Израненные судьбой

Барыш был жутко разозлен, из под контроля вышло абсолютно все: настойчивое стремление вывести Эльчин на чистую воду и узнать наконец-то что же подразумевала под собой вскользь брошенная и устрашающая фраза Таяны так же, как и тщетная попытка схитрить и завлечь Сангу в опутывающие сети съемочного процесса фильма провалились с оглушающим треском. Зная ее непоколебимый характер, Ардуч был уверен в четкости сказанных слов и незыблемости категорического вердикта Эльчо. Она с большей вероятностью возместит огромную сумму неустойки из-за невыполненных условий контракта нежели согласится вновь появиться с ним в одном кадре. Вернувшись в кабинет совещаний, он застал удивленные, вызванные его одиноким возвращением, но немые, из чувства такта постеснявшиеся уточнить отсутствие рядом Сангу, лица. Одна лишь Дила Байрак, с присущей женщинам интуитивной догадливостью сделала вывод, что в отношениях Эльчин и Барыша царствует атмосфера пещеры Снежной Королевы вследствие любовной размолвки, что и является исчерпывающим объяснением для странного поведения молодых людей. Нервный, раздражительный, Барыш сидел, откинувшись на кожаную спинку кресла, и постукивал ручкой по стеклянной поверхности стола, отбивая ритм в такт дергающейся от стресса правой ноги. Начавшее бурное обсуждение деталей намеченного на лето проекта проходило без его участия, он погрузился в собственные размышления, изредка реагируя на проплывающие как в замедленной съемке размашистые жесты находящегося рядом Шенола, почувствовавшего гнетущее и нерасположенное к общению настроение Ардуча и взявшего дискутирование под свой контроль. Молодой человек возвращался в памяти к умышленно организованному в лифте заточению с Эльчин, анализируя свое исподволь взявшееся и резко, нахально проявившееся поведение. В присутствии этой рыжеволосой женщины, чей надменный, гордый, издевательский взгляд заставлял сжиматься и переворачиваться внутренности, изводящая душу и тело нестихающая мука мужчины выразилась неожиданно для него самого открытым проявлением ерничества и паясничества. Ардуч сдержался, скрыв страдания внезапно обнаружившимся, доступным ему способом, не предпочитая даже взглядом раскрыться перед наверняка посмеявшейся бы над ним Эльчин. Стихийное бедствие под фамилией Сангу вызывала в нем неоднозначный калейдоскоп эмоций: долгими часами, прокручивая в голове, как заведенную игрушку, информацию об избавлении от его долгожданного ребенка, Ардуч готов был голыми руками задушить ее за жестокость и эгоистичность поступка, но, когда Эля представала перед ним только внешне непоколебимая, избавившаяся от груза, пряча внутри угадываемую лишь им одним сломленную хрупкую девочку с пеленой слез в глазах, он испытывал необъяснимо нахлынувшее на него сочувствие, усмиряя в себе гневный порыв причинить ей боль и подавляя желание протянуть к ней предплечья, замкнув их в замок на поясе. Брюнет не раз ловил себя на мысли, что сошел с ума, потерял здравость рассудка, ведь такое не прощается! Не прощается! Он должен был выбросить Эльчин из своей жизни сразу же, как только Гюпсе открыла ему глаза, и он воочию убедился в свершенном умертвлении их младенца, избавиться от ее чертовски привлекательного облика, до сих пор благоговейно хранящегося на дальних задворках разума, но что-то тревожило Барыша, исходя из глубин тонко чувствовавшего сердца, не отпускало и всякий раз возвращало к думам о ней! Разве она такая плохая, разве она одна виновата? Может есть и его вина в случившемся? Но какая вина? Это же не он отправил ее на аборт, едва не ставший причиной гибели! Эльчин добровольно пошла на это, сама... Уверившись в его гадкой измене, которой никогда не было и быть не могло... и презирая отца своего ребенка за сокрытие правды об аварии, убившей детдомовского парнишку... А эта нелепая затея с фильмом! Абсолютно непродуманная, осуществленная в запале крошечных остатков испытываемых к ней нежных чувств. Ведь сюжет киноленты собственного производства Барыш создавал исключительно для нее... его Музы... его будущей жены... и планировал, что главная роль достанется именно рыжеволосой русалке с очами янтарного цвета... Но на что он надеялся? На благоприятное стечение обстоятельств? Нет! Он просто не соображал, находясь под влиянием чудесных моментов пережитого с Эльчин, когда решился на совместный проект... немыслимо, это же надо быть таким неразумным человеком! Собрал влиятельных, профессиональных в своей сфере людей, жаждущих самоотверженно работать, а все потерпело крушение, разлетелось прахом, не сумев начаться... Как теперь поступить? Как исправить такое безумное количество ошибок? Ардуч запутался в окутывающих словно липкая паутина нитях проблем, раздумывая над тем, что же предпринять и как бы сгладить последствия опрометчивых действий... Барыш покинул помещение для переговоров в полдень, в заключении уловив свободной от кишащих вопросов частью сознания итоги совещания, к которым пришли собравшиеся, и употребив напоследок пару немногословных фраз, касающихся личного притворно-заинтересованного мнения, подтвердив осведомленность о ходе разговора и неопровержимую причастность к нему. С твердым намерением первым же делом, без промедления встретиться с медицинской сестрой и выведать вероятно лежащие на поверхности, но тщательно охраняемые и скрываемые от него Эльчин сведения, упоминание о которых заставило ее вздрогнуть в лифте и сменить тактику на наступательную, Барыш запрыгнул в салон накалившейся под лучами горящего солнца машины и позвонил младшему брату с обозначенной заранее, еще в удушающих стенах кабинета целью узнать координаты жительства налетевшей на него с утра девушки или ее телефонный номер. Встречу с долго противящейся, несоглашающейся Таяной настойчивый и не отступающий ни перед какими препятствиями Ардуч назначил в городском парке в немноголюдном местечке возле скамейки, скрытой величественным монументом незнакомого ему деятеля творчества и тенью раскидистых деревьев, вынужденно стремясь избежать столкновения с угадывающими его поклонниками, чей облик сменялся возбуждением после осознания, что перед ними стоит тот самый Ипликчи с экрана. Барыш в томительном ожидании мерил торопливыми шагами асфальтированную площадку, выстилающую подножие вокруг памятника, и беспокойно прокручивал между двумя пальцами айфон, сверившись с часами и удостоверившись в возмутительном опоздании своенравной молоденькой девчонки. Ардуч выругался про себя, крайне недовольный безоговорочной верой в вынужденное согласие Таяны, наступившее из-за чрезмерной надоедливости звонящего спустя продолжительные десять минут неловкого диалога. -Здравствуйте! - раздалось неожиданно за спиной Ардуча и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, он встретился с бледной как смерть Таяной, умело скрывшей потускневшие, налитые кровью от рыданий глаза солнцезащитными очками. Выражение ее лица было непроницаемым для чтения проживаемых ею эмоций, но Барыш заподозрил неладное по пессимистичной монотонной интонации в голосе. -О чем вы хотели со мной поговорить? - перешла брюнетка сразу к делу, опустившись на скамейку по причине невозможности долго находиться в вертикальном положении из-за головокружения и тянущего чувства в перебинтованной раненой голени, умышленно спрятанной тканью светлых джинс. Таяна подняла аксессуар, защищающий от лучей огненного светила наверх, на макушку, закрепив его от падения распущенными волосами, так как не хотела из-за отсутствия зрительного контакта выглядеть в глазах мужчины невежливой, лишенной воспитания собеседницей. -Вы встречаетесь с Мертом? - уточнил Барыш, весьма заинтересованный новой избранницей младшего братишки, не имеющей ни одной черты сходства с другими его подружками, и присел рядом, обращая внимание на едва накрашенные, явно заплаканные и опухшие очи, которые Таяна пыталась прятать, не взирая прямиком на собеседника, а оглядываясь по сторонам. -Вы из-за этого меня позвали... - ошарашенная Таяна переметнула свой