою вину. Нужно поговорить с мамой». — Я тоже отойду на минутку, поговорю с мамой, — Джонни посмотрел на меня такими жалобными глазами, обидели маленького, поцеловала его в щечку и повторила его слова. — Всё хорошо. Джонни остался наедине с моей сестрой. — Всё очень плохо? — решил выяснить у моей сестры. — Ну… думаю, да, — Екатерина сразу погрузилась в меню, пытаясь избежать зрительного контакта с Джонни. — Мы злые и голодные, поэтому предлагаю нам заказать еды, а то я смотрю цены тут хорошие, мама явно откажется от трапезы. Джонни хмыкнул, вспоминая меня: — Родственники. — Что? — Т/И такая же. — Нужно заказать то, что любит мама, задобрим ее едой, — Екатерина подозвала официанта. — Подскажите, у вас есть блюда с креветками, желательно, чтоб их было много. Мама очень любит креветки. О! И вино, хорошее, красное, сухое, два бокала. — Заказывайте все, что считаете нужным, я оплачу. Екатерина взглянула на Джонни с улыбкой: — Ну… естественно вы оплатите, у нас мужчины платят за девушек. — Несомненно… Екатерина сделала заказ за себя и маму, а Джонни заказал себе и мне. Джонни переживал, не нравилось ему все, что происходит, всё он не так рассчитывал. Он помнил, что если маму не победить, то моего отца это никогда уже, можно тупо не знакомиться с ним. — Пожалуй, я тоже схожу ручки помою, — Екатерина намекнула, что пойдет проведает и поторопит нас.****
Обреченная, шла в уборную, мама явно расстроилась, увидев, кого я себе нашла. «Ну, блин, он хороший! Джонни самый лучший!». Мне было интересно знать, что она там делает, правда ли моет руки, а может, размышляет, готовит план отступа, а может, плачет или звонит отцу. Мысль о том, что она сейчас разговаривает с отцом, меня испугала, я быстрей открыла дверь. Стоит напротив зеркала, кран с водой открыт, но руки не моет, уперлась об раковину и смотрит в свое отражение. Тяжелая ситуация. Она видит мое присутствие через отражение, но молчит. Слез не вижу, но и молчание не облегчает мое терзание. Оглядываюсь: «Вроде в уборной никого». Набираюсь сил, подхожу ближе: — Мам… — молча перевела взгляд на меня через отражение, принялась мыть руки. — Что случилось? Что не так? — Нет, все нормально, — продолжает мыть руки. Подхожу к соседней раковине, также принялась мыть руки. — Он тебе не понравился? Мама отключила воду, подошла к прибору с бумажными полотенцами. — Я пришла помыть руки, — настаивает на своем, я ведь чувствую, что причина в нем. — Дай ему шанс, — мама недовольно сморщила личико. — И влажные полотенца подают перед подачей, необязательно идти для этого в уборную. — Так чище. — Угу, затем за ручку крана, потом за дверную ручку хвататься. Чище! Ты точно не хочешь со мной поговорить? — Удивительно, что в таком отеле все еще нет автоматизированных кранов. О чем поговорить, о своем? Ты только что сама просила меня не рубить с плеча, а дать ему шанс, — мама направилась к выходу, но остановилась. — Ты о нем умолчала или думала, что всю жизнь под кроватью его прятать будешь? Дверь открылась, и к нам зашла сестра, единственная, кто была рада происходящему знакомству. Мама расстроена, я расстроена, Джонни расстроен, сестра рада будущему зятю. — Вы как тут, а мы уже заказали для вас еды, поспешите! Мы вернулись вместе, за нашим столиком сбоку присутствовал незнакомый мне мужчина средних лет в костюме. Мы с мамой растерялись, увидев этого незнакомца. — А вы еще кто? — мама проговорила таким тоном, словно это моя вторая кандидатура. — Я — Анатолий, я переводчик мистера Деппа, — Джонни кивнул мне подтверждая его слова. Я уселась, Джонни шепнул мне на ухо, его интересовало, что у нас происходило там, его обрадовали мои слова, что мама готова дать ему шанс, Джонни вдохновили эти слова, энтузиазм увеличился, Джонни также сказал, что этот переводчик очень надежный и наш разговор конфиденциален, закреплен договором и облагается штрафами, если Анатолий сболтнет кому-нибудь. Переводчики сотрудничают с отелем, главный администратор — Владимир — посоветовал, куда стоит обратится, Джонни хотел знать обо всем, что мы будем говорить, он не особо доверял мне, Джонни знал, что если что-то плохое скажет моя мама в его адрес, то я это не переведу. Анатолий только что освободился с одной встречи и пришел к нам. Анатолий обещал, что никто его замечать не будет, он сидел чуть дальше от столика, рядом с Джонни. В общем, пока прохлаждалась в номере, Джонни сумел подготовиться к встрече с моей мамой и прикупить себе русскую озвучку. Сестра вернулась, нам как раз подали влажные полотенца, пахвшие лавандой, и через пару минут обещали принести блюда. Мама периодически смотрела на Джонни, ее это не смущало, даже когда их взгляды сходились, первый отводил взгляд Джонни. Джонни отводил взгляд на меня, словно ища опоры. Я наблюдала за мамой, затем как она смотрит и молчит. «Боже, скажи хоть что-нибудь!». — Вы можете говорить, я переводу мистеру Деппу и переведу его ответ, — Анатолий тоже заметил эту нерешительность и поспешил разъяснить. — Значит вы — Джонни Депп, и вы встречаетесь с моей младшей дочерью, я правильно вас поняла? — истинный бухгалтер, столько конкретики в ее словах. Джонни попросил, чтоб Анатолий переводил точно, максимально придерживаясь оригинала. Пока что он справился. Было прикольно слушать Джоннину русскую озвучку, когда скачал паленный русификатор, у них голоса были разные, у Джонни более мужественный с хрипотцой, а у переводчика звонкий голос и интонация веселая, как-то прям ухо резало. — Да, но если точней, то Джон Кристофер Депп II, — я здесь не выдержала и пустила смешок, Джонни знает, над чем я смеюсь, меня всегда