Максимианна

      Я больше не возвращалась в Андо. Реальный мир мне противен, как и раньше, но больше пойти некуда. И остаётся кружиться в вихре своих друзей и знакомых, улыбаться и тут же чувствовать грусть по той единственной и недолгой искренней улыбке.       Печаль всё ещё со мной. Как и его любовь. Эта печаль, которую я ношу в своей душе, — траур по Максу, и этот траур я не сниму никогда. Печаль нужна мне, чтобы писать. Печаль нужна мне, чтобы чувствовать связь с ним. Он ведь не умер и не исчез. Это я исчезла, когда разбила карманные часы. Карманные часы всегда больше, чем просто карманные часы, никогда не стоит этого забывать.       Макс жив, и я всё ещё слышу его голос. Это голос в моей голове, который говорит, что я справлюсь, что я должна идти вперёд и что всё ещё будет хорошо. Я слышу его голос, но молчу. Мы не ведём больше длинных диалогов в три часа ночи. И, чёрт, как же сильно я по нему скучаю!       Всё, кажется, хорошо, и я стараюсь жить, как живут люди, у которых никогда не было сильно развитого воображения. Я стараюсь замечать удивительное в обыкновенных людях. Но не у кого нет таких зелёных глаз. Ни у кого нет такой прекрасной и печальной души. И мне мало, мне так мало того, что предоставляет мне реальный мир. Я хочу большего, и все говорят, что я хочу слишком много. И только он, голос в моей голове, шепчет, что я должна хотеть ещё больше, чем желаю сейчас.       Иногда, когда я брожу по пустым музейным коридорам или сижу ночью на кухне в одиночестве, ко мне снова прилетает ворон, вспыхнувший фениксом и заново родившийся в моих страданиях. Тогда мы обычно пьём вместе. Иногда вино, иногда холодное молоко из холодильника. Мы больше не враги. Теперь мы на одной стороне. Потому что я поняла, что у мира только одна сторона и есть — истина.       И вот, спустя где-то год, спустя бессмысленные вечеринки, фальшивые улыбки и искреннюю грусть, я с чёрным пакетом в руке иду на набережную, где когда-то, кажется, будто очень-очень давно, я в отражении увидела парня, которому отдала своё сердце.       Я сидела, свесив над рекой ноги, и смотрела на небо, затянутое тучами. Я бы хотела умереть майской грозой. Минутная юность испепелена юностью вечной. Красиво.       Рядом со мной бутылка. В чёрном пакете — конверт и кораблик в бутылке. Выпив полбутылки слева, я разбила бутылку с корабликом справа, достала его, сломав несколько деталей, поцеловала и опустила на воду. И, как странно, он не утонул. А я ведь всегда думала… Нет, он как настоящий корабль поплыл, качаясь на волнах, подхваченный течением. Наша маленькая одиссея, которая закончилась в огне моей души, сожжённая его чёрными слезами и моей счастливой улыбкой.       Когда бутылка с алкоголем опустела, я достала из конверта письмо: скрутить, положить в бутылку и выбросить в воду. И не за что не возвращаться в Андо.       Но перед тем, как скрутить письмо, я стала его перечитывать, произнося про себя все те слова любви, что накануне вечером вывела на бумаге моя рука:       

"Изумительный форт Из одеял и подушек. Рядом со мной тот, Кто никогда ничего не разрушит. Рядом со мной тот, Чьи рёбра — белые полосы На шоссе наших душ. Так близок твой рот И, словно ночь, чёрные волосы. Мы мчим по шоссе С горящими фонарями, И в нашей общей душе Пахнет жасмином и ушедшими днями. Глажу ночь твоих чёрных волос И так боюсь пересечь рубеж. Неужели всё это всерьёз? Или это всё сказка из моих грёз и надежд? Твой голос, как звон проводов, Натянутых меж полями. «Анна, тебе ведь не нужно слов, Чтобы понять, что всё это случилась действительно с нами». И как волхвы приносят дары, Я дарю тебе свой ответ. «Милый Макс, дождёмся зари, Чтобы остался, когда зажжётся солнца свет, ты». И взгляд твой становится отдалённым, Ты словно сидишь в пустой ванне. Так тяжело быть и выдуманным, и влюблённым, Но ты несёшь этот крест своей святой Анне.

