Презумпция виновности

Лето плавно перетекало в осень. На глади озера покачивались первые опавшие листья, зарядили монотонные дожди. Теплый, освещенный мерцающими факелами замок, казался особенно уютным, все больше учеников перебирались с открытых двориков в библиотеки и гостиные. Стайлзу и Скотту, впрочем, было не до наслаждения осенне-умиротворяющей атмосферой. - Если трансфигурировать два серебряных кубка из одинакового размера деревянного и стального брусков, на каком из кубков раньше проявятся признаки возвращения к исходной форме, если перестать поддерживать заклинание сразу после полного завершения трансфигурации? С чем это будет связано? Какие дополнительные факторы могут оказать влияние на процесс? МакКол обхватил голову руками и практически рухнул на заваленный книгами стол. Камин в гриффиндорской гостиной продолжал убаюкивающе потрескивать. За окнами темнело. Самопишущее перо скользило по свитку под пристальным взглядом Стайлза. За трансфигурацию он еще даже не брался, пытаясь написать сочинение о важности изучения волшебниками маггловской истории. Если бы он знал, что попытка сдать пересказ сюжета «Капитана Америки» в качестве работы на тему «Знаменитый маггл XX века» закончится ворохом дополнительных заданий… В общем, это уже не казалось ему таким забавным. В гостиной было относительно пусто – только несколько первокурсников постигали основы игры в плюй-камни да Айзек сидел в углу, перелистывая «100 легендарных игроков в квиддич». По обложке то и дело проносились силуэты на метлах, ведя нескончаемый матч. - Я больше не могу. Стайлз, это безумие. Мы даже не брались за зельеварение, а сидим здесь уже три часа, - простонал Скотт, поднимая наконец взгляд от заданий. - Не думаю, что в таком состоянии можно еще что-то сделать. Может, стоит пойти прогуляться? - Стайлз пустил в ход «Крайне выразительный взгляд номер четыре», который означал: «Мы оба понимаем, о чем идет речь». И Скотт был просто лучшим в мире другом, потому что он кивнул, поднялся, разминая затекшие ноги, и отправился в спальню за ключами. Квиддичное поле пустовало. Отборочные испытания когтевранцев закончились пару часов назад, тренировки на такое время обычно не назначали, так что ничего не мешало двум гриффиндорцам взять квоффл, учебные метлы («Финсток убьет меня, если узнает», - пробормотал Скотт) и взмыть в закатное небо. Они проделывали это уже около недели – приходили после занятий и тренировались. Вернее, тренировали Стайлза. Как только профессор Дитон, поздравив Скотта с получением места капитана, вручил ему личные ключи от раздевалки и хранилища инвентаря, решение старой проблемы стало очевидным. Стайлз хотел быть в команде. Появилась возможность ему помочь. Все было просто и понятно, и совсем чуть-чуть нарушало школьные правила, но когда это их останавливало? - Тебе нужно забросить хотя бы два мяча из десяти, - Скотт облетел вокруг ворот, подкинул и поймал квоффл. Ощущение полета наполняло силой, будоражило, почти пьянило. - Ага. Точно. Просто забросить мяч в кольцо, ничего сложного, - бледный до зелени Стайлз вцепился в метлу так, что заболели пальцы. Если бы не врожденное упрямство, Стилински бы, пожалуй, давно оставил попытки стать игроком в квиддич. Еще на первом курсе, с ужасом переживая каждый новый урок полетов на метле, он решил, что только круглый дурак мог выбрать палку с прутьями в качестве средства передвижения - это было странно, глупо и ненадежно. На первые отборочные Стайлз пришел за компанию со Скоттом, из чистого любопытства. Нерешительно поболтался в воздухе и совсем не расстроился, услышав отказ. Вторая попытка была предпринята в надежде впечатлить Лидию, потому что все вокруг говорили, что девушкам нравятся спортсмены. На этот раз провал обидно ударил по самооценке, так что последующие