Война роз

За любовь драться? Тогда я бессилен. Просить у неба не буду – не докричусь, И если ты попросишь – я не вернусь, Тебя больше не станет в моем завтра, И ты пойми, где игра, а где правда. Не бойся меня терять – не велика потеря, Бывает страшно – мы пережить сумеем, Тебе знакомы: крики, скандалы, упреки, И не забудь, как стоял на пороге. А ты люби нелюбимых – так проще, Я затеряюсь в серых массах этой толще, И все слова о «не люблю» – не серьезно, Прошу, не забывай подаренные слезы… Дункан сосредоточенно рассматривал карту, временами хватая перо и обводя наиболее важные пункты в ней. Его окружали преданные воины стаи, в том числе я стояла по правую его руку. - Я все просчитал, мы должны напасть в ближайшее полнолуние… - задумчиво говорит он, обводя в кружок на карте месторасположение графства Майклсон. – Во-первых, многие наши воины будут особенно сильны в ту ночь, а во-вторых, Майклсоны, насколько мне известно, до сих пор сломлены смертью брата. Боюсь делать поспешные выводы, но вряд ли им удастся достаточно хорошо подготовиться к встрече с нами. Для меня набатом в голове отозвались его слова, а я отчаянно не могу поверить, что совсем скоро минует исход многовековых сражений. Концентрируясь на карте и указаниях Дункана, я боялась спрашивать саму себя, готова ли я к этому заключительному сражению. Готова ли я снова взять меч и нанести последний урон могучей династии вампиров? - Кэролайн, - мои размышления прерывает твердый голос нашего вожака. – Стая верит тебе, помни об этом! Кивнув, я выхожу из его кабинета, тяжело переведя дыхание. Кажется, после последней встречи с семьей Майклсон, сломленной оказалась не только она. - Я слышала, что оборотни затевают великое нападение. – Бонни встречает меня по пути в мою комнату. – Ты не должна участвовать в этом! - Я слишком долго этого ждала, чтобы сейчас отступить, Бонни! – твердо отрезаю я. – Это будет искуплением моей вины перед отцом, перед всеми теми, кто пал от рук вампиров. - Но ты ведь не хочешь этого! – Бонни продолжает пытать меня, копаясь в моих запретных мыслях. – Как ты потом будешь жить после этого?! - Не знаю, Бонни! – повышаю голос, стремясь побыстрее скрыться за дверью своей комнаты. – Я ничего уже не знаю! Единственное, что продолжает диктовать мне мое сердце это то, что я должна завершить начатое! Остальное уже не важно! Не важно, что со мной будет потом! Мне удалось таки захлопнуть дверь перед лицом своей опекунши. Не хочу больше думать ни о чем. Вплоть до самого сражения мои мысли не должны быть заняты ни чем иным, кроме желанной победы над врагом. Не к этому ли я так стремилась? Не это ли служило маяком, на пути к которому я растеряла саму себя по частичкам? Однако шум в ушах мешает расслабиться, и выбросить из головы слова Бонни, колючие фразы Клауса, которые он бросил мне перед тем, как увидеть вспыхнувшее огнем тело брата. Издаю гортанный крик, схватив фарфоровую вазу, попавшуюся под руку, и швырнув ее в зеркало туалетного столика. Осколки посыпались на пол звенящим фонтаном. И лишь малые частички его, остались на своем месте, отражая меня рваными кусками. Ощущаю, что внутри от меня также остались жалкие крохи. Так мало осталось от той Кэролайн, которой я была когда-то… Ночь полнолуния наступила слишком быстро, как мне показалось. Время теперь постоянно бежало для меня слишком быстро, утопая в днях бесконечных тренировок. С наступлением сумерек более двадцати наших воинов приняли облик волка. Отчасти, это были несдержанные и самые беспощадные борцы, убившие на своем пути не единожды. Сейчас же заточенные в тело животного, их силы не знали границ, а контролировать их было просто невозможно. Полнолуние существенно сыграло нам на руку, даруя смертельное оружие против