смешит, когда он полностью представляется, эта двойка решает все, сразу вспоминаю и представляю фараонов, всякие: Аменхотеп II, Аменхотеп III, Рамзес II. Я пообещала, если у нас будет сын, то мы продолжим традицию, и он станет четвертым, Джонни тогда это так повеселило. Прикрыла ротик рукой, быстро успокоилась. — Да, мы состоим в отношениях, — Джонни вновь демонстративно положил свою руку на мою. Моя мама как видит его руку на моей, так у ней глаза расширяются. Тоже забавный факт, хотя должен быть грустным. К нам подошли два официанта с подносами и быстренько накрыли нам стол. Мне было интересно, что для меня Джонни заказал. Джонни положил на ноги салфетку. — Я тебе заказал суп, ваш русский суп, надеюсь, ты не откажешься от него, — передо мной поставили тарелку красного борща. Готовят здесь борщ очень вкусно. — Спасибо, Джонни, это то, что я хотела, — посмотрела на него, благодарственно чмокнула его в щеку, радостно поворачиваю голову и доходит, что блять мама напротив и сестра, но хрен на сестру, она тупо улыбается, а мама замерла от происходящего. «Твою мать!» — я что-то перепутала, я уже привыкла так общаться с Джонни, меня влечет к нему. «Черт! Вот это я облажалась», — вновь как мышка шмыгнула в свою норку, уставилась в свой любимый суп, стала черпать ложкой, умоляя, чтоб эта неловкая ситуация быстрей развеялась. «Вот я дура!». — И заказал салат, — через минутную паузу продолжил Джонни, пытаясь уйти от этого конфуза. Я взглянула на этот салат, вижу зеленый шпинат, авокадо и малина, ну и какие-то еще ингредиенты. Я понимаю, что это за салат, и тихонько смеюсь. Смех — это тоже признак переживания, и организм так защищается от стресса. – Это тот салат? С красивым названием «зеленый божественный салат», — я этот салат еще заприметила в первое наше посещение, 250г., и он входил в топ самых дорогих салатов в этом заведении, стоимость 1300, самый дорогой салат называется «консерватория» он стоит 2000 рублей и 260 г. Я давно грезила попробовать этот салат с таким красивым названием «зеленый божественный салат», прям такой лёгкостью сразу отдает, но меня смущала цена. Также знаю, что борща в этом ресторане не подают, но подают на первом этаже, это уже не первый раз, когда нам сюда приносят блюда с другого ресторана, обычно не позволяют такой роскоши, но благо у меня есть оружие: называется Джонни Депп. — Да, тот самый, я подумал, что сегодня можно всё, в такой день. Анатолий наш диалог не переводил, видать, посчитал это личным разговором. Но я считаю, лучше бы он перевел, а то мама не догадывается даже, о чем идет речь и почему мы веселые такие. — Ой, а вы что-нибудь будете? А то мы едим, а вы… — Джонни обратился Анатолию. «Моя лапочка. Заботится обо всех». — Нет-нет, — Анатолий попытался вежливо отказаться, но Джонни настоял, ведь ему будет неудобно есть, когда человек рядом голодает. — Пожалуй, одну кружечку чая черного, — официант кивнул и пошел выполнять заказ. Мне было боязно поднять глаза на маму, но любопытство меня сжирало, интересно было узнать, что в маминой тарелке. Медленно подымаю глаза, вижу бокал красного вина, метнула глаз — и у сестры, догадываюсь, кто раскрутил Джонни на хорошую бутылку вина. Метнула на Джоннину половину, было интересно поглядеть, что он пьет, все-таки у нас уговор. У меня и у Джонни стояли обычные стаканы с вишневым соком. «Просто удивил!» — я думала, он решится на бокал вина в такой день. Перед мамой стояла тарелка спагетти с томатным соусом, стоял бокал свешавшими по кругу королевскими креветками, а внутри соус к ним — «Прекрасно, мама обожает креветки». Сестра тоже заказала себе спагетти, креветки и салат. Джонни заказал стейк тальята, который стоит 3290 рублей, я, наверно, выучила все дорогие блюда в меню за одно посещение — ну, скажу так, подача отбивает половину стоимости, красиво сервируют на тарелке, правда, слишком компактно смотрится. — Это что? — мама указала на бокал вина. Официант как раз принес кружечку чая для Анатолия, официант расслышал вопрос моей мамы и стал красочно рассказывать об этой бутылке вина, это понятно, что бутылка одна из лучших, Джонни плохое вино не выберет, хотя и сестра херню пить не будет, не знаю, кто точно из них выбирал вино. Мама спокойно выслушала официанта, тот уже гордо поставил точку, посчитав, что он убедил в прекрасном выборе, но мама попросила убрать этот бокал и принести яблочный сок. Мама, может, и выпила бы вино, если бы Джонни составил ей компанию, а то получается, что наша сторона — трезвенники. — Стоп, — скомандовала сестра, официант не успел прикоснуться к бокалу. — Т/И, ты будешь? — Нет! — резко ответила, мама на меня так посмотрела подозрительно, я не сразу поняла свою ошибку. (Я потом уже сложила дважды два. И получилось, что мама в этот вечер подсчитала мой отказ от алкоголя как признак того, что я залетела от Джонни, поэтому в дальнейшем она очень внимательно обращала на меня внимание, ища остальные признаки моего залета). — Тогда я выпью, — каждый бокал был заполнен наполовину, сестра спокойно перелила мамину порцию в свой бокал, я видела, как у мамы от происходящего брови поплыли вверх от дочери алкоголички. Сестра любит хорошее вино, с Джонни они были бы прекрасными собутыльниками. — Тебе не много? — поинтересовалась мама. — Нет, ну… Мы же здесь точно на часа два, мне этого хватит, я же одним залпом не выпью. По лицу было видно, как мама недовольна была выходкой своей старшей дочери. — Прошу, расскажите, чем вы занимаетесь, мистер Депп, — мама произнесла и чисто через пару секунд тихий смех сестры, я сама не могу сдержать улыбки. — Мам, ты правда