отборочные проходили под неизменным девизом: «Доказать всем, что я это могу». Кроме того, начиная с третьего раза Стайлз стал героем шуток в духе «Скорее Стилински попадет в команду по квиддичу, чем ты сдашь травологию на отлично». Оставалось либо смириться и признать поражение, либо из чувства противоречия продолжать с гордо поднятой головой появляться на квиддичном поле. - Лови! – Скотт с непринужденной легкостью подкинул квоффл. Стайлз слишком резко дернулся с места, кончиками пальцев мазнул по мячу и печально проследил за его падением вниз. Толку от тренировок было пока немного. До отборочных оставалось меньше недели. Утро следующего дня выдалось особенно оживленным. Едва спустившись в гриффиндорскую гостиную Стайлз оказался окружен группками девушек - хихикающих, поправляющих прически, улыбающихся своим отражениям. Повисший в воздухе аромат «Истинной любви» - духов с легким приворотным эффектом, кружил голову не хуже удара бладжером. Можно было с полной уверенностью заявить, что наступила среда и старшекурсников ожидали занятия по защите от темных искусств. Профессор Хейл оказал на жизнь Хогвартса эффект сброшенной бомбы. Бомбы с феромонами. Стайлз догадывался, что такого следовало ожидать – если не считать ежегодного притока первокурсников, основное окружение учеников школы оставалось неизменным на протяжении всех семи лет обучения. И, в итоге, было довольно сложно воспринимать в качестве романтических объектов большинство одногруппников. В условиях тотальной нехватки новых лиц буквально любое изменение учительского состава вызывало пристальное внимание. Стайлз слышал, что даже профессор Харрис получал романтические записки от учениц, когда только начал преподавать. До тех пор, пока не прочитал парочку таких писем перед учащимися, едко высмеивая каждую строчку. А профессор Хейл… Ну, он отлично вписывался в эти чудесные девичьи представления о любви. Небрежная щетина, волевая челюсть, черные густые волосы – хоть сейчас на обложку «Пророка» или третьесортного романа об отважной и прекрасной ведьме, готовой пожертвовать жизнью ради возлюбленного. Одержимость новым преподавателем ЗОТИ прокатилась по школе лавиной, принимая самые причудливые формы. В моду вошли маггловские кожаные куртки, из-под полы распространялись добытые кем-то колдографии Хейла, опустели в Хогсмиде полки с любовными зельями. Некоторые довольствовались возможностью видеть предмет своего обожания во время уроков, другие присылали записочки и пытались флиртовать. Последовательнее и настойчивее всех, пожалуй, действовала Эрика – пятикурсница со Слизерина. В ход шли все женские ухищрения, от резко укорачивавшейся на занятиях юбки до регулярных просьб о дополнительных занятиях. В таких условиях, казалось бы, в противовес женской части курса, парни имели все основания испытывать к профессору неприязнь. Но Дерек Хейл оказался действительно хорошим преподавателем. Никогда нельзя было точно сказать, что ждет на очередном его занятии. Профессор мог с порога заявить, что лучше отлично владеть тремя защитными заклинаниями, чем в теории знать десяток, и заставить оттачивать эти три заклинания до тех пор, пока от истощения не появлялись круги перед глазами. Или притащить какое-то опасное магическое существо. Или устроить настоящую битву, вытащив учеников во двор и разбив на команды. Словом, профессор Хейл действительно старался чему-то их научить, выгодно отличаясь от доброй половины преподавателей ЗОТИ, бывших до него. С другой, не менее важной стороны, Дерека Хейла опасались. Ощущение угрозы шло по пятам за одетой в маггловскую одежду фигурой. Никто не взялся бы объяснить, в чем именно причина, но чувствовали это все… Словно проскальзывало иногда во взгляде профессора что-то не просто жестокое, а почти звериное. Словно было в быстроте его