       Я хотела оставить это письмо в магазине антикварных вещей, Безымянный Продавец обязательно бы тебе его передал. Но мне так тяжело вернуться в Андо, поэтому я остаюсь здесь и молчу, когда слышу твой голос в своей голове. И для меня это настоящий бой, бой, который я виду каждый день с самой собой. Мне страшно возвращаться в город одиночества. Но ещё страшнее мне жить без тебя. Я так скучаю.        Я думала, что выдумала тебя в тринадцать, когда мне понадобился идеальный друг. Но теперь я знаю, что ты был рядом со мной всегда. В три года это ты говорил мне не плакать, когда я оставалась дома одна. А если я плакала, когда никого взрослого рядом не было, именно ты вытирал мне слёзы и говорил, что они красивые. Помнишь? Про то, что они похожи на алмазы? А я всегда спрашивала, настоящие ли твои глаза? Ох, я влюблена в их свежую весеннюю зелень. Ты весь такая осень, но взгляд у тебя майский. Разве я могла не влюбиться?        Мы вместе взрослели. Мы вместе выросли. Первый поцелуй отдан тебе. Как и моё сердце, моя душа, моя рука и моя честь. И ты, окружённый этими дарами, стоишь потерянный и не знаешь, что с этим делать. Я должна печалиться. Я должна плакать, пока пишу это. Но у меня в душе праздник. Спустя такое долгое и грандиозное молчание я, наконец, решилась связаться с тобой.        Говорят, что жить легче, когда кто-то страдает больше, чем ты. Не в нашем случае. Последнее время я ничего не чувствую, а это значит, что ты ничего не чувствуешь тоже. Я ведь ношу в себе твои чувства. Никогда не захочу носить твоего ребёнка, потому что с меня хватит твоих чувств. Это слишком, слишком тяжело.        Максим, я скучаю. Я хочу увидеться, но не решаюсь появиться. И я так хочу, чтобы хотя бы раз первый шаг сделал ты. До этого всегда я приходила к тебе, но не пришло ли время прийти ко мне тебе? Я страдаю. Мне плохо. И ты можешь бездействовать? После всего, что с нами произошло?        Я потеряла всё, что у меня было. Я не знаю, как жить в настоящем мире, а мой воображаемый навеки мной покинут. И если я вернусь в Андо, то я буду там одиноким странником, а не королевой. И, может быть, так и должно было всё закончиться. Может, это даже лучшая концовка из всех возможных.        Но я жду, что ты придёшь и докажешь, что конец одной истории — это начало другой.        Навеки твоя, Анна Фаер».        Письмо скручено и положено в бутылку, бутылка закупорена и выброшена в реку. И я под пугающим серым небом и жёлтыми фонарями сижу на набережной, обняв ноги и закрыв глаза.        Если он любит меня, то пускай придёт. И если я его люблю, то пускай я исчезну. Так хочется раствориться. Я никогда не мечтала быть пустым местом, но сегодня… сегодня хочется исчезнуть.        И я сидела на набережной с закрытыми глазами и совсем не заметила, как оказалась на набережной Андо. Я почувствовала это скорее сердцем, чем телом. И я решила остаться. Я решила плюнуть на год упорного игнорирования этого места и воспользоваться последней попыткой.        Ноги несли меня к лавке старых вещей, и я чувствовала, как из-за бега и трения нагревается подошва кроссовок. Лавка, естественно, была открыта, потому что она никогда не закрывалась. Только вот Безымянного Продавца не было на месте, вместо него за прилавком стояла его племянница.        — Что-нибудь для меня оставляли?.. — на одном выдохе произнесла я.        И хотя на ней были надеты на ушники, она кивнула на конверт, лежащий на стойки.        — Спасибо! — крикнула я, схватив конверт и выбежав на улицу.        Дрожащие руки разорвали конверт и достали лист бумаги, исписанный его идеальным почерком. Он чувствовался в каждой букве, в запахе чернил, в тёмно-синем и белом цвете, в каждой строчке и каждом пространстве между строк.        Прежде чем читать, я дошла до места на набережной, где я сидела раньше. Набережные любым моментам придают очарования и драматичности. И когда я свесила ноги, когда шум волн стал фоновой музыкой, я принялась не спеша, впитывая в себя всю любовь из чернил и дрожи в его руке, читать.        «Анна, я чувствую себя, как потерянная собака. Я лаю в черноту ночи, и только эхо отвечает мне. Я брожу по местам, где мы были вдвоём в надежде наткнуться на тебя случайно, но я всегда один. Я ищу во всех твои спутанные волосы и твой запах горького ветра и сладких диких роз, но я ничего не нахожу. И я брожу в поисках моего дома, но я теперь бродячий пёс. Бездомная собака, которая хочет давать лапу.        Анна, я чувствую себя человеком, который потерял собаку. Я прислушиваюсь ко всему в надежде услышать знакомый лай или хотя бы пугающий скрип колёс. Но я ничего не слышу. Я словно выхожу каждый час на крыльцо и кричу твою имя. Все смотрят на меня, как на больного, но я хожу по улицам и кричу твоё имя, да, кричу его во всю горло. Я знаю, что ты есть. И ещё я знаю, что мы должна быть вместе.        И сейчас, когда ты перестала мне отвечать, мне так хочется с тобой говорить. Ты привыкла, что я предпочитаю молчать и слушать, но это не значит, что мне нечего сказать. Просто слова мои будут грустными, не весёлыми, а печали тебе и без меня хватает. Ты и так взвалила на свои плечи весь груз моих страданий. Но ты так и не знаешь, с чего всё началось.        Милая Анна, у меня есть своя история. То, что случилось ещё до того, как я сделался твоим верным псом и твоим заботливым господином. До тебя у меня было три верных друга. И мы всегда были вместе, мы клялись друг другу в дружбе до гроба. Они были моим всем. Мы ведь с тобой так похожи: не хотим жить для себя, хотим жить для кого-то.        Да, грустно писать об этом, грустно вспоминать, но кадры из прошлого — теперь татуировки на моём сердце. Это яд в моих венах. У меня было три друга. Один сломал мои кости, разбил мне лицо и оставил раны, которые так и не зажили. Другой разбил мне сердце и растоптал его своими тяжёлыми ботинками. Третий — сломал мой мозг и убил во мне здравый смысл. И я всё ещё всех их люблю.        А потом появилась ты. Ты сожгла меня в своём огне, что помогло мне воскреснуть самим собой. И я не знаю, понравлюсь ли я тебе вот таким. То, что я раньше держал внутри себя, как память, теперь разъело мою душу и на месте неё из боли и чёрных слёз появилось что-то новое. И я ещё не знаю, лучше это или хуже того, что было прежде. Но я уже это полюбил.        Мой друг, ты, как и все, заставила меня страдать. Но ты освободила меня и подтолкнула к тому, что я сейчас. И если ты готова, то приди ко мне, найди меня, и я расскажу тебе о тех, кто, кроме тебя, сотворил меня. И тогда, может быть, ты бы, наконец, поняла бы меня и мою бескрайнюю неугасающую печаль.

