Кот из "Грешников"

      Мо не хотел просыпаться — стыд и совесть грызли его изнутри, как грызет оголодавшая дворняга кость. Как он такое допустил? Как он такое допустил? Его шея прекрасно помнила страстные поцелуи; его губы прекрасно помнили ласки; он прекрасно все помнил. И от этого было еще хуже. Хотелось разбежаться и со всей силы влететь в стену, лишь бы вычеркнуть вчерашнее из воспоминаний.       Наверное, Мо бы так и поступил, если бы мог встать, если бы мог хотя бы пошевелиться. Тело Шаня адски болело, посылая по нейронам импульсы боли. Гематомы покрывали шершавую кожу, особенно они выделялись в районах поясницы и бедер. Он не открывал глаза, лежал и надеялся, что прошлую ночь смоет, как океан смывает иероглифы на песке, что забудутся его собственные стоны, тело Тяня, наваливающееся на него, и его короткое: «Да». Господи, как он на это надеялся… Гуань зарылся лицом в подушку, желая там остаться — лучше умереть, чем смотреть в довольные глаза брюнета. «А, может, забьет? — надеялся Мо, — Поигрался и хватит?»       Но где-то внутри, там, где альвеолы наполняются кислородом, все сжалось — он бы не хотел этого: не хотел бы, чтобы его оставили, забыли или выкинули, как одноразовую щетку. Рыжий снова сам себя не понимал. «Когда его не было, все было намного проще…» — думал Шань.       Мо погряз в зыбучих песках сожаления. И казалось, что боль утихала от саморазрушения, увядая на фоне психологических терзаний — моральная разбитость ощущается гораздо острее. Рядом с ним прогнулась кровать. «Только не это…» — взвыл Шань. — Ты ведь в курсе, что я могу читать твои мысли, м? — спросил еще не проснувшийся до конца Тянь. И от этого низкого дурманящего голоса руки Мо покрылись мурашками. «Гадство…» — бесился он. Его сердце забилось чаще, набирая темп. — Ну-ну, не ругайся, — тихо посмеялся Хэ и провел рукой по макушке Рыжего, — Будешь лежать тут вечность?       Было ближе к полудню — в комнату проникал дневной свет, и с улицы доносился звук колокольчика: в здании напротив пришло время обеденного перерыва. — Да, — пробубнил Мо, а холодные пальцы продолжали зарываться в его волосы. Шань закрыл глаза, желая воспротивиться, отогнать от себя, но язык не повернулся. — Сожалеешь о вчерашнем вечере? — поинтересовался брюнет и увидел, как Мо сжал простынь в кулак. «Гадство…» — подумал Тянь. — Да, — В груди Хэ треснуло: шов, удерживающий его сердце, разошелся.       А Мо продолжал цепляться за ядовитые фразы, крутящиеся на языке, но все как одна выскальзывали, словно рыба в руках. — Завтракать будешь? — Тянь погладил спину, усыпанную веснушками. Он провел рукой вдоль позвоночника, и Мо зашипел. — Нет, — бесстрастно отозвался Шань. Неловкость повисла в воздухе, только кондиционер жужжал на фоне.       Хэ опустил кисть на поясницу рыжего. — Убери, — огрызнулся Мо. Он сильнее сжал ткань и стиснул зубы. Все его естество дрожало от прикосновений, которые не ощущались противными, от злости к рядом сидящему парню и от презрения к самому себе. Шань был заперт с ним в доме, а если хочешь на свободу — прощайся с жизнью. Почему в этой гадской фортуне рыжий никогда не выигрывает? — Не нравится? — спросил Хэ, и послушавшись, вернул руку на лопатки.       Мо молчал. А что было говорить? Что нравится, но не должно нравится? Шань еще больше уткнулся лицом в подушку — как ему это осточертело. Мо попытался перевернуться, но лишь закряхтел, он был в беспомощном положении — не смог встать. Тянь оглянул его тело и потер переносицу — на ребрах красовались синие отметины, напоминающие силуэт пальцев. Хэ определенно переборщил. Он безмолвно встал и вышел из комнаты, затем спустился на первый этаж, направившись на кухню. «Тут есть обезболивающее?» — думал брюнет, переворачивая старые, затасканные временем коробки.       Он рыскал в тумбочках, даже залез в скрытый тайник в диване — его мать была странной женщиной, поэтому Тянь бы совершенно не удивился, найдя лекарство где-то на подоконнике. Этот домик она подарила младшему Хэ на восемнадцатилетие, написав в письме: «У тебя должно быть укрытие — не говори никому о нем» и адрес. Тянь сначала не понял о ком «о нем», пока не приехал на указанную улицу. «Как она была права», — убедился Хэ.       