взор с клюющего тыквенные очистки от семечек беззаботного голубя на смуглого молодого человека, - чтобы лишний раз напомнить мне, что я не принадлежу вашему кругу, вашей семье и вашим традициям? - задала вопрос Долунай с неким презрением и с возросшим на несколько октав тоном, скривившись от боли и воспоминаний неблагосклонно настроенной по отношению к ней матери семейства Ардуч, и задрожала, обуздывая в себе готовящийся вновь вырваться наружу поток горьких слез. -Подождите, подождите, - остановил Ардуч за лямку кожаного рюкзака вскочившую на ноги Таяну, рассчитывающую покинуть общество мужчины, собравшегося обсуждать касающиеся только ее личные вещи, - откуда вы вообще это взяли? - недоумевал Барыш, что именно из фразы о брате могло вызвать в ней такой взрыв необъяснимого негодования. -Говорите, с какой целью я вам понадобилась, или я сейчас же уйду! - потребовала незамедлительно Долунай, не рассчитывая и дальше расстрачивать время на бесполезные разговоры на тему, в которой она поставила жирную точку и навсегда закрыла, как прочитанную книгу, похоронив в далеких уголках сознания. -Хорошо, ладно, - размеренно, успокаивающим бархатным голосом он усыплял ее вспыльчивость, не позволив сбежать, ведь уговоры о встрече были слишком долгими и обременительными, а результативность беседы определяла будущее. Он предложил присесть на скамью указывающим жестом ладони, дабы спокойно все обсудить, оставив позади недосказанность. Таяна с тяжелым вздохом опустилась на деревянные перекладины, обессиленная из-за бессонной ночи, значительной потери крови и четкого представления об использовании ее Мертом как девушки для развлечения, так как молодой человек, воспитанный родителями в религиозных обычаях вероятно даже не намеревался рассматривать ее в качестве серьезного объекта для ухаживаний и последующего создания семейного очага. Но Таяну интересовали только отношения с дальновидными планами, размениваться на временные увлечения, недостойных мужчин, кормящих обещаниями, она не желала. Как же это подло, общаться, чтобы удовлетворить свои низменные потребности! А потом бросить как ненужную безделушку, найти благочестивую нетронутую девочку, подходящую по всем параметрам, предварительно согласовав выбор с матерью! Долунай снова хотелось разреветься в голос, но Барыш приступил к рассказу, к истинной цели своего местонахождения здесь, отвлекая Таяну от собственных переживаний. -Я хотел поговорить с тобой об Эльчин... - с обреченностью выдохнул Барыш, грузно рухнул поодаль от девушки, стремясь не тревожить ее личное пространство, и склонился корпусом вперед, опустив голову на руки, локтями вонзившись в колени. Ворошить пережитое было нелегко, а попытаться выяснить то, о чем старательно умалчивали, оказалось гораздо сложнее. -Фраза "Она чуть не погибла.." была использована тобой с намеком на нее? - повернув шею вполоборота глаза в глаза спросил Ардуч, пугаясь грядущего развернутого ответа. -Поздновато же вы опомнились, или совесть доселе замучила? - саркастично задала встречный вопрос она, надменно обращаясь к человеку, оставившему омерзительный осадок после кратковременного знакомства с предосудительным, возмутительным поведением в палате Сангу. -Ведь с такой уверенностью возмущались, крича на... как вы ее назвали? - Таяна остановилась, воззрившись на перистые облака, проплывающие над головой, мысленно припоминания громкое незаслуженное прозвище. - А, да, точно, палачом! - с горькой ухмылкой воскликнула она, перебирая сухие, пораженные аллергическими высыпаниями пальцы, и нехотя удовлетворяя стремление к познанию понурого мужчины. -Да, именно ее я и имела ввиду... -Как это произошло? - не реагируя на язвительные, глумливые выпады, продолжал Ардуч докапываться до истины. -Возникли осложения? Расскажи! -А почему бы вам не обратиться к ней напрямую и не узнать все от первого лица? - озадачилась Долунай странным выбором персоны для повествования сей истории, потрясшей ее до самых кончиков пальцев за всю недолгую практическую деятельность медицинской сестры. -Она избегает контактов со мной, - прошипел сквозь зубы Ардуч, раздражаясь на характерную девушку, треплющую нервы метанием друг в друга стрел, и отсутствием какого-либо сдвига в диалоге с мертвой точки. -Немудрено, вы ведь непростительно, ужасно, - перечисляла она синонимы, находя все более экспрессивные, -нечеловечно поступили с ней... А самое главное, как мужчина, никогда ее не любивший, - расстроенно закончила Таяна и умолкла. -Непростительно? Я? - удивленный убежденностью в его вине студентки медицинского факультета, Барыш вышел из себя. - Я не заставлял ее делать этот проклятый аборт! - отчаянно выкрикнул Ардуч, поднялся, ударяя кулаком по стволу сосны, растущей рядом, щепки коры которой от удара разлетелись в разные стороны, попав и на роговицу мужчины, заморгавшего от дискомфорта. -Какой аборт? - подбежала к молодому человеку уже ни во что не вникающая Таяна, оставив рюкзак и очки на скамейке, и ухватилась за предплечья мужчины, отводя ладони от его лица и всматриваясь в бешеные зрачки, скрывающиеся от частого моргания поврежденными слизистыми век. -Она поступила в больницу онемевшая, словно безжизненная с массивным кровотечением, у нее случился выкидыш! - не прерываясь, будто освободившись от давящего своей тяжестью груза, выпалила Долунай и испустила нечто похоже на всхлип, едва не задохнувшись от взятого быстрого темпа речи. Барыш как безумный вцепился в Таяну, сжимая подкожно-жировую клетчатку плечей до костей, и принялся трясти безвольную девушку, передернувшуюся, безрезультатно вырывающуюся из болезненного захвата. Он превратился в подобие монстра, схватившего жертву в коварный плен, прилагая усилия, вынуждающие ее замолчать, ведь действительность была так сурова. -Нет, нет, нет, пожалуйста, нет! - умолял он, а в голове как горы от разрушительного землетрясения с оглушающим грохотом рушились выстроенные убеждения. Вся информация, хранящаяся до этого момента в мыслях Ардуча и утвержденная за достоверную, была надуманным, неправдоподобным вымыслом, спровоцированным и легко принятым за веру благодаря болтовне интригантки Озай. Какой же он идиот, без сомнения доверившийся! Эльчин ни за что его не простит! Даже не посмотрит в его сторону! Бедная девочка, в одиночку боровшаяся с превратностями судьбы! Долунай никогда не видела таких диких, расширенных до предела зрачков с проносящимися в них и моментально сменяющимися как в портативном проекторе для мультфильмов из детства чувствами: злость, смятение, недоверие, сумасшествие, помешательство, облегчение, боль; никогда не сталкивалась с такой безудержной мощью, побуждающей испытывать страх, тревогу и робость. Ардуч резко замотал головой, прогоняя как гром среди ясного неба низвергнувшиеся факты, прося, умоляя облегчить испытываемые ощущения, раздирающие нутро, выжигающие сердце до пепла, оставляющие развороченные куски посеревшей сократившейся мышечной ткани. Барыш заживо горел огнем, он отпустил испуганную, почти плачущую от нестерпимо жгучих нажатий на нежную кожу девушку, едва не упавшую от непреднамеренного толчка, им свершенного, и соскользнул коленями на асфальт, запрокидывая шею и взывая к Всевышнему. -Нет, этого не может быть! Не может! - все еще до конца не верил он, отыскивая в опутанном туманом рассудке аргументы, уверившие его ранее в безоговорочной вине Эльчин. -Она же сказала, что я опоздал... - для себя вслух рассуждал Ардуч, моргая шальными очами, - то есть не смог ее остановить, не смог предотвратить... аборт... это же имелось ввиду? - обратился он к Таяне с риторическим вопросом, уже не требующим ответа. -Ребенка больше нет... - подпитанный обманом Гюпсе, он с сокрушенностью осознавал ошибочно истолкованные слова Сангу, по собственной инициативе заключившие в себе превратный смысл. Чувствуя, как боль распространяется по сосудистым сплетениям, лимфатическим сосудам, нервным окончаниям, захватывая в свою власть мгновенно отреагировавшее тело, Ардуч согнулся в спине, став