Я смотрю на её портрет — То ли она есть, то ль её уже нет, С воздушным шариком в виде слона, В розовой пачке и с бодуна. Гирлянда игрушек, хвосты пустоты, Драный турнюр, на руках бинты, Играют альты, а вниз карниз — Кто-то провис, а ты прокис. Мисс, мисс, мисс Сладкая Смерть, Её избежишь, но ты будешь хотеть, Запомни её вот так вот, анфас — По краю вприсядку идущую в пляс. Когда каблуки она поставит на стол — Всяк пожалеет, что не ушёл, Но уже поздно, ты на крючке — С одним ухом и в одном очке. У неё костяной пистолет, А бронежилета на тебе нет, Ты плачешь морзянкой и жестом немых, Но весь ты здесь, и в тебе псих притих. Она знает всё, и ей не впервой В пламени света идти по кривой, Метроном лупит по голове — Сладкая Смерть, дайте две! Содом и Гоморра — это детский сад, Ад от страха уже полосат, Направо и вниз она смотрит в лорнет: Там тебя есть, а здесь ты нет. Кошмар за углом, но всё поделом, И кто-то рядом поёт козлом, Блестки сыплются, свет померк, Лопнули шарики, фейерверк!
Иногда Вике казалось, что музыка способна заглушить окружающий мир. Но со временем она убедилась во обратном, слушая группу «ковчег» и находя пару тройку будто бы родных слов. Каждый день в жизни Виктории — агония. «Всё будет хорошо, всё закончится, я в это верю» — твердила сама себе девушка. Вообще, она могла расслабиться, ответить на внимание студента, который стал их товарищем по несчастью. «Не повезло Леше, и зачем мы его втянули?» — думала Вика. На самом деле она понимала, что влюбляется в него, но старалась скрыть это даже от друзей, а от него тем более. Виктория узнала, что у Леши есть младшая сестра Тася, которая учится и дружит вместе с лучшей подружкой младшей сестры Андрея — Алисой. «Лёша так мило общается с сестрой» — думала Вика, и непроизвольно улыбнулась, но слова незамеченного человека, который наблюдал за ней, вздернули её. — О чем ты думаешь, раз так улыбаешься улыбаешься? — обратился к ней Алексей Виктория растерялась, не зная, что ответить, покраснела, что не осталось незамеченным от Леши. — Я? — Вика пыталась придумать что-нибудь, но времени у неё было катастрофически мало, но Алексей сумел прервать её ответ, он подошёл к ней и сел на кровать рядом, обнимая её за плечи. — Ладно, не хочешь не говори, — сказал парень на ухо девушке. С самого первого дня Виктория засела в его сердце не смотря на то, что они были «по разным берегам реки». Он хотел бы, чтобы она, как говорится, по его мнению одумалась и перешла на его сторону, но поговорить с ней об этом он не решался. — Лёш, — Вика повернулась лицом к Алексею, взяв его руки в свои и посмотрев ему в глаза. — Я тебя слушаю, — ответил ей парень, посмотрев в её глаза в ответ. Виктория растерялась, она хотела одновременно страстно поцеловать его и также хотела бы оттолкнуть его. Оторвав Вику и Лешу от гляделок в комнату девочек зашли Макс с Лизой и Андрей. — О, голубки, а вы у нас тут Ромыча не видели? — обратился Максим к Вике и Леше Вика мгновенно отпустила его руки, после встала спиной к Алексею и обратилась к «новоприбывшим» — Он с Глафирой всё утро общался…- сказала Вика и выждав паузу продолжила, — влюбился, видимо, в эту ясновидящую. — Он же с ней всё время проводит… Мне говорили, что она… это, ну, ясновидящая, — сказал Андрей В комнату заехала Даша. Даша уже может стоять благодаря Ларисе и её чудо лекарству, её радости нет предела, сегодня она хотела поделиться своим умением с друзьями, а также с Виктором Николаевичем. — О, Даша! — поприветствовал подругу Андрей и кинулся к ней. — Ребят, я хочу вам кое-что показать, — с счастливой улыбкой произнесла Дарья, которая заставила всех притянуть сильный интерес к последующим словам и действиям Дарьи, — смотрите! Девушка умело поднялась с инвалидного кресла и простояла около двадцати секунд, при этом ловила очень удивленные и радостные взгляды друзей. — Как же круто! Даш, мы очень рады за тебя! — воскликнула Лиза и кинулась обнимать подругу вместе с Кузнецовой, а Андрей поцеловал девушку в губы. — Ладно, мне пора, мне с Ларисой нужно к Виктору Николаевичу показать мои успехи, я сама этому очень сильно рада! — воскликнула Дарья покидая комнату девочек.***
