Писарь, роза и безногий черт

Ровно через восемь минут у ворот, где уже была запряжена и готова к выезду императорская карета, показался Гоголь. Он зябко кутался в крылатку и дышал на собственные руки, пытаясь согреться. Как он минувшей ночью умудрился выбежать на воздух в одной рубашке — черт его знает. В окошке кареты показался женский профиль — смуглый и точеный, точно снятый с египетской фрески. Девушка высунулась чуть не по пояс, увидела Гоголя и светски-приветливо улыбнулась. Тот даже остановился на мгновение: уж какой угодно реакции он ожидал, только не такой. Внезапная робость охватила его; он уже думал было повернуть, но пересилил себя и все-таки подошел к дверце. Когда она открылась, юноша подал руку, чтобы помочь барышне спрыгнуть с подножки. Та, как и все светские дамы, сделала это необычайно легко и грациозно. — Вам уже лучше? — спросил Гоголь, глядя на тонкую и высокую Россет с чуть запрокинутым вверх подбородком. Девушка улыбнулась. Она, напудренная и с уложенными волосами, теперь действительно казалась намного свежее, чем вчера. — Благодарю, — сказала она, — доктор Бомгарт дал мне лекарство и я отлично спала. Такого глубокого сна у меня не было уже много лет. — Боюсь представить, что доктор подмешал вам в сию микстуру, — усмехнулся Гоголь. Александра Осиповна тоже рассмеялась, показав хорошенькие белые зубки. — Вас прислал Яков Петрович? — спросила она, невинно вскинув брови. — От меня еще что-нибудь нужно? Гоголь непонимающе нахмурился. — Совсем нет, я пришел сам… почему вы так подумали? — Ну как же, — отвечала Александра Осиповна, — вы ведь писарь. Первое доверенное лицо следователя. Записываете каждое его слово, и каждое слово того, кого он допрашивает. Я решила, Яков Петрович забыл что-то уточнить и прислал вас… — она вдруг запнулась. На лице ее появилась виноватая улыбка. — Простите, как ваше имя? Тут уж Гоголь совсем перестал ее понимать. — Вы не помните? — спросил он тихо. Александра Осиповна снова рассмеялась. — Память у меня отменная, — сказала она, — просто нас не представили. Я Александра. Она протянула тонкую смуглую руку, как для поцелуя. Гоголь целовать ее не стал, только осторожно пожал. Представился: — Николай. — Совсем как государь, — улыбнулась Россет. — Царственная чета, должно быть, очень беспокоится за меня. Надо бы написать им письмо, как приеду в Ревель… так зачем, говорите, вы пришли? Гоголь внимательно посмотрел девушке в глаза. В них не было и тени боли или страшных воспоминаний об увиденном. Только бархатная мягкость, покой и безмятежность. — Я пришел… попрощаться, — сказал он. Получилось хрипло, и юноша, сконфузившись, прочистил горло. — Ну… прощайте, — Александра Осиповна легко пожала плечами и улыбнулась. Ее рука была по-прежнему в руке Гоголя; точно испугавшись этого, Николай поспешно выдернул ее пальцы из своих и спрятал руки в карманы. Александра Осиповна недоуменно проследила за этим жестом, но ничего не сказала. Только развернулась и взобралась на подножку — уже без помощи странного застенчивого писаря. — Я еще увижу вас? — зачем-то спросил Николай, когда Александра Осиповна уже сидела в карете. Она долго и недоуменно посмотрела на Гоголя. Сделала головой неопределенное движение. «Может, да, а может, и нет» — означало, должно быть, оно. Потом скрылась внутри. Николаю пришлось отскочить в сторону, чтобы его не задели открывающиеся ворота. Как только карета тронулась, он вышел снова и еще некоторое время смотрел ей вслед. Она не помнит. Не помнит, что с нею было, не помнит призраков, что терзали ее с детства. И не помнит Николая, который так неожиданно оказался рядом с нею. Гоголь не знал, что стало с безногим чертом и призрачной Сашенькой. Чувствовал только, что их больше нет. А осколок души Александры Осиповны, сохранивший детские ее потрясения, наверняка забрал с собою в вечность и часть ее воспоминаний. Что уж говорить об обещаниях, которые услышал от призрака сам Гоголь… — Николай Васильевич! — звенящий от тревоги девичий голос вырвал Гоголя из оцепенения. Он едва успел обернуться, как на шею ему бросилась Данишевская. Светлые волосы ее метались перед лицом Николая и так настойчиво щекотали ему нос, что он едва сдерживался, чтобы не чихнуть. — Я вас всюду ищу, — говорила Лизанька скороговоркой, задыхаясь, точно боялась, что Гоголь ее не дослушает, — я уже слышала… что с вами было? Куда вы пропадали? Я так испугалась… Юная графиня прижалась к Николаю изо всех сил. Он осторожно обнял ее в ответ. А может, вдруг подумалось ему, призрачная Сашенька все-таки сдержала свое обещание?