Время отмотать все назад

      До парка минут пятнадцать, не больше, и всё это время мы с Хосоком идем за нашими «парами», которые уже успели подружиться, ярко заливаясь смехом, да так, что внимание прохожих было полностью в их распоряжении. Я и сам невольно начинаю улыбаться, наблюдая за ними, а Чон даже наклоняется ко мне и говорит:       — Правильный выбор.       Он про аттракционы, на самом деле.       Сейчас, когда мы уже пришли, Чимин подбегает ко мне и обвивает руками шею. От неожиданности я сперва замираю, но парень немного щипает меня за спину, давая понять, что это лишь игра.       — Юнги~я, я хочу розовой сладкой ваты, ты же мне ее купишь, да, да?       Этот ребенок… Он сначала шепчет мне на ухо, а затем заглядывает в глаза, делая невинный взгляд, и начинает немного вертеться на месте.       Как я вижу, Хосока настигла та же участь, и даже не сомневаюсь в том, что это заговор.       — Хё-о-он… — ну что делает этот чертенок? Дышать в уши — запрещенный прием, поэтому я быстро соглашаюсь, и мы вчетвером идем за ватой.       — Раз мы уже пришли, чего время зря терять? Пошли на Американские горки? — Джесс спокойно стоит прижатой спиной к Хосоку и поедает сладость, на что тот лишь нервно смеется. Видимо, она еще не знает, кто в этом мире больше всех боится высоты. От осознания сего внутри что-то ликует. — Ну Хо, — она разворачивается и тянет его за рукав, — я только и слышала про T-Express! Грех не испытать, побывав в Корее!       Хосок видит, как та дует щечки, и сдается, издавая замученный выдох.       Очереди, на удивление, почти нет. Всего час — и мы садимся в кресла, застегивая ремни. Я сижу рядом с Чимином, который, кажется, ничуть не уступает в страхе моему другу: зрачки то и дело бегают со стороны в сторону, правая нога притоптывает, а руки судорожно сжимают страховку.       — Не бойся, это всего лишь детская горка. — руки накрывают его, но я сразу же отдергиваю их, не понимая, что сейчас сделал (а точнее, зачем).       Как только мы трогаемся, Хосок уже готов кричать, но Джессика тянется с поцелуем к его губам и говорит: «все будет хорошо». Вернее, шепчет, к сожалению, мне удается разобрать. Тело пробивает мелкая дрожь, и я отворачиваюсь в противоположную сторону, снова натыкаясь взглядом на уже покрасневшего от напряжения Чимина, что всеми силами пытается сдержать крик, закусывая губу, и закрывает от страха глаза. Вот же идиотина. На губах случайно проскакивает улыбка, и слава богу, что он этого не видит.       После мы ещё какое-то время провели в парке, катаясь на аттракционах (по инициативе девушки, конечно же) и обогачивая местные ларьки, покупая почти все возможные сладости, а позже решили наконец-то найти уютное кафе, чтобы поесть нормально и закончить сегодняшний день.       Пиццерия — лучший вариант.       Внутри тепло и пахнет достаточно вкусно, чтобы почувствовать голод, о котором ты прежде и не подозревал. Я осматриваюсь и нахожу свободный столик, за который зову остальных. Здешняя сцена сегодня горит, видимо, планируется какое-то мероприятие или выступление, но пока все только готовится. Я отодвигаю стул в такт Хосоку, помогая Чимину сесть. Этот день слишком длинный и слишком перенасыщен событиями.       Секунда, и официант приносит нам меню. Сегодня он одет в обычную одежду, но сзади торчат крылья, а из кармана рубашки выглядывает сердце. И, господи, это правда веснушки?       — Вы пока определяйтесь, а я подойду через пять минут.       Парень кланяется и уходит в сторону только что вошедшей парочки, приглашая внутрь, а затем скрывается за дверью, табличка над которой гласит: «для персонала». Когда он подходит в следующий раз, мы заказываем две Гавайские пиццы и пиво, с нетерпением ожидая заказ.       *сегодня…*       *день…*       *мы проверим…*       Видимо, проверка аппаратуры закончилась, и кто-то уже вышел на сцену, начиная произносить заученную речь. Она служит отвлекающим фоном от происходящего между сидящими рядом людьми, мило воркующими и вызывающими уже притупленный скрежет внутри.       *конкурс на лучшую пару заведения…*       Я вижу, как Хосок с Джессикой буквально используют телепатию, они оживляются, продолжая непрерывно смотреть друг другу в глаза.       *если есть желающие…*       Буквально одновременно у обоих поднимаются руки, выпригивая и крича, друзья привлекают всеобщее внимание.       — Эта пара хочет, эта!       И да, они серьезно показывают на нас.       Джесс подбегает к Чимину, поднимая его с места, шатен подходит ко мне и смотрит в воодушевлении.       — Пожалуйста, вы же знаете, что мы не можем. Если вы выиграете, я оплачиваю ужин. — парень подмигивает, продолжая выдвигать нашу кандидатуру и не давая ни малейшей возможности на возмущение.       *А вот и последние участники! *       Голос с колонок разносится по всему залу, а к нам подходит мужчина с микрофоном.       — Пройдите на сцену.       Ничего не остается, кроме как повиноваться и последовать за ним.       В свете прожекторов уже выстроились другие парочки, их руки переплелись между собой в ожидани задания. Я искоса наблюдаю за ними, в какой-то момент мне даже становится тошно, но понимаю, что мы сильно выделяемся, и беру Чимина за руку. Для правдоподобности.       — Итак, дамы и господа, когда все участники в сборе, можно объявлять первый конкурс. — ведущий проходится по сцене, детально рассматривая влюбленных. — И это — конкурс на лучший поцелуй!       Все парочки начинают смущённо хихикать и закрывать руками лица, в то время как Хосок с девушкой во весь голос выкрикивают наши имена, чем только добавляют шума и ни капли не скрашивают ситуацию. Я поворачиваюсь к Чимину в надежде получить хотя бы от него нормальную реакцию, но ничего не могу поделать, замечая сосредоточенное выражение лица парня и как тот слушает ведущего. Ах, он действительно заинтересован.       — Что будем делать? — я стараюсь не проявлять негативных эмоций и машу гиперактивной группе поддержки из зала, заставляя себя улыбнуться.       — Как вариант, просто поучаствуем. — выражение все еще не меняется.       — Слушай, я не собираюсь в этом участвовать.       — Думаю, что у нас уже нет выбора, к тому же, мы вряд ли пройдём дальше первого раунда.       Между тем, конкурс уже начался. Просмотр и оценивание сих замечательных действий решили начать справа, в то время как мы стоим крайними с противоположной стороны, и в этом есть особое утешение. Пары сменяются одна за другой, а очередь медленно, но верно приближается к нам.       — Представьтесь, пожалуйста. —ведущий протягивает мне микрофон и улыбается во все тридцать два, он демонстрирует небольшое украшение, пронизывающее уздечку его верхней губы.       — Мин Юнги.       — Отлично, а теперь ваш парень.       — Пак Чимин.       — Отлично, давайте назовем вас Юнминами, мм? — он поворачивается к публике в поисках поддержки. В другой ситуации, может быть, это выглядело бы вполне сносно, но сейчас лишь дополнительно действует на нервы. — Итак, покажите нам, как сильно вы любите друг друга!       В помещении раздаются громкие аплодисменты, и под музыкальное сопровождение я быстро целую блондина в губы, издавая короткий характерный для этого звук.       На момент в зале образуется полная тишина, а ведущий выдал некое «э» прямо в микрофон.       — Ах, да! Пара, наверное, волнуется перед такой толпой людей, правда? Может быть, если я назову приз, вам станет легче? — он делает что-то вроде интригующей паузы, а затем достает из-за пазухи конверт. — Итак, сегодняшним победителям достанутся два сертификата, дающие возможность весь день провести в нашем парке, посещая любые аттракционы бесплатно и без очереди! Ну и, конечно, бесплатный романтический ужин на двоих в нашем кафе.       Публика ахает, а мне эта идея с поцелуем кажется чуть менее неудачной.       — Думаю, мы все сейчас взбодрились, так, может, дадим им еще один шанс?       Люди в зале требуют поцелуя, и как только шум стихает, я притягиваю Чимина к себе. Сперва губы просто накрывают его, но как только напряжение сходит, действия становятся смелее. Светловолосый открывает рот, выдыхая, позволив языку проникнуть внутрь, а себе легонько постанывать. От ощущений я подсознательно закрываю глаза, вдыхая его аромат и прислушиваясь к каждому вздоху, и почти сжимаю его одежду рукой.       Стоп.       Я быстро отстраняюсь, стараясь прийти в себя, и сжимаю губы. Пак все еще стоит в том же положении, что и пару секунд назад, а затем разворачивается и опускает голову, пытаясь спрятать расширенные зрачки и налитые кровью щеки.       Публика, еще пару минут назад ликовавшая от поцелуя, огорченно вздыхает.       — Что ж, похоже, наша пара не настроена на победу сегодня. К сожалению, вы выбываете из гонки, а мы переходим к следующему раунду.       Мы спускаемся со сцены под аплодисменты к следующему конкурсу и быстрым шагом направляется к Чону с Джессикой.       — Эй, Юнги, что это было? — Хосок смотрит то на меня, то на Чимина, пытаясь понять ситуацию.       — Не думаю, что такие конкурсы — это моё. — с натянутой улыбкой я усаживаюсь за столик, почти сгорая под вопросительными взглядами друзей. В этот момент официант, наконец, приносит наш заказ, а атмосфера вокруг, кажется, только накаляется. — Я заплачу. — не думаю, что это может помочь, но лучше сделать хоть что-то.       