Тонкая алая нить

Утром Джон надевает очки и совершает обход вверенного ему крыла. В руках у него — планшет с особенно важными заметками о каждом пациенте. Джон Эйгон Таргариен давно изучил всех, и знает особенности болезни каждого из них. Рамси Болтону в руки нельзя давать ничего, что можно было бы спрятать и заточить о спинку кровати — в следующий раз вы этот предмет найдете у кого-нибудь в горле. В соседней палате — Санса, младшая кузина Джона, у неё после неудачного брака обнаружилась паранойя. Джоффри Баратеона Санса видит в каждой тени, что скапливаются по углам, и умоляет оставлять ей в палате на ночь свет. К Серсее Ланнистер по дням посещений приходит её брат Джейме. Он рассказал Джону, что у сестры открылась шизофрения, когда её дочь, Мирцелла, погибла в автокатастрофе, пока возвращалась со своим женихом с музыкального фестиваля. Джон заглядывает к Рамси — тот скалится, на полу валяются обломки пластиковой ложки.  — Этой пластиковой дрянью хрен что съешь, доктор Таргариен, — жалуется он. — Мне нужна нормальная ложка.  — Ты знаешь, почему тебе нельзя давать обычную посуду, — Джон качает головой. — Твоя мачеха до сих пор не оправилась от ужаса, когда ты вогнал ей в руку заточенную ложку.  — Поделом ей, жирной твари, — хмыкает Рамси. Он вовсе не раскаивается. Они все — безнадежны, и таблетки лишь помогают держать их в узде, но не вылечить. Рамси — садист и убийца, психопат, находящий своеобразное удовольствие в наблюдении за муками других людей. Но счастлив ли от этого он сам? Джон сомневается. Трудно быть счастливым, если только власть над чужой жизнью приносит радость. Рамси обретается на первом этаже крыла, в мужском отделении больницы, и после того, как Джон обходит ещё нескольких пациентов, он поднимается на второй этаж. Санса напевает какую-то песню и заплетает волосы в косу. За окном утро, и потому она спокойна. Джон предупреждает её, что после обеда им предстоит пройти кое-какие тесты на определение её нынешнего психического состояния. Санса соглашается. Медсестры говорили, что она часто ложится на пол и стучит в потолок Рамси Болтону, чья палата как раз находится под её собственной. Джону это не нравится, но не может же он из-за такой мелочи привязать Сансу к койке? Он бы перевел её в другую комнату, но все палаты заняты.  — Как ты спала сегодня, Санса? — спрашивает Джон.  — Лучше, — она улыбается. — Рамси обещал, что если Джоффри появится ещё раз, то он вскроет ему горло. Я успокоилась и уснула. Джон вздыхает. Он понимает, что спокойный сон кузины — это следствие новых таблеток, прописанных ей, но также он знает, что переубеждать её бесполезно. Он просит медсестру сильнее следить за Сансой и пресекать любые попытки общения с Рамси Болтоном во время обеда, прогулок или просмотра телевизора в гостиной по вечерам, и та кивает. Серсея отказывается даже разговаривать с Джоном. Она смотрит в стену и явно находится где-то в другом мире. Где-то, где её дочь, Мирцелла, ещё жива. У последней палаты Джон останавливается, протирает очки и снова водружает их на нос. Чешет бороду. За дверью там — Дейенерис Таргариен, его родственница и любимая женщина. Их семейная история достойна готической драмы в духе «Падения дома Эшеров» или любого другого романа в стиле готики: Джона всю жизнь воспитывал Нед Старк, всем представивший его как своего бастарда. Только потом, встретив Дейенерис и приведя её знакомиться с семьей, Джон узнал от Эддарда, что Дени — его тетка, что её безумный отец, Эйрис — его дед, и семейные тайны встали перед ним, грохоча костями. Джон плюнул старым семейным секретам в лицо и всё равно женился. Дейенерис, которой когда-то поставили диагноз «бесплодие», через полгода забеременела. УЗИ показывало тройню… а потом она потеряла всех троих, и с тех пор её психическое состояние только ухудшалось. Ей казалось — их дети ещё живы. Джон открывает дверь и видит — Дени укачивает подушку в руках, будто ребенка. Поднимает голову и улыбается.  — Тш-ш-ш, — шепчет она. — Визерис только уснул. У Джона всё внутри разрывает болью. Он давно перестал убеждать жену, что их дети погибли — это заставляло её рыдать и бросаться на него в ярости: почему, почему, почему он лжет, ведь вот же они, лежат на койке?! И скоро они отправятся домой, вместе с Джоном, правда же? Он устал. Джон только кивает головой: правда. И также шепчет:  — Я принёс тебе витамины, любовь моя. Порой Джон думает, что и сам готов сойти с ума и оказаться здесь, в стенах престижной психиатрической клиники «Вестерос». Но его психика, если верить Сэму, его коллеге, который каждые полгода проводил с Джоном тесты, стабильнее некуда. Джон обнимает Дейенерис и целует в макушку. Иногда ему кажется, что его близкие — и вообще все, кто в этой клинике обитает и лечится, намного счастливее, чем он. У них есть иллюзии. У Джона — только каждодневный утренний обход. И даже в свои выходные он приезжает в клинику, просто, чтобы увидеться с женой. Дейенерис кладет голову ему на плечо, и, буквально на две секунды, Джону кажется, будто он и правда видит ребёнка у неё на руках.