***
— Какая трагедия, — сочувственно говорит Ханамаки, хотя широкая улыбка на губах противоречит его словам. — Так кто возьмет чью фамилию? Сегодня пятница. Вечер пятницы они обычно тихо проводят в их любимом баре. В этом баре Ханамаки и Матсукава рассказывают о стажерах, которых они мучают в своей великолепной финансовой фирме. Иваизуми сухо говорит о слишком умном и слишком дружелюбном Сугаваре, с которым они вместе проходят практику в больнице. Ойкава, в свою очередь, жалуется практически на все, что только можно, потому что это же Ойкава. Однако сегодня все это забыто, потому что Ханамаки и Матсукаву гораздо больше интересует недавнее событие в жизни Иваизуми. — Мы не женимся, — сузив глаза, сердито отвечает Иваизуми. — Ну, — Ханамаки задумчиво поглаживает воображаемую бородку, — логично предположить, что после того, как вы притворитесь парочкой, вы притворитесь, что поженитесь. Потом притворитесь, что у вас будет медовый месяц. Если все происходящее это потрясающая пародия на безвкусную романтику в тех странных мыльных операх Ойкавы, то все закончится тем, что вы будете угрожать друг другу своим якобы разводом. — И будете судиться за несуществующую опеку над несуществующим ребенком, — встревает Матсукава. — Ага, до того как вы притворитесь, будто бы помирились, — Ханамаки затихает и внимательно смотрит на Иваизуми. — Если только ты решишь покончить с этими несуществующими отношениями. Эх, Иваизуми притворится, что разбивает Ойкаве сердце. — Хватит уже трещать, — тяжело вздыхает Иваизуми. — А все же где твой ненастоящий парень? — спрашивает Матсукава, смотря на входную дверь поверх своего стакана. — В это время он уже обычно тут вовсю жалуется о том парне с работы, которого он ненавидит. — Вакавака-чан, — подсказывает Ханамаки. — Ушивака, — поправляет Иваизуми. — И это только для его родителей, так что хватит называть его моим парнем. — Ты такой равнодушный, — легко бросает Ханамаки. — Тебе тяжело притворяться таким, да? Прямо в тот момент, когда Иваизуми хотел сделать захват Ханамаки, чтобы взъерошить его волосы, в бар влетает запыхавшийся Ойкава. Он тут же улыбается, когда замечает парней, и радостно машет им концом только что размотанного шарфа. — Стоило только помянуть дьявола, — замечает Матсукава. — Во мне правда есть что-то от дьявола, ведь я дьявольски красив… — Прошу, избавь меня от того, — перебивает Ханамаки, опуская взгляд на стоящий перед ним стакан. Наблюдая за происходящим, Иваизуми закатывает глаза и пытается не фыркнуть. Несмотря на то, насколько они трое профессионально выглядят (Матсукава и Ханамаки в костюмах, которые идеально на них сидят, и Ойкава в рубашке с закатанными рукавами), без сомнений, Иваизуми все равно кажется самым взрослым, даже если немного отстает от них. За плечами у Иваизуми уже пять лет учебы. Ему остается еще год практики в больнице, два года специализации и потом он сможет стать врачом. Иногда Иваизуми немного завидует друзьям, смотря на то, как они ходят на работу с девяти до пяти, в то время как он работает над отчетами в клинике и тому подобном. Однако именно благодаря таким тихим вечерам пятницы Иваизуми понимает, как мало изменилось. — Где ты был? — в конце концов спрашивает Иваизуми, скользя взглядом по нетронутому любимому напитку Ойкавы, когда Тоору садится на стул. — Ты соскучился по мне, Ива-чан? — Ойкава, улыбаясь, резко наклоняется ближе. Слишком близко. Ханамаки, как настоящий взрослый и серьезный человек, притворяется будто бы его сейчас стошнит, когда Иваизуми отодвигает лицо Ойкавы. — Хватит говорить глупости, — парирует Иваизуми. — Скучать по мне не