Долгая дорога

      Слизерин был совершенно не тем факультетом о котором мечтала девушка, несомненно, изумрудный подходил к её бронзовым локонам, которые полуспиралями спадали до лопаток; подходил к таким же насыщенным глазам цвета листвы. Но она совсем не была змеей, напротив, доверчива, дружелюбна, до чертиков прямолинейна. Не было огромных амбиций и желаний стать лучшей волшебницей на курсе. Принадлежность к факультету Салазара Слизерина определяла её родословная чистокровной семьи. Это один из тот случаев, когда выбор сделан задолго до поступления в Хогвартс. Выбор или судьба? Две стороны одной монеты. Семья аристократов, планка давно задрана, а цели поставлены ещё до рождения самими родителями. Кажется, что они расписали всю дальнейшую жизнь. Слизерин, работа в Министерстве Магии, брак с одним из представителей чистокровной семьи. А любовь может стать только приятным дополнением.       Клэри закатывает рукава рубашки, шумно выдыхая, бесконечный поток мыслей от которого развивалась мигрень, а сердце болезненно сжималось — истощал. Иногда, она хотела родиться полукровкой или магглорожденной, лишь бы иметь права выбора и возможность распоряжаться своей жизнью. Она мечтала бы о поступление в Хогвартс, так же бы строила мечты о поступление на один из факультетов, одновременно боялась выбора Распределяющей Шляпы в свой первый день, и непременно бы, поступила на Когтевран. Собственная семья лишила стольких вещей, о которых мечтали юные волшебники, но не Клэри. Ей пришлось четко осознать ещё с детских лет, кем был родной отец и какое будущее могло ждать. В отличии от брата, который был слишком похож на старшего Моргенштерна, она была похоже на свою мать, в её юные годы до брака.       Валентин был волшебником амбициозным, властным, умеющим подчинять и подавлять, манипулировать, с явной манией чистой крови. Он стал одним из первых, кто поддержал Волендеморта, вступил в его армию Пожирателей смерти и вёл войну с магическим сообществом. А Джослин, как и подобает леди молча следовала за мужем, стояла за его спиной, закрывая глаза на безмерно ужасающие вещи.       Огонь войны разгорался, сколько невинных жизней уже пало, а сколько ещё впереди? Одному Мерлину известно. Магическая Европа, но в первую очередь Англия разделилась на два лагеря: Пожиратели смерти, а в противовес ему — Орден Феникса. Каждый пытался привлечь на свою сторону волшебников, магических существ. Кажется, даже магглы чувствовали приближающуюся беду, не удивительно, ведь Тёмные Лорд хотел поработить невинных людей.       Рыжеволосая снова морщится, отгоняя не прошеные мысли, с остервенением запихивая книгу в сумку. Каждое письмо из дома — пытка. Ей совсем не хочется возвращаться в поместье в Рождество, совсем не хочется принимать метку, которую носили все пожиратели. Совсем не хотелось принимать чью-то сторону.       Слюна слишком вязкая, похожая на сироп, которая мешает сглотнуть, отчего приходится прокашливаться, привлекая к себе не нужное внимание в библиотеке. Косых, подозрительных взглядов итак предостаточно, каждый сокурсник заедается немым вопрос: « — На чьей ты стороне?»       Постепенно раскол накроет и Хогвартс, что даже директор не сможет уберечь учеников от приближающейся войны. Пока Клэри находилась в школе, могла дышать спокойно, пусть в её голове было множество неоднозначных мыслей, но не было чувства страха, что кто-то может наложить непростительное заклинание. В войне не было рамок и плевать, что одно из трёх непростительных — это прямая дорога в Азкабан. Не было повелительных взглядов отца, не было гнетущей атмосферы поместья, которое буквально почернело, подстраиваясь под хозяев.       Когда девушка в ходит в кабинет по зельям, мысленно стонет, вспоминая, что у них смежный урок с Гриффиндором. — Просто прекрасно! — недовольно бурчит, усаживаясь на своё место рядом с Лидией.— Не понимаю зачем нам смежный урок.       К слову, блондинка была близкой подругой, волшебницей, которую так же решили выбора. Они были знакомы с детских лет, практически сразу подружившись.       Гриффиндорские столы как всегда гудят, раздаются смешки, летят бумажные самолётики, слышатся споры. Клэри изучает глазами сокурсников, понимая, что родители многих сделали выбор, а следовательно будет очередь за детьми. — Ты права, полный отстой, — Лидия проходится брезгливым взглядам по гриффиндорцам.