Кот из "Грешников"

— А что для тетушки Мо? Тянь валялся на диване, задрав ноги на подлокотник. — Я же уже говорил — фартука будет достаточно. — Ай, Рыжий, перестань, а! Что ты заладил фартук-фартук… Окей, купим фартук, а что ещё? — Ещё? — Да, ещё. Мы уже это обсуждали. — Вот именно, Тянь, мы это уже обсуждали, — Рыжий встал вполоборота и добавил: — Фартука достаточно. Прошло около полугода с того момента, как Рыжий покинул тот проклятый полицейский участок — всего полгода, как Тянь вернулся. За такой короткий промежуток времени маленькие ссоры, совместное проживание и каждодневные — черт возьми, свершилось — ласки стали обыденностью. Приятной обыденностью. Они живут вместе. В ванне висит полотенце Мо. Холодильник забит вкусной едой, потому что господи, ты, боже мой, как, блять, Шань круто готовит. Вторая подушка на кровати Тяня пахнет имбирем и розмарином — Хэ ловит нехилый кайф, когда просыпается. Нет такого понятия, как «что-то Тяня». Не этого ли он ждал всю жизнь? Что разделит с кем-то свою квартиру, жизнь, господи, даже мысли. Чертовски приятная обыденность. Ещё более приятной она становится, когда Тянь залезает Мо в голову и начинает творить всякие непристойности. Рр-р. Особенно когда Рыжий в душе — о, да-а, черт возьми — или когда он занят обычными делами по дому. Господи, как же он злится, как же он орет на Хэ благим матом, а потом ходит весь раскрасневшийся с розовыми щеками и ушами. Пыхтит, дуется, а от самого разит похотью и желанием так, что — Святой отец, я согрешил — Тянь готов встать на колени. И совсем не для мольбы. Хэ терпит, выдержка-то у него натренированная, хах. Стратегия проста: подождать. Дать Шаню дойти до кондиции, когда его собственная фантазия — развратная благодаря Тяню фантазия — сотворит подлое дельце. Снесет к херам смущение Мо. Потому что, черт, задница горит, стояк-стояком и никуда не девается, а Хэ полуголый —- совершенно случайно — лежит на диване. И лыбится. Знает за кем останется выигрыш. То, что Шань проебывается, его волнует первые десять секунд, пока руки Тяня не подхватывают его за задницу, прижимая к себе. Чертовски-чертовски-чертовски приятная обыденность. — Да опять ты начинаешь, Тянь, — Мо окончательно развернулся. В его руке был сжат нож. — Блин, ну, реально. Маме будет неловко. Мне будет неловко. Да я же объяснял, а… Что ты такой упертый. — Давай компромисс. Мы подарим… — Тут уже никакого компромисса, — фыркнул Мо и продолжил нарезать лук-порей. — Дослушай сначала… — Хэ притих, встал с дивана и направился на кухню. — Давай мы подарим, — его руки обвили талию Рыжего, — а ты потом отработаешь, раз тебе неловко. Шань чувствовал, что этот подлец ухмыляется ему в загривок. — Давай мы лучше не подарим, а я потом отработаю? Тянь замурчал. — Р-рыжий, так неинтересно, — от рокочущего шепота у Мо перед глазами заплясали чертики. Хэ начал целовать выпирающую косточку на шее. Господи. У Шаня чуть ноги не подкосились от удовольствия. Масло потрескивало на сковородке. — Ну, Тянь, блин, Тянь!.. — Что ты сопротивляешься… — пальцы брюнета пробрались под фартук и заскользили по телу. Хэ любил так делать, а Шань уже перестал сопротивляться. Наоборот ему было безумно приятно ощущать на себе руки Тяня. Любая ссора с Хэ заканчивалась — охренеть — каким сексом… Кхм… Рыжий не так сильно парился насчёт дорогого подарка… — Хочешь ещё раз поспорим? — предложил брюнет. — О, нет, спасибочки. Мне прошлого раза хватило. — А мне нет, — Тянь укусил Мо за мочку уха. Шань ощущал, как Хэ пытается завладеть им — целиком и полностью — проникнуть в его мысли, оставить запах древесины под веснушками, загнать зубы глубоко в плоть. Мо растекался лужицей. У него зубы скрипели от того, что хотелось гаркнуть: «Хватит дразнить, возьми уже, черт тебя побери». Гребаный Тянь, бля-я-ять. — Ну, что думаешь, Рыжий? Опять кто больше всего