Израненные судьбой

Барыш заворочался из-за дискомфорта, предоставляемого затекшей верхней конечностью, и перевернулся во сне с одного бока на другой, закинув руку на противоположную сторону кровати в попытке обнять Эльчин, но обнаружив опустевшее от фигурки рыжеволоски спальное место, открыл глаза и захлопал недоумевающе веками, встревоженный ее отсутствием. Не до конца проснувшийся и ничего не понимающий Ардуч сел, прикрываясь мягким пуховым одеялом, принявшись протирать от мутной после забытья поволоки глаза, воспользовавшись ладонными поверхностями запястья. Он огляделся по сторонам, привыкая расширенными зрачками к уходящему сумраку, уступающему постепенно свои права предрассветной перламутрово-розоватой заре, но все еще властвующему в помещении, в котором поневоле был призван находиться в одиночестве. -Эля! - позвал Барыш девушку окриком, отразившимся от стен и быстро стихнувшим, но так и не получил в ответ отклика льющегося голоска Сангу. "Неужели снова в ванной плещется? Скоро золотой рыбкой станет!" - с доброй ухмылкой предположил Ардуч, учитывая склонность Эли к чрезмерной чистоплотности, прыжком приподнялся и зашагал абсолютно голый по выполненному в деревянном стиле ламинату, надеясь отыскать рыжеволосую нимфу и присоединиться к компании принимающей душ Эльчо. Не обнаружив Сангу купающейся, но отыскав в ванной комнате нечто из одежды, что можно было бы набросить на обнаженное тело, Барыш накинул халат на плечи и прошелся в направлении кухни, рассчитывая застать ее там, стоящей у окна с кружкой чего-нибудь теплого в руках. Но и на кухне ее не оказалось... Раздумывая, куда же могла запропаститься Эльчо, Ардуч абсолютно не предвидел вероятности побега, приняв непредсказуемое исчезновение за умышленно инсценированную для него игру в прятки, в заключении коей за увенчавшиеся успехом поиски Эльчо нашедшего ждал заслуженный приз. -Эльчо, родная! - продолжал ласково Ардуч звать любимую, по очереди заглядывая во все комнаты, и переживая с каждым пустым, лишенным общества Эли пространством терзающие волнения все глубже и сильнее. -Ну же Сангу, не пугай меня, где ты? - вопрошал брюнет, застыв на одном месте, не двигаясь, рассчитывая отыскать спрятавшуюся нечаянно выдавшим и обнаружившим ее нахождение собственно воспроизведенным звуком, шуршанием или скрипом. Но секунды тянулись, а ничего вокруг не происходило, Ардуч так и продолжал стоять, замерев посреди коридора в глубочайшей тишине, нарушаемой стуком бьющегося сердца, отбивающей монотонный ритм стрелкой настенных часов и проголодавшегося урчащего желудка, напомнившего о своем существовании и просящего хозяина употребить что-нибудь из съестного и такого необходимого для переваривания. "Она ушла, сбежала!" - снизошедшее озарение ударило метко, пронзив Барыша острием, поразившим молниеносно и заставившим опереться молодого человека о косяк созданной при входе в дом, расположенной между двумя пересекающимися под прямым углом коридорами возвышающейся арки. "Нет, она не могла уйти!" - не веря самому себе, не веря бредовым умозаключениям, резко пришедшим и утверждающим свое устойчивое положение все яснее, он бегло проследовал в сад через балкон спальной комнаты босиком, желая удостовериться в нахождении BMW Эльчин на месте, соответствующем тому, которое он увидел занятым вчера по прибытии, но встретившись лишь с оставленными машиной на примятой траве следами от шин, Ардуч с безысходностью и горьким сожалением признался себе, что остался один, брошенный в огромнейшем доме. Умело предоставленные и всплывшие в памяти Барыша воспоминания об отчужденности и закрытости Эли после первого их порыва необузданной страсти послужили вполне объясняющим на данный момент доказательством побега на рассвете. Видимо она не простила его, все еще тая в душе ненависть и обиду, просто на время забылась в чувствах, поглотивших ее, но как только разум вернул себе способность к трезвому мышлению, Сангу очнулась, понимая что отдаться целиком и полностью было безрассудной, предосудительной ошибкой. Ардуч полностью принимал мотивы испуганного поведения Эльчо, приведшие к непрекращающемуся изматывающему мыслительному процессу, терзаниям глубоко в себе и спровоцировавшие поспешный уход. Ведь им ни о чем не удалось поговорить, обсуждать тот образовавшийся из отдельных комков ворох проблем влюбленные даже не начинали, поддавшись вспышке вожделения и кинувшись удовлетворять потребность друг в друге. Но близость не искупает неразрешенных вопросов, а добавляет новые и способствует появлению мучений совести, балластом накладывающихся на уже имеющиеся! Ардуч безраздельно довольствовался одним интереснейшим обстоятельством, убеждающим в глубочайшей силе любви Эльчо. Застав ее в принадлежащей ему рубашке, не смотря на все размолвки, на всю тяжесть постигших их обстоятельств, он понял, что Эльчин все еще хранила его в своей разбитой, израненной душе, что обволакивающим теплом будто бальзамом грело душу Ардуча. Молодой человек отныне не собирался так просто сдаваться, уже единожды побывав в ситуации, оставленной на самотек, он настроился вновь заручиться доверием, получить расположение любимой женщины, завоевать ее любыми доступными и недоступными способами, ведь сердце всецело билось для нее одной. Будучи уверенным в ее всепрощающих чувствах, он не допустит больше ошибок, не отступится от своей рыжеволоски. Вернувшись в спальню и узрев бардак, царящий в комнате после их бурного времяпровождения с Эльчин, Ардуч приблизился к кровати и обратил внимание на лежащий на тумбочке, оборванный по краям листок бумаги, исписанный знакомым почерком с свойственными Сангу завитушками, придающими ей своебразную манеру письма и разоблачающими своей оригинальностью исполнительницу. "Прости меня... Я запуталась, мне нужно время... Хочу побыть одной..." - гласило послание, содержащее всего три строчки, удовлетворяющие сомнения и совпадающие с рассуждениями, постигшими самого Барыша, но от которых Ардучу не смотря на письменное подтверждение уже известного стало неприятно, даже болезненно кольнуло в глубине души. Эльчин предпочла остаться наедине, опрометью сбежать, нежели разобраться с образовавшимися трудностями и поговорить с виновным наравне с ней соучастником, находившимся в пределах досягаемости. Отыскав среди кучи измятого, брошенного впопыхах в разных углах комнаты белья телефон, Ардуч набрал номер Эли, придерживая айфон между ухом, подбородком и плечом, отчего шея странно выгнулась, и натягивая на ходу джинсы, удерживаемые на поясе подаренным Сангу аксессуаром в виде ремня от Louis Vuitton. Слабость Эли к элитным атрибутам, изящно дополняющим по стилю образы, была известна Ардучу с первого момента их знакомства, когда она в легком платьице выпорхнула из машины на съемочную площадку, держа в руках поблескивающую сумочку, стоимость коей он узнал впоследствии и округлил от значительной суммы глаза. Она могла составить бюджетный облик верхней одежды из таких брендов как Zara, Kotton и многих других, но деталям уделяла особое внимание. Абонент на том конце провода сбросил входящий звонок, отразившийся пикающими противными гудками в трубке Барыша, раздражающими орган слуха и вынуждающими мужчину выругаться из-за упрямства и непокорности женщины. Уяснив нежелание рыжеволоски беседовать по средству сотовой связи, мужчина собрался, схватил ключи от машины и выбежал на улицу, приняв решение настичь ее в собственной квартире и вопреки всем препятсвующим обстоятельствам окончательно расставить все точки над i. Утренняя роса, покрывшая зеленое ковровое полотно, блестела кристально чистыми капельками на поверхности тоненьких, тянущихся ввысь, к небу травинок, утоляющих нехватку в свете, необходимом для полноценного роста. Прохладный воздух обвевал тело и вскипавший разум брюнета, дымился, охлаждаясь от бурлящих потоков чередующихся мыслей. Восходящее на востоке солнце предвещало безоблачный ясный день, подобный вчерашнему, изводящий жителей жарой и нуждой в освежающих напитках. Барыш сел в машину, вырулил за пределы территории и погнался на скорости, удовлетворяющей потребность в быстром перемещении. Спутник в виде оранжевого ярила сопровождал брюнета на всем протяжении извилистого пути, ведущего через резкие, подобные серпантинистым, повороты. Ардуч прибавил, звучающую из динамиков машины, не тревожащую стучащими по мозгам басами музыку, поправил солнцезащитные очки на переносице, прячась от лучей надоедливого, слепящего источника света и легко управлял средством передвижения, держа руль одной рукой. Мужчина ехал по дороге, крайне воодушевленный, в ожидании приближающегося исчерпывающего разговора, влекущего за собой обсуждение недоговоренностей, о которых столько времени умалчивали и не удосужились разобраться. Барыш свернул с главной широкой дороги на более узкую и растянувшуюся избыточными петлями, недовольствовавшись выбранным, сокращенным маршрутом, следующим по рытвинам, вынуждающим подпрыгивать на сидении из-за неровностей. Повернув направо и выехав на трассу, выложенную идеально ровным асфальтом, Барыш отвлекся от сосредоточенного наблюдения за стелющейся впереди магистралью на пикнувший на пассажирском кресле айфон, извещающий о приходе сообщения. Убедившись, что абонентом приславшим уведомление, является не Эльчо, Ардуч поднял глаза обратно, воззрившись на лобовое стекло, и ужаснулся надвигающейся прямо на него угрозе жизни в виде машины, лавирующей из стороны в сторону наверняка из-за алкогольного опьянения водителя и невозможности шофера, потерявшего четкое и верное управление справиться с железным, громадным механизмом. Барыш резко вывернул руль влево, не предусмотрев предстоящего совершаемого маневра встречного автомобиля, направленного в одноименную брюнету сторону. Столкновения было не избежать, на довольно приличной скорости, не подлежащей сбросу из-за ограничения по времени, машины врезались друг в друга, нещадно влетев, сминая с режущим слух звуком сталь