реакций что-то противоестественное. Скотт даже обмолвился однажды, что, наверное, в этом и есть секрет такой популярности – опасность притягивает. Стайлз только фыркнул в ответ и сказал, что любителям опасностей стоит просто встречаться с дементорами, темными волшебниками или оборотнями – магический мир может предложить много вариантов. В классе ЗОТИ стоял полумрак. Высокие окна оказались закрыты темной тканью, парты сгрудились вдоль стен, отставляя пустое пространство в центре. Рядом с учительским столом возвышалось нечто, напоминавшее покрытый рунами черный гроб. - Одним из самых сложных защитных заклинаний принято считать призыв Патронуса, - профессор Хейл вошел в аудиторию с небольшим опозданием, стремительно приблизился к кафедре и, привычно проигнорировав приветствие, перешел к вопросам, - Каково основное предназначение этого заклинания? - Борьба с дементорами, - протянуло сразу несколько голосов. - В целом, верный ответ. Хотя слово «борьба» не совсем подходит. Следует осознавать, что вы никак не навредите дементору, просто создадите своеобразный щит, который, если окажется достаточно силен, сможет даже его отпугнуть. Но вы не обезвредите дементора, не раните его и, тем более, не убьете. Просто временно защитите свой разум и свою душу. После этой речи ученики почти бессознательно отступили от загадочного гроба на несколько шагов. - Конечно, приводить дементоров в Хогвартс запрещено, - раздалось несколько облегченных вздохов, - Но способность вызвать патронуса в безопасной классной комнате совсем не гарантирует, что вы справитесь с этой задачей, оказавшись с опасностью лицом к лицу. Некоторые преподаватели довольствуются подобным, но не я. Профессор Хейл прервался, на миг задумавшись, и рукой провел по ряду символов, испещряющих поверхность гроба. Там, где его ладонь касалась дерева, синевато мерцала магия – мощная и древняя. - Дементоры высасывают из человек весь свет, надежду, радость. Остаются страх и боль. Отчаянье. Пустота. Скажите, мысли о чем вызывают у человека самые сильные негативные эмоции? Чего бояться все, пусть иногда и не в силах признаться в этом даже самим себе? Единственное слово словно повисло в установившейся тишине, хотя вслух его произнести никто не решался. - Смерть, - Стайлз с трудом пробормотал это, глядя себе под ноги. Профессор Хейл кивнул: - Ничто не сможет дать вам представление о том, что такое встреча с дементором. Но можно усложнить призыв патронуса, поселив в вашей голове мысли о смерти. Это будет хорошим упражнением, пусть и не самым простым. Некоторые считают, что стоит сначала найти светлое воспоминание, затем попытаться вызвать патронуса в хорошо освещенной комнате, в присутствии преподавателя и в окружении других учеников - с чувством полной безопасности. Но это не так. Я хочу, чтобы сперва вы почувствовали близость самой смерти. Только так можно найти ТО САМОЕ воспоминание. Резко взмахнув палочкой профессор Хейл заставил стопку алых лент взмыть с учительского стола и обвить запястья учеников. Стайлз провел пальцем по импровизированному браслету, ощущая исходящее от него тепло. - Эти амулеты облегчат контакт с акери. С ними можно слушать их песню, не боясь… Последствий, - профессор осмотрелся, проверяя, всем ли хватило лент, - Акери – довольно редкие магические существа, обитают в основном в Северной Америке. По ночам они стремятся туда, где есть люди, не важно, волшебники или магглы. Мне удалось поймать одну несколько лет назад. Как только барьер окажется снят, вы услышите песню акери. Ваша задача – найти самое светлое воспоминание, настолько мощное, чтобы оно заглушило песню. Профессор коснулся палочкой стенки гроба. Руны вспыхнули синим и начали бледнеть, словно вплавляясь в дерево. Наконец, крышка открылась, являя взорам учеников… нечто. Крошечный, словно