***
— Нет, Луна, я не понимаю почему ты меня избегаешь! И не надо говорить, что ты слишком загружена! Я выслушивала подобное уже около часа. Я вздыхала, кивала головой в такт словам и чертила пальчиком на окне цветочки. — Гарри, — наконец не вытерпела я, — я люблю тебя безмерно, но позволь мне делать со своей жизнью то, что хочу я, а не чего хотят от меня. Поттер покраснел и рвано кивнул. — Что сейчас будешь делать? — задумчиво спросила я, подобрав под себя колени и разглаживая ткань брюк. Люблю всё-таки такую одежду, простую и свободную. Ничего не жмёт, ничего не мешает. — Не знаю… Ты сегодня будешь заниматься с нами или у тебя опять… дела? Ах, точно. Я совсем забросила наши совместные посиделки. Так, пора брать себя в лапки и начинать действовать. Если позволять себе дальше раскисать, это может закончиться очень плохо. Точнее, всё может пойти по канону, а этого я никак не хочу. Поэтому я вымученно улыбнулась и кивнула. — Конечно, Гарри… Проводишь меня до библиотеки? Мальчик с радостью согласился. Вообще, с Поттером было интересно. Он был очень начитанным, причём я говорю не только о магической литературе, но и о маггловской. Мы как раз начали обсуждать стихи Шиллера, сравнивая его с Теннисоном, когда нас остановила Джинни. Мысленно я скривилась. За то время, пока я депрессировала, между ними произошло очень много. Например, эта истеричка таки вывела Поттера из себя, что было в принципе очень сложно, иногда мне даже казалось, что невозможно. Однако и в этом мире вселенная решила откровенно надо мной поржать. Причиной расставания, как ни странно, оказалась именно я. Рыжая кричала, шипела и плевалась ядом, выговаривая парню то, что она обо мне думает. В конце концов он не выдержал и послал её далеко и надолго. Джиневра, размазывая по лицу сопли и слюни, убежала стучать братцу. Когда к парню подкатила рыжая семейка в ограниченном составе, он послал и их. Тоже далеко и тоже надолго. И теперь, вышеупомянутая персона, стояла перед нами и невинно хлопала глазками. Отлично. Декабрь, рождество близко, всюду витает праздничное настроение, а она умудряется портить даже это. Покопавшись немного в памяти Луны, я пришла к выводу, что дружба у них была односторонняя. Девочка действительно какое-то время любила подругу, но чем дольше их отношения держались, тем крепче у Луны укреплялась неприязнь к этой… кхм… девушке. Ей нравился Гарри, и она искренне не понимала как Джин может так откровенно ему изменять. Причём с каждым встречным. Причём часто. Честно говоря, этого не понимала и я. И даже не некоторой шлюховатости Джин, а святой невинности Поттера. Зачем ему была нужна вот такая девушка? Может, просто не замечал? Да нет, каким-каким, но тупым парень не был. Напротив, он слишком хорошо для своего возраста разбирался в людях. Тогда, возможно, просто сильно любил. Но и это как-то нереально. Нет, я не говорю о том, что любить это чудо господне невозможно. Напротив, многим парням именно такие нравятся. Но Гарри… нет, мне не хотелось верить, что он такой. Да и не расстался бы он с ней так просто из-за меня, девушки, с которой и не целовался ни разу! В общем, я думаю не стоит говорить о том, что пребывала я в полнейшем смятении. Что ей от меня нужно? — Привет, Луна, — приторно улыбнулась она и порывалась обниматься. Я случайно уронила книгу, поэтому сделала вид, что усердно её поднимаю. Девушка хмыкнула и перевела счастливый взгляд на брюнета. — Привет, Гарри! Брюнет участливо кивнул, но, не вытерпев, поднял меня на ноги (ну да, немного подольше книгу поднимала, ну с кем не бывает, ну правда) и, приобняв, направился в сторону башни Когтеврана. Я гадала, пойдёт ли девушка за нами, но она отступила в одну из ниш и вскоре пропала из вида. — Как думаешь, что она хотела? — поинтересовалась я, не возражая против руки, покоящейся на моей талии. Пусть ребёнок радуется, мне жалко что ли. — Как я думаю, ничего хорошего, — буркнул парень. Я хихикнула. — Общение с бывшими всегда неприятно, — заключила я, накручивая на палец локон. Поттер напрягся. — Откуда ты знаешь? Ах, точно. В Хогвартсе давно ходил слушок, что Луна встречается с кем-то из Шармбатона. Не знаю, правда ли это, но никаких любовных писем я не нашла, сколько не искала. Так склонилась к выводу, что нет, никакого романа не было. А Гарри, наверное, думал как раз наоборот. — Знаешь, Гарри, в последнее время в замке столько мозгошмыгов… Ладно-ладно, отвечаю на вопрос: не по своему личному опыту. Доволен? Парень кивнул, видимо расслабившись. Ну вот и хорошо. В гостиной было тихо и печально. За нашим столом, где привычно собирались