Воздух

В лофте Великолепного и бла-бла-бла Магнуса Бейна всея Бруклина непривычно тихо, сумрачно и настороженно. Этакое затишье перед бурей. Шторы задернуты, освещение отсутствует – ни обычного электрического, ни магического – никакого. Подозрительная тишина, совсем не свойственная жилищу экстравагантного мага с манией величия, экспрессивным поведением, эпатажным образом жизни и каждодневными сменами настроения/обстановки/смысла жизни и так далее. Вечерний воздух осторожно проникает в лофт через приоткрытую форточку и слегка нарушает стазис пространства, шевеля тяжёлую ткань шторы. Мимолетный шорох и едва заметный проблеск в мрачной обстановке квартиры – Председатель Мяо шмыгнул с любимого, пригретого собственной тушкой, места на диване в хозяйский кабинет и скрылся в его недрах, совсем темных и недоступных для тех, кто не является четвероногим и юрким существом. Мяо - не дурак, и чувствует, что приближается буря. Эту лучше переждать подальше от эпицентра взрыва. Который не замедлит обосноваться в районе любимого дивана, как пить дать. Нет уж, от греха подальше, кабинет сейчас попривлекательней будет - там уютно, никто не мешает прятаться. Безопасно. Мяо притаился, свернувшись клубочком – ничего не вижу и не слышу, меня здесь вообще нет. Будь его хозяин столь же умён, последовал бы его примеру. Но чего нет – того уж нет. Столько лет прожить (столетий!), а ведёт себя как малолетний примитивный с развитой формой кретинизма. Мяо умывает лапки и оставляет своего резко поглупевшего с недавних пор хозяина на произвол его судьбы. Магнус Бейн находится в том же лофте, на том же диване, где обычно обретается его пушистый любимец, только что юркнувший в уголок потемнее. Верховный маг Бруклина возлежит поперёк мягкого предмета интерьера, свесив голову практически до пола, а длинные ноги в обтягивающий брюках - закинув на высокую спинку дивана. Бесконечные цепочки и парочка медальонов увесистой гроздью свесились с шеи и хорошенько так придушивают шею мага, мельтеша в такт дыханию где-то справа, задевая лицо с профессионально нанесённым макияжем. Убрать, снять, чтобы не мешали приводить мысли в порядок? Нет. Может, побрякушки милостиво перекроют ненароком доступ воздуха в легкие и на этом муки колдуна закончатся?! Магнус понимает, что ведёт себя глупо, но ничего не может поделать. Лёгкое придушение словно наказание и одновременно возбуждающее воспоминание о сильных руках его охотника.

***

С мозолями от тетивы лука, таких нежных, осторожных на его теле. Таких неумолимых – одна стискивает шею, другая накрывает возбуждение мага, обе вытворяют нечто невообразимо греховное и сладкое. Магнус прижат спиной к груди Алека, практически лежит на охотнике на этом самом чёртовом диване, его задницу неспешно таранит такой твёрдый, такой идеальный, такой желанный член. Магнус теряется в ощущениях, как, впрочем, и всегда, стоит только Лайтвуду прикоснуться к бронзовой коже. Стонет, не стесняясь (он никогда не стесняется), заводит руки назад, обхватывает голову своего-своего-только своего любовника, с силой тянет чёрные волосы. Алек шипит, грубо кусает губы мага, поворачивая тому совсем не нежно голову в сторону, сильнее обхватывает его шею. Движения охотника перестают быть поступательными и плавными, Магнуса больше не качает на волнах удовольствия, теперь его трахают до звёздочек перед глазами, хотя от асфиксии он уже мало что видит. Он кукла - без воли, без сил, без желаний. Он может только наслаждаться и стараться при этом не погибнуть. Оргазм стремительно обрушивается на Бейна, накрывает волной и бросает в сладкую темень, без единого лучика света. Он теряется в ней. Он утонул в этом мире наслаждений, он потерял себя полностью, растворился на атомы, его расщепило и разметало по Вселенной. Магнус ощущает только одно – крепкие объятия Александра. Сознание проясняется далеко не сразу, кислород насыщает кровь, разносится по телу, оживляя мага после маленькой смерти. Открыв глаза, он наблюдает, как слегка дрожащие руки Алека, эти блядские руки с бледной шероховатой кожей скользят по его телу, поглаживая, лаская, слегка царапая чувствительную после оргазма кожу. Губы не отрываются от шеи, язык зализывает уже проступающие синяки. Он готов умирать ТАК каждый миг своего существования.

***

Воспоминания поглотили Бейна, но резкий звук безжалостно прервал цепь его размышлений. Дверь в лофт с треском распахнулась. Видимо, кто-то открыл её с ноги. А что? Не моё - не жалко. Только как раз ЕГО.