его не узнаешь? — спрашивает Катя, мама сильней впадает в растерянность, смотрит на Джонни, ему уже Анатолий перевел слова мамины и наши, сам смущенно улыбается. — Не-ет, — неуверенно проговорила, поджимая плечами смотря прям в глаза Джонни. — Мам! Мам! — Катя привлекает к себе внимание. — Ты же сама нам про него говорила, — мама продолжает находиться в прострации непонимания и потерянности. Сестра решила обратиться ко мне. — Т/И, ты же помнишь, как нам мама пришла такая и про Джонни стала говорить: «по телевизору показывали того актера из пиратов, он там по ковровой дорожке шел той же походкой, что и в фильме, весь такой и в фильме, и в жизни», ты им восхищалась. — Джонни засмущался, но ему было приятно это услышать, а вот мама явно чувствовала себя неловко и продолжала отнекиваться. — Я не помню. — Т/И, ты не помнишь, какая там часть пиратов была? — Вторая или третья, когда уже они взлетели в популярности. Наверно, вторая. Это была забавная история, я до сих пор помню, как мама в нашу комнату пришла и стала восхищенно рассказывать о Джонни, как он прошелся по красной дорожке, еще и продемонстрировала походку. Просто жизнь! Маме тогда очень сильно понравился, и то даже не фильм, а именно как он ведет себя на публике. А мы тогда видели фильм пиратов, фильм понравился и актеры, но чтоб прям на долгие годы нас это захватило — такого не было. Я клянусь, что мама вспомнила этот момент, вот только после такого она уже не признается. — Мам, он Голливудский актер, он один из самых сексуальных актеров Голливуда, — Катерина расхваливала Джонни не смущаясь. — Теперь понятно, почему ты с самого начала довольная, — ответила мама, показала, что ее не подкупить титулами и известностью имени. — Да, я актер-самоучка, также и музыкант, — подтвердил Джонни. — А сколько вам лет? — просто мама нанесла хук справа — «вот не стоило над ней глумиться». — Мама! — сразу возмущенно вступилась. — Это не тактично!!! Возраст — это наша жопа. Самая уязвимая и болезненная точка. Папа точно будет давить на разницу в возрасте. Слова моей мамы о возрасте могут задеть Джонни, как выяснилось, у Джонни есть возрастной комплекс. Вот жопа! Ой, как мне страшно! — Я так понимаю, вы значительно старше моей дочери, раз в то время вы уже щеголяли по красной дорожке и имели колоссальный успех, — «ой-ой, пизда началась!», коленки у меня задрожали. — Да, я старше вашей дочери, — Джонни вертляво ответил. — На сколько? — упрямо продолжая настаивать на точных цифрах. — Мама! — умоляла я ее прекратить, Джонни не нравилась речь о возрасте. — Существенно… — Джонни продолжал отвечать, как депутат государственной думы. — На сколько? — голос был тверд, понятно, что не отвертеться Джонни от ответа. — Мама! Прекрати, прошу! Джонни не отводил взгляда, это было противостояние. Джонни понимал, что моя мать добьется точного возраста, даже если и не от него, то из интернета, тогда какой был смысл упрямиться. Тяжело вздохнув, Джонни назвал свой возраст. Тишина. Мама сразу же перевела взгляд на меня, я вновь как мышка опустила провинившийся взгляд вниз, не могла я смотреть в этот момент в ее глаза. Она явно меня осуждает за близость с таким взрослым мужчиной. Мне самой от этих чисел становится плохо, но я стараюсь не думать о возрасте, я не замечаю, что у нас есть недопонимание возрастное, мы прекрасно находим с ним язык, и в плане секса он меня устраивает. Неловко. Мы облажались. Пауза задержалась, здесь даже Катя боялась что-нибудь сказать, теперь слово принадлежало маме, надеюсь, не промолчит и не будет психовать. Недовольно цокнула. — Молодой для меня, — мои уши не верили: моя мама только что отшутилась и тем самым спасла ситуацию. Мы посмеялись, и Джонни оценил мамины слова. Я посмотрела на нее с благодарностью, я не знаю еще, приняла она Джонни или чисто ей не хотелось ссориться, мне пока неважно, главное, что она не растоптала Джонни, а моя мама могла раскритиковать его так за свою дочь, что вот этот — старый хер — подошел к ее дочери, Джонни потом останется закомплексованный на всю оставшуюся жизнь. Моя мама может злиться, пылать огнем и кидаться молниями. Спасибо, что сейчас пронесло. Общение шло с периодическим успехом, хотя нет, пожалуй, всё было плохо, мама либо молчала, и ее молчание меня раздражало, как будто ей все равно, я смотрела на нее, умоляя: ну скажи ты что-нибудь, а если она и говорила, то подбирала такие темы, такие слова, которые вонзались в сердце Джонни. Она словно знала все уязвимые его точки и обязательно наносила по ним удары, Джонни пытался тактично, спокойно отвечать, хотя было видно, что ему не нравится об этом говорить, он лавировал в ответах, Джонни не знал, как еще мягко ответить. А мама, пока не услышит конкретный ответ, не давала перейти к другой теме. Она буквально его насиловала, истощала морально, часто приходилось мне вступать в игру, чтобы Джонни мог передохнуть, и дать больше времени подумать над ответом. — Вы были женаты? — мама просто нас нагибала, я смущалась, в такие разговоры я боялась даже взглянуть на маму — «да, блять, я увела мужика из семьи, мой позор». — Да… — нерешительно как-то ответил, мама не прощала такого, принцип был таким: нерешительный ответ — позадаю еще вопросы на эту тему. — Почему вы так неуверенно ответили? Джонни сложил руки на краешке стола и уперся на них, корпус вперед. Чувствовалось уже на середине разговора, что Джонни держится на чисто волевых, знакомство с моей мамой становится для него тяжелым испытанием. — До вашей дочери моей партнершей была Ванесса Паради, французская актриса, певица и фотомодель, мы прожили в гражданском