глупо, — глубокомысленно замечает Ойкава. — По мне скучают многие. Я очень скучабельный. — Многие не знают, что ты все еще веришь в пришельцев и плачешь над концовкой «Инопланетянина», — задумавшись, подмечает Ханамаки. — Если скучабельного Ойкаву похитят его любимые пришельцы, то будут ли по нему действительно скучать? Думаю, это высказывание Аристотеля. — Я тоже не понимаю, как его могли взять на работу, — тут же говорит Матсукава, прежде чем Иваизуми успевает что-то сказать. Ойкава выглядит обиженным и с осуждением смотрит на Ханамаки, который даже не шелохнулся, потому что уже давно привык к таким ситуациям. — Ты становишься таким грубым, когда завидуешь, — дуется Ойкава. — Кроме того, есть веские доказательства, чтобы верить во внеземную жизнь. Так ведь, Ива-чан? Иваизуми вздыхает и смотрит на Ойкаву. — Да, конечно, — машинально отзывается Иваизуми, только чтобы очистить запятнанную честь Ойкавы. Ханамаки шепчет «подкаблучник» и начинает кашлять. Иваизуми пытается сдержаться, чтобы не пнуть его ногой. — Итак, — довольно начинает Ойкава, — я задержался, потому что кое-что готовил. Я не хотел, чтобы вы меня так долго ждали. — Мы и не ждали. — Матсун, не надо врать! — Круто, но я не врал, — Матсукава растягивает губы в дразнящей улыбке, но Ойкава все равно обиженно надувает губы. — Ойкава-сама, расскажите нам, что вы приготовили? — равнодушно спрашивает Ханамаки. Ойкава ухмыляется и, сделав большой глоток, кладет черную папку на стол. — Как вы все уже знаете, я поручил Иваизуми очень серьезное задание… — Как мы можем не знать, ты отправил сообщение в групповой чат в три часа ночи. — Матцун, пожалуйста, прежде чем заговорить, поднимай руку, — раздраженно цокает Ойкава, а потом продолжает: — Чтобы все прошло гладко и родители перестали пытаться меня свести с незнакомцами, на которых у меня абсолютно нет времени, я сделал список вещей, которые Иваизуми должен делать, чтобы быть убедительным парнем! — Дайте взглянуть, — Ханамаки перегнулся через стол, чтобы взять папку в руки. Иваизуми послушно не смотрит в сторону папки. Он достаточно умен, чтобы понимать, что ее содержимое разозлит его до чертиков, потому что это составлял Ойкава. — Ива-чан должен перестать называть меня Дурокавой, — Ханамаки зачитывает вслух первый пункт. — Ни за что, — парирует Матсукава. — Ива-чан должен делать мне комплименты. — Ни за что. — Ива-чан должен… — Я отказываюсь, — заявляет Иваизуми, — я отказываюсь от этой должности. Пусть Ханамаки или Матсукава притворятся твоим парнем. Парень тяжело вздыхает и, наклонившись вперед, устало опускает плечи. Ойкава фыркает. Ханамаки и Матсукава одинаково злобно усмехаются, и Иваизуми очень хочет встать и выйти из бара. — Ива-ча-а-н, — скулит Ойкава. — Ты идиот, — отвечает Иваизуми. — Почему это я идиот? — Почему ты идиот? Серьезно? Нет, серьезно? — Не груби! Я много думал над этим планом. — Тупица, ты не думал, что важно все сначала обсудить со мной. — Знаешь, с тобой сложно говорить о таком… да и кстати! Это же все, что обычно делают парни. Я прав, Макки? — Ой, вы только посмотрите на часы, сейчас самое время не вмешиваться в ссору любовной парочки… — Заткнись, — обрывает его Иваизуми. — Ты все еще идиот, Дерьмокава. — Прости, — после долгой паузы начинает Ойкава, — я попросил тебя только потому, что, если бы я выбрал какую-то девушку, мои родители захотели бы с ней познакомиться, а если бы я выбрал Матсуна или Макки… ты правда думаешь, что я хочу, чтобы кто-то из них притворялся моим парнем? Серьезно? — Все нормально, Ойкава, — Матсукава драматично стирает несуществующую слезу из уголка глаза. — Я в порядке. Мне