Больше не будет притворства

Неделя пролетает довольно быстро. Ойкава полностью поглощен новым проектом — он работает директором маркетинговой фирмы и даже, если он никогда не упускает шанса пожаловаться на некомпетентность своих подчиненных («Но ведь я же не могу их бросить, Ива-чан! Я нужен им»), все знают, что он душка. Ойкава всегда был лидером: ему всегда удавалось пробуждать в людях их лучшие качества и заставлять работать коллектив, как единый слаженный механизм. Иваизуми тоже занят. Теперь он проходит практику не в больнице при токийском университете, а в местных больницах, и это не может не радовать. Скоро у него будут выпускные экзамены, и он хочет получить любой доступный опыт. Мама Ойкавы часто звонит на протяжении недели, чтобы удостовериться, что их планы на выходные все еще в силе. Иваизуми и Ойкава встретятся с родителями Тоору в онсэне и проведут там выходные. В этом нет ничего особенного (или, по крайней мере, Иваизуми пытается себя убедить в этом) и Иваизуми не думает, что ему придется вести себя как-то по-другому, чтобы убедить родителей Ойкавы в том, что они с Тоору встречаются. Однако он все же немного беспокоится и надеется, что все пройдет с минимальными потерями. По словам Ойкавы, его родители все еще сомневаются и думают, что Ойкава использует Иваизуми как уловку, чтобы избежать встречи с «той милой девушкой, про которую мы рассказывали», что не так далеко от правды, но Иваизуми тактично умалчивает об этом. В субботу утром, когда они неторопливо едут в Наруко, туда, где располагаются источники, Иваизуми больше думает о том, как бы не заснуть в дороге, чем о том, что скажет родителям Ойкавы, когда их увидит. — Ты когда-нибудь бывал в онсэне, Ива-чан? — интересуется Ойкава, пока они ждут его родителей возле отеля. Он, спокойно улыбаясь, смотрит по сторонам. — Ага, как-то раз с отцом, когда я был в младшей школе, — отвечает Иваизуми. — Как мы могли забыть? Тоору не прекращал плакать, потому что думал, что его Ива-чан пропал! Иваизуми вздрагивает от звука голоса мамы Ойкавы. Это точно ее голос — у нее те же интонации, что и у ее сына. Страх, который он отказывался признавать, захлестывает его с головой, заставляя потерять дар речи. Ойкава торопливо оборвал затянувшуюся паузу и обнял родителей в качестве приветствия между тем, незаметно притянув Иваизуми за запястье, молча намекая, что ему стоит сделать также. Иваизуми напомнил себе, что должен вести себя как обычно, ведь по сути, в происходящем нет ничего особенного. Родители Ойкавы все те же, что и всегда, пока они не начали разговор о том, что он и Ойкава встречаются. Иваизуми обнял их, попутно отвечая на вопросы о своей учебе, о работе в больнице, о том, что он собирается делать после выпуска, и том, как поживают его родители (хотя, Иваизуми уверен, что они знают о его родителях больше, чем он сам, учитывая как близко они живут). — Мы забронировали две комнаты в отеле, — радостно сообщает мама Ойкавы, взяв под руки одновременно и Ойкаву и Иваизуми. — Мальчики, я так рада, что вы решили присоединиться к нам! Прошло столько времени, и очень хочу узнать, как у вас дела. — Она была в предвкушении выходных с тех пор, как ты ей позвонил, Тоору, — легко смеется папа Ойкавы, неся пару сумок. — О, давайте я поднесу, — предлагает Иваизуми и тянется к папе Ойкавы, чтобы взять какую-нибудь сумку из его рук. Мужчина, посмеиваясь, качает головой. — Тебе не нужно производить на нас впечатление, Хаджиме. Мы