— За семь лет пора бы привыкнуть. Тем более, в нынешнее время…       Она резко обрывает свою речь, но Клэри прекрасно понимает, ей не обязательно слышать до конца. Но и сажать Гриффиндор со Слизерином в один кабинет опасно. Факультеты и без того находятся в постоянном противостояние, а в сложившейся перспективе будущие враги. Один сорванный урок, перепалка и парочка кинутых заклинаний давно подтвердили необратимость войны даже в стенах магической школы. Изумрудные глаза продолжают изучать, пока не останавливаются на ученике сидевшим за последним столом, совершенно не разделяющего веселья рядом сидящего друга.       Хотя, Александр никогда не был балагуром, лучший ученик на курсе, перспективный волшебник из чистокровной семьи, которые всецело поддерживали Дамблдора. Девушка уверенна, что он как никто знает реалии нынешнего времени и тоже задается бесконечным количеством вопросов.       Обаятельный блондин шутливо пихает локтем парня, пытаясь отвлечь, переключить внимание на разговор. Брюнет был поистине красив и притягателен в своей холодной красоте, волосы цвета вороного клана, а глаза пара сапфиров, могли заморозить одним взглядом, слишком колким, выразительным.       Когда их глаза встречаются, рыжеволосая снова ощущает как табун мурашек проносится вдоль позвоночника, а сердце заметно ускоряет свой бег. Если кого-то взгляд брюнета обдавал холодом, то только не её, скорее наоборот, пробуждал внутренней огонь, заставлял трепетать. И так каждый раз. Она не сразу разрывает зрительный контакт из принципа, не хочет сдаваться или демонстрировать эмоции бушующие в душе. Их гляделки давно стали привычным делом, ещё со времён первого курса, всё началось с их конкуренции, а к чему привело?       Не хотелось отвечать на подобный вопрос, они изредка пересекались на светских раутах, которые были обязаны посещать, иногда на Астрономической башне или в коридорах школы. Порой учителя ставили в одну пару по очередному проекту, за который получали высшие балы, но перед этим вели войну, постоянно спорили, пытаясь что-то доказать друг другу. Разговоры были не столь многословными, но всегда несли некий подтекст, смысл понятный только двоим. Первая ревность на святочном балу, не высказанная словами, полыхающая во взгляде и короткий диалог, что звучал с издевкой. — Ты чувствуешь? — Лидия встречает вопросительный взгляд изумрудных глаз, место ответа на вопрос, — Пахнет одеколоном Джонатана.       Клэри принюхивается, правда даже отдаленно не чувствует запаха брата, зато различает аромат леса с яркими нотками корицы, а на верхних нотах бергамот. Пожимает плечами, но от удивления изгибает бровь, запах кажется слишком знакомым и она практически готова озвучить свои ощущения, но появившийся профессор Слизнернот призывает класс к тишине. — Почему в кабине пахнет пирогами?       Раздаётся вопрос, от которого на лице взрослого мужчина появляется улыбка, он взмахивает палочкой и в аудитории появляется котёл с дымящимся зельем. — А мне пахнет морем.       Кто-то из класса предлагает свою версию, отчего волна шепотов с легкими протестами накрывает помещение, начиная напоминать жужжащий улей. А до Моргенштерн начинает доходить, отчего глаза расширяются от удивления. — Тема нашего урока «Амортенция».— наконец произносит профессор, — Кто-то может рассказать об этом зелье? — Для каждого из нас зелье пахнет по-разному в зависимости от наших предпочтений, — голос Алека звучит оглушающе в затянувшемся молчании.— Или выбора сердца. — Верно, — Слизнорт довольно кивает, — Это одно из сильнейших и опасных зелий в мире. Любовь вызвать невозможно, но одержимость и безумие легко. — По одной из древних традиций, волшебники с помощью запаха зелья выбирали себе пару, — добавляет Майя, — Многие чистокровные семья до сих пор придерживаются этой традиции, чтобы найти свою идеальную пару или проверить выбор. — Потому что зелья заставляют чувствовать запах того, чего больше всего любишь, — кивает профессор, проходясь глазами по кабинету, — Возможно, даже сейчас зелье многим откроет тайны вашего сердца.       Моргенштерн затылком чувствует на себе пристальный взгляд, стискивает перо меж пальцев так сильно, что грозит переломить напополам, оборачивается сталкиваясь взглядом с Лайтвудом. Его глаза цвета штормового океана, в которых тонет, идёт камнем на дно в чёртову пропасть. Они не ведут немой диалог, просто тонут друг в друге, пытаясь узнать, что же скрывается в разуме. Ищут ответы на более глобальные вопросы. Кто они? Враги? Родственные души? Союзники?       Зелье решила их вопросов касательно чувств, но кем они будут друг другу? Этот выбор только предстоит сделать.