вампиров. Глубокой ночью наше войско направилось к границам вампиров. На границе наших земель нас уже поджидали воины графа, будто предсказывая подобный выпад с нашей стороны. Но они не предусмотрели того, что многие из нас имели силу зверя. Раздирая вампиров на куски, наша стая неумолимо продвигалась вперед, к самым стенам поместья. Вампиры, однако, также были подготовлены к встрече, вооружившись серебряными наконечниками для стрел и мечами из этого же металла. Неся потери, мы продолжали наступать. Яростно отражая удары врагов, я постоянно озиралась по сторонам, надеясь настигнуть свою главную цель, но Клауса нигде не было видно. Застыв у громоздких дверей усадьбы, я оглянулась, запечатлев в своей памяти картину ужасающего по своим размахам сражения: крики и рычания стали единственными звуками в эту ночь, звон стали, звук разрезаемой плоти я не сотру из своей памяти, видимо, уже никогда. Мертвые бренные тела, устилали землю вокруг, залитую кровью, рекой текущей вдоль того самого сада, где некогда я любила встречать утро. Переведя дыхание, и крепко перехватив меч, я ворвалась в усадьбу, устремляясь в холл, повсюду ища глазами того, смертью которого я поклялась отцу. Огонь в камине полыхал, потрескивая, будто желая вырваться из своего каменного плена, с целью заполнить все вокруг и прекратить этот шум, доносившийся отовсюду. Напротив камина стоял Клаус, задумчиво глядя на огонь и не оборачиваясь ко мне. Казалось, если бы я сделала выпад в это самое мгновенье, то без сомнений лишила бы его жизни без всякого сопротивления. - Посмотри на меня, Клаус! – громко произношу я, разжигая в глазах пламя ненависти и направляя меч в сторону графа. – Не правда ли знакомая ситуация: ночь, битва у каменных стен дома?... Разница только в том, что сейчас оборотни пришли к твоему дому, а не ты разоряешь их семьи! Клаус повернулся ко мне. Лицо его отражало спокойствие, хотя меч его был наготове. Он также сжимал его в правой руке, не спеша угрожать мне им. Взгляд же его заставил меня осечься – наполненный грустью и болью, он смотрел будто сквозь меня, совершенно не концентрируясь на моем оружии. - Поднимай свой меч и борись! – зло и вкрадчиво продолжаю я, занимая оборонительную позицию. – Иначе я не задумываясь отсеку твою голову! - Месть правит тобой, отчего ты стала жалка в моих глазах! – равнодушным тоном отзывается Клаус, по прежнему не готовя меч к защите. - Кто бы говорил о мести, громя невинных людей ради призрачного прошлого! – шиплю я, надвигаясь ближе. – Тебе не сойдет с рук ни одна смерть, ни один осиротевший ребенок! - Мог бы согласиться с тобой, если бы ты действительно пришла сюда, ведомая болью за осиротевших детей! – ухмыляется он, презрительно окидывая меня взглядом. – Тебя же привела сюда собственная боль, которую ты не знаешь чем еще можно заглушить, кроме расправы со мной! - Тебе неведома та боль, которую ты принес мне своим вторжением! – чувствую, как срываюсь, но я должна сдержаться и сконцентрироваться только на предстоящей битве. – Тебе неведомо то томительное ожидание, с которым я ждала этого часа! - Не буду отрицать, что с удовольствием отплатил бы тебе за твои коварные пропитанные жаждой мести делишки. Но в отличие от тебя я научился сдерживаться. Советую отступить, милая, иначе я не пощажу тебя! - Советую взять свой меч и драться за свою дьявольскую жизнь! Драться подобно тем вампирам, которые спасают свои жизни за стенами этого дома! – делаю резкий рывок вперед, взмахом меча, рассекая на плече вампира внушительную рану, кровь из которой тут же пачкает его белоснежную рубашку, растекаясь бесформенным алым пятном. - Я сказал, убирайся отсюда! – глаза вампира вспыхивают, а рука с зажатым в ней мечом самопроизвольно взмывает в воздух. – Ты