уже знаем, что ты хороший парень для Тоору. Иваизуми колеблется, а потом вспоминает, что он вроде как и должен быть хорошим парнем для Тоору. — Хаха, — неловко мямлит он, — точно… Иваизуми смущенно чешет щеку, пытаясь игнорировать тот факт, что Ойкава явно пытается сдержать смешок. Они быстро заселяются в отель — родители Ойкавы оставили их в отдельной комнате, чтобы они разложили вещи и сходили в душ, прежде чем зайти в горячие источники. Если быть абсолютно честным, то перспектива провести почти целый день в горячей воде без одежды не очень радует Иваизуми, но он понимает, что поможет расслабиться отяжелевшим мышцам. Более того, вода пойдет на пользу больному колену Ойкавы, которое то и дело дает о себе знать. — Ты отвратительный актер, Ива-чан, — подначивает Ойкава, роясь в своей сумке. — Заткнись. — Хорошо, что мои родители знают, что ты неуклюжий! — Я не неуклюжий. — Что же, Ива-чан, тогда докажи мне обратное… Не кидайся в меня ботинками, чудовище! — Ойкава раздраженно поднимает ботинок и кидает его на другую сторону комнаты. — Ты просто варвар. — И ты встречаешься с варваром, — небрежно парирует Иваизуми, расстилая футон. Он понимает, что после горячих источников и сытного ужина, ему будет слишком лень расстилать футон, так что Иваизуми лучше сделать все заранее — ему нравится быть готовым ко всему. Однако как только он заканчивает застилать футон, Ойкава тут же беспечно запрыгивает на простыни. Ойкава невинно смотрит на Иваизуми, прежде чем, показав язык, показывает парню знак мира. — Спасибо, что расстелил мне футон, Ива-чан! Иваизуми точно не великодушный, и он решает напомнить Ойкаве, что несмотря ни на что, он все еще может взлохматить ему волосы и бороться с ним до тех пор, пока Ойкава не сдастся. Им просто не повезло — прямо в тот момент, когда Иваизуми, сидя на спине Ойкавы, прижал его руку к спине, кто-то вошел в их комнату. Натянуто улыбаясь, мама Ойкавы смотрит сначала на озадаченного Иваизуми, а потом на своего сына, прижатого к футону. — Простите, — выпаливает она, — мне очень жаль! Дверь быстро закрывается, и Иваизуми остается только оплакивать потерю остатков своей гордости. Он слезает с Ойкавы, перекатываясь на пол возле футона. — Она и раньше видела, как мы постоянно деремся, — раздраженно бормочет Ойкава, тщетно пытаясь привести прическу и рубашку в нормальное состояние. — Теперь все по-другому, потому что она думает, что мы встречаемся, Дерьмокава! — Вот оно что, — Ойкава задумчиво покусывает губу, пытаясь подавить смех из-за всего происходящего, хотя с его губ то и дело грозится сорваться смешок. — Что же, Ива-чан, а ты очень агрессивный, да? — Ойкава, — предупреждающе начинает Иваизуми, — не забывай, что ты меня попросил это сделать. Улыбка с лица Ойкавы никогда не пропадает просто так, а Иваизуми слишком шокирован и слишком унижен, чтобы и дальше разбрасываться пустыми угрозами. Он уже готов забраться под простыни и, может быть, покричать в подушку, когда раздается очень слабый стук в дверь. — Привет, мальчики! — бодро говорит мама Ойкавы по ту сторону двери. — Когда вы будете готовы… но не торопитесь! Но… горячие источники ждут вас, когда вы будете готовы! Не торопитесь! У вас еще много времени. Очень много времени! Иваизуми закрывает лицо ладонями и стонет. — С меня хватит. — Ты не можешь просто так отказаться от настоящей любви, Ива-чан, — радостно сообщает Ойкава. (Ойкава заслуженно получает подушкой по голове).

