T'extrano

На следующий день Джанлука с грустью наблюдал за тем, каким растерянным и несчастным выглядел Пьеро. Он вспоминал себя после первой близости подобного рода и сопереживал любимому всей душой. Ему очень хотелось подойти, приласкать, прошептать что-то нежное, но он решил, что будет лучше на время оставить человека в покое, позволить самостоятельно пережить неприятный момент, дать возможность смириться с произошедшим и снова самому потянуться к Джану. Прошло несколько дней. Пьеро, вроде бы пришел в себя, пропала угрюмость и неуверенность. И все, казалось, стало, как прежде, только вот к Джанлуке он больше не приходил. Исчезли из обихода мимолетные ласковые прикосновения, и темные глаза не искали больше взгляда более светлых, молчаливо спрашивая, все ли в порядке. Очень медленно, не делая резких движений, почти незаметно, Пьеро шаг за шагом отдалялся от Джана, кирпичик за кирпичиком возводя между ними невидимую стену. Тот даже и не осознал этого сначала, а потом не мог поверить в то, что происходит. Он искал ответа, молча пытаясь заглянуть в глаза, но те всегда смотрели в другую сторону. А тяжелейший тур набирал обороты, оставляя совсем мало возможностей для того, чтобы остаться наедине, тем более, что Пьеро всячески избегал этого. Джанлука весь извелся. От усталости и переживаний у него пропал аппетит, на сон и так почти не оставалось времени, но эти короткие часы юноша часто пролеживал без сна, терзаясь тяжелыми мыслями. Было огромное желание прижать Бароне к стенке и выяснить, что происходит, но слишком страшно было услышать ответ. Джан очень похудел, круги под глазами, всегда появлявшиеся от недосыпа, становились день за днем больше и чернее. Он пребывал в ужасном состоянии, оживляясь лишь на концертах и встречах с фанами, словно питаясь их эмоциями и энергией. Но, как только рабочий день заканчивался, Джан словно терял цвет, становился плоским и серым. Настроение было ужасным: то нервным и близким к истерике, то накатывала абсолютная апатия. Прежде такое не прошло бы мимо внимательного взгляда Пьеро, но теперь тот словно и не замечал, что происходит что-то плохое. Словно не понимал, что Джанлука нуждается в его поддержке, его силе, объятиях. Не сексе даже вовсе, а их разговорах, совместных вечерах, полных ароматов нутеллы и эспрессо. Джан знал, что его чувство к Пьеро гораздо полнее того, что тот испытывает к нему. Джанлука любил всей душой и подозревал, что эта любовь останется с ним на всю жизнь, но не обольщался надеждой насчет того же со стороны Бароне. Он был для него чем-то приятным, что само пришло в руки, пожалуй, можно было бы сказать, что Джан для него «друг с привилегиями», не меньше, но и не намного больше. Да, Пьеро, конечно, был к нему привязан, и даже увлечен им, но с чувствами Джанлуки это не шло ни в какое сравнение. Поэтому юноша ценил каждое мгновение, проведенное вместе, потому что он знал, что когда-нибудь всему этому придет конец. Когда-нибудь, но не сейчас же! Этого же просто не может быть! Бароне чуть ли не только что заявил, что они – пара. Ситуация складывалась просто абсурдная. Джан пытался успокоить себя тем, что возможно, это просто совпадение. Сначала Пьеро действительно было не по себе после близости, а потом тур стал настолько изматывающим, что у него просто не хватало сил ни на что и ни на кого, кроме себя. Времени на сон почти не было тоже и, скорее всего, Бароне не хотел отнимать от него ни минуты. Эмоции тоже притупились от усталости, и именно поэтому он не поддевает ласково, как прежде… Но, чем дальше шло время, тем больше надежда уступала место отчаянию. И однажды Джанлука не выдержал неопределенности. После очередного переезда, команда зашла в гостиницу. Все уже скрылись в лифтах, Джан, слегка замешкался, и так получилось, что в холле он остался лишь с Пьеро, который, устало повесив голову, тоже медленно направлялся к лифтам. Джанлука так вымотался: не только физически, но и морально. Ему нестерпимо необходимо стало прислониться головой к надежному теплому плечу, услышать подбадривающие слова, поэтому он не удержался и тихо позвал: - Пьеро! Тот не ответил, но остановился, поджидая, пока Джанлука приблизится к нему. Собирая в кулак все свое мужество, отгоняя страх, безуспешно пытаясь поймать взгляд любимых глаз, он спросил срывающимся шепотом: - Придешь сегодня ко мне? Ответом ему стал глубокий прерывистый вздох, и шепот, еще более тихий и дрожащий, чем его: - Нет! Я не приду больше! Это все было неправильно! Это нужно прекратить! Больше – нет! Всё! Прости! Снова вздохнул и, так и не подняв глаз, пошел прочь.