Персия с нефритовыми глазами

- Фаруз весьма, весьма плох, - говорил Надир-Хан Азу, своему любимому слуге. - Если так продолжится и дальше, то скоро он оставит свою дочь и отойдет к Аллаху... Тогда мне придется забрать Алишу на свое попечение в Мазендеран. - Но дочь господина Фаруза едва ли согласится ехать с вами, господин, - кланяясь, отвечал Азу. - Ни у кого из нас выбора нет, если только великий Аллах не пожалеет Фаруза и не дарует ему выздоровление... Алиша поедет со мною, Азу. Алиша закусила губу, чтобы не выдать участившегося дыхания. Она стояла под дверью, безвольно опустив голову и уже не сдерживая набежавших слез. Да, она знала о болезни отца, но и не подозревала, что все настолько ужасно. Возможно, это было потому, что отец в последние три месяца избегал с нею встреч, говоря, что занят. Вчера он долго кашлял ночью; Надир-Хан ходил взад-вперед по своей комнате и под конец крикнул Азу, чтобы тот послал за лекарем. Пришедший долго что-то бормотал в отцовским кабинете, слушал, - это Алиша слышала сквозь двери, - но, наконец, ушел. Внезапно дверь отворилась, и из гостиной вышел Надир-Хан в сопровождении Азу, едва не наступив на племянницу, свернувшуюся калачиком. - Алиша! Ты подслушивала?! - возмутился Надир-Хан. Увидев, что Алиша молчит, скрывая заплаканные глаза, он поднял ее за руку с пола и очень строго посмотрел. - Алиша! То, чем ты занималась, не делает тебе чести, но, видит Аллах, иначе уж нельзя; я обязан сказать тебе важную вещь. Отец твой серьёзно болен, и я более не могу надеяться на его выздоровление. Вчера приходил лекарь - ты, верно, слышала; - он согласен с моим мнением. Мне придется, видно, забрать тебя к себе в дом. Алиша слушала с широко раскрытыми от ужаса глазами, и с каждым словом ее смуглое личико становилось все бледнее. - О, дядя, неужто ты поверил доктору? Он мог... Мог ошибиться, человек не может просто так отдать свою душу Аллаху... - Алиша, - Надир-Хан доверительно и даже ласково взял Алишину руку в свою, - Это правда. Твой отец сегодня утром дал мне вот это. Надир-Хан подошёл к резному столу, открыл ящик с письмами маленьким черным ключом и достал измятую бумагу. "Милая и любимая моя дочь, Алиша, - писал отец. - Я до сих пор хранил это при себе, чтобы отдать тебе перед самой смертью. Сейчас первые признаки болезни только проявились, но я не надеюсь на благополучный исход. После того, как Аллах заберет мою душу, я прошу моего старшего брата и твоего дядю взять тебя под опеку. Не отчаивайся и не печалься; я отошлю тебе приданое. Найди себе богатого и любящего жениха. Также после моей смерти тебе перейдет все, что я имел и о чем написал в завещании. Будь счастлива. Твой отец." Алиша прижала письмо к груди, качая головой. Ее лицо исказилось в беззвучном крике. "Нет, нет, нет", - билось в курчавой девичьей голове. - Что в нем было написано? - Надир-Хан несмело протянул руку к бумаге. Девушка отдала письмо дяде и опустилась на пол, беспомощно заламывая руки. - Я должна видеть его... Может быть, он скажет мне что-то, я хочу услышать его голос!.. Алиша вскочила на ноги и рванулась к двери, но Надир-Хан успел удержать ее за руку. - Алиша, тебе не стоит туда ходить. Чахотка заразна. Поэтому твой отец и избегал встреч с тобой. - Пустите! Пустите, умоляю!.. - у Алиши потемнело в глазах. Она не могла сопротивляться, но сделала последний рывок, который оказался удачным. Осознав, что она на свободе, девушка бросилась бежать по мраморному полу коридора, устланному персидским ковром. Она скоро достигла последней комнаты, толкнула дверь и ворвалась в тишину. Отец на постели не шевелился, его лицо было бледно. Алиша словно пришла в себя и плакала теперь тихо и медленно, стараясь не потревожить больного. - Отец, - позвала она. Ответом послужило молчание, и странная, оглушающая тишина захватила ее с ног до головы. У нее внутри все оборвалось. Господин Фаруз был мертв.