похожим на горбатого старика. -Что, легче считать ее виновной? - видя сломленного мужчину, она продолжала жестоко ранить словами, не испытывая снисходительной жалости и ожидая его дальнейших возрастающих страданий, потому что рассказанное было лишь маленькой каплей в бескрайнем океане. -Так проще жить... - изрекла Таяна очевидное суждение, считая мужчин слабыми существами, лишенными стойкости выдержать навалившиеся беды и отгораживающимися от проблем непропускающей каменной стеной. -Я не знал, - сокрушенно вымолвил он, не обращая внимания на издевательские намеки в девичьем голосе Таяны, возвышающейся над ним будто объективный и беспристрастный судья в зале заседания. -Да потому что выстроили свой мир, основанный на лжи! Ни о чем не поговорив с Эльчин, не убедившись, сочинили сами себе трагедию и в нее поверили, - говорила она простыми фразами, но такими доподлинными, известными Ардучу, делая мужчине, застывшему от оцепенения, еще больнее, будто специально вонзала нож и прокручивала по часовой стрелке в истекающей кровью ране. -Остановись, - Барыш с мольбой попросил ее замолчать, предоставляя себе секундный перерыв для переваривания сказанного. -Она чуть не умерла от кровопотери, да? - предположил Ардуч с блестящей и застывшей в налитых глазах мокрой влагой, стыдясь проявления эмоций перед этой бессердечной девушкой, но не сумев справиться с ними. -Нет, все было не так, - отрицательно покачала головой она и решилась в своем повествовании идти до самого конца, хотя Эльчин строго настрого запретила даже матери обмолвиться словом о суицидальном позорном поступке, раскаяние из-за которого впоследствии затопило актрису целиком. Осознание нарушения врачебной тайны пугало, так как естественно могло повлечь за собой неприятные для нее последствия, ломающие судьбу, вплоть до увольнения с работы и лишения права заниматься практической деятельностью в недалеком будущем, но Таяна, поборов беспокоящие опасения, приступила к самой тяжелой части изложения, надеясь на благоразумие Эльчин и Барыша и отсутствие предъявленных к ней в дальнейшем претензий. -После вашего с ней разговора, закончившегося ее истерикой, я пошла за стаканом воды и успокоительным, чтобы вколоть лекарство Эльчин. Ей требовалось поспать, она была совсем лишена сил. Мне доверили ее, я отвечала за ней своей головой, но не досмотрела, - с содроганием вспоминала Таяна. -Вернувшись в палату, я обнаружила ее пустой, никого не было, даже в ванной комнате, - с колотящимся сердцем говорила Таяна, опустившись на колени рядом с недышащим мужчиной, внимательно внемлющим рассказчице, и боязненно в знак поддержки накрыла его кулак, наконец-то проникнувшись чужой болью и щадя близкое в помешательству состояние Ардуча. Долунай сделала паузу, еще раз раздумывая над тем, стоит ли так беспощадно ломать мужсую психику, менее устойчивую нежели женскую. -Дальше, продолжай, - Барыш уже предвидел последующие действия, но настаивал, желая услышать из уст Таяны и воспроизвести полноценную картину произошедшего той ночью, слишком хорошо представляя, к чему приводят недоговоренность и умалчивание. -Вы уверены? - уточнила брюнетка, неудобно усевшаяся рядом и превозмогающая в поврежденной голени ноющую тяжесть, которая по сравнению с болью Барыша была лишь жалкой царапиной. Наблюдая, как каждое ее слово касательно Эльчин ломает, выкручивает наизнанку Ардуча, Таяна пришла к закономерному выводу о безумно сильной, всепоглощающей любви этого мужчины к вышеупомянутой рыжеволоске, нашедшему в себе силы выдержать до конца ее монолог. -Я слушаю... - Ардуч, выглядевший постаревшим на несколько лет, с трудом сглотнул, не отрываясь от напряженного лица описывающей переломные события. -В коридоре я увидела приоткрытую дверь, ведущую наверх, на крышу, где располагалась вертолетная площадка, - Таяна вновь проживала тот страх, охвативший ее еще на последних ступеньках лестницы, девушку била мелкая дрожь. -Эльчин, в одной сорочке, на срывающем все на своем пути ветру, стояла по ту сторону ограды. Такая худенькая, болезненно истощенная она покачивалась из-за беспощадных порывов, норовя сорваться, а я намертво застыла, боясь подойти и напугать, - переживая, брюнетка уткнулась в заполненные прозрачным содержимым аллергические пузыри на ладонях и стала их неосознанно растирать. Барыш безостановочно качал головой, как лишенный ума человек с неустойчивой психикой, не желая принимать и убеждаться в такой разрушительной правде. По спине пробежался холодок, Ардуч будто находился в страшном сне, испытывая будоражащие кровь чувства. -Свесившись всем корпусом в воздухе и смотря вниз, туда куда планировала шагнуть, Эльчин удерживалась от падения за поручни одними слабенькими руками, которые в любой момент могли нечаянно отцепиться, так как она была совсем измождена, -Барыш прикрыл отяготевшие веки, из правого глаза скатилась одинокая предательская, скупая мужская слеза, бесследно испарившаяся с щеки. Мужчина грубо, с остервенением смахнул каплю неуклюжим движением тыльной стороны запястья. -Она находилась в крайней степени отчаяния, убитая горем из-за потерянного ребенка, предавшего любимого... считая, что ей больше незачем жить... - завершила Долунай, созерцая вселяющую неподдельный страх реакцию молодого человека. Ардуч вскочил с колен, сбросив поглаживающие запястья откликнувшейся и пришедшей на помощь девушки, зашагал бесцельно вокруг, часто, мучительно дыша, хватаясь за затылок, хаотично проводя шершавыми ладонями по лицу, не соображая, куда пристроить трясущиеся неуемные руки, стремящиеся уничтожать, крушить все вокруг на осколки, такие же мелкие, как глубоко вонзившиеся и жестоко изранившие изрешеченное сердце. Барыш задыхался, поступающий кислород не в полном объеме добирался до легких из-за сниженной экскурсии обеспечивающего газообмен организма органа. Брюнет продолжал прерывисто, поверхностно захватывать воздух, пытаясь отрезвить себя и борясь с сжимающим, мешающим адекватному вздоху чувством стеснения с груди. Но ничего не помогало... удушье сковало спазмом горло... Пока он обвинял невинную, она едва не свела счеты с жизнью... пока он осуждал ее за корыстность и самолюбие, Эльчин оплакивала их драгоценную частичку в одиночестве, мучаясь в агонии дикой ломающей боли... Как же ему хотелось сейчас сжать Элю в кольце своих рук, позволяя слабой, уставшей от борьбы женщине отпустить себя и почувствовать крепкое, надежное плечо рядом с собой! Но Барыш знал, что опоздал со своей поддержкой, желанием разделить постигшее их горе, сильно опоздал... Ардуч был раздавлен, он хватался за шею, поочередно проводя ладонями вниз, до грудины, оставляя на коже краснеющие пятна в попытке ликвидировать приступ асфиксии. -Глубже, спокойнее дышите, попробуйте ртом вздохнуть, - в Долунай по настоятельному требованию проявилась обязанность медицинской сестры, она остановила маячащего перед носом мужчину, дернув за рукав рубашки, усадила его на скамью, помогая справиться с приступом. Следуя совету, он медленно втянул воздух через рот, целиком заполняя им легкие, и испустил протяжный выдох носом. Атаку, сопровождающуюся катастрофической нехваткой кислорода, удалось побороть. Вместе с облегчением процесса дыхания пришло отчетливое понимание, что он мог потерять Эльчо навсегда: никогда более не видеть ее рыжеволосых локонов, не иметь возможности запутаться в них пальцами, ощутить их тяжесть, никогда отныне не тонуть в затягивающих в свои недра медовых глазах, не прикасаться губами к персиковым устам, к бархатистой коже самого идеального в мире тела, не видеть ее очаровательную улыбку, сражающую всех наповал своей искренностью.... как же он соскучился по ней! -Мне срочно нужно ее увидеть, - сорвался Барыш с места, оставляя Таяну одну среди безмолвной статуи и скрипящих на ветру ветвей хвойных деревьев волноваться о безопасности поездки актера в критическом состоянии за рулем машины. *** Едва створки лифта открылись, Эльчин выпорхнула, спасаясь от Ардуча, как от огня. "Я написал его для