grasping onto something i cannot see

— И как это должно помочь мне? — возмущенно спросил Дэн. — Литературная форма прекрасна в этом, это помогает нам освобождать наши эмоции, которые мы не можем выразить физически, — ответила она. — Напиши все…скажи ему то, что ты не успел. — Это несправедливо, — парень почувствовал, как одинокая слеза стекает по его щеке. — Я знаю, что это несправедливо, — согласилась женщина. — Болезнь — это всегда несправедливо; смерть несправедлива. Но несправедливость жизни — это то, что получают все люди. Иногда, чтобы справиться с этим, мы должны сломаться и медленно восстановить себя. — Я скучаю по Филу. — Я знаю, что ты скучаешь, Дэн. — Он умер, а я просил его этого не делать. — Я уверена, если бы у него был выбор, он бы не бросил тебя, — услышал шатен. — Но он был очень болен, и скрывал это, чтобы не ранить тебя, пока это стало совершенно необходимо. Разве ты не думаешь, что в каком-то роде это даже мило? — Да, — ответил Хауэлл, — он всегда был таким милым, и я никогда не имел возможности показать ему, как сильно я это ценю. — Тогда, покажи ему это сейчас. Напиши все это. От самого начала и до самого конца. Это поможет тебе, Дэн, обещаю. Тогда Дэн поднялся и ушел, ничего не говоря, даже не прощаясь. Он вышел на улицу, чувствуя, как солнечные лучи пробираются сквозь его веки. Теперь ему казалось, что солнце сияло буквально каждый день. Когда он добрался до дома, парень прошел в свою спальню и открыл выдвижной ящик, доставая оттуда кожаный блокнот и ручку. Блокнот до сих пор сохранил запах Фила. А Дэн пробежался кончиками пальцев по знакомой надписи: «Не океаны, наполнены чернилами, не небо, состоящее из бумаги, не могли создать слов, которыми бы я мог выразить, как сильно люблю тебя». И юноша опять почувствовал, как слезы вытекают из его ненужных глаз, но он все равно начал писать: Мне было всего три года, когда Бог решил, что он ненавидит меня…