браке довольно долго… около четырнадцати лет, у нас двое прекрасных детей. Моей старшей дочери — Лили-Роуз, будет тринадцать лет, а сын — Джек, будет десять лет. Джонни уже старался отвечать расширенно, как википедия. Мама как-то замолчала после ответа, видать, ей что-то не понравилось. Джонни увидел замешательство и решил в ответку «наброситься» на мою маму. — Вас что-то смутило? — чувствовалась его раздражительность, понятно, что ему не нравилось, что моя мама так ненавязчиво окунала в его минусы: возраст, дети, гражданский брак около четырнадцати лет. Я просто молила, чтоб Джонни выдержал и не вспылил. — У меня прекрасные, хорошие дети. — Я не сомневаюсь в этом, но жалко, что в таком возрасте, когда они еще сильней нуждаются в родительской любви и внимании, — по голосу было понятно, что данный разговор растрогал маму. — И теперь на вас обоих ложится большая ответственность, так же и на тебя, — мама посмотрела на меня, я аж от ее взгляда растерялась. — Они точно найдут общий язык, — уверенно заявил о том, что я найду с его детьми общий язык. — У вас отношения длились четырнадцать лет, я рассчитывала услышать, что у вас отношения больше двух-трех лет не просуществовали, то есть, вы подтвердите в моих глазах свою распущенность и гулящую натуру… — Мама! — у меня глаза расшились. — Ты что такое говоришь?! Мама спокойно продолжила: — Так почему вы расстались, при этом у вас есть дети. — Мама, что это за допрос? — вновь вступилась. — Дочь, не мешай, — «просто пиздец!». — Я не скрываю, я любил погулять, но состоя в отношениях с девушками, я не позволял себе разгульный образ жизни. Я никому не изменял. Если отслеживать по СМИ, то первый тревожный звонок был в 2010 году, мы с Ванессой очень мало выходили в свет, но при этом чаще были дома с детьми. А затем мы стали меньше находиться дома, меньше проводить время вместе. Я чувствовал, что любовь уходит, и что к этому человеку я не испытываю ничего, кроме уважения и благодарности, даже наши дети не смогли скрепить нас, стало больше ссор. — Типично: разлад, ссоры. — Была любовь, и я долюбил до самого остатка. Любовь прошла, и я ушел. Затем Джонни рассказал, как мы встретились, как он приехал в тот дом, скрываясь от ссор с Ванессой. И как я приземлилась с дерева. Потом как где-то полгода общались и дружили, и затем Джонни осознал, приехал и поставил меня перед фактом: «я решил расстаться с Ванессой и хотел бы предложить тебе стать моей девушкой…». Джонни приукрасил, скрыл факт, что расстался с Ванессой позже уже, я была на его стороне, не нужно было знать маме обо всем. — А ваши родители где живут, как отнеслись к такому выбору, или они не знаю о моей дочери? Джонни стал рассказывать о своей маме, мне было тоже интересно послушать, узнала нового. Рассказал об отце, что он развелся с мамой, а Джонни тогда принял решение остаться с матерью, хотя отец предлагал жить с ним, заманивая стабильностью, он тогда нашел хорошую работу, а мама с зарплатой официантки не могла дать много. Об отце он говорил мало, даже со мной, когда я расспрашивала о его родителях, об отце он был несговорчив, думаю, с мамой Джонни ближе, чем с ним. — А вас самого не смущает разница в возрасте? — «бля-я-ть!». — Вы не обижайтесь на меня, вы тоже родитель, вы должны меня понять, ладно тут они [про меня и сестру] сидят, пыхтят и цокают на каждый мой вопрос, они еще юны, они еще не осознают, каково быть родителем, растить, обучать, переживать за будущее своего ребенка. — Я понимаю вас, — Джонни опустил взгляд вниз — неловко. — Вы здоровый, красивый, воспитанный мужчина, рассуждаете и говорите умные вещи, я не вижу в вас… извините за слово, но по-другому не сказать — раздолбайства. Мне кажется, правильней вам будет найти женщину повзрослей. — Мам! — уставилась на нее: «я в ахуе! Моя мама моего жениха прогоняет, советует другую найти». Джонни молчит, не знает, что ответить на такие слова. — Подумайте, вы и моя дочь, у вас большая разница в возрасте, как вы представляете свое будущее? Вот, дочь, скажи мне, как ты представляешь ваше будущее? — обратилась ко мне. «Блять!» — ощутила себя в Джонниной шкуре, мама просто хоронит. Я бы с радостью сказала красивую речь, но в этот момент голове пустота. Плечи слегка приподнялись, выдавая мою растерянность. — Счастливое, — натянула улыбку, пытаясь хоть ей спасти ситуацию — «блять, ебанутый ответ, почему другое не могла придумать?». Такая неловкая тишина, хотелось провалиться под землю, раствориться, исчезнуть с Земли. Мама нас красиво растоптала. Смотрю на сестру, она сама не знает, как помочь, она раза три пыталась усмирить маму и завести мирный разговор на нейтральную тему. Все проиграли. «Блин, лучше бы моя мама продолжала молчать». «Ну почему моя мама так не топила кавалера сестры, он тоже иностранец, он тоже старше, но не настолько, как у нас Джонни, но старше! У сестры все гладко и прекрасно, скоро свадьба. На знакомстве с родителями тоже все прошло гладко, их не топили, как нас — ненужных котят. Ну почему у меня всегда так?!». — Вашей дочери не найти лучше… — перебила моя мама. — Давайте не будем ваших красивых актерских речей о любви. Она еще юна, у ней каждая любовь самая последняя и на всю жизнь, а по сути обычная влюбленность. Через это мы уже проходили. Прошу не задурманивать мозг моей дочери. Вы взрослый мужчина, и этим всё сказано. — Мама! — хлопнула рукой по столу, получилось громко — «ой». — Я его люблю, я буду с ним! — Не вам решать, с кем будет ваша дочь, — заявил Джонни, он уже вспылил. — Но я уверен, что никто не осчастливит ее так, как сделаю это я. Джонни вспылил, я