***

Прежде чем пойти в сами горячие источники, Ойкава и Иваизуми тщательно принимают душ. Душ находится в помещении, так что в сравнении с теми, что снаружи, здесь чуть больше личного пространства. Полотенце немного жмет на бедрах Иваизуми, но парень гораздо больше думает о том, какой же скользкий пол в душевой. Иваизуми машинально ближе притягивает Ойкаву за талию, потому что у кого-то гуляет ветер в голове и он вряд ли обратит внимание на такие вещи, как скользкий пол. — Осторожнее, а то расшибешь себе башку, — мягко говорит Иваизуми. — Нельзя было сказать это чуточку нежнее? — гримасничает Ойкава. — Можно, — кивает Иваизуми, — но я передумал. В источниках почти никого нет. Вскоре должен подойти папа Ойкавы, но пока что они только вдвоем. Пар, идущий от воды, завораживает, и Иваизуми уверен, что он может даже стоя заснуть в таком теплом помещении. Парень осторожно снимает полотенце побольше с талии и медленно заходит в источник, пытаясь инстинктивно не вздрагивать, погружаясь в горячую воду. Через пару секунд Ойкава тоже заходит в источник и начинает ныть о том, какая горячая вода. Они сидят на удобном расстоянии друг от друга, насколько это вообще возможно, учитывая размеры источника. Как только парни устраиваются поудобнее, они затихают. — Может нам сесть ближе? — внезапно начинает Ойкава. — Или папа подумает, что мы ведем себя слишком странно? — Хм-м-м, — задумчиво тянет Иваизуми, потому что, если быть честным, он правда не знает. Они сидят почти в метре друг от друга, и Иваизуми думает, что еще страннее будет сидеть в источнике со своим сыном и его парнем, которые почти голые сидят в паре сантиметров друг от друга. — Я думаю, что и так сойдет. Ойкава хихикает. Когда Иваизуми поднимает на него взгляд, то видит, что его щеки уже покрылись румянцем из-за жары. Щеки Ойкавы стали нежно-розового цвета и даже кажется, что он смущается, но сама эта мысль кажется нелепой, но в тоже время забавной. На источниках не так уж и плохо. Благодаря горячей воде уходит ноющая боль из мышц, и Иваизуми надеется, что источники пойдут на пользу больному колену Ойкавы. — Почему ты улыбаешься, Ива-чан? Что, даже в онсэне? Извращенец! — Ты что хочешь умереть, Дерьмок… Дверь в источники внезапно открывается, и Иваизуми тут же резко затихает. С завязанным на талии полотенцем, входит папа Ойкавы. Его щеки тоже уже покрылись румянцем, и он, лукаво улыбаясь, смотрит то на парней, то на расстояние между ними. Папа Ойкава садится на противоположную сторону и спокойно начинает разговор: — Итак, пришло время мужского разговора. Давайте поговорим о любви, мальчики. Иваизуми, слегка открыв рот, все еще не веря в происходящее, смотрит на папу Ойкавы. Сам же Ойкава то ли в ужасе, то ли удивлен. — Давайте я расскажу вам о том, как я встретил свою жену… — Эм, пап… — Я встретил ее, когда на втором курсе прогуливал математику… — Пап? — Я думаю, что самое важное — это знать как различить любовь от простого влечения к человеку и как отличить простое влечение от дружбы. Мы с моей женой были хорошими друзьями до середины третьего курса… — Сэр… — До тех пор, пока я не понял, что хочу провести с ней всю оставшуюся жизнь… Ойкава громко откашливается. — Ты уже рассказывал нам эту историю. — Несколько раз, — вежливо добавляет Иваизуми, вспоминая, как они с Ойкавой и его папой летом ездили в парк, и он слушал каждый раз одну и ту же историю, хотя в том возрасте единственное, что он хотел это ловить жуков, чтобы потом пугать ими Ойкаву. — Тогда хорошо, — кивает папа Ойкавы, кажется, все еще не до конца осознав сказанное Иваизуми. — Тогда давайте сразу перейдем к главному. У Иваизуми есть стойкое предчувствие, что это «главное» не очень-то ему понравится. — Во-первых, я разрешаю вам потереть друг другу спины. — Извините?.. — машинально выпаливает Иваизуми. — Я все понимаю, Хаджиме. Ты можешь потереть спину моего сына. — Э-э, нет… все нормально. Правда… все нормально. — У Тоору что-то не так со спиной, Хаджиме? — Что? Нет, дело не в… — Не надо так стесняться! Я уверен, что вы, мальчики, делали вещи и похуже. Иваизуми уже хочет раствориться в воде, чтобы избежать всей этой ситуации. Щеки горят из-за румянца, который возник вовсе не из-за жары. Парень даже не знает, что сказать: по крайней мере мама Ойкавы не высказала все в лоб. Он уже почти придумал объяснение всему проходящему и приготовился яростно все отрицать, но его сумбурные мысли прервал смех Ойкавы. Ойкава, согнувшись почти пополам, смеется в кулак. В уголках глаз Ойкавы даже появляются слезы, и Иваизуми смотрит на него одновременно облегченно и в тоже время втайне мечтает убить. — Тоору, с тобой все в порядке? — мягко интересуется его папа. Смешок, больше похожий на икание, срывается с губ Ойкавы, и парень начинает жадно хватать воздух ртом. — Да, — бормочет он, взглянув на Иваизуми. Ойкава прям светится, — Я просто… Счастлив. Иваизуми хочется злиться, хочет рвать и метать, потому что он должен обсуждать такие нелепости. Но он не может злиться, когда видит, как Ойкава тщетно пытается успокоиться. Иваизуми, закатив глаза, едва заметно улыбается (может даже из-за переполняющей его нежности) и глубоко вздыхает. — Я должен возиться с вашим сыном, как с ребенком, когда он ведет себя вот так, — шутит Иваизуми, уже чувствуя себя намного увереннее. В панике он забыл, что мужчина, сидящий напротив, это не просто папа Ойкавы, но и человек, с которым он провел детство. — Что ж, я и мечтать не мог о лучшей няне, — с гордостью улыбается папа Ойкавы.