тебя" - нестихаемым гомоном звенело в ушах, пока девушка в оцепенении стояла у выхода из здания-высотки, облокотившись спиной об устойчивую стену, своевременно оказавшую поддержку. Она отказывалась верить словам Барыша, заблудившись в размышлениях относительно поведения мужчины, разительно отличающегося с каждой новой их встречей. Эльчин устала думать, устала ворошить пережитое, устала возвращаться назад и искать отсутствующие оправдания, которые преданное брюнету любящее сердце неотступно стремилось обнаружить. Сангу на онемевших ногах проследовала к автомобилю, растерянная, шокированная, подрагивающими руками доставая из сумочки пульт управления средством передвижения. Ей хотелось спрятаться ото всех, укрыться в нелюдимом местечке и насладиться одиночеством, никем не прерываемым, в том числе и беспокоящимися за нее близкими людьми. Эльчин ощущала потребность в уединении. Вспомнив о заранее спланированной и весьма необходимой поездке в дом, где она ранее совместно проживала с Ардучем, с целью забрать забытую из-за спешных сборов шкатулку с много значащими для нее украшениями, Эля приняла решение прокатиться по безлюдным дорогам, а затем неспешно добраться до особняка, не осмеливаясь в неуравновешенном состоянии показываться матери на глаза из-за огромного риска потревожить и напугать женщину, нередко мучающуюся от кризов артериальной гипертензии. Она отправила маме сообщение с просьбой не волноваться о ее долгом отсутствии из-за надобности наведаться на предыдущее место жительства, и настоятельно порекомендовала, не дожидаясь ее, отправляться спать. Сангу, убежденная в отсутствии Барыша в пределах территории, намеченной ею для посещения, добралась до загородного дома к вечеру, когда деревья избавились от длиннющих теней, затаившись под надвигающейся темнотой. В до боли знакомых стенах скрывались заставляющие трепетать душу мгновения прошлого, и Эля глубоко пожалела, что пришла сюда, ошибочно рассчитывая на сохранившуюся способность совладать эмоциями при встрече с давно минувшим. Оглушающая тишина, опустевшие полки и шкафы являлись неопровержимыми свидетелями осиротевшего за неимением хозяев дома. Эльчин, высвободившись из босоножек, коснулась оголенными ступнями паркета, лишенного подогрева, и медленно зашагала в спальню в поисках маленького ларчика, содержимое коего заставило ее проделать весь этот утомительный путь. Окинув взглядом комнату, Эльчин заметила выглядывающий из-под кровати кусок материи нежно-бирюзового цвета. Наклонившись, она извлекла небрежно скомканную ткань, оказавшуюся рубашкой Ардуча, и дрожащей рукой принялась приближать ее в направлении лица, не думая о последствиях своих действий, Эля порывалась вдохнуть головокружительный аромат любимого брюнета, так как отчаянно в нем нуждалась. Прикрыв глаза для полноты ощущений, Сангу погрузилась в хлопковый нестиранный материал, вдохнув полной грудью и утонув в прибереженном будто для нее букете благоуханий, безмерно, блаженно наслаждаясь втайне от несуществующих очевидцев преступления. Эля опустилась на постель, склонила голову на подушку, не отнимая от себя мужскую сорочку, насквозь пропитанную парфюмом с нотками имбиря, манинки и кофе, но более всех среди имеющихся выделялся запах, свойственный лишь одному Ардучу, проникающий глубоко в легкие и оседающий в альвеолах непроницаемым для других вкусов пластом. Сангу так вымоталась морально, что ее одолела непреодолимая тягучая лень, связанная с абсолютной неготовностью отправиться в обратный путь. Зная наверняка о переезде Ардуча после их разлада в принадлежащую ему квартиру и непредвидящегося столкновения с ним этой ночью, она решила остаться здесь, в манящих, притягивающих к себе объятьях спального места. Приняв охлаждающий тело и бурлящий разум бодрящий душ, Эльчин накинула на голое тело, обрамленное не до конца высохшими капельками прозрачной воды найденную рубашку Ардуча, явно великоватую ей по размеру, едва доходящую до нижней трети бедра, завернувшись в тонкой несогревающей ткани с окутывающим и проникающим под кожу ароматом Барыша. Эльчин поправила неверно загнувшийся воротник, обернув его вокруг своей тонкой шеи, расстегнула две верхние пуговицы, заправила до локтей свисающие рукава, соорудив нечто подобное ночнушке, и взглянула на свое нерадужное выражение лица в зеркале. С медных волос вниз сбегали тоненькие струйки, отчего кафель покрылся мириадой мелких росинок, а плечи взмокли от спадающих на них влажных прядей, что сподвигло Элю собрать мешающую, пахнущую остатками лавандового шампуня, копну завитушек в высокий хвост. Помассировав круговыми движениями при помощи кончиков указательного и среднего пальцев мешки под глазами, рыжеволоска легко, как волшебница-фея выскользнула из ванной комнаты. Прикрыв за собой дверь, она подняла голову и застыла, так и оставшись держать ладонью с проступающими от худобы сухожилиями рукоятку. Перед ней в коридоре собственной персоной стоял Ардуч, непохожий на самого себя, поникший, сгорбившийся, будто нес на плечах неприподъемный груз. Он безразлично сбросил с ног ботинки и водрузил ключи от машины в стеклянную посудину, располагающуюся на дубовом комоде. Эля покрылась красными пятнами от стыда, ей хотелось провалиться сквозь землю, сбежать за тридевять земель, пока Барыш не заметил ее, облаченную в его же собственную рубашку, но отступать было поздно да и некуда. Брюнет повернулся от стены и замер, узрев раскрасневшимися от слез, накатывающихся, но невыплаканных в машине, глазами ангела небесной красоты. Он мчался к ней, превышая установленную дорожным знаком скорость, на всех парах и, не найдя отыскиваемый объект в пределах ее квартиры, всеми правдами и неправдами вымолил у матери Эльчин нынешнее местоположение девушки, ненавидящей его всем сердцем. Эля, которую застали врасплох, застенчиво, пряча взор, обдумывала, чем бы можно было прикрыться, но решение возникшей проблемы никак не приходило. Барыш не спускал с нее глаз, наполненных пустившей глубокие корни болью, заставляя Эльчин поежиться от читающихся в них угрызений совести и жалости, испытываемой к ней. Мужчина стоял как вкопанный на коврике у входа, не осмеливаясь подойти, не понимая, что сделать и что сказать, какими способами загладить, искупить свою вину. Ему казалось, что бы он ни сделал, всего будет мало! Губы спонтанно задрожали, рассматривая ее, такую бледную, истощенную, измученную в принадлежащем ему элементе одежды, свисающем почти до самых колен. Достигнув взглядом девичьего живота, он мучительно отвернулся, зубами прикусив нижнюю губу. Эльчин молчаливо вглядывалась в брюнета, претерпевающего в ее присутствии необъяснимые изменения, изнутри ломающие его, но причина их была недоступна ее сознанию. Барыш медленно стал двигаться в сторону вжавшейся в раздвижную дверцу шкафа-купе Эли, урывками переставляя стопы, а она, не шелохнувшись, завороженно ждала его приближения, не решаясь отпрянуть в сторону, сочувствуя Ардучу, находившемуся впервые в таком потерянном и обреченном состоянии. Никто из них не в силах был произнести ни единого слова, нарушившего томительное молчание, держа в себе невысказанное, хотя на ум приходило многое, что нуждалось в обсуждении. Эльчин настороженно следила за наступающим загадочным Барышем, непредвиденные действия коего вгоняли ее в крупную сотрясающую дрожь, отразившуюся на подрагивающей фигурке. Нет, она не испытывала страха, убежденная в неспособности мужчины обидеть ее, она переживала за Барыша, пребывающего в пугающем расположении духа. Вдруг Ардуч, вплотную подобравшись и поравнявшись с ней, обрушился на колени, склоняя голову, протягивая руки к женской талии и располагая их по бокам тазовых костей, чем вверг Эльчин в сильнейшее потрясение. -Барыш... - звала пораженная девушка брюнета, но он тяжко вздыхал, продолжая так стоять, не шевелясь, вперив взор в пол и не глядя на Сангу. -Бар, посмотри на меня, прошу тебя, - в панике рыжеволоска перешла на крик. Ардуч послушно поднял голову и посмотрел с ожиданием, смирными