Закат отражается в окнах Многоэтажных домов, Я стою, тебя обняв, Тебя, девушку моих снов. Первая трещина стала единственной И расколола бутылку. Я стою с женщиной И охраняю её улыбку. Нас окружает запах костров, Наполняющий осенние вечера. Тогда было столько несказанных слов, Тогда ты искала во всех меня. И я пал пред тобой на колени, Когда ты нашла глаз моих зелену. И годы страданий, и годы сомнений Растаяли в твоём тихом «люблю». И вот мы на заправочной станции, Ты спишь на заднем сидении, Изнурённая счастьем и танцами, Ты утром забудешь сей день и… На тенистых улочках В горячий июньский день Одна в толпе ветреных дурочек Ты заметишь скорбящую тень. Ты почувствуешь запах мокрых волос И ты услышишь души моей рык, В глазах моих не увидишь чернеющих слёз И изо рта моего не вылетит сдавленный крик. Но каждый мой вдох Будет звать тебя: «Анна!» Милая, это ведь очевидный исход, Одиссеей твоей души станет Максимианна.

      С нетерпением жду нашей встречи, Макс».       И я закрыла глаза, чтобы не заплакать, и сидела так, пока не почувствовала холод реального мира. До свидания, Андо. И вот я открыла глаза и меня передёрнуло. В отражении рядом со мной сидел парень: у него не было изумрудных глаз и черты лица казались незнакомыми, но я была уверена, что мы знаем друг друга и связаны уже давно. Не зелёные, черные глаза в отражении моргнули, и парень повернул ко мне свою голову. И если у Дьявола есть голос, то голосом самого Дьявола он заговорил со мной.       — Привет…