***

Все заканчивается тем, что Ойкава ложится на футон, который Иваизуми постелил прежде чем пойти на горячие источники. Иваизуми ворчит, просто чтобы еще раз напомнить каким раздражающим бывает Ойкава, но в общем-то он не против, потому что Ойкава сразу вырубается, и у Иваизуми есть смешная фотография, где Ойкава пускает слюни во сне (конечно же он кидает ее в групповой чат). Хаджиме молча расстилает себе постель, также молча подтыкает под Ойкаву одеяло, потому что тот все еще ребенок. В комнате тесновато и едва хватает места для двух футонов, но Иваизуми игнорирует это — все сегодня казалось слишком тесным. Это уже не важно. В комнате тихо, когда Иваизуми ложится спиной к Ойкаве. Он закрывает глаза и пытается ни о чем не думать, чтобы как можно быстрее заснуть, но все равно он мысленно возвращается к Ойкаве в горячих источниках, как ему едва удавалось дышать между приступами смеха, и о том, что он был счастлив. Иваизуми не уверен, что это значит, но он понимает, что если нужно продолжать притворяться парнем своего лучшего друга, чтобы тот был счастлив, то он, наверное, может еще чуть-чуть потерпеть.

***

Возле входа в гостиницу онсэна есть небольшая зона ожидания, где посетители могут передохнуть. Именно здесь Иваизуми, раздумывая, может ему стоит заняться чем-то продуктивным и пойти на пробежку, прежде чем они уедут обратно в Токио, встречает маму Ойкавы. — Доброе утро, Хаджиме! — лучась улыбкой, здоровается она, хлопая ладонью по свободному месту на деревянной скамье рядом с собой. — Доброе утро, — прежде чем сесть рядом отвечает парень. Вокруг тихо — здесь не так уж много людей. За стойкой регистрации сидит хозяин гостиницы и изо всех сил пытается не уснуть. — Тебе понравились источники? — Они прекрасны. Я давно здесь не был. Мама Ойкавы улыбается, и Иваизуми уже в который раз замечает, что ее улыбка очень похожа на улыбку ее сына. Женщина, скрестив руки на груди, немного отклоняется назад и намеренно смотрит вперед. — Мой муж сказал, что вам вчера пришлось нелегко с ним, — издалека начинает она. — Я уверяю тебя, мы оба уверены, что ты можешь позаботиться о Тоору. Мы знаем, что вы приняли правильное решение. Иваизуми медленно и осторожно кивает, пытаясь не показывать, что где-то внутри он чувствует себя виноватым. — Скажи мне, Хаджиме, что тебе нравится в Тоору? Вопрос должен был застать его врасплох, но нет. Возможно, в любой другой день он бы не смог найти ответ, но в последнее время он много думал о том, что же такого в Ойкаве и почему это что-то не дает Хаджиме уйти. Парень не отвечает сразу, потому что даже если он знает почему остается рядом с Тоору, у него никогда не получалось нормально говорить о своих мыслях вслух. — Он раздражает, — резко выпаливает Иваизуми. Хмурясь, он плотно сжимает