— Лариса, Вы просто чудо! — воскликнул Виктор после «просмотра» успехов Дарьи — Я Вам очень благодарна, Лариса Андреевна! — обратилась к Ларисе Даша Лариса смущенно улыбнулась, ведь она не ожидала такого быстрого эффекта и выздоравливления девушки. Даша спустя пару минут молчания, удалилась из комнаты Виктора Николаевича оставив Ларису с ним вдвоём. «Было бы неплохо оставить их сейчас вдвоём, мне все-таки кажется, что они влюблены в друг друга» — думала Дарья, разъезжая по коридору с комнатами учителей. — Лариса, ещё раз спасибо Вам огромное, — обратился к ней Виктор, взяв её руку. Такого жеста от него Лариса не ожидала и удивилась. — Что там с тем майором, который прибыл на нашу сторону из-за старшеклассников, пытающихся сбежать? — решила сменить тему Лариса — С ним? — Виктор немного удивился вопросу Ларисы, но ответил на него не отпустив её руки, — с ним все в порядке. После этих слов Виктор посильнее сжал руку девушки и приблизился к ней, на что Лариса ответила взаимно и слилась с ним в нежном поцелуе, которого они оба очень хотели. Оторвавшись от поцелуи Лариса невзначай спросила — Надеюсь теперь мы не будем оправдываться как школьники. — после сказанных слов она отвела взгляд в сторону, а Виктор снова поцеловал ее.***
— Ромашка, слушай, а ты бы хотел искупить зло, что содеял в прожитом веку? — сквозь смех спросила Глаша, сидя в обнимку с Ромой на лавочке, рядом с чёрным входом на кухню. Роман в ответ на вопрос девушки перестал смеяться и посмотрел ей в глаза. — Знаешь, я бы очень хотел это сделать, — робко и неуверенно сказал Рома. Глафира всмотрелась в его глаза и всеми силами старалась увидеть что-нибудь, и всё же у неё это получилось. «Какой-то тёмный кабинет, кажется, это Логос. Распахнутое окно, девушка, штора, девушка падает. Стоп. Это. Это же Старкова… — Глаш, я прошу не смотри на меня так, ты, — немного замешкавшись произнёс Рома, — ты будто бы насквозь видишь меня Глафира в ответ отвлекла взгляд от глаз Ромы. — Пойдём, ну, прогуляемся по лесу? — спросил Роман — Я не против, — ответила девушка и взяла его за руку, от чего Рома смутился. Когда они вышли за территорию школы, уже наступали сумерки. Девушка вела парня в немного странном для него направлении, но он прекрасно знал, что за периметр они не выйдут и можно не переживать. Сначала они шли молча, но Глафира решила нарушить тишину. — Знаешь, Ром…- повернулась к нему Глафира и заглянула в глаза, — я думаю, что пришло время исправлять ошибки, — после этих слов девушка отвела взгляд от Романа и посмотрела в сторону небольшой полянки. — Что ты имеешь в виду? — спросил Роман, будто бы боясь того, что его сейчас убьют. — Я знаю, что это из-за тебя Даша на коляске. — четко проговорила Глаша, не отрывая свой взгляд от полянки. На ее глаза подступали слезы. Рома растерялся, хотел убежать, он просто ничего не понимал. Он не сразу заметил слезы Глаши. — Что?! — вскрикнул Рома, взяв девушку рукой за подбородок и заглянув в ее глаза. — Не отрицай это, Ром, — хрипло проговорила девушка и сняла его руку со своего лица, крепко сжав ее, — ты… ты можешь искупить свою вину — Черт! Я тебе не верю! — вскрикнул Роман и вырвал свою руку от Глафиры Глафира продолжала рыдать, да, наверное, это странно, она никогда не выплакивала столько слез, не то чтобы при людях, а вообще! Она почти не плакала. С Ромой сейчас было всё иначе. Не смотря на ее близкое общение с Николаем и его влюбленность по отношению к ней, Глафира никогда не испытывала к нему тех же чувств. Да, конечно, она видела его насквозь, но что-то насторожило, да и продолжает настораживать. А с Ромой Глафира забывала обо всем, могла часами говорить с ним о комиксах с черепашками ниндзя, забывая о своих способностях и агонии около ста пятидесяти людей. Забывала своё тяжелое детство. С Ромой она отдыхала всей душой, и… Неужели сердцем? Спустя минуту молчаливых гляделок, Глаша упала на землю. Ее одолевало странное чувство, она всем сердцем хотела быть рядом с Романом, сама еще не понимая в качестве друга или же… Ей было больно, больно от оттого, что он не поверил ей. На улице стояла гробовая тишина. Это был очень плохой знак. Птицы не пели, волки не выли, даже звуков из военных лагерей не было. Слишком тихо, слишком угнетающе. Слишком. Глаша лежала уже как десять секунд на земле, роняя слезы, неужели она станет перед ним так