разбежаться

Мы собираемся его выследить. Мы преследуем его сквозь скульптуры, что вырезаны ветром и дождём. И я сомневаюсь, что ты заметишь, как мы бывали на твоём пути. Мы бьём, словно молния, и однажды ты сможешь нас увидеть, но ты уже опоздал, потому что он не может остановиться. Stateless - Assassinations

Кихён чертовски ненавидит поливать бабушкины цветы. Не просто ненавидит, а яростно презирает – таскать эти тяжеленные вёдра на своём горбу и морщиться, когда ледяная вода облизывает босые ноги. Но получить смачного леща за отстаивание своих интересов от ворчливой бабули не хотелось вдвойне, потому он и идёт по протоптанной тропе за домом, чтобы освежить кусты цикламенов. Тощий парнишка перешагивает стройный паровозик муравьёв, а свободной рукой отбивается от мельтешившей перед носом бабочки какого-то непонятного чернильного цвета. Сзади него плотной колонной возвышается столетний лес, пирамидой взбираясь по бурым горам. Кихёну было всего пять, когда он впервые приехал к бабушке, жившей затворницей вот уже десятый год. Он не помнит совсем ничего, кроме той сказочной картинки сырых и прохладных деревьев, яркого апельсинового солнца и бирюзы августовского неба. Те дни были наполнены запахом дыма, яблоками из старого сада и едва уловимой осенью. Кихён был повержен. Этот маленький ребёнок, человечишка, перед исполинским воздаянием природы. В то утро, его, кроху, поставили на влажную от горной росы землю, погладили по голове и сказали – иди. Знакомься с этим миром заново. Собирай его по кусочкам в свои карманы. И Кихён не был против, потому что этот мир прочно засел перед глазами манящими красками. Трава шёлком оплетала его ноги и подсказывала куда идти, будто ребёнок мог понять её шепелявый язык. Первый шаг и лес решил его встретить. Ветер, будто сорвавшись с незримых оков, поднялся с подножий и не на шутку разбежался, тут же лохматя детские волосы и будто нашёптывая в самые уши «Кихён, Кихён, Кихён». Родители охнули, Ки улыбнулся, а бабушка, уже давно поседевшая и поумневшая, только угрюмо нахмурилась, ёжась от ледяных порывов воздуха. Кихён слышал этот зов и внимательно смотрел вглубь леса, будто терпеливо ждал кого-то. Чьих-то осторожных хищных шагов, чужого надрывного дыхания. Но бабуля, кротко засеменив, немного грубо взяла его за ещё пухлую ручку и повела обратно в древесный тихий дом, ни разу не оглянувшись. – Это плохой знак, – позже объясняла она, когда нарезала пузатый арбуз. – Кихён понравился духам гор. Не хочу, чтобы его забрали. Родители решили промолчать, понимая, что спорить с этой женщиной бессмысленно, а Кихён сидел у окна и зачарованно глядел вдаль. По горам шли волны ветра, и вскоре весь лес знал, что юный Кихён здесь, в этом доме у самой кромки, сидит и пачкает пальцы в арбузном соке. То лето полностью пропахло этим запахом – кислотно-сладким. *** Кихён бросает вёдра в сторону и устало опускается на землю, уставившись в брюзжащее ядовитой синевой небо. Вата облаков лениво проплывает мимо и Ки неожиданно думает, что она очень похожа на приставку. Где-то вдалеке предупреждающе лает старина Рос, девятилетняя овчарка, перегрызшая на днях поводок, а лай ленивца Роса значит только одно – к ним идут гости. Минхёк на голову выше и на месяц старше, впрочем возненавидеть его за это Кихён не успевает – хитрый кот Ли тут же тепло улыбается и начинает трепаться о том, что Ю ещё успеет его нагнать, им ведь всего по шестнадцать. Кихён честно не знает, почему не успевает треснуть по голове тут же начинающего гаденько гоготать Минхёка, то ли идиотов грех добивать, то ли Вонхо, скалой стоящий сзади, отбивает всякое желание рукоприкладствовать. А хотелось. Очень. Эти двое притащили корзины с варёной кукурузой, в милость отправленные старым дядюшкой Минсоком, жившим к их домику ближе всех. Он частенько угощает бабулю то спелыми сливами, то грушами, вот теперь и кукурузой, щедро усыпанной солью. Кихён часто хитрющи улыбался и думал, что даже в такой глуши есть место сериальной драме. Думал он иногда вслух. Отчего снова получал тяжёлой рукой по макушке. Минхёк такой человек, который может болтать всегда и везде. Будь то обрыв у самой речки, деревянная будка уличного туалета или побег от бешеной собаки. Кихён порой всерьёз думает, что