Мини версия тебя

      Чимин уже устал просто так пускать нюни, так что сейчас просто сидит на затёкших ногах и смотрит в пол. Как так получилось? Пак даже не успел ощутить, что рядом охотники, он был так рад находиться рядом с Тэхёном, что отключился от внешнего мира. Но теперь ни Тэхёна, ни мини-Гуки, ни его старшей версии рядом нет, только холодные стены и темнота. А ещё ему обидно, его нагло оболгали и заставили сидеть здесь в одиночку. Чимин очень хотел высказать всё этому наглому снобу, но своя шкура дороже, всё-таки помирать не хочется. Правда, оставаться здесь тоже не найс. — Чимин, ты голоден? — послышался нежный голос и в подвал проник свет, лампочки тут же загорелись. — Я принёс токпокки, они вкусные, — Чимин кивнул, а после поднял замученный взгляд на Джина.       Старший помог ведьмочке поесть, придерживая письмена и ласково наблюдая за тем, как жадно ест этот ребёнок. У Джина материнский инстинкт из всех щелей прёт, но говницо по имени Юнги уж слишком давит, а перечить страшно. — Ты прости, я честно ничего не говорил. Даже постарался, чтобы он не нашёл, но увы, у него, кажется, внутри индикатор на такого милашку, — усмехается Ким, стирая остатки с уголков губ розоволосого. — Да и ты хорош, против Юнги опасно использовать магию, но ещё опасней после неё творить такое. Мог бы просто завлечь, ударить и сбежать. — Я не колдовал, — совсем тихо. — Что? — не расслышал Джин, но его пальцы замерли на нежной коже младшего. — Я не колдовал, не влюблял его в себя, он сам начал. Да, я хотел использовать магию, но не успел, а после... После... После всё пошло своим чередом, казалось, что это не он, а я был под заклятием. Но я не колдовал, — начал судорожно бормотать Пак, смотря умоляющим взглядом прямо в глаза Сокджина. "Грёбанный Мин Юнги..."

***

— Что? — паника, паника и ещё раз паника. То есть как это у Тэхёна зелёные глаза? Мешочков поблизости нет? Даже чуть-чуть? — Я говорю: глаза у тебя зелёные, светятся, красиво очень, — Чонгук улыбается, смотря на такое трогательное выражение лица. — Г...Г...Гуки? П...пони...маешь... — Ким Тэхён, ты правда поверил? — Чон резко прыскает и сильнее сжимает в объятиях хёна. — Просто ты был таким поникшим, что я решил тебя растормошить. С тобой всё нормально? Хён? — Гуки, — всё ещё заторможено, — знаешь... — пальцы хватаются за футболку младшего, — я когда-нибудь тебя убью за такие шуточки, — Тэ тянет на себя младшего, пытаясь того приподнять, но увы. Чонгук крупнее, хоть и младше, а Тэхён неуклюжий, так что не смог удержаться, и оба повалились на пол. Красноволосый больно ударился затылком, а Чон снова залип, смотря на забавного хёна. Ему уже давно не нравится какое-то непонятное чувство внутри, которое заставляет Чонгука быть жутким собственником.       Но когда Тэхён приходит в себя, то тоже залипает и раскрывает рот. Он хочет что-то сказать, но слова застревают где-то в горле, а после падают обратно. Чон же после нескольких минут молчания, почти незаметно облизывает губы, у него весь рот внезапно пересох. Старший это заметил и легко покраснел, автоматически облизываясь в ответ. Темноволосый смотрит на коралловые губки и начинает опускаться вниз. Тэ жутко пугается, но внутри пищит маленькая школьница, которой на любовное письмо ответил сенпай. Ему страшно, но жутко хочется, может Чонгук об этом пожалеет, но хотя бы так. Тэхён руками тихонечко тянется к чужой шее и уже готовится встретится губами с чужими, но нет. Младший просто резко утыкается носом старшему в плечо и тяжело вздыхает. Сердце резко ухает в пятки. — Прости, я чего-то себя тоже плохо чувствую, — хрипит Чон, тяжело дыша старшему в подмышку. Тэ снова вздрагивает, а когда ладонь касается чужого лба, глаза резко расширяются. У Чонгука жар.       Тэхён помогает Чонгуку перебраться на диван, укрывая того тёплым пледом, а после бежит за лекарствами. Надо же, сразу двое, у Тэ так сердечный приступ скоро случится, но он только пряди со лба сдувает и несётся за тазиком. Чучу сейчас следит за малышом, а красноволосому надо позаботиться о своём малыше. Он думал сначала позвонить матери того, но уже слишком поздно, сейчас он собьёт температуру, а завтра позвонит. Чон хрипит, но всё-таки подсказывает Тэхёну что надо делать. Тот всё внимательно слушает и выполняет с точностью до мелочей, а после сидит около младшего, перебирая пряди того. — Как же ты умудрился? — грустно улыбается старший. — Не знаю, — Чонгук тоже улыбается, но слабо, а после хватает хёна за ладонь. — Тэ, не уходи к малышу, ему и Чучу хватит, останься со мной, — Чон смотрит преданно, словно щенок, а Тэхён не в силах отказать, так что шире улыбается и кивает.       Надолго Чонгука не хватило, лекарство действует, так что он засыпает без задних ног, лежит неподвижно с влажной повязкой на лбу. Старший в последний раз проверяет температуру того и вздыхает, она снизилась, но всё ещё была высокой. Посильнее укутав младшего, Тэ посмотрел на умиротворённое лицо того. Ему нравилось вот так вот просто смотреть на младшего, тот был так похож на малыша, копия мини-Гуки, совсем ещё ребёнок. На лице появляется нежная улыбка, а взгляд цепляется за губы Чона, щёчки тут же краснеют, а ведь час назад он думал, что вот-вот попробует этот вкус, а после забыл. Всё-таки здоровье его крольчонка важнее. — Прости меня, Гуки, прости своего глупого хёна, малыш, — шепчет Тэ, а по щеке течёт предательская слеза, он понимает, что старший, что ребёнок чувствуют состояние обоих, они ведь одно целое, а Тэхён виноват, что мини-Гуки сейчас болеет. — И за это прости, — красноволосый приближается к лицу младшего и нежно касается губами губ того. Это и поцелуем не назовёшь, но Тэ хватает, хотя бы так, но он исполнил свою мечту.       Тэхён съехал вниз, оказавшись головой у бока Чонгука, а ногами упирался в журнальный столик. Он обещал не уходить, он и не уйдёт, но за футоном лень тащиться, а спать уже хочется.       Через какое-то время Тэ через сон улавливает бархатный голос своего крольчонка, совсем не улавливая, что тот говорит, но улыбается широко. "А глаза-то зелёные..."       А в это время на другом конце Сеула нервничает женщина, кусая свои ногти, уж слишком долго не было слышно вестей от её чада, как будто тот совсем забыл о своей матушке, хорошо, что рядом любящая дочь, а то совсем загнулась бы. Рядом лежит мобильник, но женщина слишком гордая и обидчивая, так что шикает и решается на радикальные меры. Вскакивая со своего места, она несётся в соседнюю комнату, а после смотрит на молодую девушку строго и с гордо поднятой головой. — Хваса, готовься, завтра едем к нашему оболтусу, будем восстанавливать родственную связь, — заявляет она. Не выслушав возражений, женщина снова возвращается в свою комнату, усаживаясь в кресло и кладя ладонь на тэхёнов магический шар, который подозрительно светится нежно-голубым светом и постоянно пытается что-то показать, всё-таки чувствует ведьмовскую кровь.