ребята, сидела заплаканная Лаванда. Девушка завернулась в плед и тихо раскачивалась, что сопровождалось смешками и удивлёнными взглядами окружающих. Я вздохнула и, оставив книги Поттеру, пошла к девушке. Если я и смирилась с попаданием, этого нельзя было сказать о Мари. Девушка никак не хотела воспринимать случившиеся, поначалу рвалась проснуться, прийти в себя. А потом пришла депрессия. Тихая, медленно разрушающая, она медленно пожирала её изнутри. В такие дни Мари не могла ни с кем говорить, превращалась в меланхоличного, убитого жизнью человека. Порой даже смотреть было жаль. Тогда её вытаскивала только я. Мы шли с ней гулять, всегда без верхней одежды, всегда одни. И тогда, промокшие насквозь из-за осеннего дождя или запорошенные декабрьским снегом, возвращались в замок. Возвращались живыми. Подобные рецидивы у неё случались спонтанно, раза два в месяц, порой чаще. В остальное же время это была милая, добрая, кокетливая девушка, чем-то напоминающая ребёнка. Кажется, Поттер понимающе кивнул. Я уже не смотрела на него. Осторожно опустившись на корточки перед девушкой, я погладила её по тыльной стороне руки. — Пойдём, Лав. Мы идём гулять… *** К Рождеству нас завалили домашней работой. Я разгребала завалы эссе, часто засыпая прямо над книгами. Прекрасно понимаю, нужно как можно быстрее ассимилироваться в этом мире… но это было так трудно. Во многом мне помогала Гермиона, но чаще спасали книги. Читать я любила всегда, теперь же, когда у меня появилась определённая цель на будущее, учиться стало проще. Дело в том, что я хотела найти себя здесь в мире моды. Мда, звучит не очень. Хорошо, скажу по-другому. Я узнала, что дизайнеров в мире магов как таковых не было. Волшебники одевались примерно так же, как и сто — сто пятьдесят лет назад. Пора было внести что-то новое. С соседками жили мы мирно, чего не скажешь о Джинни. Это рыжее недоразумение не давало мне покоя. Теперь она будто задалась целью стать моей лучшей подругой. Девушка следовала за мной буквально повсюду, даже уроки порывалась учить вместе. Через какое-то время я догадалась о причине столь бурного интереса: ей просто нужно было попасть к нам, за стол в гостиной Когтеврана. Возможно, чтобы напакостить мне, возможно, чтобы подобраться к Поттеру, я не вникала. Да и не хотелось. Всё равно не получится, мразь. Рождество подобралось незаметно. Сдав все проекты, загладив все косяки, я собралась домой. Домой… так странно. Мари тоже психовала, не знала, что делать, как вести себя с родителями. Я предложила ей разыгрывать уже заготовленную карту амнезии, она с радостью согласилась. А мне страшно почти не было. Я села в поезд вместе с Гарри, Роном, Гермионой, Джорджем, Лавандой и Драко. Тут же уснула, положив голову на колени Гермионы. Проснулась на коленях Поттера. Мило. Гарри на Рождество оставался в Норе, печально вещал о том, что Джиневра решила на этих каникулах обосноваться там же. Тут же предложила по возможности приходить ко мне, парень с радостью согласился. Гермиона смеялась, Гарри краснел, а я зарисовывала пейзажи, открывающиеся мне из окна. *** Папа встретил меня… нормально. Подставы, так сказать, не заметил, принял за настоящую Луну, а если и о чём-то догадался — не сказал. Кто знает, может мы с ней и не так уж различаемся, как я думала изначально. Дом был чем-то похож на ладью… непередаваемо. Нет, серьёзно, подобного я бы не придумала ни в жизни. Комната девочки встретила меня выбеленными стенами, потолком и чистыми полами. Двуспальная кровать с кованной спинкой, белое постельное бельё, камин, большой платяной шкаф и шкаф с книгами, большое окно с широким подоконником… и ничего больше. Ксенофилиус с сожалением обронил, что я летом избавилась от всех своих вещей. Меня словно током пробило. Слишком много совпадений. Аккуратно упакованные вещи, идеально записанные за год конспекты, карта Хогвартса. Чистая, практически новая одежда, деньги в чемодане. Пустые полки, никаких безделушек, выбеленные стены. Она готовилась к смерти. — Она знала, что кто-то придёт на её место, — тихо прошептала я, оседая на пол и облокачиваясь спиной на закрытую дверь. Возможно, девушка провела какой-то ритуал и выпила яд… Возможно, она была больна. Я облазила каждый сантиметр комнаты, но так и не нашла ни одной личной вещи. Даже кровать при детальном осмотре подтвердила мои опасения: бельё было новым, ни разу не стираным. Это было странно. Странно, больно, страшно, но непередаваемо. Она спасла меня, да и утащила за собой душу Мари. И я была благодарна. Благодарна за второй шанс, который наверняка давался не каждому.Спасибо.