капотов обоих средств передвижения. Сработавшие подушки безопасности, мгновенно исполнившие свое предназначение, грубо вылетели, ударив Барыша, с бровью, рассеченной осколками разлетевшегося стекла, по лицу и лишая молодого человека ориентации в пространстве. Переброшенный через плечо, сдерживающий ремень, затянул тело Ардуча, как пачка балерину, пережимая молодого человека и способствуя перелому нескольких ребер. Барыш отключился, лежа в скрюченной позе, с неподвижно покоящейся на руле головой, запачканной струившейся из надбровья ярко-алой артериальной кровью, стекающей вниз, по подбородку и оставляющей многочисленные вязкие капли на обитом цвета слоновой кожи содержимом салона машины. *** Мерт не находил себе места, то взбудораженный, то понурый и как в воду опущенный он ходил со вчерашнего дня, когда мама, высказав собственное, чересчур резковатое мнение, выражающее недовольство выбором возлюбленной сына, перечеркнула толстой черной полосой беззаботность и прелесть недавно зародившихся, расцветающих с каждым днем все сильнее и прорастающих корнями все глубже отношений молодых людей. Ардуч переживал из-за Таяны, наотрез отказавшейся отвечать на телефонные звонки, отправленные сообщения, вполне возможно вплотную заполнившие память телефона своим неисчисляемым количеством с просьбой взять трубку или хотя бы прислать пару слов по поводу состояния раненой ноги. Но Долунай была непреклонна, выпроводив Мерта, забравшегося поздно вечером уже известным ему и тайным от близких родственников девушки способом через забор, с территории особняка дядюшки. Она выставила без толики сожаления парня за ворота со словами, брошенными через приоткрытую дверь балкона: "Не оставишь в покое, позову охрану", после чего грубо захлопнула ее, дабы не слышать более речей Ардуча, взывающих и умоляющих о разговоре. Но Мерта отнюдь не испугала встреча с службой безопасности, довольно таки безалаберно исполнявшей свои обязанности и проглядевшей его местонахождение на доверенном им участке, а он просто решил отступить на некоторое время, сбавить напор и умерить пыл, дав Таяне возможность утихомирить взрывающиеся и булькающие от гнева и раздражения внутренности, что послужило своего рода ошибкой, ведь за грядущую ночь женский мозг не намеревался отдыхать, а переживая в голове ситуацию повторно, накручивал свою владелицу еще более мрачными домыслами. Вместе с терзаниями, касающимися характерной, неотступающей от намеченной тактики поведения брюнетки, Мерта беспокоили волнения и по поводу матери, вынужденной из-за категорично выставленного условия среднего сына, позволяющего Ардучу самостоятельно вершить свою судьбу, смириться с образовавшимся положением и полностью принять его, так как молодой человек не желал быть лишенным на протяжении ожидающей его жизни общества ни одной из вышеупомянутых особей женского пола. Безжалостно прогнав добивающегося бесполезного объяснения Мерта, Таяна без конца ворочаясь в постели, забывалась прерывистым сном и вновь просыпалась, зареванная, с шмыгающим носом, не обеспечивающим приток свежего воздуха, с воспаленными глазами и напрочь отсутствующими знаниями заданного к завтрашнему дню материала. Она окончательно вырвалась из объятий морфея в пять часов утра разбитая, истощенная переживаниями, не в силах преодолеть манящее притяжение кровати и отправиться в институт. Девушка впервые не стремилась покинуть пределы дома, завернувшись в махровое одеяло, накрывшись с головой и до последнего оттягивая момент подъема с кровати, ожидая трезвонящей трели будильника, выставленного специально несколько раз через пятиминутный интервал для подстраховки из-за большой вероятности проспать. Но маленький миньончик по имени Пери, вечно заводной и никогда не унывающий, не позволила Таяне понежиться, живо расхлопнув дверь, громко ударившуюся о стену от слишком сильного размаха, влетела топающими маленькими босыми ножками в спальню своей любимой двоюрдной сестрицы, держа кончиками пальцев подол нового домашнего цветного платьица и хвастаясь им Таяне, уткнувшейся в подушку и не видящей чудесного наряда. -Тата, - запрыгнула белокурая девчушка на постель и ползком, хватаясь за хлопковый материал, забралась на гору, образованную спрятавшейся под покрывалом Долунай, - вставай, вставай, - подпрыгивала Пери, перекинув по обе стороны от спины ноги, оседлав девушку словно вороного коня, заливисто смеясь и похлопывая детскими ручонками по лопаткам стонущей и хныкающей из-за надобности тащиться на учебу Таяны, находящейся в депрессивном настроении из-за разбитых надежд и надрывно пульсирующей ноги. -Пери, пожалуйста, еще немного полежу, - едва слышался приглушенный сонный голос Таяны, не реагировавшей на скачущую на ней четырехлетнюю сестренку, обеспечивающую прыжками неудобство Долунай. -Мама зовет, блины приготовила, - заговорщическим высоким голоском Пери соблазняла кулинарными явствами, и, наигравшись, неудачно соскользнула со спины, облокотившись на ягодицы и задев раненую ногу брюнетки. -Ай, Пери, - взвыла Таяна от боли, перевернулась с живота и показалась из-под одеяла, откинув его в сторону, представляя на обозрение взъерошенные волосы, слипшиеся очи и нижнюю конечность, подвергшуюся сдавлению маленькой обезьянкой, испуганно застывшей поодаль с склоненной вниз головой, сцепленными в замок ладошками на уровне живота, чувствующей себя виноватой и ожидающей ругательных слов, направленных на ее персону. -Прости меня, Таточка, я не хотела, - из резвящейся и радостной Пери превратилась в загнанного зверька, предвкушающего наказание. -Что ты, родная? - Таяна провела ладошкой по пухлой нежной щечке, убеждая ребенка в несущественности проблемы, - все в полном порядке, - произнесла Таяна, думая о достойном и надлежаще-строгом воспитании девочки грозной тетей, поспособствующей полному отсутствию избалованности и правильно привитым моральным качествам. -Ты упала? - печально поинтересовалась Пери и вдруг повеселела, избежав строгих поучающих высказываний, в глазах ее сразу же замелькали искорки, и белокурый ангел наклонился, бережно поглаживая забинтованную голень, - давай я подую, как мама на мои разбитые коленки, и у тебя все пройдет, - на промокнувший кровью бинт ласковая девочка направила короткую струю воздуха из-за маленькой, соответствующей возрасту жизненной емкости легких, вмещающих ограниченные запасы объема. -Надо сменить повязку, - логично выразила мысль Пери, обращая внимание на пришедшую в негодность окровавленную марлю. -Ты ж моя прелесть, - проводя по волнистым локонам Пери, Таяна восхищалась добрым сердечком любимой сестры. -Скажешь тете, что я не буду блины? "Сделаю себе кашу или мюсли" - размышляла про себя девушка, отчетливо зная калорийность приготовленного Дерьей лакомства, непригодного для здорового питания. Приподнявшись с постели, она подошла к зеркалу, разглядывая свое отражение, и пришла к следующему выводу, заключающемуся в необходимости срочно заняться спортом, дабы придать телу завидную упругость, хотя лишних килограммов у нее не наблюдалось, но впечатленная талией и ягодицами той самой актрисы ей захотелось иметь такое же подтянутое, соблазняющее формами тело. Пери убежала на кухню, к справляющейся с тонким тестом для блинов матери, оставляя Таяну одну копошиться в раздвижном шкафе-купе в поисках одежды, удовлетворяющей состоянию уныния и соответствующей регламенту студентки медицинского учреждения. Избрав одеяние с легкостью, объясняющейся недоступностью платьев с коротким подолом, юбок, открывающих вид на искалеченную ногу, Таяна облачилась в соответствующие веяниям моды джинсы с вышивкой гладью на бедре и голубую свободную блузку с воланами, украшающими грудь, придающими ей больший объем и переходящими на спину. Дерья трудилась, склонившись над плитой с сенсорной панелью, на одной из конфорок которой стояла скоровода с скворчащим на ней ажурным блином, когда Таяна неслышно проскользнула в обитель кастрюль и тарелок, обогнув холодильник и кухонный стол с восседающей за ним Пери, болтающей ногами, и сомкнула руки на талии тети, опуская раскалывающуюся голову на спину женщины, справляющейся с второй порцией ароматных изделий, вызывающих непроизвольное слюнотечение. -Доброе утро, - еле-еле пробормотала Таяна, пытавшаяся урвать еще несколько минуточек сна, досыпающая на ходу и борющаяся с смыкающимися веками. -Доброе, - вторила ей Дерья, ловко перевернув блин на противоположную неподжаристую сторону и высвободилась из крепких объятий, сжимающих тело и сдерживающих движения, заставляя племянницу пошевелиться и приступить к приготовлению индивидуального завтрака, отличающегося от остальных по собственно-изъявленному желанию девушки. -Кто он? - вдруг спросила непринужденная Дерья, не отвлекаясь от приготовления и ловко орудуя лопаточкой, не придавая огласке важность занимаемых рассудок мыслей. -Ты о ком? - не понимая суть вопроса, Таяна, не реагируя, отыскивала в верхнем шкафчике с крупами коробку овсяной каши быстрого приготовления со вкусом садовых и лесных ягод: малины, клубники, вишни и черники. -О том, чья машина всю ночь простояла у ворот нашего дома! - шепотом начала лепетать Дерья, к концу воскликнув от переполняющих эмоций и раздражающего взаимонепонимания либо спланированной скрытности брюнетки, но боясь быть услышанной любопытной дочерью, а самое главное мужем, коему бы совершенно не понравилась тема разговора, осеклась и смолкла, наклонившись и поглядев в неосвещенный пустой коридор, чтобы убедиться в отсутствии слушателей. -Чья машина? - девушка и правда ничего не соображала, загруженная думами, передергиваясь из-за мандража вследствии предстоящей пары и впервые невыученной темы. -Таяна! - повысила Дерья голос, отчего хитренькая Пери, заинтересовавшись, отвлеклась от просмотра мультфильма, демонстрируемого с экрана телевизора, навострила уши и придвинулась ближе к беседующим, планируя расслышать все подробности. -Я про молодого человека, не раз ночами