затравленными глазами-оливками, обрамленными густыми длинными ресницами, и читающийся в них спектр вины, печали, раскаяния, мольбы и надежды на прощение разрывал Элю на части. Это самое устрашающее зрелище в жизни! Сердце сжималось от тоски, разлеталось на мелкие осколки, видя преклонившегося сильного мужчину, преобразившегося в бедного, чувствующего себя не нужным, маленького мальчика. Сангу находилась в ступоре, понимая, что местонахождение Ардуча на твердом, холодном полу неправильно, жутко и тревожно. -Что ты делаешь, Барыш? Пожалуйста, вставай, не делай так, - чуть ли не плача причитала она, перехватывая протянутые к ней предплечья и проводя по ним снизу вверх, пока их ладони не переплелись, силясь поднять Барыша на ноги. Рыжеволоска не выдернула запястья, оттолкнуть находящегося на коленях мужчину, признавшего поражение, было непосильной задачей, означающей бы беспощадную непримиримость. -Прости меня! - Барыш наконец-то нарушил молчание, чем успокоил шокированную Эльчин. - Я виноват, я очень сильно перед тобой виноват, - лбом он со стоном уткнулся в область эпигастрия, сокрушаясь. -Поверил Гюпсе, не разобрался ни в чем. Она исказила всю правду, сказала, что ты не захотела вынашивать и растить ребенка от убийцы, поэтому и сделала аборт. Я даже не догадывался, что это был самопроизвольный выкидыш. А увидев в твоей палате Эмира, я потерял контроль. И твои слова... я не мог сознательно мыслить, все спуталось, было как в тумане, умоляю, прости меня, - Барыш бормотал, всматриваясь в фарфоровое лицо, покрывшееся и омываемое нещадными слезами, открывшимися несдерживающими потоками прозрачной жидкости за недолгие секунды сбивчивой речи Ардуча, и скатывающиеся друг за другом без остановки. -Моя Эльчо, - протяжно вымолвил Барыш, высвобождая правую руку из дергающейся ладошки рыжеволоски, будто находящейся на краю отвесной скалы ради прыжка, несомненно избавившего от мучений, и неуверенным движением потянулся к передней брюшной стенке, отреагировавшей на перемещение верхней конечности мужчины колящими мурашками. -Не надо, пожалуйста, - сорвался голос истерично рыдающей Сангу, порывавшейся высвободиться из-за инстинктивной догадливости касаемо точной направленности тыльной стороны его кисти. -Прошу тебя, Бар, не прикасайся к животу, - она искренне назвала брюнета уменьшительно-ласкательным именем, как в былые времена, страшаясь своей реакции, прося остановиться, так как знала, что выстроенные границы тщательной обороны рухнут, едва он дотронется до нее. -Позволь... - вымаливал Ардуч, одной рукой стянув Элю в полукольце, не позволяя выбраться, а другой мягко накрыл сквозь рубашку область пупочного кольца, - я залечу твои раны, - он приник горячими губами к материи, заменив устами покоящуюся руку, а Эльчин остро ощутив прикосновение, будто он обжег ее, дотронувшись до голого тела, затрепетала от подаренной им нежности. Сангу подняла согнутые тоненькие пальцы в воздухе и застыла, не решаясь опустить их на прижатую к ее телу голову Ардуча. Она постепенно приближалась к его завиткам на затылке, а затем, колеблясь, отдергивала руку, задерживая ее в пустом пространстве, на безопасном расстоянии, высоко над насыщенно-черной шевелюрой. Мужчина принялся покрывать медленными, вкушая удовольствие быть допущенным до ее тела, нерасторопными поцелуями достигаемые поочередно им, расположившегося на коленях, разные области живота, подолгу останавливаясь в каждом новом отыскиваемом местечке. Эля, не выдержав, наконец-то погрузила, осторожно надавив, подушечки пальцев в вьющиеся кончики волос на затылочной стороне, осуществляя долгожданную мечту, чем сильнее привлекла дорвавшегося до ласки Барыша к себе. Сангу неторопливо водила кистью сзади наперед и обратно, тормоша отросшие кончики волос и создавая творческий беспорядок на голове. Рыдания не прекращались, превратившись в беззвучный водопад горьких слез. -Моя любимая... - выдыхал между ненасытными поцелуями Ардуч, не прерывая прикосновения губ через ненавистную ему ткань, мешающую достигнуть прямого интимного контакта. Он понимал, что большего требовать не имеет права, несмотря на отчаянное, зудящее внутри желание исследовать ее фарфоровую шелковистую кожу после невыносимой, длительной разлуки. Она чувствовала себя удрученно, возвышаясь над ним, склонившимся у ее голых ступней, поэтому, не медля, Эльчин последовала за мужчиной, спустившись на подогнувшихся ногах вниз и расположившись лицом напротив Барыша, уравняв их, посодействовав их нахождению на одном уровне. Ардуч поднес большой палец руки к складке под янтарными очами, смахивая соленые капли вниз и убирая их с разгоряченного от плача подбородка, следом заменяя касания чувственными, забирающими боль, исцеляющими губами. Эльчин прикрыла веки, сомкнув мокрые трепещущие ресницы, когда Ардуч заключил ее щеки между ладоней и поцеловал ледяной кончик носа, разительно отличающийся по температуре от обжигающих огнем скул. Рыжеволоска терялась в ощущених, в награждение преподносимых молодым мужчиной, обращавшимся с ней воздушно и невесомо, оберегая и лелея ее как только что распустившийся бутон. Отодвинувшись назад, с целью взглянуть на Эльчин, но не размыкая рук, в которых было заключено ее отекшее от рыданий лицо, он увидел, как она неспешно приходит в себя, раскрывая блаженные, подернутые туманной поволокой глаза. Пальцы обеих рук Эльчин воспарили ввысь, исследуя, проводя по коротко стриженной щетине от виска к нижней челюсти, пока Барыш сидел, не двигаясь и не моргая, не позволяя тем самым спугнуть ее и лишить себя волнующих поглаживаний. Сангу наклонилась и запечатлела легкий поцелуй в уголке рта, задев одну из откликнувшихся ей навстречу бордовых, жаждущих поцелуя половинок. Барыш, получив призыв к действию и беспрекословное разрешение, осмелел и набросился на персиковые уста Эльчин, в ожидании приоткрывшиеся, втягивая, сминая верхнюю губу и ощущая, как девушка тянется к нему, смакуя в ответ его нижнюю. Нежность сменилась, напор с коим Ардуч оказывал давление, был слишком знаком добровольно подписавшейся на это рыжеволосой нимфе, сидящей на коленях и начавшей замерзать на необогреваемом кафеле после принятого недавно душа и от нахлынувшего возбуждения в предвкушении дальнейшего. Барыш зацепил указательным пальцем резинку, удерживающую хвост Эльчин, и потянул вниз, но мокрые волнистые пряди не позволили безпрепятственно соскользнуть, путаясь в круговых спиралях изделия, чем провоцировали дергающие неприятные у основания волос ощущения. -Сними, пожалуйста.... - попросил Ардуч, оторвавшись от губ, - у меня не получается... только больно делаю... Эльчин ловким движением стянула резинку, и водопад медных волос рассыпался по плечам. Барыш, ощутив лавандовый аромат ниспадающих скрученных от воды локонов, наклонился и зарылся в них носом с каким-то неразборчивым возгласом, глубоко задышав полной грудью. Ардуч был одержим в своем неугасаемом желании обладать прелестным телом девушки, полностью раскрывшейся перед ним, освободившейся от чувства одиночества и стеснения, вручившей себя во власть охваченного страстью брюнета. Он хотел ее всю, целиком, без остатка! Эльчин принялась блуждать ладонями по широким плечам, мощной, крепкой шее и мускулистой спине, проводя снизу вверх и, достигнув затылка, вновь надолго потерялась в вьющихся кучеряшках. Барыш, подгоняемый безумным желанием, поднялся на ноги, утягивая за собой Эльчин, не успевшую сориентироваться и резко оказавшуюся на руках брюнета, направляющегося в спальную. Он опустил ее возле кровати, отпрянул несколько назад и залюбовался русалкой в ночной мгле, освещаемой ярко-желтой луной, заглядывающей без разрешения хозяев владения в широкое пластиковое окно. Эля стояла, не шевелясь, ощущая себя экспонатом в музее, выдерживающим пристальный рассматривающий взгляд, с одним исключением, в глазах держащегося из последних сил мужчины читалась неприкрытая похоть, несвойственная посещающим культурные заведения с заведомо известным намерением прикоснуться к