ничуть не больно. — Когда-нибудь мы сможем справиться с этой болью, — кивает Ханамаки, обиженно выпячивая нижнюю губу. Иваизуми глухо стонет. Каждый раз, когда он думает о вчерашнем вечере, он чувствует только сожаление. Иваизуми понимает, почему Ойкава попросил именно его, хотя даже Хаджиме понимает, что у Тоору есть длинный список тех, кто бы с радостью согласился. Он знает, что Ойкава искал кого-то, в ком не сомневались бы его родители, кого-то, с кем не надо было бы кардинально менять свое поведение. И все кажется логичным, если вдуматься, но это не значит, что Иваизуми не злится из-за того, что это должен быть он. Вчера Иваизуми очень хотел сказать Ойкаве, что не у него одного мало свободного времени. Тем не менее, в конце концов, он сдался. Хотя Ойкава не умеет убеждать так хорошо, как он думает — просто Иваизуми слабак. — Плевать, — вздыхает Иваизуми и допивает свой напиток. — Я все равно уже нянчу тебя. — И так оно началось, — задумчиво бормочет Ханамаки. — Ты правда согласен, Ива-чан? — широко распахнув глаза, спрашивает Ойкава. Кажется, еще немного и на лице Иваизуми появятся дырки. — Я так и знал, что на самом деле ты в восторге, Ива-чан, а-ау! Отпусти меня! Ива-чан, ты монстр! Еще многое надо обдумать, спросить и обсудить. Иваизуми не знает, что надо делать, пока он притворяется парнем Ойкавы, и не уверен, что хочет знать (хотя понимает, что должен). Однако сейчас, когда он сделал Ойкаве захват и взъерошивает его идеально уложенную прическу, все проблемы отходят на второй план. Ханамаки и Матсукава невинно смотрят на парней. — Кому-то нравится грубо, — серьезно кивнув, комментирует Матсукава. И, если честно… когда Иваизуми наконец-то обратил все свое внимание на друзей, было сложно даже подумать, насколько все пойдет не по плану.***
Матсукава: увидимся в следующую пятницу парни Матсукава: может к этому моменту вы уже поженитесь Матсукава: если с иваизуми не будет все сложно Ханамаки: в постели Матсукава: ну Ханамаки: делайте правильный выбор Матсукава: в постели Ханамаки: ;) Ойкава: вы ведете себя как дети! Иваизуми: Увидимся в следующую пятницу Иваизуми: Приготовьтесь умереть Ханамаки: в постели лол***
Ойкава все рассказывает родителям в воскресенье. Иваизуми нет в квартире почти весь день, потому что у него куча дел, и, если бы он взял с собой Ойкаву, то все прошло бы в два раза медленнее. Обычно, когда он возвращается домой, Ойкава встречает его сидя на диване в окружении своих любимых конфет (Иваизуми должен перестать покупать эти конфеты, Ойкава даже в хорошие дни едва ли их заслуживает). Сегодня, когда Иваизуми входит с несколькими пакетами с продуктами в каждой руке, Ойкава неподвижно сидит у телевизора. — Эй, — раздраженно зовет Иваизуми, — ты так и будешь там сидеть? Ойкава тихо поднимается на ноги и забирает пакеты из левой руки Иваизуми. Все это он делает быстро, стараясь не смотреть в глаза Иваизуми. В любой другой день Иваизуми не стал бы заострять на этом внимание. В определенном смысле Ойкава скрытный человек, а Иваизуми знает его слишком хорошо, чтобы понимать: он расскажет все, когда у него будет хорошее настроение. В последние несколько дней, включая сегодняшний, Ойкава вел себя осторожнее и неуверенней, как будто думал, что Иваизуми все еще немного злится из-за всего происходящего под названием «пожалуйста, притворись моим парнем». — Что с тобой стряслось? — кладя хлеб на кухонную стойку, наконец, спрашивает Иваизуми. Ойкава поджимает губы, и Иваизуми вспоминает, что, когда они были совсем маленькими, Ойкава больше дулся и плакал, чем говорил. Иваизуми закатывает глаза и продолжает раскладывать