проникающего на нашу территорию и даже в твою спальню! - Дерья сделала акцент на комнате девушки и посмотрела на племянницу расширенными от ужаса зрачками. Таяна покраснела, осознавая, что тайна поздних встреч с Мертом раскрыта, а повествуемое тетушкой выглядит и вовсе неприлично, грязно и непристойно. -Не переживай, у нас с ним ничего не было и больше не будет. Разговор исчерпан! - Долунай взяла тарелку, жестко, с глухим звуком водрузила ее на стол, насыпала кашу и залила горячим молоком из графина, забывшись из-за вспышки негодования о напитке, нагретом для какао Пери. -Ты хоть представляешь что было бы, если Бурак увидел его! О чем вообще он бы подумал, застав вас вместе! - Дерья повернулась к Таяне лицом, встав спиной к плите, и сокрушаясь, она вознесла руки ввысь, на миг представляя устрашающую реакцию строгого мужа, узнавшего о проделках молодых людей. -Выдал бы меня за него замуж, опозоренную и заклейменную званием "испорченная"... - безразлично произнесла Таяна и разрыдалась, закрывая ладонями лицо, опускаясь на стул и с жалостью признавая несбыточность девичьих мечтаний приобрести с Мертом статус законных супругов. -Таточка, - чуть не упав из-за запутавшихся в перекладинах стула ступней, вскочил заводной моторчик и подбежал обхватывая за голову плачущую старшую сестру, не показывавшую на всеобщее обозрение залитые слезами карие глаза. -Что такое? Что случилось? - удивилась Дерья, заслышав горькие рыдания, и бросив венчик, промокнув мокрые руки о полотенце, тяжело переживая надсадный плач, разрывающий сердце, быстро прошествовала к обнимающимся девочкам. -Пери, беги переодевайся, в садик опоздаешь! - спровадила женщина дочь, слишком маленькую для взрослых разговоров, но чересчур быстро запоминающую важные нюансы и обладающую обременительным умением нечаянно проговариться людям, коим знать подробности вовсе не обязательно. -Сильно полюбила? - сочувствуя племяннице, Дерья прижала к животу ее голову, проводя по шоколадным волосам, идеально забранным в пучок. -Угу, - нечленораздельно молвила Таяна, вытирая слезы, пытаясь не смазать тушь, румяна и тональный крем, чтобы не превратиться в подобие ведьмы.- Его мама решительно настроена только на девушку-мусульманку... а я русская... нам не быть вместе, - обреченно, захлебываясь слезами и поперхиваясь, с продолжительными паузами доносила информацию о непоправимом положении Долунай. -Таяна, он просидел ради тебя всю ночь в машине, дожидаясь встречи с тобой ранним утром! Это уже о многом говорит! Не избегай молодого человека, выслушай его, а потом решишь, как поступить! - указывая на настойчивость парня, ставшего возлюбленным ее родственницы, косвенно говорящую о твердом намерении не отступать, не делать шагов назад, умудренная опытом женщина наставляла Таяну на верный путь, помогая нравоучениями избежать ошибок. -А по поводу матери можешь не переживать, моя свекровь меня тоже сначала не взлюбила, а теперь, удивительно, но мы души не чаем в друг друге! - похлопав по плечу, Дерья подбадривала расклеившуюся племянницу, не принимавшую всерьез уроки поучения и считающую, что их отношения с Мертом разительно отличаются от всех историй с счастливым концом, а следовательно совершенно безнадежны, а ситуация безвыходна. Аппетит у Таяны напрочь отсутствовал, поэтому каша осталась практически нетронутой и уже начала остывать, определенно становясь неприятной на вкус. Девушка набирала в столовую ложку густую, пахнущую ароматизаторами массу и опускала ее в полном объеме в тарелку, не попробовав ни грамма, отчего получила выговор дяди не баловаться едой и рассмеялась, узнав в себе избирательную в кушаниях и зачастую кривящую от блюд нос Пери. Вежливо поблагодарив тетю и дядю за завтрак и приятное общество, Таяна отправилась в гардеробную, отыскивая постиранные Дерьей тряпичные кроссовки, и столкнулась на выходе с загадочной Пери, бросающей взгляды с хитринкой, скромно стоявшей за дверью и лукаво прошептавшей следующее: "Не переживай, я не проболтаюсь папе про твоего сказочного принца". -Ты слишком сообразительна для своих четырех лет, лисенок, - напоследок пожурила Таяна за подслушивание, сняла резинку с пучка, распуская чистые душистые волосы, схватила рюкзак и неохотно покинула особняк, не горя желанием встречаться с заждавшимся ее на улице Мертом. -Таяна! - вскочил мужчина с капота автомобиля и подбежал к брюнетке, едва Долунай показалась в проеме кованой калитки, возвещающей скрипом о выходе из дома проживающей в нем личности. -Мерт, уезжай, пожалуйста, - просила с мольбой Таяна, не всматриваясь в этого Бога правосудия, с иголочки выглядевшего даже после ночи, проведенной в машине в скорченной позе. -Не преследуй меня больше, - нервничая из-за близкого расстояния, возникшего между ней и Мертом, держа обе руки на лямках рюкзака, Долунай жалела, что из уст вылетели такие слова, когда сердце, выпрыгивая, кричало об обратном. -Ты не хочешь меня послушать? - поражаясь женской категоричности, с упреком спросил Мерт и прикоснулся к подбородку, вынуждая Таяну поднять голову и посмотреть прямо бегающими, взирающими на что угодно, лишь бы не на него миндальными глазами. -Я не хочу вставать между твоей матерью и тобой, - четко и ясно проговорила девушка, лицезрея с печалью все же немного помятое, невыспавшееся лицо, до которого не имела права дотрагиваться, но до безумия жаждала. -Мама - это все, это весь мир для каждого человека, - уносясь воспоминаниями в прошлое, скорбя о невосполнимой утрате, о родной маме, посвященной во все секреты, понимающей как никто другой, позволившей бы сейчас выплакаться на груди, - и я ни за что не сделаю вас враждующими людьми! -Таяна... - тихо позвал девушку Ардуч, дотрагиваясь пальцами до ее накрашенных нюдовым оттенком помады губ, качая отрицательно головой и прося прекратить ошибочные рассуждения, - я влюбился в тебя... - чистосердечно признался Мерт, просветлев и засияв, словно озаренный внутренними лучами, почувствовав как за спиной от долго хранимого и наконец-таки высказанного вырастают крылья, готовые вознести его в небеса. Земля ушла из под ног Долунай, она широко улыбнулась и замерла, не ожидавшая излияний чувств от этого брутального молодого человека, преобразившегося в влюбленного четырнадцатилетнего прыщавого подростка, дрожащего как осиновый лист на первом свидании. -Впервые сильно влюбился... - продолжал обольщение Мерт, окутывая своими словами Таяну в сладкий искушающий плен. - До тебя были случайные связи для удовлетворения мужских... - осекся молодой человек, увидев, как улыбка исчезла с лица девушки, и сообразил, что сморозил непростительную глупость, вникая, что Таяне омерзительно и противно слушать, как он обладал другими женщинами. -Извини, я дурак, - он ударил себя по лбу, стремясь быть искренним и открытым, Ардуч перегнул палку в выражениях, - я хотел сказать, что ты пробудила во мне нечто такое, что я еще не до конца смог уяснить и никогда ранее не испытывал, - Мерт потянулся ладонью к манящей румяной щеке брюнетки с скатывающейся по ней слезе счастья. Таяна стояла ни живая, ни мертвая, растерявшаяся, проглотившая язык, с скопившимся комом в горле, не в состоянии прервать красоту изречений мужчины. Ей никогда не говорили таких слов, она никогда не чувствовала себя желанной и любимой девушкой, у нее и отношений то с молодыми людьми практически и не было, за исключением одних, больше походивших на обыкновенные встречи, происходящие в многочисленной компании друзей и закончившиеся одним неумелым поцелуем в подростковом периоде после высказанного парнем желания проводить Таяну до дома. Не испытавшая никаких чувств от соприкосновения губ с молодым человеком и осознавшая, что влюбленность была эфемерным, навязанным готовностью влюбиться ощущением, девушка прекратила общение, ставшее затруднительным. -Мне хочется узнать о тебе абсолютно все: вплоть до количества ложек сахара в твоем чае, до вкуса и разновидности каши, употребляемой на завтрак, - Таяна прикрыла кончиками пальцев обеих ладоней носогубный треугольник от обуревающих ее эмоций, радуясь как первоклассница первой пятерке. - И запомни, даже если весь мир будет против, я всегда буду рядом, потому что ты уже стала частью моей души, а от себя я отказаться не могу! Мерт медленно наклонился, стремясь не напугать девушку, приближаясь к вожделенным губам и нежно коснулся их, чувствуя как Таяна, охваченная дрожью от исполненного желания, неопытно, скромно приоткрывает свои и робко целует в ответ, что воспламенило внутренности Мерта сильнее самых откровенных поцелуев раскованных умелиц. Ардуч положил одну руку на талию, ощущая как напряглось от непривычных касаний тело девушки, переживающей из-за наивности, неискушенности и сомневающейся в удовольствии, получаемом избалованном ласками сведущих представительниц женского пола мужчиной из-за ее нелепых, неслаженных действий. Долунай обхватила правой ладонью широкую шею Мерта легко, не прилагая усилий, дабы ненасильственно приблизить Ардуча к себе. Сердце стучало в бешеном ритме, отдавая в виски и отгораживая посторонние звуки в оглохнувших ушах. Мерт плавно скользил, сменяя верхнюю губу на нижнюю и повторяя все заново, сдавливая их своим натиском. Таяна, подхватив с ним одну волну, сносящую наплывом все под собой, влилась в непринужденный темп, не отставая от мужчины, невольно задевшего горячую слизистую рта соскочившим языком, поспособствовавшим лихорадочному вздрагиванию брюнетки, она, стремглав отреагировав, сжалась клубком как запуганный котенок. Ардуч приостановился, уразумев о излишней торопливости, уткнулся носом в щеку и глубоко вдохнул аромат ореха девичьих прядей, развеваямых на ветру, а Таяна, догадавшись, что оттолкнула своей застенчивостью Мерта, неподвижно стояла, мысленно проклиная себя за боязливость. -Прости, я поспешил, - прошептал мужчина, трепетно держа лицо в руках, оставляя поцелуи у виска, над бровью, под глазницей, спускаясь по носовой перегородке и продолжая