Сейчас женщина находилась в псих лечебнице на территории Германии и изредка высылала сыну письма, или письма изредка доходили до него. Тянь не знал. Парень зашел на кухню и подогрел остатки ужина, потому что совершенно не умел обращаться с кухней, хотя очень любил смотреть передачи про готовку. Да и его вкусы не изменились: просто появился Мо, и теперь Хэ наблюдал за процессом вживую. Брюнет вновь очутился на втором этаже и услышал, как из спальни донесся бубнеж Мо. Губы Хэ тронула мимолетная улыбка — он слишком привык просыпаться в одиночку. «А к этому можно привыкнуть… — подумал Тянь. В сознании всплыли вчерашние воспоминания: как Шань хватался за обивку дивана, тихо поскуливая, когда пальцы Хэ разминали кольцо мышц; как Мо прогибался, умоляя брюнета не останавливаться, и как в конце насаживался на член Тяня, срывая к чертям его контроль. Рассудок Хэ помутнел, а перед глазами появилась размытая картинка. Он встал посередине коридора, приходя в себя, и усмехнулся, — А к этому тем более…»       Хэ зашел в комнату. На кровати развалился Рыжий, обнимая белое одеяло. Тянь метнул взгляд к его оголенной ноге, которая выглядывала из-под мягкой перины, и сглотнул — на Мо не было нижнего белья. Брюнет вцепился в тарелку с завтраком, чтобы обуздать разыгравшееся не на шутку возбуждение. Это было опасно, Тянь уже миллион раз проверил и убедился, что слова «рыжий» и «выдержка» не могут стоять рядом. Он отвел глаза, посмотрев в другую сторону. К низу живота прилила кровь, распалив внутреннее желание. Хэ быстро оделся под сопение Мо. Как ему хотелось снова ощутить его податливое, словно мягкий воск, тело, но Тянь терпел. Ради себя самого в первую очередь — Гуань не подпустит же больше.       Парень оставил еду на прикроватной тумбочке и, найдя кусочек бумаги, написал записку, предупредив о своем уходе. Тянь вышел на улицу и оглянулся по сторонам: «Знать бы еще, где здесь аптека…» — думал Хэ.       Он прошелся вдоль продуктовых лавок через дорогу и на перекрестке свернул налево. Тянь двигался в сторону главной, как он предположил, улицы, которая находилась при въезде в город. По обеим сторонам от дороги стояли одинаковые домики цвета слоновой кости. Их крыши были выложены винной черепицей; на стенах красовались разные росписи: от древовидных пионов до религиозных сюжетов. У зданий имелись аккуратные балконы, по краям которых висели красные фонарики. «Какое сегодня число? — задумался Тянь. Он повертел головой и увидел здание банка, на окне которого была вывеска: «Курс Евро на 19.01…», — Ого, через шесть дней новый год…»       Хэ продолжал идти в неизвестном направлении; местные жители кидали на него заинтересованные взгляды, словно нашли цветок папоротника, — от него веяло властью и опасностью. Брюнет заметил небольшую ремесленную лавку и остановился. На прилавке лежали вырезанные из дерева игрушки, расписанная вручную посуда и изделия из кожи. Последнее заинтересовало Тяня, и он взял в руки зажигалку, обшитую плотным коричневым материалом. У него была такая же, только черная, и тоже подарок от матери. Хэ попробовал припомнить, когда именно его подарили, но не смог — больше двух лет назад точно. — Но она уже была в лечебнице, — прошептал Тянь. — Вы что-то выбрали, молодой человек? — учтиво спросил старичок, одетый в потрепанный фартук. — Да, я куплю это, — ответил парень и протянул ему купюру. — Спасибо за покупку, — мужчина протянул запакованную в бумажную обертку зажигалку и добавил, — Всего хорошего.       Хэ кивнул. В конце улицы он увидел нужное место: аптеку, купил необходимые лекарства и направился домой. Зайдя в квартиру, Тянь услышал шум, доносившийся с кухни. «Готовит…» — предположил он, и языки пламени окольцевали сердце — его кто-то ждет, ему кто-то готовит. Кто-то что-то делает ради него. Невероятно.       Мо стоял спиной к Тяню, клетчатые пижамные штаны, которые он надел в отсутствие Хэ, висели на бедрах. Рыжий уделял все внимание готовке, бережно переворачивая кусочки мяса и помешивая рис. Его острые лопатки выпирали, как шипы на розе, и двигались то вверх, то вниз. Брюнет завороженно наблюдал, как Шань грациозно перемещался по кухне, словно знал ее как свои пять пальцев. — Прекрати пялиться! — гаркнул Мо, продолжая помешивать блюдо. — Я не пялюсь, — сквозь улыбку произнес Тянь и направился к плите. — Отвали! — дернулся Рыжий, почувствовав тело брюнета позади. Шань пожалел, что не надел футболку; по его коже, словно сахар, рассыпались пупырышки. — То не пялься, то не трогай, то не делай. Мне вообще хоть что-то можно? — промурлыкал Хэ. Он обхватил талию Мо руками, сцепив их в замок на животе, и потерся носом о его плечо. — Нет, нельзя… Прекрати жаться ко мне! — Гуань высвободился из объятий и отошел к умывальнику, на другой конец столешницы.       