искусству. Барыш настиг девушку, набрасываясь на потрясенную от его приступа Эльчо с поцелуями, сминая, кусая губы, врываясь в рот, сталкиваясь с рвущимся на встречу языком и сплетаясь с ним в крышесносном вихре, помогая себе руками, одну из которых разместил на шее, пальцами поддерживая затылок, а второй сжал девичью талию, проникнув под рубашку и положив предплечье на голую кожу. Все действия были дикими, безумными, сумасшедшими, так как Барыш желал сразу и всего! Эля, поддавшаяся его течению и влившаяся в сумасбродный поток без труда, придвинулась ближе, вжимаясь в сильное тело высящегося над ней Ардуча, не оставляя между ними ни одного сантиметра, скользя напрягшимися сосками, ощущаемыми через хлопковую материю, по груди Барыша и чувствуя через остаток задравшейся тонкой ткани трусиков объемное увеличивающееся образование в мужском паху, готовое взорваться от тянущего, болезненного распирания. Брюнет резко втянул воздух, с утробным стоном отреагировал на манипуляции, специально исполненные дабы раззадорить в нем внутреннего зверя, что он и не преминул совершить, ухватившись властно, но мягко, дабы не оставить следов за упругую ягодицу и впечатав глубже в себя, чем сорвал слабый всхлип уже с уст взявшейся играть с хищником сладкой добычи, задрожавшей от упоения. Ардуч, получивший то, чего так долго добивался, терроризировал распухшие, влажные, пылающие губы Эли, покрывшиеся красными пятнами от покусываний. Воздуха не хватало, он жадничал, допущенный до всего, пытаясь дотянуться до каждого уголочка ее отзывающейся на ласки фигуры. Затем приостановился, намереваясь сделать паузу, так как запасы кислорода в легких истощались, отчего Ардуч едва не задыхался. Но как только он прервался, Эльчо потянулась за ним, не позволяя прекратить их безумие, намереваясь вернуть его губам все то немыслимое, что он творил с ней. Проворные мужские пальцы уже отыскали пуговицы на несносной рубашке и постепенно растегивали непригодный атрибут одежды, спустившийся по тоненьким ножкам Эли на прохладный паркет, оставляя рыжеволоску прикрытой нижним бельем только внизу. Округлые полушария с розоватыми ареолами и оттопыренными вверх от возбуждения бордовыми сосками покрылись мурашками, лишившись согревающего материала и оставшись наедине с предвкушающим долгожданное приветствие взором Ардуча. -Ты просто не представляешь, что творишь со мной... - Барыш припал к шее Эльчин, ладонной стороной кисти накрыв грудь, будто созданную по размеру намеренно для него, переходя на ушко и нашептывая ей горячие комплименты, - своей красотой убиваешь меня... - тяжело переводя дух, восхищался Барыш, зажав сосок, перекатывая его между большим и указательным пальцами и немилосердно играясь с ним, отчего Эля задышала чаще, издав поначалу тихий стон, - а самое главное, что ты вся принадлежишь мне! - он сказал это с такой дьявольской интонацией в голосе, что Эльчин сильнее затряслась от исступления и запрокинула голову назад, не сумев совладать с обмякшим телом из-за подкосившихся ног, позволяя исследовать всю открывшуюся ему поверхность: ямочка за эластичной мочкой уха, проекция сонной артерии, запульсировавшей под кружившими губами и визуально поднимающей их от бурного притока крови, углубление над ключицей, чересчур чувствительное для актрисы. Окружающее пространство вокруг исчезло, испарилось, оставляя лишь их двоих, соединившихся друг с другом, сплетающихся, с ее стонами, слетающих с губ из-за невозможности сдерживаться и с его низкими, глухими вибрациями, неподавлеямые усилиями и гортанно издаваемыми при поцелуях, касаниях, когда он поглощал ее, будто пытаясь съесть. Эльчин, испытывала неудобство, стоя абсолютно голой напротив брюнета, полностью облаченного в одежду, не соизволившего от нее избавиться и не позволявшего ей помочь дабы лишиться ее. Женские руки вновь потянулись к Барышу, но были тут же перехвачены его губами, с наслаждением касающимися, облизывающими, оставляющими легкие, как пух, поцелуи в центре ладошки, потом поднявшиеся по каждому пальчику в отдельности. Он прижимался к ним щетинистой щекой, крепче припечатывая к своей коже, кутаясь в Элиной кисти, до выкручивающей ломоты в конечностях соскучившись по прикосновениям. Эля сходила с ума от его нежности, преподносимой в перерывах между напористой страстью, она не понимала, как в нем уживались оба эти качества, но явствено ощущала преобладание в данный момент последнего над первым. Все его естество было ненасытным, будто дотрагивался он до рыжеволоски в последний раз, губы плотоядно поглощали, руки, изголодавшись, нещадно давили, боясь упустить выпавшую на его долю возможность, Барыш просто не мог притормозить. Уста мужчины порхали как бабочки между соцветиями, уделяя внимание каждому миллиметру, спускаясь все ниже и ниже пока наконец-то не достигли женской груди, сомкнувшись вокруг соска и плотно обхватив его. Стоило ему слегка прикусить, Эльчин захныкала и дернулась, доводя до взрывоопасного состояния Барыша своими медленными невесомыми касаниями, влажными губами, оставляемыми на шее, на скуле, на щеке, везде, куда она могла дотянуться в силу некомфортного положения, в котором действия были ограничены из-за сдерживающего ее Ардуча. Она осторожно потянула мужчину за воротник рубашки, вынуждая отвлечься от своей истерзанной его губами и исколотой щетиной груди. Барыш, не церемонясь, самостоятельно расправился с пуговицами и сбросил верхнюю одежду, желая как можно скорее достичь контакта кожи с кожей Эльчо. Сангу, раздосадованная, затаившая обиду из-за неисполненных собственных желаний, из-за постоянно прерываемых действий ввиду чрезмерной поглощенности Барыша ею, недовольно надула измученные губы и короткими ногтями вонзилась в плечи мужчины, отрезвляя его, заставляя взглянуть в ее глаза. И он отвлекся, потерявшись в этих космических янтарных камешках, решительно настроенных, чувствуя, что падает в бескрайнюю гибельную бездну. Пока Барыш вглядывался в завораживающие, помутненные влечением очи, Эля, воспользовавшись моментом, шаловливо пробежала пальчиками по грудной клетке мужчины, получив наконец его тело в свое царствование и скользнула ниже, ощущая под рукой фасцикуляции отдельно сокращающихся мышц напрягшегося брюшного пресса. Отбросив неловкость и грызущее ее чувство стеснения, Эльчин расстегнула ремень, бляшка коего громко зазвенела, нарушая прерывистые вздохи обоих, дернула молнию вниз, вынуждая брюки спуститься на пол и упасть бесформенной грудой, и прошлась ребром ладони по увеличивающемуся на глазах мужскому достоинству. Барыш не сдержался, перешагнув через джинсы, он слетел с катушек, схватил Эльчо за ягодицы, приподнимая ее на руки, направляя ноги девушки за спину, чем повелел обернуть их вокруг своего пояса, уверенно вдавливая тело рыжеволосой нимфы в себя. Мужчина припечатал Сангу к стене, жадно целуя, врываясь нещадно вглубь рта и вновь сталкиваясь с влажным язычком, запрокидывая предплечья наверх, удерживая их в замке над ее головой, заставляя девушку выгнуться струной из-за соприкосновения кожи с прохладными обоями. Своеобразно искривившись, она выдернула верхние конечности из захвата, притягивая освободившимися руками брюнета за шею, нечаянно коснулась отточенными сосками смуглой наэлектризованной кожи, обладатель коей уже готов был взорваться, и создала невыносимое трение внизу живота, отчего Барыш свистяще выдохнул сквозь сжатые зубы, ощутив пропитанную влагой Эли ткань, соприкасающуюся с его оголенным торсом. Терпение окончательно лопнуло, и, потеряв последние остатки самообладания, Барыш поддел ткань и бешено рванул кружевной кусочек на себя, оставляя от эксклюзивного нижнего белья одни лохмотья и вероятно розоватые следы в виде полос от резинок, натянувшихся в момент разрыва. -Я куплю новый комплект, не переживай, - оригинально извиняяясь, Барыш отбросил в сторону то, что осталось от женских трусиков и накрыл горячей ладонью развилку между бедер Эльчин, оставляющей в это время поцелуи на плече мужчины, покрытом татуировкой. -И