часто дышать, вдоволь захватывать благоухающий воздух, пытаясь сохранить дурманящий запах в своих натренированных легких до следующей встречи и наслаждаться им во время нудных рабочих часов. -Это ты меня... я просто... - скомканно, смущаясь, покрывшись розоватыми пятнами, Таяна уводила растерянные глаза от предмета обожания. -Не говори ничего, я понимаю, - Мерт отвел руки Таяны, которыми она стремилась прикрыть раскрасневшееся лицо. -Как твоя нога? Не беспокоит? - вспомнив о вчерашнем дне, завершившимся недоумением в виде стокновения с велосипедистом, повлекшего возникновение ссадины, Ардуч отвлек опаздывающую на лекцию студентку от проживаемого ею стеснения, заключив мокрые от волнения кисти девушки в свои, и переплел требующие касаний пальцы. -Все в порядке, я же почти врач, поэтому позаботилась должным образом, обработала, сменила повязку, - Таяна опустила взор вниз, рассматривая ткань голубых джинс, прикрывающих исполосованную голень. -Именно это словосочетание "я врач" меня и пугает! - серьезно сказал Ардуч, с опасением поглядывая на нижнюю конечность девушки, будто рассчитывая увидеть пропитавшую джинсы кровь. -Ты что сомневаешься в моих знаниях? И в моей способности оказать помощь? - состроив недоуменную, удивленную гримасу задала вопрос брюнетка, обидевшись на Мерта за выказанное недоверие. -Нееет же! - отрицал брюнет, вникнув в двояко истолкованный смысл произнесенного. - Просто как раз вы, люди, имеющие медицинское образование, с халатностью относитесь к себе. Считаете, что вам незачем посещать профессионала-специалиста, вы со всеми болячками справитесь без чужой помощи! А я думаю, что это в корне нелепо! - четко и без запинки изложил правдивое мнение Ардуч, прося утягивающим движением руки пройти Таяну вслед за собой к машине, стоящей в тени размашистого дерева. -Уверяю тебя, с ногой все отлично. Ты слишком беспокоишься, хотя повода нет! - успокаивала Долунай, безропотно шагая позади Мерта. -Куда ты меня ведешь? - опомнилась Таяна, взглянув на экрана айфона, заваленный сообщениями и звонками от одногруппниц, интересующихся о ее местонахождении. -Я просто обязан доставить свою любимую к стенам университета, ведь задержал тебя и вынудил опоздать на занятие, - после слова "любимая", зазвучавшего в устах Мерта словно воздушная вата на вкус, приторно сладко, Таяна не слышала ничего более, села на переднее сидение и расслабилась, радуясь каждому совместно проведенному моменту с Ардучем. -И больше не волнуйся из-за моей матери, - сказал Мерт, заняв принадлежащее ему по праву место, и ободряюще похлопал по сжавшемуся кулачку Таяны, лежащему на колене. - Мы сможем прийти к согласию, все вместе. Моя мама полюбит тебя, ведь она замечательный человек, - улыбнулся Мерт и нагнулся, сдерживаемым ремнем, к ямочке Таяны, запечатлев поцелуй в привлекательном местечке. Ардуч притормозил BMW у подножия широкоугольной лестницы величественного исторического здания Стамбульского университета, построенного в пятнадцатом веке, и засмотрелся на архитектурное сооружение, цепляющего своей стариной. Оно напоминало каменный замок, состоящий из входа в виде высокой арки, опирающейся на широкие, отделанные узорами и лепниной столбы, и двух башен, на брустверах которых были регулярно расположены зубцы прямоугольной формы, декоративно украшенные и создаваемые ранее предками с намерением иметь возможность спрятаться, так как скрывало человека в полный рост, и перезарядить оружие. Под плитами обеих башен зиждились ничем непримечательные часы, а над строением свободно парил красный флаг Турции с белыми полумесяцем и звездой. Ступеньки были сплошь усыпаны молодыми студентами, изучающими страницы учебников разных предметов: философия, анатомия, биология, гистология, экономика, английский язык и многие другие. Мерт показался с водительской стороны машины, по-джентельменски спеша открыть дверь избраннице. -Меерт... - простонала Таяна из-за благодорного поступка брюнета, - ты хоть понимаешь, что сейчас сделал? - зажмурившись из-за нежелания сталкиваться с реальностью и надев следом на лицо милую улыбку, Таяна неизбежно приняла протянутую руку Ардуча и оперевшись на нее, поднялась с сидения. -Теперь я предмет общественных обсуждений благодаря тебе! -А тебя это так беспокоит? - усугубляя ситуацию, мужчина притянул Таяну к себе за талию и, поцеловав в щеку, задержался около уха и опьяняюще произнес: "Заеду за тобой вечером", а после ретировался, оставляя Долунай наедине с кишащей восторженными и завистливыми перешептываниями толпой. Последним, что расслышал Мерт, огибая машину и достигая двери, прежде чем скрыться из виду было изумленное писклявое восклицание, произнесенное слишком громко: "Так это же брат Барыша Ардуча из сериала "Любовь напрокат!", и последующие за ним девичьи вскрики и оханья, вызвавшие безучастную ухмылку молодого человека. *** Эльчин проникла в безмолвную квартиру на рассвете нового дня, неизбежно раскрывающего свои гостеприимные объятья, совсем неслышно, стараясь не потревожить маму, судя по пугающей отсутствием звуков тишине мирно и беззаботно спящую в одной из комнат. Предусмотрительно сбросив с ступней белые босоножки, дабы не цокать острыми каблучками по выложенному плиткой полу коридора, Эля, изогнувшись, протиснулась в собственную спальню, напоминая запуганного, гуляющего на протяжении всей ночи подростка, со страхом проникающего домой вследствие боязни столкнуться с родителями, негодующими из-за затянувшегося развлекательного времяпровождения своего чада. Сангу, не удосужившись сбросить с себя оковы в виде приобретшей несвежесть из-за долгосрочного нахождения в машине одежды, заторможенно опустилась в кресло, стоящее у окна, и, взирая невыспавшимися глазами на режущий органы зрения, сияющий теплыми красками небосвод, погрузилась в размышления далеко не жизнерадостного характера. Облокотившись на спинку, предоставившую возможность расслабиться и дарящую комфорт от пребывания в данной разновидности мягкой мебели, рыжеволоска уперлась предплечьем в подлокотник и прикрыла ладонью лицо с скользящей по нему нескрываемой тенью сожаления, согнув нижние конечности и закинув их под ягодицы на обитое песочным цветом кожи кресло. Эльчин корила себя за то, что так легко поступилась своими моральными принципами и отдалась мужчине, предавшему их казавшиеся незыблемыми отношения. Эля испытывала гнетущее чувство вины за растоптанную гордость и оскверненное собственное достоинство, ей вдруг стало невыносимо противно, аж до подкатывающей к горлу тошноты, что тело Ардуча, обласканное ненавистной ей женщиной, руки мужчины, дотрагивающиеся до Гюпсе в недалеком прошлом, прикасались нынешней ночью к ней, творя невообразимое с полного ее согласия. А она, будучи беззаветно влюбленной, лишенной силы искоренить повсеместно разросшиеся по организму отростки этого взрывного, неотпускающего не смотря на измену чувства, и ошеломленной его разбитым состоянием, поддалась потоку затягивающей в водоворот страсти, ассоциируя себя в данный момент несколько протрезвевшим разумом с тряпичной марионеткой, находящейся в путающей здравость рассудка власти кукловода. Тело все еще хранило отпечатки пальцев, касания Ардуча, его поцелуи, оставленные по всей без исключения коже, включая интимные места, горели обжигающим огнем, возвращая Эльчин к событиям безумно проведенной ночи в объятьях жгучего брюнета. Сангу провела кистью руки по пылающим щекам и спустилась к разгоряченной шее, выхватив из памяти момент, когда Барыш не скупился на ласки, виртуозно играя струнами ее бесприкословно отзывающегося тела. Вдруг сознание претерпело кардинальные и диаметрально противоположные изменения, сподвигнув девушку с отвращением отдернуть ладони от все еще чувствующей нежные губы мужчины груди и принявшейся с остервенением растирать неприкрытый тканью кожный покров, будто пытаясь содрать его, пораженный и заклейменный изменившим ей Ардучем. Эльчин резко подорвалась с места, не обращая внимания на засветившийся экран айфона, гласивший о присланном сообщении с информацией о пропущенных звонках от Ардуча, и, снимая на ходу одежду, тихо проскочила в ванную комнату. Сангу наполнила ванну до краев, бросила бомбочку, вспенившуюся и распространившуюся цветочным ароматом с примесью ванили, намереваясь отмокнуть в горяченной воде и тщательно очиститься от грязи, налетом сковывающей и стягивающей персиковую, чувствительную кожу рыжеволоски. Погрузившись в окрасившуюся сиренево-голубым цветом жидкость, Эльчо вцепилась в бортики керамической емкости, закрыла глаза, спрятав янтарные погрустневшие зрачки и медленно ушла под воду с головой, задержав дыхание на глубоком вдохе. Она не впервые совершала данный маневр, регулярно тренируя легкие, чем активизировала работу внутренних процессов, научившись методике благодаря пилатесу и йоги. На ум, подвергшийся воздействию повышающегося в крови уровня углекислого газа, резко пришел Барыш, брошенный ею в загородном доме, обнаруживший пропажу и начавший поиски с не увенчавшихся успехом попыток дозвониться до Эли. Внезапно на тридцатой секунде, что являлось выполненным упражнением по надлежащему времени согласно плану лишь наполовину, Эльчин ощутила прилив жара к голове, скручивающий желудок холодный комок и мерцающие перебои в сердце, осязаемо ударяющем о ребра и желающем выскочить из женской груди. Сангу вынырнула, появившись из воды перепуганной, схватилась левой рукой за колящее сердце, замерев в скукоженной позе, позволяющей менее остро ощущать сжимающую преходящую боль, и обеспокоенная потихоньку разрешающимся приступом неизвестной причины смахнула рыжие мокрые пряди, спадающие на лицо и скрывающие обзор. Эльчин глубоко вздохнула, пытаясь окончательно прогнать подергивания в образованном мышцами органе, но лишь обеспечила возвращение источника саднящих ощущений. Девушка даже не догадывалась о поспособствовавшей ее плохому самочувствию силе, ведь без затруднений выполняла задержку