думала, мама ему ответит, но вместо этого она спокойно посмотрела на нас, особенно задержав взгляд на моем кавалере и спокойно произнесла: — Пожалуй, нам стоит завершать трапезу. «Это был провал. Ебтвою мать!» — опускается занавес. — Пойдем? — обратилась маме Кате. — А куда мы пойдем? — Екатерина задала правильный вопрос, куда им идти? Мы сами забыли, что им податься некуда. Мама перевела взгляд на меня: я же сейчас не живу в общежитии, и съемной квартиры нет, я не знаю, куда их селить. Мы рассчитывали, что мы им забронируем номер. Но сейчас… я не знаю, как поведет Джонни себя. — Не торопитесь, я забронировал для вас номер, — Джонни поднялся, бросил тканевую салфетку на стол, которая лежала на него ногах. Пожал руку Анатолию, — Наверно, вы больше не пригодитесь, спасибо, подойдите к Старлингу, он вас рассчитает. Под такую горькую беседу блюда были вкусными и приятными, мы с сестрой съели всё, получается, те, кто большего молчал — ел. Мама съела креветки, а когда они закончились, она как раз пошла в наступление. Всё-таки лучше бы она молчала. Джонни галантно отодвинул мой стул — помогая выйти из-за стола. Мама молча поднялась, закинула свою дамскую сумку на плечо, из-за стула вытащила черную спортивную сумку средних размеров, тяжеловато подняла и поставила ее на стул. Мы с Джонни растерялись, мы вторую сумку не видели. Мама взглянула на Джонни, но после всего сказанного ей было неудобно просить помощи от единственного мужчины в нашей компании, Анатолий только что ушел. Чистая проверка. Джонни, опустив голову, без лишних слов, схватил за ручки, но мама продолжала так же держать за ручки, ей было максимально неудобно. Раскритиковала человека, а он ей отозвался помочь. — Я понесу, отпустите, — здесь и переводчик не нужен был, мама и так поняла, что Джонни хотел от нее. Отпустив сумку, мама молча пошла в сторону выхода. Она продолжала идти впереди до самого лифта, мне казалось, что она реально не хотела встречаться с глазами Джонни, смотреть на эту сумку в его руках. Я восхищалась Джонни. Он поступил правильно, он поступил как джентльмен. В лифте было молчание, никто не смотрел друг на друга, всем было неловко за эту беседу в ресторане. Сестра после бокала чувствовала себя прекрасно, счастливой и расслабленной, а те, кто не пил, чувствовали себя уставшими и опустошенными, у меня вдобавок разболелась голова. Мама приняла подачку номером, чисто ей некуда было податься, был бы хоть один вариант, то сразу же воспользовалась бы им. А тут даже с общежитием непонятно, надо заранее договариваться, чтоб выделили комнату для родителей. Но Джонни реально красавчик, поступил достойно, хотя мог и был вправе стать в позу и заявить мне: «Пошла ты со своими такими родственниками». Я бы обиделась на него тогда, но поняла его. Номер был люксовый, я попросила Джонни, чтоб ничего такого роскошного не брал, а то мама точно откажется. Нам подходили два номера Park с двумя односпальными кроватями: 35 кв.м. и 65 кв.м. Второй был дороже, краше, там дизайнер Тони Чи, который самый известный, но из моей семьи никто не в курсе, кто это, но там была прям квартира с отдельными спальнями. Другая была поспокойней в плане роскоши, только вот категория этого номера остался один номер с видом во двор. Джонни не особо понравился этот вид, но сестра сказала, что зато будет тихо, а с улицы будет шум. Джонни оплатил этот номер с видом во двор. Видно было, что Джонни расстроен. Всё так молча, нехотя на кнопку лифта нажимал. Джонни открыл номер, пропустил дам, мама даже поблагодарила его. Поставил сумку, раздвинул шторы, посмотрел на ужасный вид (по его мнению). — Света мало будет, вот ключ от нашего номера, можете навещать нас днем, — положил ключ-карту на стол. — Располагайтесь. Джонни молча вышел, опустив взгляд в пол, даже не взглянул на мою маму, хотя она до последнего провожала его взглядом, дожидаясь, вдруг он посмотрит на нее, и она его поблагодарит. Но увы… Джонни обижен. Я посмотрела на маму. Я тоже расстроена, не смогла ничего ей сказать: — Пожалуй, и я пойду. Вышла из номера, оставляя их наедине. Джонни ждал меня в коридоре, он спросил, почему я так быстро вышла. Я ничего ему не ответила. Тяжело. Мы зашли в лифт. Стоим смотрим друг на друга, такие изнемождённые, обиженные, по нам проехался каток. Джонни такой грустит. Лапочка мой. Ммм, его белая рубашка. В лифте никого — нужно пользоваться моментом. Подхожу к нему, обвиваю руками его шею. Шепчу: — Джонни, ты сегодня был хорош, — целую в губы. — Недостаточно, твоя мама не оценила, — Джонни спокойно убрал мои руки с его шеи — «ого, он реально обиделся». Подошел ближе к дверям лифта, они открылись, и мы молча побрели в свой номер. Я не представляю, как его утешать, но мне кажется, не все потеряно, маме он понравился, только ее возраст смущает. Если бы она была категорически против, то она взяла бы меня за руку и увела, еще и отцу позвонила бы. Открыв дверь, Джонни сразу же влетел в номер и опять забыл разуться — «бесит, блин!». Он метался по гостиной, он злился, теперь злость выходила из него. Я посмотрела на него, как он метался, как он нашептывал себе под нос ругательства: «Черт! Черт! Вот идиот, нужно было промолчать!». Он винил себя за этот расклад. Я решила, что не стоит лезть к нему сейчас, нужно дать ему остыть, ушла в нашу спальню. Походу, мы проиграли.****