продукты. — Ива-чан, — все же начинает Ойкава, садясь за стойку рядом с яйцами и молоком. — Что? — Ты свободен в эти выходные? Обычно в выходные Иваизуми не занимается чем-то особенным. Он никогда не знает, когда у него внезапно появится доклад или отчет, которые надо будет сделать. У него неравномерная нагрузка: старшекурсники говорили, что шестой курс очень раздражает этим. Однако он уже сделал два больших отчета и конференция была две недели назад, так что следующая не может быть так скоро. — Скорее всего да, — спустя какое-то время отвечает Иваизуми. — А что? Ойкава тут же оживляется. — Давай сходим в онсэн. — С чего вдруг ты захотел на горячие источники? — Ну… Все дело в том, как говорит Ойкава. Даже если Иваизуми стоит к нему спиной, он чувствует, как пристально Ойкава смотрит на него. Это едва ли хороший знак. — Чего ты хочешь? — осторожно перефразирует вопрос Иваизуми. Пауза после слов Ойкавы напрягает, и парню кажется, что сейчас Тоору попросит Иваизуми сделать что-то за счет остатков его чудом уцелевшего здравого смысла. — Ну, — беззаботно качая ногами, снова начинает Ойкава. Когда Иваизуми оборачивается, Ойкава рассматривает плитку их кухни, — я сегодня говорил с мамой и рассказал ей, что мы… встречаемся. Только сейчас Иваизуми понял во что ввязался, когда решил подыграть плану Ойкавы. В пылу происходящего, Иваизуми забыл, что родители Ойкавы для него как вторая семья. Он едва сдерживается, чтобы не застонать от разочарования. — И? Ойкава улыбается. — Она была счастлива! Конечно, она удивилась, но она была счастлива! Мои родители любят тебя больше, чем меня. Она тут же начала: «Ой, Хаджиме — парень с головой на плечах! Он хорошо повлияет на тебя, Тоору…» — Она не ошиблась. — Так или иначе, она была счастлива… Так счастлива, что даже… — Даже? — Пригласила нас на горячие источники вместе с ней и моим папой? — Ойкава. — И, может быть, я согласился? — Ойкава. — Но Ива-чан! Я не могу отказать ей! Она была в полном восторге и так хотела нас увидеть… — Я не собираюсь притворяться, что влюблен в тебя, перед твоими родителями! Ты вообще слышишь себя? Вот оно, начало той отвратительной головной боли, которая будет преследовать его целый день. Одно дело согласиться притвориться парнем Ойкавы — эта мысль словно из другого мира. Но другое дело притворяться перед людьми, с которыми он вырос. Иваизуми нервничает из-за одной только мысли, что ему придется врать родителям Ойкавы. Иваизуми довольно честный человек и никогда не думал, что будет врать своим вторым родителям. Он хочет отказаться (снова). Хочет сказать Ойкаве, что это его проблемы и пусть разбирается сам, потому что Иваизуми вообще никак не хочет ввязываться в это. Он хочет сделать многое, но не находит в себе силы сопротивляться. — Хорошо, — покорно соглашается Иваизуми. Потому что он сказал Ойкаве, что сделает это, поможет ему, и это не (отчасти) вина Ойкавы, что то, что он просит сделать, не совсем приятно Иваизуми. Ойкава улыбается, но Иваизуми видит, что он тоже волнуется. За всей этой бравадой Ойкава всего лишь впечатлительный ребенок, и ясно как день, что он боится, что просит о многом. — Для справки: черт возьми, я не собираюсь держать тебя за руку, — быстро говорит Иваизуми, впихивая шампунь и туалетную бумагу Ойкаве в руки. — И я буду звать тебя тупицей, если ты будешь вести себя как тупица. Напряжение медленно рассеивается в воздухе, и Ойкава спрыгивает со стула. — Ты отвратительно притворяешься моим парнем, Ива-чан. — Ага, но теперь мы застряли тут вместе. Ойкава пожимает плечами и выходит из кухни к шкафу. — М-м-м, — бормочет он, — думаю, ты прав.