Любовь и эпохи

Загадочная история доктора Джекилла так и не нашла своей разгадки. Лондонский Times еще долго пестрил на первых листах новостями о срыве свадьбы дочери сэра Керью. В свете судачили об этом, рассуждая, что Эмме на самом деле было много знаков, сулящих не выходить за Джекилла замуж. Совет попечителей ликовал по этому поводу, собираясь на очередном мероприятии, подбадривали сэра Керью. Что мол, Генри Джекилл выжил из ума. И его странная смерть на свадьбе явно случилась из-за принятия непонятных и запрещенных веществ, а точнее, от их передозировки. Пока велись расследования, был убит дежурный фельдшер морга. А на теле Генри остались странные следы от укуса. А на следующую ночь само тело Джекилла исчезло. Это добавило еще больше вопросов для местной полиции. Мистер Аттерсон, как поверенный Генри, согласно завещанию, распоряжался его имуществом. Если в Лондоне этот дом теперь обходили стороной, то из дальних мест, нашлась весьма интересная особа, которая выкупила его. Забрав при этом чековую книжку Джекилла, и золотые припасы в банке, показывая бумагу с подписью Генри. И это действительно была его подпись. В дальнейшем, дом перепродали совету попечителей. По приказу главы совета его снесли, и на этом месте был построен приют. Пол, не выдержав таких событий уехал в деревню к сестре. Мистер Аттерсон оставался в Лондоне, он часто проходил мимо места, где был дом Генри. Они так и не успели поговорить. Виктория исчезла, и это тоже не находило объяснений. Она не оставила никакой информации, Джонн не знал где ее искать, она столько времени пробыла с Генри, в его доме, и явно знала о некой тайне, о его странной болезни. Про нее спрашивали и на совете ученых, но в газетах Викторию не упоминали. Загадочная девушка загадочно исчезла. Сэр Керью продолжал заботиться о дочери, боясь потерять свое единственное сокровище. Эмма три месяца после трагедии не выходила из дома. Ей приводили врачей, подруг, покупали украшения, наряды, сладости. Отец умолял ее уехать на отдых с другом семьи, но она молчала. Еще через пол года Эмма выпила смертельную дозу снотворного. Вскоре, имя Генри Джекилла начало забываться, шло время, и к этой истории теряли интерес, однако, слухи все же вышли и за пределы Лондона. В Кенигсберге, об этой новости прочитал и профессор Абронзиус, обсуждая с Альфредом эту трагедию, он конечно же утверждал, что это явно дело рук вампиров. Но лезть туда он точно не будет. Эту же газету принес Отто для графа и графини. Эрик читал эту новость для всего семейства. И конечно, граф поднял бы кипиш, если бы Виктория не вернулась домой. Но когда трагичная статья дошла до Трансильвании, фон Кролоки уже знали правду. В Бирмингеме, недалеко от центра, купила дом молодая семья из Лондона. И конечно же местные не могли не расспросить, а не знают ли они о подробностях. А то болтали всякое, на что глава семьи загадочно улыбался. Это были мистер и миссис Хайд. Местные только узнали, что они недавно поженились и уехали в Бирмингем, потому что у мистера Хайда здесь неплохо развивался бизнес, а погода здесь была ничем не хуже хмурой лондонской, как он сказал. Эдвард Хайд показался соседям весьма серьезным и ответственным семьянином. А его супруга Люси для местных мужчин стала объектом мечтаний и зависти. Рыжая и стройная красотка, с задорной улыбкой. На эту пару умилялись и многие завидовали. В один обычный тихий и домашний вечер, миссис Хайд закончив статью для местной редакции, присела разобрать почту.  — Эдвард, письмо пришло от дяди. — Читай — ответил мистер Хайд, не отрываясь от резьбы по дереву. — Дядя пишет, что в Лондоне уже почти не говорят о Генри. Он видел мистера Аттерсона, он в заботах с сэром Керью. Эмма погибла. Как жаль, представляешь? Вместо дома Генри, совет попечителей построил приют. Наверное, зря мы продали им дом и землю. Ему бы это не понравилось. — Генри уже все равно. Я же говорил, что процесс необратим. Что там еще пишет Рей? — Отец Генри тоже умер, какой ужас. А еще, пишет, что нас ждут в гости мои родители. Герберт и Сара в отъезде. И они уже скучают по детям, мы поедем к ним скоро, да? — Да, моя драгоценная Люси. — Так, мы договорились, что я Люси по документам и для остальных. Дома я по-прежнему Виктория. — Да, извини, просто Люси тебе очень идет. Что-то типа уменьшительно ласкательного домашнего имени, как у кошечки. Как нежно, моя кошечка Люси — сказал Хайд и засмеялся в своей громкой манере. — А мне не нравится. Это была твоя дурацкая идея с именем. — Раз уж документами занимался я, так и решил. И времени не было особо раздумывать над твоим именем, Вики. Зато у нас нет проблем, тянущихся хвостом из Лондона. Мистера Хайда они еще не знали, а вот Викторию Кролок достаточно. Да, исчезла бесследно красавица с бесценными мозгами. Но зато, только мы и наши близкие знают, что Люси Хайд это она и есть. — Ну да. Ладно, придумаю потом что-нибудь. — У нас впереди целая вечность, дорогая. Все успеется. — Скажи мне, неужели голос Генри никогда не просыпается в тебе? — Нет, его часть души мертва, а моя заполнила все остальное. И она стала довольно широкой благодаря твоей заботе и любви. — Я рада. Но, если честно, до сих пор думаю об этом. Эдвард в ответ лишь задумчиво поцеловал супругу, как будто все же что-то скрыл…