унижаться? Но зачем? Роман не выдержал и поднял Глашу с земли, хорошо, что она была сухая. — Тихо, — шепотом произнес Рома, прижимая девушку к себе, — я тебе верю…я прошу никогда никому не говори об этом, — Роман одернул девушку, чтобы посмотреть в ее голубые, красные от слез глаза, — Никогда!!! Глаша тяжело дышала, ее дыхание слышал Роман. Ей было страшно, но почему-то она была уверена, что Роман не сделает ей ничего плохого. Или же это розовые очки? — Помоги мне, Глаш, — спокойно произнес Рома опять же прижимая девушку к себе. — Я…- замешкалась Глаша, — я помогу тебе искупить ошибку… — сказала Глафира отводя взгляд на ту же самую полянку, — ты должен помочь одним людям, они… — переводя взгляд на Романа, она продолжила, — Они нуждаются в большей помощи, чем люди «Логоса». — Отведи меня к ним, — спокойно проговорил Роман — Пойдем, я покажу. Главное, чтобы ты, — девушка намного запиналась, — чтобы ты никому не говорил где это место и кого видел. — Хорошо… — робко согласился парень Глафира вывела Романа за периметр через подземелье. Довольно странный путь, но о нем по-прежнему знали только работники «INGRID». — Мы…мы за периметром? — робко спросил Рома — Да, — ответила Глафира, пытаясь утереть подступающие слезы. — Эй, ну, что ты? — спросил Рома притягивая девушку к себе — Рома, пожалуйста, не надо, — сказала Глафира и повела его жа собой вглубь леса. Когда ребята зашли в избушку, где было всего три спальных места, на одном лежала Вера Назарова, которой опять было плохо и она уже не могла понять, что с ней. На другом сидела Ирина Исаева и Надя. Надя увидев Рому крикнула — Рома! — Надя! — радостно отозвался парень — Ты сможешь передать мои письма Андрюше, да? — умоляюще посмотрела на Рому Надя, Ирина начала ронять слезы, Вера будто бы на слышала ничего, а Глафира кивала Роме. На самом деле Войтевич запретил связываться с кем-либо, но когда его не было в избушке это был отличный шанс. — А, это же… Вера Дмитриевна, наша историчка, что с ней? — спросил Роман, прятая письмо под свитер, и глядя в почти безжизненные глаза своей историчке. — Да, Павленко, ты прав. — раздался спокойный голос со спины Роман не мог поверить своим ушам… Войтевич?! Войтевич жив?! Роман обернулся, и перед ним действительно был Войтевич. На его лице простирались шрамы, создавая симпатичные «узоры», бровей почти не было, кожа была оранжевой. Даже запах, ранее не обращая на него внимания легко заманил всех в свои сети. Люди живут уже две недели в лесу, а Войтевич и вовсе почти полгода. Что уж тут говорить об гигиене, да даже о питании? Может быть о каких-либо удобствах? Ничего из этого не было, разве что не считая «крыши над головой». — Что с ней? — спросил Рома глядя на Веру, очень испуганными глазами — Мы не знаем, Павленко, — грозно произнес Войтевич. Спустя пару минут гробовой тишины, Глафира решила её нарушить. — Она ждет ребенка. — спокойно сказала Глафира, разглядывая голубо-зеленые глаза Веры, проникшие тоской. — Что? — неожиданно спросил Войтевич. Вера бесшумно заплакала, конечно, она предполагала беременность, но всё же надеялась, что нет. Нет, не то чтобы Вера не любила Кирилла или не хотела детей, она наоборот хотела хорошую семью, любящую, но ее жизнь сложилась иначе. Зачем ей сейчас ребенок? Что она сейчас сможет ему дать? — Ничего! Абсолютно ничего. Она прекрасно понимала, что все ее планы о семье — утопия, счастливое будущее — утопия, материнское счастье — утопия. Все возможные варианты кроме смерти, а смерти это фатум, — утопия. Позитивно не правда ли? Как бы то не было в их ситуации это истина. — Я не знала, — тихо произнесла Вера, — я не уверена, что ребенок выживет, — сквозь слезы процедила Вера. Ирина была в похожей ситуации, но никак не могла утешить Веру. Как бы ей не хотелось. — А…а отец ребенка? — спросила Ирина — Я… я люблю его, — продолжала говорить Вера, но уже без слез, собрав всю волю в кулак, как раньше, — Мы были счастливы, но очень не долго… Сейчас он считает меня погибшей… — все тише и тише говорила Вера, — похоронил меня. - Вера Дмитриевна, он не похоронил Вас... - обратилась Глафира, - он, наверное, единственный человек, который отказывается верить в вашу смерть. - Вам пора уходить. В следующий раз принесите воды. - сказал Войтевич.