Через минут двадцать решила проведать своего мужчину, уж тихо как-то стало, никакого хождения. Тихонько вошла в гостиную, сидит вальяжно на диване спиной ко мне, ноги положил на журнальный столик. Подхожу ближе, Джонни отводит правую руку и вижу сигару, затем выдыхает едкий дым. Большое количество дыма попадает в моей нос, я сморщиваюсь и начинаю кашлять, выдавая себя. Джонни резко разворачивается на звук. — Ой, — Джонни тушит сигарету об пепельницу. — Извини, я необдуманно поступил, сейчас окно открою, — Джонни подошел к окну и открыл на распашку. — Идем в другую гостиную, а то не дай бог простынешь вновь. «Вот как можно быть против такого мужчины? Он же милый и заботливый». Мы прошли в другую гостиную. — Джонни…? Джонни молча остановился у окна. — М-м…? — Как ты себя чувствуешь? — подхожу к нему ближе. Его красивая ровная спина, какая осанка! В белой рубашке, жилетку уже где-то снял. Мне так хочется его утешить, поддержать, но я не знаю, что ему сказать, какие слова помогут? Подхожу ближе, остановилась прям перед ним, неспеша руки кладу на его напряженную спину — «вроде не дернулся, значит, можно продолжать», провожу руками по его плечам, спускаюсь вниз, руки проскальзывают, обхватываю его за грудь, прижимаюсь к нему, щекой касаюсь его спины — «мой родной, только не злись». — Не расстраивайся, Джонни, последнее слово за мной. Мне хотелось дать понять, что я не брошу его, даже если родители запретят мне быть с ним. Нет! Я выберу его. Пусть забирают другое, пусть я буду юристом, как они хотят, пусть! Но не Джонни, если будет нужно, я сбегу, я уеду с ним! Джонни кладет свою руку на мою. — Всё нормально, я уже спокоен. Спасибо за поддержку, солнце моё. — смотрит в окно, затем продолжает. — Я размышлял над тем, может, я где-то ошибся и не так сказал. Наверно, нужно было по-другому заводить разговор, по-другому отвечать, деликатней нужно было, деликатней. — Джонни, ты же видел, моя мама добивалась конкретики, точного ответа. — Я ей не понравился. — Джонни… — хотела возразить. — Я знаю! — твердо заявил, а затем грустно повторил. — Знаю… Он меня напугал! Напугал своей интонацией, словно он сдался! Голос обреченный! Нет! — Мне не нравится твой тон, только не говори мне… Знаешь, как бывает в фильмах. — Нет, я тебя не оставлю.****
Нас навестила моя сестра, мы услышали, как дверь закрылась. Мы сразу оглянулись на вход, я отступила от Джонни: неподобающе встречать гостей при таких обстоятельствах. — Всем привет! — проговорила радостно на русском. — Я думал, вы осмелитесь навестить нас как минимум завтра, — Джонни как-то недобродушно принял нашу незваную гостью. — Или хотя бы для начала оповестите по телефону о своем визите. — Чё ты такой… Слушай, если у тебя херово прошел день, то не нужно скидывать на других собак. Я пришла навестить свою сестру и передать гостинцы от мамы. — Как она там? — беспокойно спросила об ее состоянии. — Максимально недовольная, всё пыталась выяснить, на чьей я стороне. Поэтому пришлось свалить по-тихому. Да, не заладилось у вас знакомство с мамой. — Я, пожалуй, схожу до Стерлинга, а вы общайтесь, — обиженно произнес и удалился из номера. — Джонни… — только услышала, как хлопнула дверь. Смотрю на сестру. — Переживает. — Я вижу, а ты как? — Катя поставила на стол гостинцы от мамы. — Это варенье малиновое, а это настойка «золотой ус» — будешь натираться, если мышцы ныть будут. Мама набрала столько, а ты уже здоровая бегаешь. А еще она тебе новую пижаму привезла, вот. Смотря на вещи, я чувствовала мамину заботу. Она меня любит, приехала издалека, таща такую сумку. — Почему ты не предупредила, что едете? — Как? Я тебе звонила с утра, а ты трубку не брала, а потом мы уже были в дороге. Мама сказала, раз ты не отвечаешь, то значит будет сюрпризом. Так и получилось, только обоюдный сюрприз. Я просто не понимаю, почему ты своей сестре не сказала, что мутишь с Джонни Деппом, мать его! С голливудским красавцем!!! Сказала бы раньше, я бы отговорила маму. — Теперь я виновата, зашибись. Почему папа не приехал? — Ой, если бы не папа, то мама бы и не приехала, — «интересно блин». — Завтра же девятое, папа со своими военнослужащими решили собраться у нас, помянуть дедов и помянуть своих ребят с Афгана. В этот раз решили у нас собраться, мама решила, что ей там делать нечего, пусть мужчины сами разбираются, оставила Олега за главного, чтоб следил за домом. — Ты тоже считаешь, что всё плохо у нас прошло? — Конечно, катастрофа полная. Не зря твой угрюмый бегает, слушай, а как он в постели? Вы же явно уже… Того, — недовольно уставилась на сестру. — Ой, только не говори, что вы еще ни-ни. — Джонни же неплохой, — вновь возвращаю ее к диалогу. — Поймать Джонни Деппа — да, это круто, но с этого разговора я тоже поняла, что он очень взрослый мужик. И не знаю даже, тратить молодость на него… Хотя он — Джонни Депп. Вот даже мой он старше меня на шесть лет, вроде незначительная разница, ему за тридцатку перевалило, так сразу домоседом стал, для него теперь лучше дома полежать и телик посмотреть. Раньше он меня звал потусить и погулять, а теперь я его уговариваю. — Это не показатель, всё зависит от человека, — вот уверена, что Джонни никогда не превратится в домоседа, для него работа ‐ ходить на мероприятия, а потом выясняется, что это мероприятие друг его организовал. Катя стала разглядывать номер. — Но с другой стороны, за такие хоромы можно и потерпеть домоседство. Нет, всё-таки Джонни и впрямь хорош! Я не понимала, что сестра несла, ее речь могла прыгать с темы на тему. А потом вспомнила, как она выпила целый бокал вина, походу, ее стало развозить. Своими словами сестра стала меня раздражать: «Правда, у вас знакомство не очень прошло, я очень рада, что у меня такого не было», «повезло, что папа не приехал», «папа бы расстроился очень сильно», «да, не грусти все будет хорошо», «если мама так приняла, то