Презумпция виновности

- Нет, Стайлз. Это очень, очень плохая мысль. Мы не будем пользоваться сомнительными артефактами, купленными в Лютном переулке. Как тебя туда вообще занесло? – Скотт осторожно отодвинул от себя одно из двух небольших зеркалец, лежавших на покрывале его кровати. Стайлз, однако, так просто сдаваться не собирался. - Но они же классные! Почти как мобильник, только магический. И это только на крайний случай. Вдруг что-то случиться и нам надо будет срочно связаться? - Нет. Не хочу тебя расстраивать, но такие вещи стоят целую кучу денег и не продаются с рук, иначе с ними что-то не так… -Так я же об этом и говорю, - Стилински взмахнул руками, чуть не обрушив полог кровати, - Они слегка… Бракованные. И поэтому дешевые. Скотт тяжело вздохнул. Долгая и трудная история взаимоотношений Стайлза и сомнительных артефактов начиналась, кажется, с третьего курса. «Уникальный усилитель волшебных палочек 3000», купленный почти за бесценок, прямо на уроке трансфигурации начал издавать вопли, по пронзительности сравнимые разве что с криками мандрагоры. Заткнуть его удалось только путем полного уничтожения. Потом еще были «Новейший котел с автоматическим регулированием температуры» (после его взрыва Скотту и Стайлзу пришлось несколько дней отмывать кабинет зельеварения под чутким присмотром профессора Харриса), «Стильная и простая в использовании мантия-хамелеон» (до сих пор лихорадочно меняющая цвета от канареечно-желтого до голубого где-то в недрах чемодана), «Универсальный самовосполняющийся блокнот настоящего мага» (раздувшуюся до размеров кресла книжку удалось под покровом ночи скинуть в озеро)… Словом, Стайлз обладал уникальным талантом приобретать вещи, приводящие к проблемам. - И что же не так с этими совсем не зловещими и не подозрительными черными зеркалами? – МакКол сложил руки на груди. - О! Ну, они немного странно… Сообщают об установлении связи. Продавец сказал, такие штуки вообще должны как-нибудь звучать, чтобы привлечь внимание. А эти нагреваются, пока на них не посмотрят. В остальном все в полном порядке. - Нет, Стайлз. Я не хочу, чтобы кто-то из нас оказаться в больничном крыле с магическими ожогами. Мелисса нам этого не простит, - Скотт решил прибегнуть к последнему средству, - А если моя мама чем-то недовольна, твой отец узнает об этом на следующий день, помнишь? Стайлз задумался. Наморщил нос, пальцами взъерошил отросшие за лето волосы, потер подбородок. - Ладно, я понял. Ты прав. Но давай просто на всякий случай носить их при себе, хорошо? Никаких вызовов по пустякам. Только если это будет дело жизни и смерти. Договорились? Скотту совершенно точно не хотелось таскаться с бракованным артефактом в кармане. С другой стороны, в Хогвартсе частенько случались… выходящие за рамки ситуации. Средство экстренной связи могло пригодиться. - Давай же, я ношу их с собой уже несколько недель и ничего страшного не случилось, - Стайлз протянул одно зеркальце другу, - Может, мы вообще никогда ими не воспользуемся. - Ладно, - после недолгой паузы ответил Скотт, - никаких экспериментов. Только крайний вариант в случае очень серьезной опасности. Стайлз просиял. Первый завтрак в новом учебном году всегда оставлял какие-то особо светлые чувства. Видимо, еще не висевшие над душой тонны домашних заданий заставляли еду казаться удивительно вкусной, а людей – дружелюбными. Набив рот восхитительным омлетом, Стайлз осматривал Большой Зал. Директор, на этот раз облачившийся в черное, беседовал с профессором Дитоном. Харрис нервно посматривал на все еще пустеющее место преподавателя защиты от темных искусств. Айзек завтракал молча, привычно-отрешенно глядя в пространство. Джексон Уиттмор – капитан команды Слизерина по квиддичу, с выражением брезгливого превосходства на лице оправлял идеально сидящую мантию. Лидия над чем-то смеялась, склонившись к подругам. То и дело она бросала нежные взгляды в сторону Джексона, заставляя сердце Стайлза обиженно сжиматься. Он, пожалуй, уже смирился, что у него нет никаких шансов. Не с красоткой Лидией Мартин, одной из лучших учениц Хогвартса, старостой Когтеврана. Но в том, что она из все возможных вариантов выбрала именно неисправимого придурка Уиттмора, была какая-то мировая несправедливость. - Слушай, а Скотт ничего не говорил насчет отборочных? – голос Айзека отвлек Стайлза от мрачных мыслей. - Почему бы тебе не спросить у него самого? - Я пытался уже трижды за последние пятнадцать минут. Кажется, он не настроен разговаривать, - Лейхи пожал плечами и продолжил меланхолично размазывать масло по тосту. Скотт выглядел предельно сосредоточенным. Продолжая смотреть на новенькую, он колупал овсянку в тарелке и на внешние раздражители реагировал исключительно односложным: «Ага». Как хороший друг, Стайлз был обязан что-то сделать. - Эй, Дэнни, можешь мне помочь?       