его постигнет участь этого? - подколола Сангу, закатывающая от наслаждения глаза. Рыжеволоска едва дотрагивалась губками до нарисованных узоров, пока пальцы Ардуча не раздвинули ее складочки и, осязая обволакивающую тягучую жидкость, не погрузились внутрь, где было узко, горячо и влажно. Сангу, сотрясаемая крупной дрожью, судорожно раскрыла рот, обнажив белые зубы, вцепившиеся в плотную кожу брюнета, и перестала дышать, когда изворотливый большой палец брюнета отыскал чуткую выбухающую точку, скрытую у основания двух лепестков, и осторожно надавил. Позабыв о все еще надетых боксерах, он пристойно выругался, извлек руку из глубин тела и слегка отодвинулся от Эльчо, немного расслабившей окутывающие его ноги и сразу же вдохнувшей, чаще, судорожно принявшейся глотать в легкие жизненно необходимый кислород, находясь на уровне ушной раковины Барыша и обдавая ее горячим воздухом. Справившись с последним, сдерживающим его элементом одежды, он приблизился, утыкаясь показавшейся головкой накаленного члена в живот Эльчин. Черт, он был готов излиться прямо сейчас! Эля поерзала, негодующая из-за его медлительности, провоцируя Барыша продолжить, раздувая внутри Ардуча пожар разрывающих на части эмоций. Мужчина перехватил Эльчин за ягодицы, немного приподнял ввысь и резко насадил на себя до упора, чувствуя как пламенные, невыносимо узкие внутренности плотно обхватывают, а мышцы девушки конвульсивно сжимаются вокруг него. Это сногсшибательное чувство быть в ней, как вернуться домой спустя долгие недели отсутствия! Они так долго были в разлуке и, он так долго ждал этого момента, что происходящее виделось ему как исполнение сказочной мечты... Сангу издала то ли стон, то ли тихий всхлип, закусив до боли нижнюю губу, чтобы не закричать и лбом уперлась в плечо Барыша, не справившись с головокружением, уносившим в никем неизведанные дали. -Кроме нас здесь никого нет... можешь не сдерживаться, - слишком интимно прошептал Ардуч, решив съязвить, после того, как спрятал мешающую прядь рыжих волос за ушко. Брюнет собрал растрепавшиеся локоны в кулак и слегка потянул назад, сподвигнув Элю оторваться от кожи его плеча и посмотреть в глаза, отражающие все, что он ощущал по отношению к ней. Такую всемогущую любовь, которую он ни к кому ранее не испытывал, ласку и нежность, которые хотелось дарить только ей, страсть и влечение, которые она порождала своей искренностью, чистотой и чувственностью. Барыш стал осыпать поцелуями каждую складочку на лице Эли до тех пор, пока Сангу не заставила расплатиться Ардуча за сказанные с подколом слова и не пошевелила бедрами, подстраиваясь под его внушительных размеров, создающий чувство переполненности внутри орган. -Дьявол... - выругался, рыкнув, Барыш и грубо дернулся вперед, проникая глубже и вжимая Эльчин в стену, лопатками весьма неприятно ударившуюся от неожиданности предпринятого маневра, сморщившую лоб и сдвинувшую напрягшиеся брови. Бедра брюнета непроизвольно пришли в движение, сначала очень медленно, изводя Эльчин, внизу живота которой скручивающий узел рос в геометрической прогрессии, неся с собой невыносимое болезненное чувство, срываясь на бешеный ритм, когда Ардуч уже не смог затормозить, спеша сделать Сангу без остатка своей. Он входил и выходил, повторяя это снова и снова, умышленно, воссоздавая резкий, словно наказывающий, потрясающий ритм! -Эльчом, моя русалочка, - хрипящей интонацией томно звал Барыш рыжеволоску, неотрывно оставляя влажные поцелуи на разгоряченных щеках, опухших искусанных донельзя губах, путаясь и теряясь пальцами в рассыпавшихся, наконец-то высохших после душа локонах. Сангу находилась в агонии, сравнивая себя с оголенным нервом, она терялась в ощущениях. Ей было чересчур хорошо, до такой степени, что отключалась голова. Внезапно накатывали приливы жара, резко сменяясь лихорадочной дрожью из-за чувства приближения чего-то масштабного и волшебного. Там, где безостановочно двигался он, не стихало, а наоборот с каждым новым толчком, с каждым новым жгучим трением вскипала неизвергнувшаяся огненная магма вулкана. Всевышний, какой же он большой... Сердце колотилось как бешеное, норовя вырваться из грудной клетки, стук набатом отдавал в ушах, отчего Эля слышала лишь оглушительный шум, не замечая, как в голос стонет. Ардуч погрузился с такой алчностью и одержимостью, что Эльчин выгнулась дугой и вжалась плотнее всем телом в мужчину, удержавшись за шею брюнета и откинула голову, позволяя кончикам волос достичь ягодиц. -Да... - прохрипела она, не узнавая собственный голос, - Бар... - вылетело из уст с мольбой не останавливаться. Сангу подвывала как маленькая девочка, нуждаясь в продолжении, предчувствуя приближение того магического, когда все тело неуемно вибрирует, разум отказывается соображать, а ноги немеют, не готовые держать их обладательницу в вертикальном положении. Ардуч последовал ее просьбе и задвигался с молниеносной скоростью, причиняя дискомфорт из-за соприкосновения саднящей кожи спины со стеной, но все это меркло в преддверии настигающего Сангу удовольствия, приближающегося и накатывающего волнами. -О Аллах... - Эльчин не понимала, что кричит, а может и просто приглушенно всхлипывает, хватаясь за Ардуча, как за спасательный жилет, стремясь быть ближе, желая каждой клеточкой своего тела проникнуть в его, слиться с ним в единое целое. Все еще вздрагивая, она склонила голову, спрятавшись между ухом и плечом Барыша, целуя покрутую испариной шею брюнета, задевая воспаленную кожу зубами, приближая любимого к развязке. Ардуч вдруг сжался, издав утробное рычание и отреагировав на непрекращающуюся и нестихающую пульсацию мышц Эли, в последний раз глубоко вонзился в пылающее лоно, уронив лоб на грудь девушки, ощутившей содрогание Барыша и как внутри нее стекает влага, делая все мокрым, вязким и липким. Они так и остались стоять, прислонившись к стене, восстанавливая частое, поверхностное с длительными паузами дыхание глубокими судорожными вдохами. Никто из них не стремился поскорее высвободиться из объятий, постепенно приходя в себя и наслаждаясь приятной усталостью, распространившейся до кончиков пальцев, истомой, близостью, единением и безоблачным покоем. Барыш протиснул руку между телом Эли и бетонной преградой, локтем уперевшись в нее, и облокотился, удерживая Эльчо и прикрывая громадными плечами-крыльями спрятавшуюся у него на груди девочку. Он все еще находился в ней, не разрывая контакта и продолжая дарить умиротворение и неземную нежность, оставляя поцелуи на макушке поблескивающих в свете луны переливающихся волос. Этот необычайный цвет, свойственный лишь избранным, притягивал мужчину, он обожал длину этих прядей, их запах, их густоту, их способность менять цвет в зависимости от освещения, что делало их уникальными, а самое главное до потери пульса обожал их обладательницу. При любой удачно предоставленной возможности Ардуч стремился зарыться в них носом, готовый отдать за секунды нахождения в роскошных локонах все, как буйно помешанный на наркотике. -Отнесешь меня в ванную? - хрипло прошептала Эльчин, предугадывая абсолютную неспособность онемевших ног доставить ее без содействия помощника. Бар проследовал в направлении названной комнаты и выпустил Эльчин из рук лишь тогда, когда набежавшие струйки прозрачной теплой воды покрыли тонким пластом прохладную поверхность дна джакузи. -Не сделаешь мне кофе? - нашла Сангу предлог выпроводить его за дверь, вдруг показавшись мужчине отстраненной и загруженной. Ардуч накинул халат, висящий у входа в ванную и ретировался, спеша выполнить просьбу. Кофемашина шумела, издавая выплевывающие, жужжащие неприятные звуки, пока Ардуч смотрел в окно на непроглядную тьму, ища в мыслях причины резко пробудившейся отчужденности Эльчо. Щелкнул выключатель, возвещая о готовности пылающего паром напитка и отрезвляя Барыша от дум. Он вернулся к Эльчин, застав рыжеволоску изогнувшейся, в попытках добраться кистью правой руки до махрового белоснежного полотенца, висящего на настенном крючке. Барыш