губы и как будто думает, что еще можно к этому добавить. — Надоедливый… но это даже мило. Ваш сын немного идиот. Он не глупый, но иногда он говорит что-то, и я понимаю, что он сказал это, только чтобы рассмешить кого-то. Ойкава нелепый… но он хороший парень. У него хорошо получается общаться с людьми, искать к ним подход, не только в своих целях, но и для других. Он намного заботливее, чем вы или другие думаете, но это сложно рассмотреть, потому что он прячется за маской. — Иногда он меня злит. Ойкава часто дразнит, валяет дурака, но я привык. Да, это надоедает, но все нормально. Меня правда злит, когда он грустный или расстроенный. Он будто… уходит в себя. И это раздражает, потому что он закрывается ото всех, не хочет, чтобы окружающие волновались, но… — Но? — Но он разрешает мне помочь ему. Он знает, когда нужно вести себя тихо. По большей части он ведет себя как идиот, но, думаю, я привык? Я привык к нему, он привык ко мне. Не могу представить себя без чувств к нему. — Понятно, — медленно проговаривает мама Ойкавы. На ее губах появляется небольшая улыбка, будто бы она раскрыла тайну, о которой не знал Иваизуми. — Я счастлива, Хаджиме. Ты назвал все то, что творится у него внутри! Иваизуми краснеет. Он немного смущается из-за того, что рассказал все о том, почему дружит с Ойкавой. Однако он все же счастлив. Счастлив, потому что мама Ойкавы и правда рада его словам. — Ты очень заботишься о Тоору, — продолжает она. — Ты очень заботился о нем с первых дней. Я счастлива и знаю, что он тоже счастлив. Надеюсь, ты продолжишь любить его и заботиться о нем. Как-то, когда они были детьми, Иваизуми спас Ойкаву от одной единственной цикады. Смотря на это теперь, это было не так уж и героически, как Иваизуми думал в детстве, но, наверное, именно с этого все и началось. Даже когда Ойкава стал выше, сильнее и заметнее, именно Иваизуми всегда защищал его. Но если задуматься, то можно вспомнить, как он, свернувшись калачиком в раздевалке в средней школе, проклинал свои недостатки, мимолетные ошибки. Иваизуми помнит, что Ойкава его тоже защищал. Никто из них никогда не делал ничего в одиночку. Иваизуми не думает, что это когда-то изменится. — Да, — тихо соглашается он, — да, я думаю, что всегда буду заботиться о нем. Я… всегда буду любить его.

***

Ханамаки: милая фотография того как твой парень спит ночью Матсукава: очень сладкие слюнки Ойкава: ИВА-ЧАН Ойкава: КАК ТЫ МОГ Ойкава: Я ДОВЕРЯЛ ТЕБЕ Ханамаки: он доверял тебе иваизуми Ойкава: МНЕ ОЧЕНЬ БОЛЬНО Матсукава: ему очень больно Иваизуми: Я хотя бы не загрузил фото на фейсбук Ойкава: …что… Матсукава: он прав Ханамаки: это был я (Двадцать минут спустя) Ханамаки: давай поговорим о том что иваизуми не отрицает что он парень ойкавы Матсукава: давай Иваизуми: Я убью вас обоих