кончит, тот проиграл? — Сука, я потом не встану, — Хэ забрал нож из рук Рыжего и кинул его в раковину, отодвинул доску с нарезанными овощами. — Если это единственное, что тебя волнует, — Хэ прижался пахом к заднице Мо и легонько толкнулся вперёд. Шань закатил глаза. — То я донесу. О чем они вообще спорили?.. Тянь положил ладонь на поясницу и надавил. Шань упёрся локтями о столешницу — блять, почему Тяню так вставляет трахаться на кухне — и прогнулся. Веревка на его спортивках ослабла. Мо сжал руки в кулаки, господи, почему ты так медлишь, сука. Вгони его уже полностью, блять! Тянь усмехнулся. О, да, это было его личным извращением: залезать Рыжему в мозг во время секса. Быть внутри него как физически, так и морально. Хэ встал на колени, рывком спустил штаны Мо и задрал его фартук. Немного равно, грубо, нетерпеливо. Какой же ты аа-ах, сука, восхитительный. Тянь огладил одну ягодицу, а затем отвесил смачный шлепок. Его задница. Кожа Мо пылала, возгоралась бенгальским огнём от прикосновений брюнета. Хэ тяжело выдохнул. Шань улыбнулся — звереет. В следующую секунду Мо вскрикнул, Тянь укусил его за ягодицу. — Блять, Рыжий, тво-оя задница — нечто. Такая мягкая, сш-ш, блин, — он поцеловал ещё и ещё, ещё… Шань выгнулся. Пожалуйста, я хочу большего. Тянь прохрипел: — Раздвинь ноги пошире. — Тянь? — Шань херово соображал. — Шире, — голос Хэ перешёл на рык. Мо поддался. Господи! — Тянь, какого хрена… ты… блять… Тянь! — Руки убери. Иначе… — горячий влажный язык облизал тугую дырочку, — затрахаю до смерти. — Бёдра… Ах… С-сука… Бёдра устанут. Шань схватился за края столешницы. Господи, Боже, как хорошо! Рыжий пытался не думать о том, что Тянь и где творит своим языком. У Мо пересохли губы. Он готов был кончить прямо сейчас от одной мысли о Тяне. Черт возьми! Этот паршивец сидел у него под кожей. У Рыжего тряслись бёдра, жили, блять, своей жизнью, двигаясь навстречу языку. Тянь, если ты сейчас не остановишься, я кончу. Чертов Тянь! Хэ надавил одним пальцем на влажную розовую дырочку и вошёл, медленно растягивая стенки. Рыжий был податливым, мягким, бархатным изнутри. Ах, сука! У Тяня от желания мышцы живота подрагивали. Он облизывал губы, закрывал глаза и сглатывал. Дурманящий вкус Мо — немного горьковатый — будил ненасытное, похотливое зверьё. Хэ вставил второй палец. Они оба зашипели. Тяню пиздец нравилось доставлять Рыжему удовольствие, видеть, как его позвоночник выгибается, а попка приподнимается, насаживается на пальцы, пахнущие мятой и табаком. Мо застонал. Тяня прошибло насквозь. Он рыкнул, вытащил пальцы и вновь припал к возбуждённой дырочке. Хэ никак не мог насытиться. У него животные инстинкты орали, что нужно пометить каждый сантиметр. И он метил. Лизал, целовал, кусал. Заламывал Рыжему руки, вгрызался в шею, шепча на ухо, как он его, черт возьми, обожает и какой же он дьявольски красивый. У Шаня мурашки табуном бегали по телу с бёдер, когда Тянь дул на оставленную влажную дорожку, и холодок целовал нежную кожу, на загривок, когда Хэ надавливал на его поясницу, удерживая на месте. Мо лихорадило. Одни пальцы брюнета выворачивали из него душу. Шань впивался зубами в губы, держался за столешницу, как за долбанный спасательный круг, и терпел. — Тя-янь… Хочу… Тянь, я хочу… — Хэ изменил угол и вошёл пальцами до упора. Шань начал хватать ртом воздух, у него в ушах стоял белый шум. Все звенело. Перед глазами плыло. А беззвучные стоны срывались с его разодранных губ. Тянь замедлился, откинул голову, чтобы немного прийти в себя — вернуть самоконтроль. Потому что ещё немного, и он не отвечает за лютый пиздец, который начнётся. Рыжий это чувствовал, слышал хриплое тяжёлое дыхание брюнета и выгибался ещё больше. Черт! Как же он хотел его! Как же он всегда, мать твою, хочет его! Постоянно. Тянь и представить себе не мог, как Шань сходил с ума — тек — от его запаха, что аж терся утром об одеяло, как майский кот, когда Хэ уходил. В воздухе пахло жженым деревом и имбирем. У Мо по ногам текла смазка. Тянь был почти на грани, еле удерживал самообладание. Член у него пульсировал и болел, упираясь в ширинку штанов. — Тянь… — на выдохе произнёс Рыжий, и брюнет довольно улыбнулся и закрыл глаза. Мм-м. Какая музыка для его ушей. — Тянь, черт возьми… Рыжий зацепился руками за мягкие волосы Тяня и оттянул их. Какой нетерпеливый мальчик. Хэ поднялся с колен, продолжая надрачивать Рыжему. Пальцы брюнета тряслись и не слушались, когда он пытался расстегнуть ремень. Довыебывался. Тянь чертыхнулся, не получалось разобраться с замком одной рукой. Мо упёрся о столешницу и оглянулся. — Да ты издеваешься… — сказал он. У Шаня возникла очень плохая идея. Да-да, он думал об этом иногда. Но, черт, прямо сейчас? Готов ли он? Пряжка ремня сопротивлялась. Мо сглотнул. Ему правда очень хотелось. Безумие. Шань выгнулся больше и взял Тяня за запястье, остановив брюнета. — Малыш Мо? — Просто помолчи, — Шань туго соображал, но ему, блять, очень хотелось. Рыжий потянулся к ремню, его руки дрожали неменьше, чем у Хэ. Мо не поднимал глаза, да, ему было ссыкатно смотреть Тяню в лицо. Черт, ему было пиздец как ссыкатно смотреть Тяню в лицо! Мо расстегнул ремень, пуговицу — Тянь почти задыхался — и потянулся к собачке. — Мо… — Я хочу, понял? — Понял. Тянь больше не перечил — у него способность мыслить отшибло напрочь, когда Шань прикоснулся шершавыми губами к его лобку и провёл языком до косточки. Как же приятно-то, Боже мой… — Рыжик, Рыжик, зубы ак-курат-нее… Да, во-от та-ак… Тянь закатил глаза от удовольствия и запустил руку в ежик волос, насаживая Мо. Его член вдалбливался в мягкое небо. Шань расслабил горло и шире открыл рот. — Твою ма-ать, Мо, Мо, ти-ше… Ты можешь… — прохрипел Тянь, — травмировать… что-то… Шань не слушал, продолжать двигать головой, вбирая член полностью. Какого черта он так восхитительно отсасывает! Хэ схватился за переносицу — твою мать, у него в глазах потемнело! Шань вытер рот тыльной стороной ладони и посмотрел на Хэ сверху вниз заплывшим взглядом. Его губы блестели от слюны, грудь часто вздымалась, а пальчики всё ещё сжимали бёдра Хэ. Тянь чуть не кончил от этой картины. Рыжий выглядел потрясающе. — Хватит сдерживаться. Заебал. — Малыш Мо хочет, чтобы папочка наконец его оттрахал? — Фу! Блять, Тянь… — Брюнет притянул Рыжего к себе за подбородок и толкнул к столешнице. Шань врезался грудью в холодный камень. — Хах, так лучше. — А вот так? Хэ подался бёдрами вперёд, медленно войдя до упора. Мо был влажным и горячим внутри. О, Боже мой, блять! Шаня словно электрическим разрядом пробило. Черт! Он задрал голову. У него помутнело в глазах от одного толчка. Рыжий от удовольствия чуть не отключился: его руки подогнулись, и он упал на локти. Тянь, заметив это, отвесил ему шлёпок по сочной заднице и вогнал член на всю длину. — Не время отключаться, Рыжик. Ты же сам попросил не сдерживаться. — Да пошёл ты. Тянь одной рукой сдавил ему горло, от чего Шань ещё больше начал стонать — мазохист чертов, а другой стал ласкать Мо. — Так нечестно, ублюдок. Ха… Без рук… Хэ!.. Рыжий громко застонал, когда брюнет нашёл нужную точку. Тянь покрывал его спину поцелуями. Когда он поднялся выше, до макушки, Шань максимально выгнулся, вогнал член до конца — яйца Хэ шлёпнулись об его ягодицы — и притянул брюнета, страстно терзая тонкие губы. Мо обожал целоваться с языком. С недавнего времени. А Тянь обожал целовать Шаня с языком. С недавнего времени. Хэ ускорил темп, и Рыжий усмехнулся — насколько его сил хватало на усмешку — всегда работает. Поцелуи Мо великолепно влияли на выдержку брюнета. Тянь отстранился, Мо перестал ощущать тонкие — любимые — пальцы на себе. Рыжий не успел сообразить, как его тело поднялось