дыхания, постепенно во время каждого последующего купания наращивая по возрастающей время нахождения под водой. Что же сейчас сподвигло к неприветствующей испытания реакции ее организма, Сангу недоумевала, пытаясь мысленно воссоздать совершенное минутами ранее и настойчиво ища отличающееся от привычных ею предпринимаемых действий, которое могло бы явиться началом похожего на стенокардию криза. Барыш... Едва она шепотом произнесла его имя, подкатило необъяснимое головокружение, усиливающееся из-за пропитавшегося воздуха тяжелым влажным пластом пара воды, сравнимой с кипятком. Ей казалось, что она совсем выжила из ума, раз машинально тело стало предательским образом реагировать, переживая не только душевно, но и физически за оставленного наедине с самим собой Ардуча. Разозлившись и выругавшись за необъяснимые треволнения, царящие внутри, отбросив на задворки сознания лишенные оптимизма думы об Ардуче, Эльчин решила посвятить себе любимой возникшее свободное время, которого в последние дни абсолютно не доставало, и извлекла из шкафчика, висящего над раковиной, косметические уходовые средства. Умывшись пенкой с экстрактом алоэ, Сангу нанесла освежающую маску с морскими водорослями и охлаждающим эффектом мяты на распаренное лицо и облокотилась назад, прикрыв глаза и немного расслабившись от запаха нескольких капель масла иланг-иланга, растворившихся в воде и дарящих освобождение от синдрома хронической усталости, о чем взывала большущими буквами кричащая информация, написанная на коробочке чересчур вычурно, специально для покупателей. Обработав и тем самым сняв очищающим скрабом казавшийся ей загрязненным верхний слой кожи, Эльчин отыскала неподалеку лежащую на одной из полочек ванны массажную щетку для ягодиц с жесткими щетинками и принялась проводить по ним круговыми движениями, изредка нанося неприятные взбадривающие удары, чем содействовала улучшению кровоснабжения. Воспылав тягой к жизненным переменам в сторону, способствующую возникновению новых положительных эмоций и возродившись словно из пепла после купания, освободившего загруженный рассудок при помощи благоухающей какофонии ароматических добавок, Сангу набросила банный халат из вафельной ткани и зашагала на цыпочках на кухню, пожелав утолить жажду и испить бодрящего кофе, чего ей не удалось совершить с приготовленным Ардучем напитком, отобранным самим же Барышем. Эльчин включила подсвечивающиеся огоньки теплого желтого цвета, врезанные в кухонный гарнитур, и схватилась за грудь, испугавшись озаренного светом силуэта матери, ничем себя не обозначившей до сего момента, молчаливо восседающей за столом, и перебирающей морщинистыми пальцами уголочек белой скатерти. -Как ты себя чувствуешь? - беспокоясь за состояние дочери, с стопроцентной вероятностью столкнувшейся с Барышем из-за донесенных ему сведений о координатах пребывания Эльчин, Мюйессер долгими часами не находила себе места, раздумывая о правильности принятого решения раскрыть нахождение своей родной пчелки. С одной стороны ее гложило чувство вины, нагнетаемое мыслями о предательстве собственного ребенка, не желающего встречаться с Ардучем и поставившего точку в отношениях, а с другой - точила боль из-за глубоких переживаний Эли, страдающей от неугасаемой любви до сумасшедствия. Женщина не считала необходимым допытываться о причине их размолвки, считая это личным делом молодых людей, довольно взрослых и самостоятельных, чтобы собственными усилиями справиться с тяготами суровой реальной жизни. Она не настаивала, а Эля не стремилась раскрывать подробности, полностью уничтожившие бы Ардуча в глазах госпожи Мюйессер. -Чувствую себя той, которая чуть не отдала душу Всевышнему, мама! - недовольно одернула возмущающаяся Эльчо воззрившуюся на нее сдержанную женщину, пытающуюся сощурившимися глазами уловить изменения в поведении, в облике, произошедшие с ее дочерью. -Разве можно так пугать? - все еще не утихомиривалась Сангу, сердце которой от страха пустилось в зажигательный аритмичный пляс. -Вам удалось поговорить с Барышем? - ненастойчиво спросила Мюйессер, несколько сконфузившись из-за стремления узнать тщательно охраняемое глубинами девичьей души, и проследила за реакцией дочери, вспыхнувшей словно спичка, зардевшейся и стремительно отвернувшейся от матери под предлогом извлечь стакан из посудомоечной машины и включить технику, ответственную за приготовление кофе, лицезреющей перед глазами, как пелену наваждения, тот самый весьма содержательный "разговор", явившийся толчком к появлению полчища мурашек, распространившихся по всему организму, в том числе затронув подрагивающие внутренности. -Все сложно... - Эля тяжко выдохнула, найдя никоим образом не исчерпывающую и не приоткрывающую завесу тайны отговорку для матери, испытывающей любопытство и уже догадавшейся о причине раскрасневших щек. -Ты провела с ним ночь? - неожиданный удар в лоб, заставивший Мюйессер тотчас пожалеть о вылетевшем прежде, чем мозг успел переварить, слишком личном вопросе интимного характера, а Эльчин, обращенной к матери спиной, застыть с наполненной кипятком кружкой в руках и не осмелиться развернуться к собеседнице. -Да... - удивительно для самой себя затравленным, сорвавшимся голоском побитой лани издав утвердительную частицу, разоткровенничалась Эля, побуждаемая загадочной стихией к искреннему порыву излить накопившееся, - но это ничего не значит... - Сангу совершила поворот на сто восемьдесят градусов и глотнула обжигающей жидкости, грея ладони о пропитавшиеся жаром стенки стакана, - это было необдуманной слабостью, между нами ничего не изменилось, все та же разверзнувшаяся пропасть... - Эльчин обратила взор на деревья, ветви их плавно покачивались за окном, беспечно встречая новый, приветствующий всех солнцем и теплом погожий день. -О примирении не может быть и речи? - заикнулась Мюйессер, подогреваемая неподдельным интересом хоть немного допытаться до подробностей ссоры и исходящего из этого вскользь намеченного, неточно утвержденного плана, следовать коему Эля намеревалась в будущем. -Мама, прошу тебя, не спрашивай больше ничего! - Эльчин защищалась, умоляя маму прекратить допрос, отгораживаясь от необходимости предоставлять напрочь отсутствующие объяснения ввиду полнейшего беспорядеа, неопределенности и запутанности, господствующих в голове, устремив правую ладонь вперед, чтобы продемонстрировать нарушение границ и ограничить последующее вторжение в собственное пространство. -Я не могу избавиться от него, - Сангу перевела застеленный пеленой выступивших слез взгляд с просыпающейся на улице природы на маму, узревшую расстроенное выражение лица истязавшейся переживаниями дочери, измученной в борьбе с невзгодами, ослабленной духом и безразличной к окружающему ее миру. Эльчин выдохлась, она устала... -Не могу уничтожить любовь к нему, что навеки поселилась внутри, - сложив пальцы свободной от стакана с кофе руки в некое подобие конуса, Эля указала на область груди, хранящую порабощенный Барышем перекачивающий кровь между двумя кругами кровообращения орган, - но и простить его я тоже не в силах! - от бессилия, ощущая себя загнанной в ловушку без возможности выбраться, рыжеволоска облокотилась предплечьями на высокую спинку стула, склонив голову, сокрывшуюся упавшими с затылка прядями, преобразившимися под тусклым светом лампочек и приобретшими насыщенный каштановый цвет. -Это какое-то сумасшедствие... - Эльчин опустила емкость на стол, дабы избежать расплескивания раскаленной жидкости в ладонях, задрожавших от нервозного смятения из-за упоминания об Ардуче. -Мне нельзя быть рядом с ним, но без него невыносимо плохо... - рыжеволоска посмотрела на воздержавшуюся от изречений во время монолога рассудительную женщину, мысленно ища поддержки у матери, прожившей жизнь и имевшей большой опыт за плечами. -Эля, прекрати терзать себя! - воскликнула Мюйессер, поднявшись с места, и спеша прижать к груди любимую дочь, желая проявить заботу, мгновенно оказалась рядом, сильно обхватывая сгорбившуюся Эльчин дарящими тепло крепкими чудодейственными объятьями, возвращающими способность свободно дышать. Материнское сердце разбивалось на осколки, не выдерживая страданий родного человека. -Я вот о чем подумала, Эльчонок мой, тебе нужно сменить обстановку, - бережно поглаживая по голове как маленькую расстроенную девочку, склонившуюся на плечо Сангу, разумно предположила Мюйессер, - может отдохнешь где-нибудь некоторое время? В Греции, например.. - спросила она, ожидая безоговорочного согласия, - я понимаю, что душевные раны другая страна вряд ли залечит, тебе может и не стать легче, но физически твой изнуренный съемками организм освободится от хронических недосыпа и усталости. -Понежишься на солнышке, подышишь свежим морским воздухом, избавишься от вездесущих преследований журналистов, - рисовала старшая Сангу заманчивые перспективы, искренне надеясь, что попытки расшевелить Эльчин приведут к положительному исходу и увенчаются успехом. -А что? И правда... - немного приободрилась Эля преподнесенной идеей и, отодвинувшись, заглянула в материнские сопереживающие глаза идентичные по оттенку с ее. -Полетишь со мной? - не раздумывая, предложила Эльчин, нуждающаяся в понимающем спутнике рядом с собой, не позволившем бы поддаться унынию в поездке и посодействующем медленному, но верному излечению искалеченного внутреннего мира. Госпожа Мюйессер не успела произнести ни слова, выразившего бы отрицание, мысленно аргументируя отказ более предпочительным соображением позвать на отдых сверстников-друзей ввиду схожести интересов: возможности отдаться течению развлекательных мероприятий и экскурсий, посетить организованные отелем вечеринки с танцами до утра и алкоголем, льющимся через край, уже недоступных и непосильных для возраста женщины, как заиграл чересчур бодрый рингтон айфона Эльчин, четко слышимый из спальни, взывая хозяйку поднять трубку и ответить на звонок. -Либо выключи, либо ответь! Пока ты купалась, звонили