Когда мы вышли, на улице уже стемнело. Хосок, как истинный джентльмен, решил проводить девушку к ее подруге, а мне ничего не оставалось, кроме как предложить Чимину то же самое. Все равно после сегодняшней прогулки нам нужно кое-что обсудить. Наедине.       Мы так и разошлись, договорившись встретиться еще раз, а наши с другом парочки даже обменялись контактами.       Вместе с темнотой на город опустился и жуткий мороз, особенно если сравнивать с началом дня. Дыхание превращается в пар, а уставшая от осени трава покрылась инеем, с хрустом ломаясь под ногами. Я наблюдаю за Чимином, прячущим голову в плечи, и достаю с рюкзака шарф, протягивая ему. Он долго смотрит то на него, то на меня, будто бы ожидая подвоха.       — Может быть, я и веду себя, как кретин, но мне не хватало еще, чтобы кто-то заболел, тем более по моей вине. Так что, пожалуйста, возьми.       Пак медленно кивает, одновременно забирая шерстяную вещь, и начинает обматывать ее вокруг своей шеи.       — Спасибо.       Какое-то время мы просто слушаем, как шумит ветер.Чимин идет чуть впереди, периодически оглядываясь, и вертит в руках телефон. Думаю, сейчас он хочет что-то сказать или услышать это от меня.       — Спасибо, что подыграл мне сегодня. — я первым решаюсь разорвать тишину.       — Это было не слишком сложно, мне даже понравилось…       — Вот как.       — Но, Юнги, это ведь был он?       — О чем ты?       — Он — тот, кого ты любишь? — его голос тихий, а шаги с каждым разом замедляются все сильнее.       — Думаю, что да.       — Хах, понятно. — Пак кутается в шарф и окончательно останавливается на месте. — Наверное, это действительно больно. Мне жаль, что я ничего не могу сделать.       Я смотрю ему прямо в спину и вижу, как тот на секунду замирает, но продолжает движение, буд-то бы этого не произошло.       — Да, ты прав.       Его плечи судорожно опускаются при выдохе, а потом он резко разворачивается.       — Юнги-хен…       — Чимин.       Секундное молчание, а затем я продолжаю.       — Прости, что втянул тебя в это. Но, надеюсь, ты понимаешь, что все, что сегодня между нами произошло — лишь игра. Я имею в виду правда все. И, черт… — я почесываю затылок в надежде правильно подобрать слова. — Ты говорил, что сможешь мне его заменить, но я так не думаю. Правда, не получится. За все время нашего с тобой общения я лишь вымещаю на тебе всю свою злость и обиду.       — Что ты хочешь сказать?       — Пак Чимин, давай прекратим это.       Мы стоим в полной тишине. Никто больше ничего не говорит, хотя я вижу, что внутри парня проходит какая-то борьба. Если бы он знал, что и внутри меня тоже.       — Ты правда придурок.       — Чимин… Послушай…       — Нет, теперь ты меня послушай! Все игра? Давай прекратим? Серьезно? Ты хоть раз подумал, каково мне? Ты хоть раз слушал, что я тебе говорил? «Я люблю тебя» — по-твоему, это были пустые слова? Юнги!       Его дыхание сбилось, и Чимин отчаянно пытается привести его в порядок, делая глубокий вдох, но не добиваясь результата. Я замечаю, как он с хрустом заламывает свои пальцы.       — Неужели ты правда думаешь, что только тебе больно? Тебе больно смотреть на Хосока с другой, а как насчет меня? Что, по-твоему, я должен чувствовать, когда понимаю, что тот, кто мне не безразличен, даже и смотреть в сторону мою не хочет? И каждый раз, когда я все же удосуживаюсь твоего внимания, чувствую себя лишь вещью, не больше, ох, да ты сам постоянно твердишь мне об этом! Почему, Юнги? Почему?! У меня тоже есть сердце, я не резиновый!       — Но это бессмысленно.       — Как ты можешь так относиться к людям?       Последнюю фразу он произнес уже еле слышно, с хрипотцой в голосе, а я ловлю себя на том, как поднимается моя рука в его направлении.       — Именно поэтому нам необходимо закончить наши отношения. Я не хочу и дальше издеваться над тобой, прошу.       — Нет.       — Что?       — Не смей меня просить об этом, Мин Юнги.       Взгляд Пака сейчас стеклянный, он намного холоднее, чем обычно.       — Сегодня. Мне было так хорошо сегодня! Так почему мы не можем быть хотя бы друзьями? Просто гулять вот так, только без притворства, без лживых отношений.       — А разве тебе не будет только хуже? Думаешь, что сможешь оставаться просто друзьями? — ноги подносят меня чуть ближе.       — Да… Хотя бы так, я… мне нужно это. — ко мне протягивается чужая рука; Чимин закрывает глаза в надежде, что я пожму ее в ответ.       Кажется, я вижу как он дрожит, его ресницы абсолютно точно подрагивают, а пальцы на руках начинают синеть от холода.       — Хорошо. — сжимаю его ладонь в своей и смотрю на свой шарф на его шее.       «Ему идёт.»       — Спасибо, правда, мне…       Он так и не договаривает и лишь широко улыбается, а в глазах, что наполняются слезами, начинают отражаться уличные фонари.