в воздух, а попа соприкоснулась с столешницей. По груди Хэ тёк пот. Блять. Его волосы прилипли ко лбу, и он убрал их, слегка тряхнув головой. Блять! — Так тебе будет удобнее меня целовать, — он хитро посмотрел на Мо, и тот улыбнулся, показав свои маленькие беленькие клыки. — Что ты удумал? — Тебе понравится. Ты главное держись покрепче. — Что?.. Тянь обернул ноги Мо вокруг своей талии и поднял его, насаживая на член. Рыжий от неожиданности вцепился в плечи брюнета. — Стой-стой-стой… Тянь! Черт!.. Как хорошо! Хэ ворвался языком в рот Рыжего и глухо простонал, когда Мо во время поцелуя прокусил его нижнюю губу до крови. Его малыш Мо был ураганом в постели. Охуеть, каким превосходным любовником. Он на клеточном уровне знал, что сорвёт Тяню крышу. Все. Лишь бы это был Шань. Рыжий подстроился под темп и начал подмахивать бёдрами. Хэ упёрся лбом ему в грудь и выдохнул. С этим Рыжиком — сексуально агрессивным Рыжиком — он с катушек съедет. Ненормально, чтобы каждый раз ему было так хорошо. Он вышел из жаркой дырочки, когда почувствовал, что вот-вот сорвётся в долбежку. Мо со всей силы укусил его в плечо, за что получил шлёпок по заднице. — Больно, Шань! Мо наклонился к уху брюнета и тихо рассмеялся — ему пиздец нравилось, когда красная пятерня оставалась на попе. Дыхание Шаня опалило чувствительную мочку, и Хэ дёрнулся, прижав к себе парня. — Заслужил. «Да-да, знаю, не сдерживаться… Но я же к чертям тебя порву, идиот», — Тянь не сказал этого вслух — Мо бесился, когда Хэ перебарщивал с опекой. Но, блять, Рыжий — это единственное, что заботит Тяня в жизни. И его способность ходить, соотвественно, тоже. У Шаня мозги были заняты другим — восхитительным членом брюнета — и беспокоится — нахуй надо! А сейчас это восхитительное у него отнимают, потому что папочка — да, черт возьми, ему нравилось так называть Тяня — нашел время для выебонов! Мо подтянул себя к шее Хэ, развёл колени в стороны и, направив — о, дьявол, Тянь, твой член, твою же… — в себя, опустился до основания. Шань вилял задницей, извиваясь от великолепных ощущений. Тянь дышал. Пытался приструнить похотливого кобеля, который откликался на Рыжего одним словом: «Взять!» Раскаленное тело засасывало брюнета. Имбирный запах его мальчика дурманил, просил кинуться в омут с головой. Как бы ему хотелось отпустить вожжи и с животной дикостью оттрахать Рыжего. Мо выгнулся дугой, соблазнительно простонал прямо в приоткрытые губы Тяня — что ты, мать твою, творишь, Шань — и прорычал: — Почему, сука, ты обо всём этом думаешь, — его янтарные глаза метали золотые молнии, — когда можешь делать! Мне плевать порвёшь ли ты меня или нет, сука! Если ты сейчас не прекратишь эту херню, — Мо провёл языком по верхней губе брюнета, — я приму это за твоё поражение. Тянь сорвался с цепи, впился в губы Рыжика и понёс его на кровать. Хэ закинул ноги Мо на плечи и навалился сверху. Шань хватался за простыни, изголовье кровати и драл глотку от наслаждения. Хэ вдалбливался в Мо, его бёдра с шлепком врезались в ягодицы, член развратно хлюпал в дырочке. Смазка текла на простынь. — О, господи, Тянь! Я, черт! Та-ак тебя люблю! Хэ зарычал, его кожа покрылась мурашками, и излился внутрь, содрогаясь всем телом. Кончил, блять, быстрее Мо. Кончил, черт побери, от слов Рыжего! Шань стоял и тяжело дышал, опираясь на столешницу. Вены на его руках набухли, член стоял колом, как и у Тяня, который с бешеным желанием смотрел на рыжий затылок. — Один — ноль, — хриплым шёпотом произнёс Мо и оглянулся. Темные глаза Хэ сверлили его тонкие губы. Хобби брюнета сыграло с ним злую шутку. Как бы он хотел услышать это вживую, а не в сознании! Черт побери! — А повторить слабо? Мо ухмыльнулся. Хэ не меняется, черт есть черт. — Хочешь снова проиграть? — Да. И с большим удовольствием. — Тянь погладил лямку фартука и впился в пылкие губы поцелуем.