уже пять раз, - без преувеличения назвала госпожа Мюйессер достоверную цифру, раздражаясь на трезвонящую раз за разом мелодию, отдающуюся неприятным шумом в ушах, вызывающим головную боль и дезориентацию в пространстве. Эльчин неохотно высвободилась из объятий и быстро побежала в спальню, шлепая голыми ступнями по кафелю, осмотрительно сбросив тапочки на кухне и оставив их возле матери, чтобы не подскользнуться по пути. Ожидая в качестве звонящего лицезреть взбудораженного и потрясенного ее отсутствием Барыша, она намеревалась переключить айфон на авиарежим, огородивший бы девушку от неизменной названивающей трели, существенно беспокоящей Мюйессер. Дисплей оставленного на кровати телефона светился темно-синим цветом, а на фоне его вырисовывались четыре белые буквы, негласно провозглашающие имя Мерта вопреки предположению увидеть инициалы среднего Ардуча. Эля наклонилась вперед, решившись принять вызов и уперевшись в мягкий матрас, пыталась дотянуться до айфона сползающими с гладкого экрана кончиками пальцев. -Да, Мерт, слушаю, - спокойно ответила рыжеволоска, наконец-то добравшись до средства сотовой связи, и выпрямилась, вернувшись в прежнее, вертикальное положение, деловито установив руку на левый бок. -Почему я не могу до тебя дозвониться? - колюче, вспыльчиво, наподобие дикобраза выпускающего свои иглы при встрече с неприятелем, озлобился младший брат семейства Ардуч на терявшуюся в догадках из-за несвойственного Мерту поведения Эльчин. -Что-то произошло? Ты чего такой нервный? - озадачилась девушка, не понимаю причину столь яростного, эмоционального выплеска эмоций. -Барыш попал в аварию... - одна упавшая как метеорит на голову фраза, и земля, прекратив вращение, остановилась, сердце Эльчин, выронившей из затрясшихся крупной дрожью рук телефон, с разрезавшим тишину хлопком упавшим на ламинат, и осевшей вниз, вслед за аппаратом на удерживающую холодную поверхность, сократившись, не расслабилось и перестало стучать, зайдясь затем в приступе мерцательной аритмии. Голова закружилась, под ногами будто бы разверзлась пропасть, подножие крутого утеса омывалось пенистыми буйными, разбивающимися о скалы с мелкими, как горсть алмазов, брызгами волнами соленой воды, а Эльчин теряла равновесие, грозя упасть на каменные острые вершины и разбиться вдребезги. -Неееет, пожалуйста, нет... - гортанно, истошно из самых глубин извергся дикий вопль невменяемой актрисы, обратившей голову к Всевышнему, схватившейся за корни волос, изо всех сил принявшейся дергать на себе рыжие пряди в попытках отрезвить себя, выбраться из кошмарного, мрачного сновидения, испытывающего ее не на жизнь, а на смерть, но грезы не исчезали, сильнее утверждая свои позиции и убедительно доказывая реальность происходящего. -Эля, Эльчин... - звал без устали молодой парень, оказавшийся свидетелем отчаянного, сковывающего душу срыва и жутко испугавшийся за Сангу и ее близкое к помешательству состояние, надеясь, что в данный момент рыжеволоска не лишена общества людей, поспешащих прийти на помощь, и ее разум свободен от суицидальных направленностей, - ты слышишь меня, Эля? С тобой есть кто-то рядом? Мне приехать, Сангу? - резко перейдя с уменьшительно-ласкательной манеры общения на сурово-отрезвляющую прикрикнул Ардуч, находящийся в бешенстве из-за пугающего молчания подвергшейся отрицанию от услышанного Эльчо. -Сейчас отправлю к тебе на такси свою девушку, приедете вместе, чтобы мне было спокойнее... координаты вышлю в сообщении, - послышался неразборчивый из динамика голос быстро как скороговорку проговорившего информацию Мерта и стихшего так же стремительно, как и появившегося, но Сангу уже ни на что не реагировала, погрузившись в гипнотический потусторонний транс. *** Эльчин находилась в астральной прострации, сложив руки на колени, покачиваясь вперед-назад и смотря прямо перед собой стеклянными, потухшими глазами в одну невидимую точку. Она не слышала шумихи, созданной возле нее матерью, с бешено колотящимся в груди сердцем из-за объятого панического страха, бесполезно пытавшейся докричаться до дочери, она не отреагировала на стремительно примчавшуюся спустя пятнадцать минут после звонка Мерта, откликнувшуюся на просьбу о помощи семейству Ардуч Таяну, она лишь затравленно взглянула на чужого человека, способствующего возникновению ненужных, витающих в пространстве лишних звуков в разговоре с Мюйессер, испугавшись, что голоса стали следствием галлюцинаций, и не узнав в молоденькой брюнетке, с забранным на макушке пучком, ухаживающую за ней в госпитале медицинскую сестру, спасшую ей жизнь, тихо отвернулась, замерев в жалкой, будто побитой позе. Сангу явственно ощущала скребущееся внутри нее чувство вины, точившее остроконечными когтями увеличивающуюся с каждым новым свершенным действием, пульсирующую резкой болью рану, напоминающую кровоточащий кратер. Рыжеволоска сжигала себя, как ведьму в средневековье за запрещенное колдовство, на разозженном собственными усилиями, пылающем до небес и зловеще потрескивающем костре, проклиная принятое поутру после долгих метаний и взвешиваний "за" и "против", все же ошибочное решение сбежать от Барыша. Если бы она не оставила его одного, вынуждая вместо восстанавливающего силы сна заняться поиском ее сбежавшей персоны, если бы она не сбрасывала неуемные звонки брюнета, нервируя мужчину и воспламеняя в нем неистовый, вспыльчивый характер, она бы не сподвигла Ардуча сесть ни свет ни заря за руль транспортного средства и отправиться вслед за ней в неизвестном направлении. А сейчас Эльчин испытывала ненависть, чувствуя себя непосредственной, истинной виновницей произошедшей аварии, на сгорбившихся и сострясаемых от рыданий плечах которой лежала вся ответственность и вся скопившаяся тяжесть. Вернувшись неразборчивыми, переплетенными в спутавшийся клубок в голове мыслями к событиям, осуществившимся часом ранее, Эля пришла к умозаключению, что приступ, охвативший ее во время пребывания в ванной комнате под водой и едва не инициировавший утопление вследствии полной обездвиженности, невозможности вынырнуть и вдохнуть насыщенный кислородом воздух, был неразрывной нитью переплетен с состоянием Барыша и отражал его бессилие вмешаться в процесс и предотвратить катастрофу. Возможно, именно в этот момент и произошло неминуемое, трагичное столкновение... Девушка содрогнулась, в барабанных перепонках воспроизводя противный, вызывающий скопище мурашек по всему телу скрежет металла. -Эльчин... - осторожно, почти шепотом, стараясь не вызвать отчуждение и снизошедшую истерику из-за застланного черной, непроходимой пеленой рассудка, Таяна опустилась на колени сбоку от Сангу, протягивая ладони к лихорадочно дрожащим кулачкам, покоящимся на коленях, усмиряя в них судороги и неотрывно пытаясь поймать янтарные, широко раскрытые глазища, наполненные слезами и устремленные в пустоту. -Это Таяна, помните меня? - обращаясь к равнодушной рыжеволоске и надеясь получить отклик, Долунай изредка поглядывала на госпожу Мюйессер, прикрывшую двумя сложенными кистями искривленные губы и старающуюся не издать ни единого звука, уличающего ее рыдания. Таяна сурово напряглась, вперив отрезвляющий взгляд на женщину, отчего брови нахмурились, а на лбу залегла морщинка, выражая недовольство расклеившимся видом матери Эльчин, и вздернула подбородок, призывая Мюйессер сосредоточиться и взять себя в руки, иначе подземный, не пропускающий ни единый лучик света царствующий хаос преодолеть в одиночку Долунай будет невозможно. -Послушайте, - брюнетка вновь повернулась лицом к нешелохнувшейся Эле, не предпринявшей попытки выдернуть кулаки из-под рук Таяны, что уже являлось характерным признаком доверия, свидетельствующим об успешном взаимодействии с Долунай. -С Барышем все будет в порядке, он обязательно поправится, надо только молиться и верить! - утверждала молоденькая девушка, подбадривая Эльчо, отрешенно впитывавшую в себя как губка непостижимые для ума слова, исходившие от собеседницы, сидевшей рядом. -Я во всем виновата! Я! Я его бросила, оставила одного! Я убила его... - твердила Сангу, еле слышно бормоча самой себе под нос обвиняющий приговор, затем развернулась вполоборота, раздражившись на не осведомленную никакими достоверными фактами личность, уверенно презентующую миф о мнимом выздоровлении, всмотрелась задумчиво в трудно угадываемую девушку и, воссоздав образ, постепенно узнав Таяну и припомнив неоценимую, оказанную услугу по возвращению с того света, несколько расслабилась, заглушив внутри еле обузданный гнев. -Не говорите ерунды и не вините себя, вы ни в чем не виноваты! - Таяна водрузила на левое плечо актрисы предплечье, неприятно сжимая кожу над ключицей, вызывая тактильное раздражение, способствующее переключению Эльчин с мук совести, сжигающих до сероватого пепла на болезненное чувство в конечности. -Он очень нуждается в вашем присутствии, - контактируя искренними, страдальческими глазами с янтарными камешками, Долунай настраивала потерянную рыжеволоску лишь на хороший лад, когда Сангу неожиданно притянула Таяну к себе, внезапно почувствовав в девчонке близкого, глубоко сопереживающего человека, обняла за шею и разрыдалась в голос, разрушая воздвигнутые стены подле себя. -Все наладится, - приговаривала Долунай, выдохнув из-за миновавшего и заблаговременно ушедшего приступа апатии, равнодушия и отстраненности от всего окружающего, радуясь эмоциональному прорыву в виде бурной реки льющихся горьких слез, и трепетно поглаживая Элю по спине, - сейчас вы должны собраться духом и переодеться, нам срочно нужно ехать к нему! - произнесла брюнетка, и Сангу поспешила высвободиться из объятий и заняться поиском одежды, сменившей бы махровый банный халат, скрывающий оголенное тело, на приемлемое для выхода из словно надвигающихся и сдавливающих угнетенной атмосферой четырех стен, и допустимое для больничного учреждения. Разрывающийся таксист колебался между двумя спорящими, никак не желающими договориться