***

      С астрономической башни хорошо проглядывается необъятный запретный лес, заселенный магический фауной. Кентавры, единороги, тролли, фестралы — детища магии, волшебство растекается в их крови даже больше, чем у любого волшебника. Порывы холодного ветра щекочут лицо, уносят сигаретный дым быстро, что никотин не успевает отпечататься на рецепторах, зато заполняет легкие, губительный смрад. Но от привычки не просто избавиться, особенно, если нет желания. Александр закрывает глаза, совершая очередную глубокую затяжку, а в другой руке крутит значок главной старосты школы. Его назначение на должность не было новостью, это было чем-то предсказуемым, лучший студент на курсе, капитан команды по квиддичу, но уже бывший. Пришлось уступить капитанский значок другу, но его это радовало, Джейс отлично справлялся со своими обязанностями.       Единственное, что волновало, когда в письме из Хогвартса пришёл значок, кто же будет его напарником. Он был уверен, что должность займёт Моргенштерн, лучшая студентка на курсе, при том девушка не прикладывала особых усилий, все дисциплины давались слишком легко — в этом заключался особый талант, несколько лет подряд занимала должность старосты факультета, отлично справляясь. Это место по праву было её, но директор решил иначе, зная чью сторону занимает Моргенштерн старший и по какой дороге пошёл Джонатан. Из целей безопасности Клэри оставили старостой факультета, кажется, что она была довольна своим положением, к которому успела привыкнуть. Тем более, на Слизерина была авторитетом, что помогало утихомирить юных волшебников.       Представители Ордена из ряда учителей не однократно высказывали свои подозрения, что половина Слизерина поддержит набирающего мощь Темного Лорда, что он призывают на свою сторону множество чистокровных семей. И Лайтвуды не были исключением, Мариз и Роберт встали на сторону Дамблдора, обратив гнев Пожирателей на себя. Семьи, которые были дружны стали врагами. Мысли возвращаются к рыжеволосой волшебнице, когда днём ранее вошёл в кабинет без труда узнав девичий запах. Ваниль, сандала, мускус — класс был буквально пропитан смесью этого аромата. Уже тогда в голове закрались подозрения касательно зелья любви, от этого стал напряжен, угрюм и ничего не замечал.       Собственное осознание чувств обрушилось, словно вылили ведро ледяной воды на голову. Жить глуша чувства, находя тысячи отговорок и оправданий, находя много отрицательных частиц, так было проще. Не понятно для него самого, как Клэри смогла занять место в сердце, но это было так же очевидно, что место луны рядом с звёздами. Забралась под кожу, проникла в кровоток, а затем и в сердце, забрав добрую часть.       Алек не был тем волшебником, который яро верил в любовь, но никогда не отрицал столь опасного чувства. Воспитываясь в семье аристократов, чувствам отводилось далеко не первое место. Лидерами являлись ответственность и долг.       Война заставляла выбирать стороны, если им суждено оказаться по разные стороны, то он готов был вырвать своё сердце, любить врага непосильная ноша. Итак приходилось с волнением ждать каждого возвращения девушки из дома, боялся, что в один из дней не вернётся, примкнув к Пожирателям смерте, изуродует руку в метке. Каждый раз Клэри возвращалась подавленная, угрюмая, прячась в слизеренских подземельях или библиотеке, специально избегая. Вопросы не переставили разъедать его голову. Чью же сторону выберет? Скольких друзей придётся потерять? Как победить Темного Лорда? — Магловская привычка знак дурного тона.       Раздаётся девичьей голос за спиной, а на губах возникает ели заметная улыбка, он знал — она придёт. Чувствовал. Два волшебника были будто связаны, находили друг друга на территории огромной школы или просто успели изучить привычки. От её голоса сердце теплеет, а дышать становятся легче. Клэри встаёт рядом, смотря на ночное небо усеянное звёздами, достаёт из кармана скомканное письмо: — Рождество через месяц, — в голосе слышаться грусть, — Будет большой приём, приглашены много детей из Слизерина.       