Староста Гриффиндора вздрогнул, резко отведя взгляд от Слизеринского стола. Стилински мысленно проклял неистребимую тягу «хороших ребят» к «плохим ребятам».       - И что же тебе нужно?       - Новенькая. Ты же староста! Наверное, знаешь, кто она и откуда.       - Почему бы тебе не спросить у нее самому? – Дэнни удивленно приподнял брови.       - Послушай, пожалуйста, просто назови мне имя, и я буду перед тобой в огромном долгу. Это очень важно.       - Ладно, - староста пожал плечами, - Все равно ты услышал бы его на занятиях – мы на одном курсе. Эллисон Арджент.       - Арджент?! – вырвавшийся у Стайлза вопль привлек внимание доброй половины гриффиндорцев.       Стайлз закрыл себе рот ладонями. Дэнни, напоследок трагично закатив глаза, вернулся к своему завтраку. По залу пронеслось привычное: «Снова Стилински»…       Информация оказалось довольно неожиданной. В среде волшебников однофамильцы были редкостью, а уж вероятность того, что в один и тот же момент в одной и той же школе волшебства по чистому совпадению окажется двое носителей одной фамилии, не состоящих в родстве, была попросту смехотворна.       Решение, принятое Стайлзом, было очевидно - если Скотт влюбился в родственницу нового директора, и не подозревает об этом, нужно мягко поставить его в известность…       К сожалению, в этот самый момент профессор Дитон начал раздавать расписания для шестого курса, и все сосредоточились на этом.       Как оказалось, Скотт и Стайлз получили достаточно высокие оценки по СОВ и могли продолжить обучение по выбранным предметам. Их расписание совпадало почти полностью – только напротив фамилии Стилински дополнительно стояло магловедение, а МакКол выбрал уход за магическими существами. Все остальное, включая зельеварение, трансфигурацию и защиту от темных искусств, соответствовало требованиям, предъявляемым к мракоборцам.       - Зачем тебе магловедение? – удивленно спросил Скотт, заглянув в расписание друга, - Ты же сам говорил, что и так все знаешь…       - Хочу чувствовать себя уверенно хоть на одном предмете. С зельеварением это явно не прокатит, а про защиту от темных искусств никогда и ничего нельзя сказать точно, - Стайлз нахмурился и застонал, - Господи, сейчас сдвоенные занятия у Харриса! Ничего более ужасного просто нельзя было придумать.       Зельеварение прошло предсказуемо кошмарно. По странной традиции эти занятия гриффиндорцы всегда посещали вместе со слизеринцами, а профессор Харрис, будучи также деканом Слизерина, вовсю пользовался возможностью унизить представителей «красного» факультета.       Обычно больше всего баллов терял Стайлз. Его зелья получались красными вместо синих, густыми вместо жидких и почти всегда взрывоопасными и плохо пахнущими. Почему это происходило никто объяснить не мог – на любые теоретические вопросы Стилински отвечал быстро, правильно и максимально развернуто. Пожалуй, именно благодаря идеально сданной теоретической части Стайлз все-таки получил Выше Ожидаемого за СОВ по зельеварению – сваренное им на экзамене уменьшающее зелье, вместо того, чтобы просто превратить жабу в головастика, почему-то добавило ей еще десяток лап. И профессор Харрис примерно семь раз за занятие напомнил об этом всему классу под дружный смех слизеринцев. Словом, из подземелий гриффиндорцы вышли в стандартно-отвратительном настроении. Надежда была на защиту от темных искусств. - А ведь его до сих пор никто не видел, да? И директор ничего не говорил. Это подозрительно. Может, он проклят, и не может находиться на свету. Или просто еще более асоциален, чем Девкалион, - многие нервно заозирались, услышав имя преподавателя Прорицаний, но Стайлз, не заметив этого, продолжал, - или он решил прибегнуть к самому простому способу произвести впечатление и как раз рассчитывает на то, что мы начнем строить сложные и впечатляющие теории, объясняющие его отсутствие… - Угу, - задумчиво протянул Скотт, явно не вслушиваясь в слова своего друга. Он как раз пытался как-то осознать тот факт, что очаровательная Эллисон состоит в родстве с их новым директором. Стайлз рассказал ему об этом примерно пять минут назад, сделав перерыв в изложении многочисленных конспирологических теорий, связанных с преподавателем Защиты. Двери кабинета распахнулись сами собой и ученики, за пять прошедших лет привыкшие ожидать за ними кого угодно – от крошечной старушки-мракоборца до знаменитого автора учебников по ЗОТИ, вошли внутрь. Никаких глобальных внешних изменений заметно не было. Вдоль стен тянулись клетки разных форм и размеров (пока пустые), на подоконниках грудами лежали потрепанные учебники. Под потолком висели огромные линзы непонятного предназначения, сложные металлические конструкции и, зачем-то, скелет динозавра. Скотт и Стайлз заняли два места рядом, в