оставишь здесь свою жизнь, если не отступишь! - Или же ты испустишь дух, в след за своим чудовищным братцем! – парирую я, еще больше раздражая Клауса, и нанеся еще один сильный удар, который он отражает. – Надеюсь, тебе не стоило много времени собирать по полю его пепел? - Жалкая шавка, стремящаяся стать волчицей! – мои слова бесспорно задевают Клауса за живое, отчего он наносит мне удар, отразить который мне удалось с трудом. - Эта жалкая шавка станет последним оборотнем, с которым тебе доведется сражаться! – выкрикиваю я, обрушивая несколько ударов сразу, но Клаус блокирует их все, ударяя мечом мне по руке, отчего я едва не теряю оружие. - Внимательнее нужно быть, милая! – усмехается Клаус, готовясь к очередному моему нападению. – Кто учил тебя так держать меч? Твои немощные друзья – щенки? - Посмотрим, что ты скажешь, когда я проткну тебя этим мечом! – злюсь я, крепче перехватывая меч. – Вернее, я надеюсь, что после этого не услышу от тебя ни звука! - Мечтай, боец-недоучка! – ухмыляется Клаус, а я закипаю от желания заставить его подавиться своими словами. - Оборотни отступают! – доносится с улицы радостные крики воинов Майклсона, что невольно подрывает мой настрой. - Вот видишь, твои бойцовские псы уже сдались, что и тебе советую! – Клаус снова цепляет меня словами, но сейчас я твердо намерена завершить наше сражения, вне зависимости от исхода общего боя. - Никогда! – вскрикиваю я, нападая безнравственно резко и быстро, нанося удары стремительно и четко, отчего Клаусу пришлось проявить изрядную ловкость, чтобы отражать их. - Прекрати, Кэролайн, иначе это плохо закончится! – взгляд его становится серьезным, а я наношу ему еще одну скользящую рану, пользуясь легкой заминкой. - Гори в аду! – скрежещу зубами я, вырываясь вперед, занося меч для наиболее четкого и сильного удара, который как я просчитала, должен был оказаться последним. – За смерть отца! Внезапно меня пронзает резкая боль, а я оказываюсь, прижата к груди вампира. Опустив глаза, я вижу, что его меч по рукоять вошел в мою плоть в области сердца. Вмиг пробегает обидная мысль, что он нанес этот удар защищаясь, и меч пронзил меня случайно. В глазах быстро темнеет, но я силюсь поднять голову и посмотреть в глаза того, кто остановил ту самую ужасную боль в душе, которая жгла меня изнутри последние несколько месяцев. Лицо Клауса стало мертвенно бледным, а глаза застыли, заблестев от какой-то одной ему понятной боли. Медленно он оседает со мной на каменный пол, по которому уже растекалась вязкая лужа грязно-бурой густой крови. Боль физическая наполняет все мое тело, не давая даже всхлипнуть, или же закричать. Из приоткрытых губ лениво стекают теплые струйки крови, которая наполнила мой рот, стремясь как можно быстрее покинуть бренное тело. Звон в ушах не дает мне услышать тихий шепот Клауса, удерживавшего меня у своей груди, гладившего по волосам, прижимаясь подбородком к моему лбу. И все же мне стало так легко, так свободно сейчас… Пустота, растущая во мне до того, перестала заполнять мою душу, медленно отступая прочь. Черные круги перед глазами застлали все вокруг, и я уже не видела облика Клауса. Передо мной где-то вдали виднелся свет, к которому я устремилась, чувствуя его каким-то родным, близким… Я видела отца в этом свете. Он протянул ко мне руки, а я в свою очередь потянулась к нему, желая побыстрее прижаться к его сильной груди, забыть о любом проявлении боли, будь то телесной, или же духовной. Теперь уже не страшно... И только холодные капли почувствовала я на своем лице. Что это? Кровь? Нет, слезы… Слезы мои и слезы моего врага, к которому сердце мое не остывало запретной любовью. Как жалею я, что все закончилось… Как счастлива я, что все прекратилось, вмиг перестав быть важным…