T'extrano

Пьеро наблюдал за Джанлукой. Наблюдал, незаметно для окружающих, уже несколько лет. Нет, конечно, он смотрел на него и совершенно свободно — во время концертов, встреч, обычной жизни, как же иначе — ведь они вместе работали, учились, вместе достигая одну за другой вершины успеха, оставляя за спиной покоренными город за городом, страну за страной. Для троих простых итальянских ребят все началось на конкурсе молодых талантов, когда волей влиятельного продюсера, они были поставлены в трио, которое решили «раскрутить» по всему миру. Каждый из троих мечтал петь и покорять сцены, но с этого момента к мечте пришлось идти вместе. С самого начала это оказалось очень непросто. Проблемы начались еще во время конкурса. Два юных сицилийских тенора, оба живые, смешливые и иногда не в меру хулиганистые, быстро нашли общий язык, Джанлука же принадлежал к другой компании, так называемых «снобов», ребят из семей более обеспеченных, получивших и более рафинированное воспитание. С самого начала общение между компаниями сводилось лишь к взаимодействию на репетициях, подтруниванию со стороны одной и демонстративному задиранию носов со стороны другой. А потом ОН выиграл! Сказать, что сицилийцы тогда были разочарованы, значит, ничего не сказать! Если бы победил один из них, другой, безусловно, искренне порадовался бы за товарища, хоть за себя и было бы, конечно, обидно. И если Иньяцио был до слез расстроен тем, что не смог принести победу в свою семью, вложившую больше, чем она могла себе позволить, в эти несколько перелетов в Рим с Сицилии, чтобы присутствовать на конкурсе, то Пьеро был возмущен! Он не мог не признавать, что некоторый дар у юного абруццезе, безусловно, имелся. Его голос был красивым и необычным, но у него или Иньяцио были не хуже! Почему же он, а не один из них?! Потому, что ему помогла смазливая внешность и вежливые манеры, даже слишком вежливые, как казалось разгневанному Пьеро. Нравятся же кому-то такие слюнтяи! Когда после конкурса родители ребят заключили контракт, и троица парней официально стала трио, пришлось знакомиться ближе. Приятного это принесло мало: в процессе общения выяснилось, что Джанлука никогда не учился вокалу, что вызвало новую волну неприязни. И Иньяцио, и Пьеро столько часов потратили на обучение, вынужденные отказывать себе ради этого во многом, что казалось более привлекательным. Их семьи тратили на это едва ли не последние средства и кучу времени, а этому выскочке все далось так легко! И - он выиграл!!! Этого сицилийцы не могли простить ему долго! Кроме того, он говорил на эталонном итальянском языке, а Пьеро и Иньяцио, с их любовью к сицилийскому диалекту, его постоянно ставили в пример. Это было бы невыносимо для любых подростков! Джанлука совсем не интересовался мотоциклами и машинами, не мечтал как можно скорее получить права, вместо этого его можно было застать с томиком на ГРЕЧЕСКОМ языке! Ужасен, совершенно невыносим! Глаза вечно на мокром месте, а когда его о чем-то спрашивают, постоянно бросается за советом к отцу! Болезненно застенчивый, он лишь однажды вызвал к себе нечто вроде уважения — когда запустил в Иньяцио куском пиццы на встрече с продюсерами! Это было круто! Но такие радости случались нечасто, и чаще всего сицилийцы безнаказанно задирали его. А это было достаточно неинтересно, поэтому со временем они просто все дальше отдалялись от третьего члена коллектива, насколько это было возможно в условиях почти постоянного пребывания вместе. В течение нескольких недель Пьеро с удовольствием вспоминал, какой ужас отразился в глазах Джанлуки, когда тот, встретившись с ними в аэропорту, чтобы лететь в Америку, понял, что теперь им придется кучу времени провести не только в полете. Бароне доставляло какое-то извращенное удовольствие говорить на ставших вдруг довольно многочисленными интервью, что они все трое большие друзья, ни секунды не веря в такой кошмар и скрещивая на всякий случай пальцы. Обнимая и дружески похлопывая его прилюдно, он чуть ли не демонстративно старался избегать этого в другое время. Постепенно парни притирались друг к другу, внешность Пьеро начала претерпевать приятные изменения, он здорово похудел и окреп, а профессиональные стилисты так поработали на его гардеробом, что он сначала не узнавал себя в этом щеголеватом молодом человеке и постоянно норовил посмотреться в зеркало или следил краем глаза за своим отражением, проходя мимо витрин. И зависть к ангельской внешности сотоварища начала постепенно отпускать. Все чаще повторяющимся словам о дружбе Пьеро по-прежнему не придавал ни малейшего значения, и, честно говоря, считал, что Джанлука думает точно так же. Один случай стал поворотным, совершенно изменив его представление о коллеге. Этим вечером ребята блестяще выступили в Детройт Опера Хаус. Полный зал восторженных зрителей, да еще к тому же — запись их первого видео-концерта, который собирались сначала показать по телевидению, а затем выпустить на диске в продажу! Триумф! Триумф, который лишь в мечтах мог видеться когда-то толстенькому недотепе, шагавшему за руку со слепым дедом на очередной урок игры фортепиано. Много лет и много миль разделяли того мальчика и юношу, смотревшего сегодня со сцены. Но кое-что объединяло этих двоих: сегодняшний Пьеро чувствовал себя таким же, и даже куда более несчастным, чем тот. Ошалевший от поздравлений и объятий, он вышел из здания, где проходил концерт. - Пьеро, поедешь с нами? - из машины ему махал Джанлука. Лучше бы, конечно, с Иньяцио, но тот, ставший не просто другом, а уже чуть ли не братом, пожалуй, заметил бы, что у Пьеро на душе кошки скребут, и огорчился. А он вовсе не заслуживал того, чтобы такой замечательный день был омрачен проблемой друга. К тому же, как считал сам Бароне, проблемой надуманной и ничего не значащей, но, тем не менее, заставлявшей себя чувствовать глубоко несчастным. Дождаться Микеле и Барбару? Но они еще некоторое время пробудут здесь, решая разные рабочие вопросы, а он так устал и так хочет, наконец, остаться один, потому что сдерживать то и дело подступающие позорные слезы уже почти нет сил. Пожалуй, Джанлука был лучшим вариантом, с ним можно не стараться быть особо приветливым, для того такое отношение вполне привычное, а что с Пьеро что-то не так, он в жизни не догадается. Бароне плюхнулся рядом с Джанлукой и прикрыл глаза, откинув голову на подголовник. - Устал, Пьеро? - участливо спросила с переднего сиденья мама Джанлуки, Элеонора. - Угу, - жалобно промычал он, надеясь, что больше расспросов не последует. - Ничего, еще чуть-чуть и отдохнешь, - ласково пообещала женщина, но этим, к счастью Пьеро, и ограничилась. Он не открывал глаз до самого отеля, не зная, смотрел ли на него Джанлука, и что он там про него думал, если думал вообще. Его это ни капли не волновало. Зайдя в гостиницу, он первым получил ключ, и, кивнув семейству Джана, поспешил к своему номеру, с каждым метром ускоряя шаг — быстрее бы скрыться ото всех! Поглощенный своими переживаниями, он заметил своего младшего коллегу лишь тогда, когда тот, невесть как оказавшись рядом, помешал ему закрыть дверь в номер у него перед носом. Затем Джан, пользуясь секундным замешательством сицилийца, протиснулся в комнату и сам закрыл дверь.