и прийти к консенсусу на заднем сидении пассажирами женского пола, поочередно отдающими призыв, вынуждающий прибегнуть к исполнению, и следовать то быстрее, как пуля рассекая воздух, то медленнее, дабы не гнать по оживленному городу с сумасшедшей скоростью. -Эльчин, чего ты добиваешься? - дрожала побледневшая Таяна, испытывая после гибели родителей к молниеносному передвижению на автомобиле дикий страх и стараясь сдержать запальчивую Сангу, не прекращающую в диалоге с водителем подгонять мужчину. -Хочешь оказаться в соседней от Барыша палате? Или того хуже! На том свете... благосклонности от судьбы второй раз можно не дождаться... - упоминание об Ардуче и немалой вероятности погибнуть отрезвило рыжеволоску, она перестала пререкаться, откинулась на обитую шершавой тканью спинку и умолкла, вновь став тихой, угрюмой и будто отсутствующей в настоящем времени. Когда автоматические двери госпиталя распахнулись перед фигурами девушек, впуская в ничем непримечательный белесый холл здания Таяну и Эльчин, актриса обратила внимание лишь на толпящихся в углу и снующих по длинному мраморному кафелю просторного коридора приемного покоя родственников Барыша, находящихся в разной степени отчаяния. Мерт стойко держал себя в руках, не отходя от матери, склонившей покрытую платком голову на плечо младшего сына, крепко сжимающего убитую горем женщину в своих объятьях. Онур вышагивал вдоль стены, суетясь, хрустя и выламывая пястно-фаланговые суставы, не находя себе места рядом с женой, шокированной, потрясенной, облокотившейся всем корпусом о стену и безмолвно ожидающей вердикта врачей. Эльчин с градом скатывающимися по щекам слезами подбежала к госпоже Гюлай, опустившись на свободную возле нее часть скрепленной из стульев металлической скамейки, и водрузила руку на морщинистую тыльную сторону запястья мамы Барыша, не выпускающей из ладони промокшую насквозь бумажную салфетку. Таяна, не желая беспокоить госпожу Гюлай личным присутствием, молча ретировалась, рассситывая оказаться полезной, к стойке информации для близких, указав Мерту пальцем и наклоном головы свои намерения разузнать что-нибудь новое касательно Барыша, на что молодой человек благодарно кивнул и прошептал одними губами искреннее: "Спасибо". -В каком он состоянии? - опасливо, вкрадчиво, обращаясь к Мерту и стремясь минимизировать травмирование мамы троих парней еще сильнее уже свалившегося обухом на нее, задала вопрос все еще находящаяся в неведении, а от этого еще больше склонная к помешательству, упавшая духом Сангу, робея услышать неотвратимое и неисправимое. -В критическом, - пуще прежнего зарыдала госпожа Гюлай, голос которой прорезался и спровоцировал появление истерического вопля, - мой Барыш в операционной... - оглушительное рыдание прервалось беззвучным, почти немым плачем, и женщина уткнулась в грудь Мерту, салфеткой промокая соленые капли и отгораживаясь от рубашки сына, дабы не испачкать пятнами светлую ткань размазавшейся и растекшейся тушью. -Мужчина, с которым он столкнулся, скончался еще до прибытия скорой помощи, - дополнил Мерт, поглаживая маму по голове и приговаривая утешающие слова, восстанавливая для Сангу сеть событий злосчастной аварии. -Столкновение было лобовым, весь капот машины искорежен, Бару чудом удалось выжить... - приглушенно, прикрыв ладонями уши навзрыд всхлипывающей матери, закончил измученный тяжелым утром паренек, под глазами которого залегли глубокие синяки от изнеможения. Эльчин, обессиленная, выплакавшая казалось бы тонну слез, не могла остановить все еще сбегающие водопадом потоки прозрачной влаги, уже не обращая на них должного внимания и не смахивая рукавом замшевого пиджака, необдуманно приподнялась на онемевшие нижние конечности, не ощущая твердую почву по ногами и следуя порыву пройтись с целью восстановить насосную функцию застоявшегося и переставшего в полном объеме перекачивать кровь сердца, так как стало трудно дышать, приложила кисть к резко ставшему мертвенно-землистым лбу, испытывая обремененность собственным весом в ослабевшем организме, и застыла, безуспешно справляясь с охватившим головокружением, выводящим из состояния равновесия. -Мерт! - прикрикнула Таяна, отвлекая внимание молодого брюнета, находящегося на более близком по сравнению с Долунай расстоянии к падающей, от матери, вовремя обернувшись назад и обратив взор на оседающую на пол Сангу, - держи ее, не дай ей удариться головой... - переполошилась Долунай, пытаясь предотвратить тупую травму черепа потерявшей сознание актрисы. Мерт в доли секунды подскочил к недалеко ушедшей от скамейки, отключившейся рыжеволоске, вдел руку между приближающимся к кафелю виском Эльчо и гранитным полом, пресекая неприятную жесткую встречу, закончившуюся бы расплывшейся гематомой на идеальном фарфоровом личике. Мерт подхватил Эльчин на руки, как невесомую пушинку, и перенес упавшую в обморок девушку на стоящую поодаль мягкую кушетку, пока столпившиеся вокруг Сангу представители семейства Ардуч, так и не успевшие в силу сложившихся обстоятельств стать родственниками охали, стонали, хватались за сердце, наклонялись над пострадавшей, ограничивая приток свежего воздуха. -Расступитесь, ей же нечем дышать! - воскликнула вразумительная Таяна, пытавшаяся протиснуться сквозь плотную, непроходимую заставу соприкасающихся друг с другом тел, держа в руках бутылку минеральной воды, стекляный флакончик с нашатырным спиртом, марлевую в форме квадрата салфетку и упаковку ватных дисков, частично изъятые из собственных запасов рюкзака, частично позаимствованные у персонала медицинского учреждения. Долунай сбросила рюкзак со спины, сняла верхнюю одежду и положила образовавшуюся массу комом под голени Эльчин, но не удовлетворившись малым подъемом, попросила стоящего около нижних конечостей Сангу Онура поднять ноги рыжеволоски за ступни высоко вверх. Таяна действовала четко и организованно, остальные стояли, не шевелясь и не вмешиваясь в процесс, пораженно наблюдая за скоростью, с которой брюнетка расстегивает воротник блузки рыжеволоски, обрабатывает ватный тампон жидкостью, стимулирующей дыхание, разбрызгивает воду над лицом, похлопывает легонько по щекам, и лишь изредка выполняли приказы безупречно знающей свое дело медицинской сестры. -Ну же, Эльчин, давай же, приходи в себя! - Долунай поднесла к носу все еще находящейся в бессознательном состоянии актрисы резкий запах аммиака, активизирующий обонятельные рецепторы и способствующий возбуждению дыхательного центра в продолговатом мозге. Сангу медленно открыла опьяненные глаза, скривилась и отвернулась от раздражающего, быстро испаряющегося нашатырного спирта в момент, когда из заблокированной магнитным ключом двери отделения реанимации показался статный, серьезный, скудный на проявление мимики врач средних лет в синем хирургическом костюме, выясняющий наличие в коридоре родственников Барыша Ардуча. -Состояние пациента удовлетворительное, - доктор вложил руки в карманы брюк и приступил к оповещению многочисленного семейства Ардуч, поднявшихся с места оказания помощи Сангу и подступившихся к мужчине, - гемодинамика стабильна, нам удалось хирургическим путем остановить внутрибрюшное кровотечение, наложив рассасывающиеся швы на капсулу селезенки и прикрыв место надрыва сальником, - врач излагал суть доступными для родственников больного словами, не имеющих медицинского образования, за исключением Таяны, абсолютно смыслящей и прекрасно ориентировавшейся во всем сказанном, сторонясь крутящихся на языке профессиональных терминов. -Мы сделали рентгенографию грудной клетки, обнаружили сломанные четыре ребра, одно из которых повредило межреберный сосудистый пучок, вызвав скопление крови в плевральной полости, чтобы обеспечить отток жидкости, мы установили зонд. Кризис на данный момент миновал, мы будем круглосуточно за ним наблюдать, - заверил медицинский работник высшей квалификационной категории, что удалось узнать из бейджика, прикрепленного к белоснежному халату, идеально проглаженному без единой складки, - теперь все зависит только от него! - развел руками он, жестами воспроизводя вертевшееся на устах: "Мы сделали все возможное". -Можно его увидеть? - скромно спросила Эльчин, мало что сообразившая из доложенного врачом из-за не до конца вернувшегося к трезвому мышлению рассудка, выудив лишь важную информации о удавшейся спасти жизни Барыша, умоляя о положительном ответе казавшегося грозным врача, уже развернувшегося и было направившегося в сторону отделения интенсивной терапии. -Вы ему кем приходитесь? - кучерявый темный мужчина воззрился на застывшую в ступоре Сангу, замешкавшуюся с определением соединяющих их связей с Ардучем, отыскивая в хлопковых штанах медицинскую шапочку. -Не.. - прорезался тоненький голос, -невеста... - нерешительно вымолвила Эля и получила утвердительный кивок головой, свидетельствующий о разрешении посетить палату Барыша. Облачившись по настоянию медицинского персонала в одноразовый халат и бахилы, Эльчин, страшаясь увидеть обездвиженную, безучастную, апатичную фигуру Барыша, трусливо приоткрыла дверь и проследовала внутрь, в помещение, оглушаемое пикающими приборами, издающими монотонные, действующие на нервы звуки разных тональностей. Взглянув на включенный монитор, демонстрирующий показатели жизнедеятельности Барыша, Эльчин засмотрелась на зеленую успокаивающую своим сальтаторным движением линию, скачущую то вниз, то вверх, рисующую зигзагообразный график, отражающий адекватную сердечную деятельность. Барыш с синеватым оттенком кожного покрова лежал на приподнятой подушке, закрыв глаза и присутствуя в оторванном от реальности мире, окруженный резиновыми трубками, вьющимися повсюду и окутывающими мирно покоящееся на больничной койке тело будто извилистые, гибкие змеи. Сангу прошагала к изголовью, смахивая слезы, застилающие глаза и вызывающие расплывчатость видения перед собой, обернула капельницу с прозрачным раствором, капельно стекающим по системе и