папа… Страшно представить». Я уже не могла это слушать, я понимаю, у ней мозги задурманены алкоголем, но все же это не не оправдывало, как говорится, «In vino veritas». — Кать, тебя там мама не потеряла? А то как-то ты ее одну совсем оставила, неправильно. — Ну да, хотя она умеет пользоваться телевизором, — Катя лежала на диване и получала блаженство. Если она сейчас не уйдет, то я не представляю, как ее выпроводить, прямо ей не скажу. — Правда, нужно идти, ты не расстраивайся, может, все наладится, хотя есть пары (и не одна!), которые живут и без благословения родителей. Сестра попрощалась и покинула наш номер. Ещё минут пять я пила чай в полном одиночестве, размышляя о сегодняшних событиях. «Куда это всё идет». «Какие у нас шансы?». «Знает ли папа уже о моем кавалере? Черт!». Я решила до прихода Джонни погреться в теплой ванной с душистой пеной. Мозги приходят в порядок, я думала над словами сестры: «есть пары, которые живут и без благословения родителей», а может, ну нафиг и уехать с Джонни и поддерживать связь с родителями по телефону — да, ну хрень, я не могу поступить так с родителями, они меня вырастили, любовью одарили. Вышла с ванной комнаты в халате и в своей новой пижаме (шортики и футболка). Вздрогнула от неожиданного появления — Джонни молча сидел в кресле, дожидаясь моего выхода — «я даже не слышала, как он пришел». Смотрю на него, он всё так же серьёзен и подавлен. — Ты меня напугал. — Извини, — голос всё такой же расстроенный, неужели разговор со своим другом не помог. — Как посидели? — Ты о чем? А… Поговорили и разошлись. Сидит такой максимально серьезный, задумался о чем-то, но неотрывно взглядом провожает меня по комнате. «Мне нравится его взгляд. Он такой серьезный — возбуждающий». Мне хотелось его поддержать, утешить, слова опять не складывались в предложения, глядя на Джонни в классике. «Ммм… Он такой!» — Давай займёмся сексом, — неожиданно предложил Джонни, обычно у нас всё не так проходит, обычно: намеки, прикосновения, поцелуи и секс. — Даже так. — Да, я вижу как ты на меня смотришь, я тоже не прочь расслабиться и скинуть стресс. «Стресс? Чёт мне теперь не хочется, как-то всё не так», — после его слов у меня пропал азарт. — Ты уверен? — я надеялась на отказ, точно ли в таком состоянии нам нужен секс? — Да! — как-то нервно ответил. Явно у него настроения нет. Я чувствую свою вину, я должна его поддержать, успокоить — «раз хочет секса, то давай». Джонни встал и стал расстёгивать пуговицы на рубашке. — Стой! — Джонни повиновался. — Убери руки! Не порти — я возбуждаюсь. Джонни хитро заулыбался. — Тебя правда так возбуждает классика? Иди сюда. Подхожу к нему, кладу руки на его плечи, заставляю его вновь сесть в кресло. Скидываю на пол халат, затем снимаю футболку и шортики скатываются на пол. Джонни жадно оглядывает мое голое тело. «Какой же соблазнительный его взгляд, он желает меня!». Провожу пальцем по скулам, поднимаю его за подбородок — смотрит в мои глаза. Сажусь ему на колени, Джонни обнимает руками. Провожу по его щеке рукой, такие аппетитные губы. Поцелуй. Языки сплетаются в огненном танце. Его рука кладется на мою грудь, большим пальцем проводит вокруг напряжённого соска. Джонни начинает ласкать мою грудь, даря огненные поцелуи. Пользуясь небольшим перерывом, расстегиваю пуговицу на его рубашке, затем вторая, рукой лезу под рубашку. «Он такой сексуальный!». Усталость и моральное истощение из-за неудачного дня сказывались на моем возбуждении, от прелюдий я входила во вкус медленно, мне кажется, и Джонни тоже. Ты целуешь его, хочешь ласки от него, а в мыслях моя мать и этот обед, который превратился в кошмар. И сейчас ощущать себя с мужчиной, балдеть от его прикосновений, но мама его не приняла, такое двоякое чувство. Ощущаю свою грешность. Рука проскальзывает под трусики, Джонни массирует клитор, затем проводит по половым губам. Целуемся. Поцелуй. Поцелуй. Отстраняется от меня. — Подожди, у тебя все хорошо? Тебе нравится? Походу он догадался, не хочу, чтобы так прекратилось. — Да, а что? — Мало возбуждена, мало смазки — значит больше прелюдий будет. Дарю ему сладкий поцелуй. «Я хочу ему сделать хорошо, он достоин расслабиться», — у меня была одна идея, на эту затею я решалась долго. Спускаюсь с его колен, ниже и ниже. Загадочно смотрю в его глаза. — Что ты задумала? — руками тяну к его ширинке. Вижу по лицу, что он понял о моих намерениях, схватил меня за руки. — Ты точно этого хочешь? Ты уверена? — Да, — Джонни отпустил мои руки, растегиваю пуговицу, затем молнию брюк. Кладу свою руку на его член — полувставший, совсем неготовый, Джонни сам испытывает трудности с возбуждением, но, может, это ему поможет. Тяну брюки вниз, Джонни привстал, помогая спустить брюки и трусы. Буль — и его член на свободе. Беру рукой его плоть — теплый, обмягший. Ждёт много работы. Пару движений, и член наливается кровью, он набирает силу, но это даже не моя заслуга, а фантазия Джонни. «Первый минет, ой, точнее второй, ведь какой толк: все равно как первый раз», — опыта нет, доверяюсь чутью, может, в этот раз лучше пройдет. Сейчас только отталкиваться от порно. Провожу кончиком языка от корня до головки, рукой массирую основание, стимулирую кровь, чтоб налилась до головки. «Блин, правильно ли я поступаю» — у меня повисли сомнения, теперь мне уже не кажется, что получится ему принести приятные чувства минетом, должного опыта и не было, но отступать было некуда. Выдавала свою нерешительность перейти к главному. Джонни понимал мою неопытность и спокойно смирился с ней. Я не знаю, что его заставляло мириться с этим, может, мысль: раз неопытная — то не было много мужиков. Может, ему нравится моя неопытность, может, его манила мысль, что он в дальнейшем меня раскрепостит под себя. Меня успокаивало, что я не слышала томных вздохов, цоконья и не видела недовольного взгляда — как это делал мой бывший, отбивая все желание продолжать страдать над его членом, от него ещё так разило мерзко. — Возьми его в рот, это меня возбудит и член начнет быстрей твердеть, — подключился Джонни. Спокойно выполнила его просьбу, теперь успокаивало, что я не причиню ему боль из-за своей неопытности. Я взяла его в рот. Необычное чувство. Даже не знаю, как описать, но полного восторга я от этого не испытала, видать, минет — точно не мое. — Работай языком, рукой пока не нужно помогать, а то смазки мало — член чувствителен к боли. Я подключила язык, постаралась максимально убрать зубы, работала языком и губами. Пару движений вверх-вниз, и я не заметила, как член из полувставшего превратился в каменный стояк. Смочила слюнями и самой смазкой от члена, процесс пошел веселей. Я принимала в рот насколько могла без использования горла. Джонни и сам не просил большего, он и сам, наверно, считал, что для первого раза хватит и такого. Оставшуюся часть обрабатывала рукой. Особое внимание уделяла головке — самой эрогенной зоне. Вот именно с головкой я боялась накосячить: одно неправильное движение, и от приятного чувства не останется ничего. Меня радовало сопение Джонни на грани лёгких стонов, его возбужденное дыхание, ему нравилось, и это было главным для меня. Джонни провел руками по моим волосам и взял их в хвост, открывая мое лицо. Мне кажется он балдел от вида больше, чем от моих действий. Я чувствовала его руки на моем затылке, да, он часто держал мои волосы, не используя силы для контроля минета, но мысль о его руках на моем затылке меня возбуждала сильней. Стала увеличивать темп, Джонни тихонько стонал, уже помогал руками, контролировал мой темп, я понимала, что он сейчас под властью предстоящего оргазма. «Вот только в рот или нет?». Морально подготовилась к принятию солоноватого, главное — перетерпеть и не выплюнуть на его глазах сперму. Джонни меня отстранил. Встал на ноги и стал сам стимулировать рукой. — Возьми салфетку, если не хочешь, я вот-вот кончу, — на столике лежала неиспользованная тканевая салфетка. Джонни продолжал дрочить на меня, я взяла салфетку в руки, развернула перед собой. — Джонни, только не промахнись, — сижу на коленках перед своим мужчиной, держу салфетку на уровне своей груди и недалеко от его головки. По моим расчетам, его струя должна была попасть как раз на салфетку. Сладкое сопение, он был на финишной. Качнул и от блаженства Джонни закинул голову, и направил член немного выше, первая струя пролетела выше, попадая на край салфетки, а остатки спермы ударили, попали мне в область левого глаза, чувствовала, как склейская жидкость прилетела на мою кожу, и защипало левый глаз — «твою мать!». Расслабляться было нельзя, я быстро наклонилась к члену, чтоб следующие струйки спермы, не упали на ковер. Джонни разрядился, я обтерла его член этой салфеткой. На лице мерзкое ощущение липкой слизи. — Джонни, блин, походу ты мне в глаз зарядил, — пытаясь проморгать, но в левом глазу все ещё дискомфорт. — Ты шутишь? — улыбается. — Нет, правда! — сквозь смех говорю. — Видишь, у меня на лице ещё… — не знала, как обозвать эту мерзкую слизь.– Пойду умоюсь. Я рассчитывала, что это был конец и дальше не пойдем. И так долго потребовалось, чтобы возбудиться. Так ещё и усталость дала о себе знать. Но у Джонни были свои планы, я вышла из ванной, так Джонни вновь был возбужден и в полной готовности. А это значит, будет заход номер два. Что-то шло не так, обычно на второй заход требовалось больше времени, а тут… Джонни вошел в азарт, накинулся на меня сразу, поцелуи, ласки, завалил меня на кровать. Джонни пришлось вновь меня заводить на секс, и у него получилось. Надел презерватив и пошли скачки, Джонни был каким-то дерганным, резкие толчки, не таким он был как всегда, не было той нежности, здесь была чисто ебля. У меня получилось приноровиться и получить оргазм спустя двадцать минут, а Джонни продолжал и продолжал. Секс затягивался. Мне становилось дискомфортно: видать, из-за нехватки смазки. Мы меняли позы, перемещались по всей кровати, но толку не было. Джонни уже сам понимал, что секс затянулся, а он не мог дойти до финишной, он даже снял презерватив и попробовал без него, но не было результатов. Я решила помочь и вновь решилась на минет, уже на какой есть, сил у меня не было и желания тоже, но Джонни должен разрядиться. В итоге челюсть у меня устала, Джонни нервничал, достал ещё новый презерватив, и снова пошли скачки. И в этот раз уже с финальным исходом, да, Джонни кончил. Тяжело дыша, Джонни без сил обмяк на мне: — Наконец-то, извини, такое бывает из-за стресса, так и в обратную сторону, — Джонни перекатился на спину, слез с меня. — Этот обед не выходит из моей головы, твоя мать… «Ой, только не нужно сейчас вспоминать мою маму в такой момент». — Джонни, я думала, ты хотя бы так сможешь отвлечься и расслабиться. — Я тоже так думал, но… Видишь, что из этого вышло, — дыхание нормализуется. — Я так устал, спасибо тебе, люблю тебя. Мы быстро убрались, я быстро подмылась и завались спать. День просто ужасный. День и секс какой-то тяжелый, словно мы целый день на плантации были. Я рассчитывала на секс, но он не оправдал мои надежды. — Спокойной ночи, — Джонни пододвинулся и чмокнул меня в щеку. — Спокойной, — закрыла глаза. _______ Проверено Бетой - Дочь капитана, Calvadoze, black riptide, Мертвое Безмолвие