*** Я до самого вечера гуляла с папой по маггловскому и магическому Лондону. На вырученные от продажи эскизов деньги я покупала подарки друзьям, пряжу, ткани, нитки, открытки, интересные книги, купила и несколько гирлянд в волшебной лавке. Мне обещали, что они подпитываются от самого дома, так что работать могут всё время пока в доме кто-то живёт. Купила я и краски, палитру, Ксено сказал, что дома, на чердаке, остался мольберт моей бабушки и какие-то особенные кисти дедушки. Так я узнала, что мама — Пандора Гамп — была из семьи магических портретистов. Здорово, теперь не будут возникать вопросы о происхождении навыков рисования. Дома мы украшали комнаты, лепили на улице снеговиков, а вечером вместе готовили и пекли печенье. И это было так по-домашнему уютно и здорово, что порой я аккуратно щипала себя за запястье — проверяла, не спала ли я. Спать я ложилась уставшая, но счастливая, мысленно отмечая планы на завтрашний день. Спать в комнате было неуютно, слишком она была пустой. Но я прекрасно понимала, что если бы она несла на себе отпечатки Луны — я бы не легла там вообще. Не смогла бы. Проснулась я рано. Намного раньше, чем в Хогвартсе, но чувствовала себя совершенно счастливой, отдохнувшей. Быстро умылась, перекусила вчерашними сладостями и начала расписывать стены. Я рисовала деревья, цветы, маленьких фей. И тут будто перемкнуло. Под кистью плавно появлялась девушка с длинными золотистыми волосами, которая, смеясь, обнимала рыжего парня. Холодный блондин, укутывающий шатенку в слизеринский шарф. Два рыжих парня на мётлах… и брюнет, зеленоглазый брюнет, схвативший снитч. *** — Ух ты… Не знал, что ты так красиво… Ну, ты поняла. Гарри, растерянно оглядывающийся, снимал со своей шеи объёмный Гриффиндорский шарф. Он стоял на пороге теперь уже моей комнаты, целиком и полностью моей. На окне теперь висели сиреневые шторы на медных кольцах; стены, когда-то белые, были ненавязчиво украшены рисунками, фотографиями, плакатами; на полу лежал большой мягкий ковёр; книжный шкаф был забит книгами, на его стенках виднелись витражи. Кованная спинка кровати была увита гирляндой; такая же гирлянда висела на окне. На каминной полке разместились фотографии в красивых рамках, в кресле-качалке лежал недовязанный плед. С люстры, от которой вечерами исходил мягкий белый свет, свисали журавли из бумаги. Да, теперь это была моя комната. Поттер не выдержал в Норе и двух дней. Вот, собственно, в канун Рождества это чудо пришло к нам. Отец был предупреждён, а значит, вооружён, так что не особенно гостю удивился. Мальчик должен был встречать с нами Рождество, так что вчера я мыла и убирала гостевую комнату. Отец домовиков не признавал, считая, что это нечестно -эксплуатировать кого-то. Так что ручками, Луна, ручками… В общем, Поттер благополучно перебрался туда, к вящему неудовольствию Джинни. И теперь он стоял на пороге моей комнаты и озирался так, будто находился в другом мире. Парень неловко развязал таки шарф и присел на край постели; снова огляделся. — А мне точно можно тут находиться? — с опаской уточнил он. — Ну естественно, — я тихо рассмеялась и захлопнула скетчбук. — Ладно, чем хочешь заняться? Можем поболтать, порисовать, поговорить о квиддиче, — я лукаво улыбнулась. Парень взвыл и спрятал лицо в ладонях. — Только не о квиддиче… Нет, его люблю, но меня уже… — Поняла, можешь не продолжать, — я подняла руки вверх и глянула в окно; сгущались ранние зимние сумерки. — Может тогда погуляем? Поттер радостно кивнул и, пробормотав что-то, помчался вниз. Через несколько минут мы уже были на улице. Начинался снегопад. Мы отошли не так уж и далеко от дома, а теперь просто стояли, взявшись за руки, задрав головы вверх и вдыхая полной грудью морозный зимний воздух. Снежинки падали мне на лицо, путались в волосах и ресницах, таяли на губах. А я смотрела в смеющиеся зелёные глаза и тихо понимала: я счастлива.