детский скелет, медленно-медленно поднял голову. В пустых глазницах вспыхнул холодный серебристый свет. Акери попыталась протянуть руку, но та наткнулась на невидимую преграду. Тогда началась песня. Сначала это было похоже на обычный тихий напев, легкий звук на грани слышимости. Стайлз чувствовал, что прислушиваться не стоит, что это закончится плохо, но поделать ничего не мог – потянулся всем телом вперед, словно завороженный, жадно ловя звуки. Это было важно – услышать и понять… Что-то не давало покоя, ускользало из вида… Это был голос матери. Стайлз почувствовал, как сжалось сердце в груди и к глазам подступили слезы. Он вспомнил песню – слышал ее почти каждый вечер, когда был маленьким. Колыбельная. Знакомый ритм, только слова разобрать никак не удавалось. - Я умерла, и ты знаешь это. Я умерла, как умрет твой отец, твои друзья, ты сам. Там, куда я ушла, ничего нет. И твои дети придут в этот мир только для того, чтобы кануть в небытие. Каждый твой вздох делает смерть чуть ближе. И нет ничего важнее этого. Слова причудливо вплетались в мелодию, заставляя впадать в транс. Где-то на краю сознания вертелась мысль, что надо было что-то сделать, что-то действительно важное, но сконцентрироваться на ней никак не удавалось. Стайлз просто слушал, и чем дольше звучал в его голове голос матери, тем спокойнее отчего-то становилось на душе. На смену отчаянью пришло смирение. Холодное, отчужденное смирение идущего на эшафот. - На сегодня достаточно, - голос профессора Хейла оборвал песню. Крышка гроба захлопнулась, вспыхнув синим. Стайлз машинально провел ладонями по лицу, стирая слезы. Многие делали то же, некоторые зажимали рты. - Некоторые из вас справились с заданием, другие пока нет. Но теперь вы знаете, воспоминание какой силы требуется, чтобы сопротивляться воздействию. Это и будет домашним заданием - найти нужную мысль. Кроме того, изучите параграф, посвященный призыву патронуса. Особое внимание нужно обратить на последовательность движений палочкой. Амулеты можете оставить себе, обязательно принесите их на следующее занятие, - профессор Хейл стремительно развернулся и направился к выходу из кабинета. - Это было жутко. Я уже думала, что перепробовала вообще все хорошее, что со мной случалось, а потом словно осенило. Думаю, и с патронусом получится. - А у меня так и не получилось. Даже сосредоточится было сложно. И из счастливых воспоминаний в голову лезли одни глупости… - Интересно, как профессор вообще загнал туда эту тварь? Разговоры звучали все громче, рассеивая мрачные мысли. Было здорово сейчас оказаться среди знакомых лиц, в Хогвартсе. Казалось, будто песня акери разъединила их, разбросала в разные точки вселенной – по одиночке, а теперь все вернулось на свои места. - Эй, ты в порядке? – Скотт положил руку на плечо Стайлза и нахмурился. - В полном. Правда, все хорошо. Просто… это было не слишком-то приятно, - Стайлз нервно усмехнулся. Лучшего друга, конечно, такими словами не проведешь. - Если плохо себя чувствуешь… - Ничего подобного. Буду в норме через пять минут. Для этого мне понадобится пара шоколадных лягушек и новость о внезапном увольнении Харриса. - Боюсь, со вторым ничем не смогу помочь. А вот первое выполнимо, - Скотт улыбнулся и друзья вышли из класса ЗОТИ. И никто не увидел, как спустя несколько минут среди комнаты возникла змея, словно сотканная из серебристого света. Она осмотрелась, одарив пристанище акери раздраженным шипением, и стремительно поползла к кафедре. - Ну уж нет, - Дерек Хейл возник словно из ниоткуда, встал на ее пути и сложил руки на груди, - Если у вас есть ко мне вопросы, задайте их лично. Шпионить за мной я не позволю. Несколько мгновений змея, не мигая, смотрела на преподавателя ЗОТИ. Затем качнулась назад и, прошипев что-то напоследок, исчезла.