поступающим через иглу в локтевой вене мужчины в кровеносное русло. -Всевышний, ты едва не забрал его у меня... - обратилась она к Аллаху, содрогаясь от нынешнего внешнего облика любимого брюнета, изувеченного глубокими, приступившими к эпителизации ссадинами, багрово-фиолетывами гематомами на неприкрытой белоснежным покрывалом части груди, окрашенного не до конца стертыми с виска, свернувшимися кровоподтеками, потихоньку наклонилась над головой Барыша, почувствовала его тихое, теплое дыхание, удостоверившись в том, что он живой, и отчаянно прижалась сухими, потрескавшимися губами ко лбу, не замечая скользнувших из янтарных очей горячих капелек воды на брови Ардуча. -Любимый мой... - прошептала она, оторвавшись от брюнета после упоительного, восстанавливающего силы поцелуя, всматриваясь в закрытые, не трепещущие из-за глубокого сна веки, намоченные ее слезами, - прости меня... - Эля бережно коснулась большим пальцем ресниц, вытирая влагу, поднялась к зашитой ране на брови, касаясь остатков засохшей крови и проводя по родным изогнутым линиям, дотронулась до колючей бороды, исследовав каждую дорогую сердцу складочку возле подбородка, губ, щек, и прислонилась к пахнущей стерильными, больничными, лекарственными средствами шевелюре, зарывшись носом в принадлежащие ей черные завитки. Опустившись на свободный край постели, Эльчо заключила в холодные, мокрые от волнения ладошки могучую, казавшуюся неприподъемной кисть Барыша с надетым на указательный палец устройством, напоминающим бельевую прищепку, названия коего Сангу так и не смогла припомнить, рыжеволоска остро нуждалась в осязаемом контакте, не чувствуя таким образом себя одинокой и покинутой Ардучем. -Ты только поправляйся... - целуя поочередно каждый палец заключенной в плен руки мужчины, Эльчин разговаривала с Барышем, безоговорочно веря в подсознательную, происходящую на уровне инстинктов, реакцию головного мозга Ардуча на знакомый ему голос, выражающий речь безрадостной, горькой интонацией, - мне больше ничего не надо... только ты... - закашлялась Эльчо, захлебнувшись из-за слез, забивших носовой проход, одновременно мучаясь от раскалывающейся головной боли, отдающей в виски и затылок, - живой и здоровый... - рыдания достигли своего апогея, хлынув с новой неуемной силой и орошая чистейшее постельное белье. Сангу приподнялась, осторожно переложив из своей кисти правую руку Барыша на кровать, и проследовала к оставленной на мягком диванчике, стоящем около стены, сумочке, хранившей упаковку влажных салфеток с антибактериальным эффектом. Рыжеволоска извлекла из пачки пару вкусно пахнущих ванилью платочков и подошла к Барышу, трепетно, мягко, легкими, пушистыми движеними прикасаясь к застывшей на постепенно приобретающей присущий мужчине смуглый оттенок кожи лица крови, оттирая обезображивающие мужчину отметины и следом зацеловывая раны персиковыми вздрагивающими при соприкосновении с всевозможными участками лицевой части черепа устами. Эльчо глубоко дышала, жадно вбирая в легкие самый вкусный в мире запах Бара, и не могла надышаться им, уткнувшись носом в пряди цвета вороного крыла. Госпожа Гюлай, вторая и последняя из допущенных по выпрошенному разрешению, взятому под контроль персоналом больницы, посетителей, зашла в палату к сыну и обнаружила свернувшуюся на постели возле Барыша Эльчин, корпус ее худой фигурки сидящей на неудобном стуле, неестественно выгнулся, а отключившаяся голова склонилась, пребывая в ногах пострадавшего Ардуча. Сангу уснула, не выпуская из не размыкающейся не под каким предлогом ладони четыре пальца молодого человека, испытывая потребность физической взаимосвязи двух родственных тел, а постаревшая за одно кошмарное утро женщина самоудалилась, уверившись в надежной защитнице, дремлющей рядом с ее выжившим подарком судьбы. -Эля... - услышала под утро Сангу охрипший голос Барыша, с усилием вымолвивший одно слово, являющееся единственным именем, почудившимся ему в забытьи. -Бар... - вскочила Эльчин на ноги, встрепенувшись после слишком чуткого, поверхностного сновидения, обусловленного боязнью пропустить пробуждение Барыша, мигом преодолела расстояние до кнопки вызова медицинской сестры на обработанной бежевой эмульсией стене около головы мужчины и наклонилась к покрывшемуся капельками пота лбу Ардуча, вытирая сохранившейся в руке салфеткой образовавшуюся влагу, - да, мой хороший, как ты? - жалостливо всматриваясь в прикрытые, трепещущие веки интересовалась Сангу самочувствием, как на себе испытывая мучающую брюнета дикую боль. -С ним ведь все нормально? Скажите мне, - вцепившись в предплечье вошедшей молодой девушки, ища поддержку и уверенность в отсутствии ухудшений, беспокоилась Эля, допытываясь до автоматически выполняющего свою работу персонала. -Он произнес одно слово и больше мне не отвечает... - поддаваясь нахлынувшей, вызывающей смятение атаке, расспрашивала актриса справляющуюся с системой для вливаний инфузионных растворов сестру, шприцом добавляющую через установленный внутривенный катетер обезболивающее средство. -Не переживайте, с ним все в порядке, он еще окончательно не пришел в себя, просто бредил. Я ввела ему сильнодействующее лекарство, оно облегчит боль, - утешающе и приободряюще произнесла работница данного медицинского учреждения уже готовящуюся переполошить всю больницу Сангу, впоследствии бурно выдохнувшую из-за отступившего приступа и схватившуюся от облегчения за спазмированную шею. -Дайте же пройти! - раздался за дверью низкий, грубый от несметного количества выкуреваемых сигарет голос, от тона которого Эля чертыхнулась, закрыв веки от взвалившейся проблемы в лице бывшей девушки Барыша и застыла, определив руки по бокам, раздумывая о последовательности дальнейших действий, процедив тихо сквозь сжатые от злости зубы: "Только тебя здесь не хватало". -Я его невеста! - послышалось приглушенно за достаточно толстой перегородкой, отчего Эльчин откровенно, истерически засмеялась и прикрыла рот рукой, утихомиривая тронувшуюся умом дьяволицу внутри себя, удивляясь распущенному поведению Озай, вступившей в схватку с кем-то из сотрудников в своем напористом решении попасть в палату. -Еще одна? - запуталась за бетонным барьером незнакомая женщина в семейных хитросплетениях, строго исполняя данный свыше приказ, поступивший от заведующего отделением, никого более не впускать. -Что значит еще одна? - недоумевала скандалистка, яростно выпутывающаяся из сдерживающих ее оков, превращая госпиталь в балаган, - Я единственная! - дверь широко распахнулась, на пороге показалась воинственная Гюпсе, чрезмерно увешанная сверкающими украшениями, тщательно постаравшаяся над нанесением выделяющего ее из толпы макияжа, вероятно отнявшего не пятнадцать минут имеющего в распоряжении времени, "черечур спешащая" к чуть не оказавшемуся по ту сторону жизни мужчине. -Ааа, это ты! - смерила Озай оценивающим взглядом зареванную, опухшую из-за пролитых слез Сангу, сложившую руки на передней брюшной стенке в качестве стремления отгородиться от вторжения возникшей у нее на пути женщины, - а я то думаю, что за невеста, не иначе как самозванка... - действовала раздражающе блондинка на Элю, подремавшую всего около часа и чувствующую себя ослабевшей и разбитой, не готовой соперничать в язвительном, полном сарказма диалоге. -А ты стало быть самая, что ни на есть настоящая? - скривив губы в надменной ухмылке, Эльчин хладнокровно реагировала на Гюпсе, присвоившую ей не принадлежащий и не описывающий их отношения с Барышем статус. -Видишь? - она демонстрировала кольцо на безымянном пальце правой руки, обманно свидетельствующее о выдуманной в воспаленном мозге помолвке и вымышленно сделанном предложении. -Это он мне подарил, - указывая непринужденным жестом гибкой кисти на лежащего, не проронившего ни звука Барыша, который не мог ни подтвердить, ни опровергнуть сказанное Озай. -Тяжелый бриллиант... - выделывалась Гюпсе, приподнимая и опуская руку, афишируя вес драгоценного камня, беспощадно издеваясь над Элей, игнорирующей из-за крайней степени изнуренности нелепо разыгранный спектакль. -Бурная фантазия, сочинение заслуживает Нобелевской премии, - прыснула от рвущегося наружу, едва сдерживаемого неврастенического хохота Сангу, потешаясь над бессердечной Гюпсе, неуместно явившейся выснять отношения и, на удивление, абсолютно не озабоченной состоянием Барыша, до сих пор не пробудившегося после наркоза. Эльчин опустилась на диван, пренебрежительно лицезрея вырядившуюся в экстравагантную одежду, не соответствующую случаю женщину, сияющую блестками отовсюду: с вычурного платья, не сочетающегося с образом ободка и неподходяще выбранной сумки. -У тебя совсем нет гордости? - продолжала наступать Гюпсе, как словесно, так и физически, приближаясь к сторонящейся ее Эли, зажавшейся от человеческой бестактности, нахальства, не желающей вступать в препирательства. -Ты так низко себя ценишь, что отбросила собственные принципы? - Сангу слушала абсурдную сумятицу и молчала, с безразличием поглядывая на блондинку, стремяющуюся вывести ее из состояния равновесия. - Он же изменил тебе со мной! - ударила Озай по самому больному, вызвав омерзительные мурашки по всему телу рыжеволоски и застрявший ком в горле, заставивший Эльчин задохнуться от правды, брошенной в лицо. -Настолько опустилась? Нет ни малейшего уважения к себе! - Гюпсе давила, морально уничтожая Элю, стойко держащуюся до последнего, но уже искавшую пути к отступлению и стремящуюся выбежать из палаты. Сангу так вымоталась эмоционально, что присоединиться к разбирательствам, напоминающим соревновательные бои, истощающим и без того отсутствующие запасы силы воли, не стала, так как опуститься до уровня Гюпсе было для рыжеволоски гнусной, безнравственной низостью. Поэтому она взорвалась внутренне, сдержавшись, дабы не подскочить и не лишить блондинку парочки редких, жиденьких прядей, и громко хлопнув дверь, покинула покои, оставляя наедине с молчаливым Ардучем бездушную стерву.