Волшебник хмурится, переводя взгляд на девушку, слова которой несли подтекст. Светские рауты в прошлом, место им заняли посвящения, принятие темной метки. Сигаретный окурок скрывается где-то в пропасти, вылетая из пальцев. — Дети, у которых нет выбора, — добавляет Кларисса, встречаясь глазами с парой синих омутов, закусывает нервно нижнюю губу. Резко выхватывая палочку, а пергамент вспыхивает. — Ты хорошо освоила невербальные заклятия, — наконец решает заговорить Лайтвуд, неотрывно смотря на рыжеволосую в глазах которой отражаются всполохи огня, — Выбор есть всегда. Тебе придётся занять чью-то сторону. — Но я не хочу, — качает головой, убирая палочку, совершая глубокий вдох, — Ничего не будет как прежде. Моя семья… — Орден может дать тебе защиту, — брюнет разворачивает к себе, держа крепко за плечи, заглядывая в её глаза, пытаясь найти ответ, — Дамблдор поможет. — Алек, орден скоро не сможет защитить себя, они набирают силу, Волендеморт, — Клэри с трудом произносит окончание фразы, — Силён, ты даже не представляешь насколько. Моя семья, как я могу идти против них?       Волшебник злиться, так сильно, на неё, на себя, на войну, которая рушила жизнь каждого. Подросткам приходилось взрослеть, принимать решения от которых зависело будущее. Точнее, он не мог с уверенностью утверждать, есть ли будущее вообще, всё что у них было — настоящие. — Ты не понимаешь? Мы выбираем сторону, не семью, мы выбираем за что будем бороться, во что верим, — его слова наполнены эмоциями, кажется, что вот-вот сорвётся на крик, — Я лучше умру, чем позволю Волендоморту убить невинных людей. Я сделал свой выбор и тебе придётся его сделать. Послушай, — Александр смотрит в девичьи глаза, наполнением сомнением с оттенком страха, — Ты впервые можешь слушать своё сердце. У нас нет завтра, мы можем прожить десяток лет, а можем погибнуть от палочки бывшего друга или по воле случая, но главное выбор.       Моргенштерн всматривается в черты его лица, понимая, что любая их встреча может стать последней. С одной стороны одолевает долг, а с другой зов собственного сердца. Идеи Волендеморта вызывает протест в её сердце, разуме, не понимает откуда рождается подобная одержимость чистой крови и почему должны гибнуть тысячи волшебников не поддержавших, не принявших метку. Почему гибнут маглорожденные волшебники и полукровки, почему Пожиратели смерти возомнили, что имеют права решать, кто может использовать магию?       Не знает, чего больше боится смерти или будущего мира, если Тёмный Лорд одержит победу. Не представляет как можно смотреть в глаза сокурсникам и произносить смертельное заклятие, если те находятся на враждующей стороне. Но хорошо представляет, что один из пожирателей наводит палочку на Лайтвуда. Что же она сделает? Разумеется кинется защищать, закроет собой, если потребуется. Четко знает одно — не хочет жить без Александра.       Обнимет, так крепко, уткнувшись носом в его мантию от которой пахнет лесной свежестью и никотином, запах, который узнаёт из тысячи, так пахнет только любовь. Мужские руки обвивают хрупкое, девичье тело.       Такая маленькая, умещающая в его руках, окутывающая своим ароматом, который давно проник в подсознание, накрепко отпечатавшись. Кажется, что это их первые настоящие объятия, первая настоящая близость душ, первое молчаливое признание. Они не хотят друг без друга жить.       Лайтвуд находит её губы своими, целуя с таким трепетом, с вожделением, пробуя на вкус. Чувствуя как сердце бешено отбивает ритм, в такт с её, а в голове будто взрываются множество фейерверков. Она — чистое удовольствие, персональная потребность. Он — что-то терпкое, заставляющие сердце трепетать.       И оба не понимают, как можно было целоваться с кем-то другим, как можно было быть насколько далеко друг от друга. — Если умирать, то вместе, — шепчет Клэри ему в губы, счастливо улыбаясь.       Впервые совершая выбор от сердца, выбирая свою сторону, выбирая свой мир