опустил стакан с кофе на выполненную толстым стеклом полочку около зеркала и, перехватив полотенце, наступательно стал приближаться к Эльчин. Сангу видела неугасаемый огонь в чертовски расширенных зрачках, искривленную ухмылку, преобразившую выражение лица, осознавая, что в голове Барыша зародился коварный план, к исполнению которого он в скором времени решится прибегнуть. Ардуч медленными легкими движениями смахивал капли воды быстро впитывающей тканью с фарфоровой шейки, длинной, как у лебедушки, с порозовевшей и воспаленной от жара нежной кожи ключиц, плечей, спускаясь к ложбинке между грудями, слегка выпуклому животу и ниже. Эльчин отчетливо понимала, что Барыш снова заводится, параллельно воспламеняя и ее. Он наклонился назад за кружкой с кофе, отпил значительный глоток и водрузил емкость с жидкостью на прежнее место. -Эй, Бар, это же мой кофе! - удивилась Эля откровенному воровству, происходящему на глазах, и шутливо ударила Ардуча по плечу. -Он тебе вряд ли сегодня вообще понадобится, - бросая намеки с скрытым непристойным умыслом, Барыш снова хлебнул раскаленный напиток, не глотая, согревая им полость рта и улыбаясь потрясенной Сангу. Ардуч вызволил Элю из ванной одной левой, усадил на широкий край одной из пустых подставок для банных принадлежностей, облокотив спину изумленной его махинациями девушки на кафель, и присел на колени, разводя в стороны стройные ноги Сангу и закидывая их к себе на плечи. Эльчин отреагировала не сразу на быструю смену положения, опомнившись лишь тогда, когда Барыш оказался между внутренними поверхностями ее раскинутых бедер. -Ардуч, ты.... - попыталась высказаться Эльчин, но запнулась, почувствовав, как обжигающая из-за употребленного кофе с тщательно продуманным умыслом слизистая губ смыкается вокруг ее чувствительного, показавшегося из складочек и набухающего с каждым интимным касанием местечка, втягивая его в горячие недра и жадно, ритмично посасывая, - извращенец... - закончила она, несколько расслабившись, когда Барыш оторвался и поднял хитрющие глаза на нее, демонстративно облизав влажную нижнюю губу. -Ты меня таким сделала, пеняй на себя, - прошелся он трепетными, трогательными поцелуями вдоль бедер и снова припал к раскрывшимся навстречу лепесткам, окропленным капельками образовавшейся влаги, выводя незатейливые узоры, легонько касаясь заостренными зубами, исподлобья поглядывая за реакцией прикрывшей веки Эльчин, розоватые соски которой заострились, а грудь лихорадочно вздымалась, неровно опускаясь. -Я же только... иску... палась, - недовольно и несвязно мямлила она, вцепившись в бортик ванной, выгнув спазмированные ступни, прижавшиеся к спине смуглого брюнета, находясь уже на грани забытья. Эльчин пыталась сдвинуть бедра и оттолкнуть от себя Ардуча, сжавшаяся от тугой спирали, закручивающейся внизу живота, хотя сама уже жаждала прийти к заключению. -Эля, не сжимайся, - ошибочно предполагая, что его скромная девочка все еще продолжает стесняться такой ласки, хотя съежилась она от надвигающейся волны удовольствия, Барыш поддел руки под упругие ягодицы, проводя по ним поглаживающими движениями, расслабляя рыжеволоску, - я же уже не раз проделывал с тобой такое, - выдохнул струю горячего воздуха на пульсирующий комок нервов и, заметив, как Эльчо начинает извиваться в его руках и подрагивать, интенсивно проник внутрь неестественно твердым языком, имитируя движение члена, напомнившего о себе нарастающим давлением в паховой области и зудящим желанием ворваться в бьющуюся в конвульсиях и страстно стонущую женщину. Ардуч обождал, пока ток, пронзающий Эльчо стихнет, а веки приоткроются, возвращая Сангу из дурманящей обители блаженства. Барыш приподнялся с колен, любуясь распаленной Сангу, уже жаждущей принять его в себя, сбросил халат на пол и, ухватив запястье, потянул Эльчин за собой, поддерживая слабо держащуюся на ногах рыжеволоску за талию и уверенно подводя ее к огромному зеркалу, высящемуся чуть ли не до потолка. Прокрутив плохо соображающую Элю за указательный палец вокруг оси, установив лицом перед зеркалом, он расположился позади нее и уткнулся головкой своего готового естества в складочку между ягодицами. Мужчина водрузил одну ладонь на живот, другой проводя по боковой поверхности шеи и целуя вдающуюся ямочку у основания ключицы, отчего девушка откинула голову назад, используя в качестве поддержки сильное мужское плечо. Эльчин закрыла глаза, возбуждаясь от завораживающего отражения их с Барышем переплетенных тел. -Открой глаза, - шепотом пролепетал Ардуч на ушко, перекидывая длинные слегка волнистые волосы с правой стороны груди, - посмотри на себя, - призывал он, - ты совершенное воплощение женственности, - гуляя пальчиками по всем выступам и углублениям фигуры, исследуя все выпуклости и изгибы, выражал свои истинные мысли Барыш, ничуть не кривя душой, ведь она была необыкновеннейшим ослепительным созданием. -Я так люблю и безумно хочу тебя! Хочу оказаться в тебе! В твоих узких тисках! - маняще прохрипел Ардуч. Эля покрылась мурашками, манипуляции Барыша с ее телом, изречения, воспроизводимые его бархатным голосом абсолютно не пошлые, но такие страстные, лишающие остатков работающего мозга, все вкупе бужоражило кровь, добавляло адреналина, резво бегущего по венам и артериям, кружило голову и так дико заводило и соблазняло, что Эльчин не могла держать очи раскрытыми, подведенная к опасному краю, готовая прийти к финалу хоть сейчас. -Но больше всего я хочу видеть твои медово-янтарные глаза, когда я буду раз за разом погружаться в тебя... - Барыш, раздвинув аппетитные половинки ее попы, сравнимой с сладким персиком, медленно нанизал Элю на каменный ствол, ухватившуюся от неожиданности вхождения за мраморную раковину, наклонившуюся и застывшую в немом вскрике. Ардуч замер, привыкая к тесноте ее обволакивающих мышечных стенок, подавляя в себе глухой животный рык. -Ненасытный лев... - стараясь сохранять связь с реальностью, Эля зашевелилась, вбирая его глубже в свое пылающее лоно и, выпрямившись, прислонилась губами к щетине скулы, не дотянувшись до бордово-синеватых губ Ардуча. Барыш задвигался, вторгаясь на всю длину и почти полностью выскальзывая, заставляя Эльчо гнаться за ощущением восхитительной наполненности и избегать странной опустошенности. Удерживая девушку параллельно себе, он накрыл левой ладонью женскую грудь, перемещая меж двух пальцев напрягшийся сосок, поочередно, в такт зажимая и расслабляя занятую округлостью кисть. Сангу смотрела на себя в зеркало, едва приоткрытыми, изменившимися до насыщенного окрашенного янтаря очами, лицезрея перед собой подбрасываемую в движении, растрепанную женщину с раскрасневшимися щеками, распухшими алыми губами, лихорадочно ухватившимися за край раковины руками, с открытым в очередном издаваемом стоне ртом. Рука Барыша спустилась с талии, спрятавшись в треугольнике между бедер, и, отыскав бугорок, нажала, вдавливая ягодицы Эли еще сильнее в себя, увеличивая глубину проникновения мужского достоинства. Эля, сведенная с ума безумным темпом, дернулась и истошно закричала, часто часто пульсируя глубоко внутри, своими сильными сокращениями заставляя Ардуча мощной, фонтанирующей струей излиться следом. Утихомирившись почти под утро, удовлетворенный на некоторое время Барыш забылся глубоким сном, в противоположность к Эльчин, укрытой в его объятьях и лежащей в кровати с несмыкаемыми глазами, одолеваемой странными, смутными и съедающими ее сомнениями, сверлящей взглядом натяжной потолок. Высвободившись из-под тяжести его тела, пытаясь не разбудить заворочавшегося Ардуча, она села в кровати, свесив ноги, взвешивая все за и против возникшей идеи. Отыскав в прикроватной тумбочке чистый фрагмент оборванного листочка и ручку, Сангу черканула пару строк, оставляя записку на видном месте, придавленной тяжелым основанием хрустальной вазы. Эльчин надела найденное из неприглядных остатков ее одежды в шкафу и направилась к своей машине, припаркованной во дворе, тайком сбегая от любимого мужчины...