Тянь вытащил из заднего кармана блестящую коробку с обезболивающим и положил рядом: — Выпей, — Хэ встретился глазами с Рыжим, пьянея от коньячной радужки, — станет легче.       Шань перевел взгляд на лекарство и кивнул.       Брюнет вернулся в коридор и открыл висевший на крючке рюкзак. Внутри лежали несколько десятков дешевых, одноразовых телефонов. Тянь взял два и задумался — Мо еще ни разу никому не звонил. Лицо его нахмурилось, и Хэ, прихватив третью раскладушку, пошел в гостиную. Садясь на диван, он обернулся и обратился к Мо: — Нужно — звони, — Тянь помахал телефоном в руке, но Шань промолчал, лишь перевел взгляд с гаджета обратно на сковородку. «Засранец…» — подумал Хэ.       Брюнет снова набрал Чэна. За последние пару суток они общались больше, чем за последние несколько лет. — Слушаю? — отозвался голос на другой конце линии, и Тянь удивился — сталь в голосе брата не устрашала, как это было раньше. — Ты сделал то, что я тебя просил? — Хэ прокрутил в пальцах закрученную нитку, которую вырвал из шва дивана, пока ждал. Неуместные ассоциации ударили в голову, и брюнет сбросил комок на пол. — Зачем я вообще тебе помогаю… — пробурчал Чэн, — Но да, Костелло та еще криминальная семейка. Мать из Мексики, отец из Тайбея. Оба вовлечены в наркоторговлю, но по большей части ведут дела в Южной Америке. Есть дочь, — послышался шелест страниц, видимо, старший Хэ листал досье, — зовут Майорита Костелло… Наследница… Переехала в Тайбей… — Тянь затаил дыхание, — Да, она в твоей школе: «Мая Костелло ученица старшей школы Лишан», — процитировал Чэн, — Как ты мог не заметить принцессу мексиканского картеля? — Без понятия, — брюнет всмотрелся в стену, слушая, как на фоне стреляло масло на сковородке. Столько было подсказок, а он ничего не заметил! Решил, что слухи всего лишь слухи! — Дальше сам разбирайся, — сказал старший Хэ, и в динамике послышались гудки — сбросил.       Тянь замер; и до того холодные пальцы превратились в ледяные, словно вся красная жидкость утекла в мозг и сердце. К горлу подступила тошнота. Хэ не знал, насколько рыжему интересно положение дел, не знал: стоит ли ему рассказывать — Шань мог погрязнуть еще глубже, а там шанса на свободу точно не будет. Брюнет заломил пальцы. — Что там? — спросил Мо. Тянь почувствовал колючий взгляд на своей шее. — Моя одноклассница, — начал Хэ, — управляет картелем. А я даже не заметил этого… — он поставил локти на колени, и, согнувшись, потер осунувшееся лицо ладонями. — Так, это наоборот хорошо, — произнес Шань, — Она ведь не знает, что ты в курсе — это играет на руку.       Парень, сидящий на диване, подскочил, бешено оглянув комнату в поисках телефона. Тянь протараторил: «Точно.Точно. Точно». И, вытащив листок с номерами из заднего кармана, позвонил Джо. — Алло? — неуверенно сказал Нин, — Да замолчите вы, ничего не слышу! — женские голоса утихли, и он переспросил, — Да? — Джо, нужна твоя помощь, — Тянь начал ходить по маленькой гостиной взад-вперед, и Шань покосился на него, как на сумасшедшего. — Слушаю, — серьезно произнес друг Хэ. Джо отличался молниеносной реакцией на различные ситуации, словно по переключателю менялось его настроение. — Нужна Костелло. Она рядом?       Молчание затянулось, и Тянь почувствовал, как натягиваются нервы. Он не мог больше ждать. Они не могли больше ждать. Шань выключил конфорку и внимательно прислушался к разговору. — Нет, Тянь, ее нет в школе, — ответил Нин. Тянь чертыхнулся и взглянул на Мо, смотрящего на него. В воздухе проскользнул разряд, но тут же рассеялся, когда Гуань отвернулся. — Дерьмо, — выругался Хэ, — Джо, ты можешь позаботиться об этом?       Напряжение засуетилось в воздухе. Мо открыл трясущимися пальцами коробку с лекарством и достал две таблетки обезболивающего. Он поднес стакан с водой к губам; тишина давила на уши. — Да, — донесся тихий ответ Джо.       Шань залпом осушил стакан.

Все становится еще опаснее.