третьем ряду. Как показывала практика, на первых занятиях привлекать к себе внимание не стоило. - Обойдемся без долгих предисловий, - из двери за преподавательским столом вышел мужчина и, осмотрев притихший класс, продолжил, - меня зовут Дерек Хейл. Для вас – профессор Хейл. Начиная с сегодняшнего для я буду преподавать Защиту от Темных искусств. Стайлз не сразу понял, что произошло. Ученики смотрели на Хейла так, словно он начал отплясывать чечетку или в голос распевать детские песенки, но причин для этого, казалось бы, не было… А потом до него дошло. Магический мир был в отношении многих вещей консервативен до неадекватности. Например, мантии. Поразительно неудобная штука, но вот уже не первое столетие именно она оставалась обязательной одеждой для учеников. Стайлз не слышал о строгих правилах, регулировавших бы внешний вид преподавателей, но все они тоже ходили в мантиях, за исключением редких случаев. И даже в этих самых случаях дело обычно ограничивалось классическими однотонными костюмами. И до сегодняшнего дня ни Стайлз, ни другие ученики (особенно из магических семей), не смогли бы себе даже представить преподавателя, одетого иначе. Профессор Дерек Хейл встал около доски, сложив руки на груди и открывая отличный обзор на не застегнутую черную кожанку и обычные синие джинсы. Не обращая внимания на изумленные взгляды он продолжил: - Если вы оказались здесь после сдачи СОВ, значит, почти наверняка думаете стать мракоборцами. Но я не уверен, что вы понимаете все серьезность принимаемого решения. Кто-нибудь может мне сказать, что вам потребуется для того, чтобы действительно связать свою жизнь и борьбу с темной магией? В воздух взлетело несколько рук. Первой оказалась пуффендуйка Кира: - Помимо высоких результатов ЖАБА, - начала она, получив разрешение профессора Хейла, - необходимо пройти тестирование, которое покажет, обладаем ли мы необходимыми личностными качествами. Кроме этого учитывается наше прошлое, если будет обнаружено что-то криминальное, нас не допустят на курсы. Обучение на министерских курсах длится три года, за это время оттачиваются навыки ЗОТИ, трансфигурации, заклинаний, зельеварения. Необходимо посетить курсы по маскировке, скрытому проникновению, слежке и другим дисциплинам. Заканчивается все экзаменами. Кира была с первого курса уверена, чем будет заниматься после школы – ее мать уже больше двадцати лет была мракоборцем. - Верно, - профессор одобрительно кивнул, - а что после этого? Почти синхронно на лицах учеников проступило недоумение. Потому что именно на моменте, где все экзамены успешно сданы, воображение буксовало и сразу переносило их куда-нибудь в кресло министра или просто к успешной старости в окружении восхищенно внимающих внуков. Промежуточный этап как-то исчезал. - Вот именно. Вы пока не задумываетесь об этом. Тогда позвольте кратко описать, что вас ждет, - Хейл наклонился и продолжил доверительно-вкрадчивым тоном, - Предвкушая увлекательные приключения и славу, стоит помнить и обратную сторону. Одиночество. Люди, которые учились рядом с вами, начнут умирать на ваших глазах, один за другим. Быстро или медленно, от запрещенных заклятий, ядов и проклятых предметов. И это будет не самым страшным. Это станет понятно в тот момент, когда впервые ваш друг направит на вас волшебную палочку. Не важно, предательство или заклятие империус – придется сражаться. И, может быть, победить. Любой ценой. Стайлз почувствовал, что температура в комнате словно опустилась на десяток градусов. Выдохни – и в воздухе повиснет облачко пара. Скотт так впился пальцами в перо, что они побелели. А профессор Хейл продолжал говорить. - Если все это вас не остановит, если вы сможете сделать недоверие ко всем частью своей сути, то сможете перейти на следующий этап. Занять более видное место, приобрести авторитет. И тогда придет время для следующего испытания. Сколько раз в день вы будете думать, не стали ли сами жертвой заклятия? Шпионом, не помнящим, что он шпион. Убийцей, не подозревающим об этом. Раз за разом проверяя свое сознание в поисках следов стирания памяти, накладывая сотню защитных заклинаний, чтобы просто заснуть… Самая страшная битва мракоборца – не с темными магами или опасными волшебными существами, а с самим собой. И эта битва продолжится до самой смерти. Повисшую тишину можно было резать ножом. - Что же. А теперь, думаю, перейдем к практике. Для начала мне хотелось бы оценить ваш текущий уровень – владение щитовыми чарами и другими защитными заклинаниями, повторить некоторые из боевых… До конца занятия, направляя одно за другим заклятия в трансфигурированные из столов мишени, Стайлз продолжал чувствовать странную смесь горечи и восхищения. Профессор Хейл обещал быть, наверное, самым запоминающимся преподавателем защиты от темных искусств.