использование Мина в военных целях было бы много эффективней, чем водородные бомбы. Всего-то и нужно внедрить его во вражеский состав и уже через неделю ляжет оружие и заблестит белый флаг. Никакой пощады. К счастью, Кихён умеет его «выключать» в своей голове – щёлк по кнопке и звук пропадает, вот и спасение от информационного залпа. Но вот Вонхо по-настоящему пугает – молчаливый и тихий ловит каждое слово, не пропускает ни единого взгляда, забывается, когда Минхёк хохочет. То ли нажитая за годы броня непробиваема, то ли ему действительно нравится эта мелкая заноза под боком – Ки в самом деле не знает. И, наверное, не узнает никогда. Кихён встречает их безразличным и отчасти обречённым взглядом и зло скрипит зубами, когда Минхёк не сильно пинает его в бок и тут же ложится рядом. Вонхо аккуратно кладёт корзинки у своих ног и суёт в зубы травинку, провожая взглядом пролетающих мимо галок. Где-то по ногам шустро ползают муравьи, а в спину сквозь тонкую ткань футболки неприятно втыкается иссохшая трава. Хоть солнце и палит нещадно, но со стороны леса приятно веет холодом и свежестью. Хочется просто лежать и не делать ни-че-го. – Ну, Ки, глянул тот фильм, который я тебе вчера дал? Минхёк кладёт руку под голову и жмурится от ярких лучей. – Плёнку зажевало, – мстительно улыбается Ю, но терпит сокрушительное поражение. Минхёк снова улыбается и отмахивается рукой – неугасающий оптимизм действительно порой напрягает. Почти так же, как и сверкнувшие глаза Шина, задержавшиеся на улыбке Ли. Но Минхёк в силу своей детской наивности и чистейшей веры в настоящую мужскую дружбу пропускает мимо нежный взгляд Вонхо и тянется за кукурузой. Вонхо тяжко вздыхает. – Где бабуля Ю? – мило спрашивает Мин, которого бабушка просто обожает. Родному внуку иногда кажется, что она любит Ли даже больше, чем его самого. – В городе, – вяло отзывается Ки. – Слышал, в лесу снова какая-то чертовщина творится? – Я тут всего неделю, покуда мне знать? – хмыкает Кихён и утаскивает ещё горячий початок из рук друга. Но Минхёк, конечно же, не обижается. – Мы с бабушкой живём дальше всех и вообще к деревне-то толком не относимся, так что возможностью насытиться местными слухами обделены. – Так мы тебе расскажем, дружище! – пропустив сарказм мимо ушей, задорно подмигивает Мин и хватает рыкнувшего Ки за шею. Мимо них, любопытно виляя хвостом, проносится Рос и троица с удивлением отмечает, что пёс, вильнув своей каштановой шкуркой, исчезает между лесными деревьями. – Куда это он пошёл? – Вонхо подаёт голос и протягивает громадную кукурузину оживившемуся Ли. – Да он часто там ошивается, – пожимает плечами Кихён, вгрызаясь зубами в жёлтую мякоть. – Что-то ищет, наверное, раз приходит каждый раз глубоко под вечер. Вонхо и Минхёк переглядываются, а потом Ли начинает говорить: – Где-то месяц назад в лесу стали находить мёртвых животных. Сначала дятлов, потом кроликов, белок, лис. – Даже волка однажды, – вмешивается Шин. – И волка… – кивает Мин, стряхивая зёрнышки с футболки. – А неделю назад нашли господина Пака, нашего лесного смотрителя, представляешь? С развороченным горлом и с побледневшими глазами, застывшими в ужасе. Чего же он такого увидел, раз настолько испугался? – Смерти, – отвечает Кихён и бросает огрызок себе под ноги. – Костлявая карга кого хочешь испугает. – Кто-то или что-то убивает животных в лесу, Кихён, – вдруг серьёзно начинает говорить Минхёк, вытерев влажные губы рукой. – И недавно убило человека. – Деревенские уже сообщили в органы ближайшего города, – Вонхо выплёвывает скомканный листочек и медленно встаёт. – Дядя Минсок предлагает вам с бабушкой пожить у него, пока страсти не улягутся. Всё-таки, вы ближе всех живёте к опасности. Шин и Ли замолкают и внимательно смотрят на Кихёна, который спокойно оглядывает зелёную кромку леса. Ветер, как и одиннадцать лет назад, плавно качает острые шпили деревьев, ласкает полевые цветы и гоняет редкие облачки по небу. Так странно думать, что где-то рядом бродит свирепое существо, уничтожающее всё и вся на своём пути. Здесь ведь так спокойно. Мирно. Или это лес хочет таким казаться? – Бабуля не согласится, – хмыкает он, наконец. – Думаешь, дядя Минсок не сможет её убедить? – криво ухмыляется Минхёк, тыкая в худое плечо Ю. – В конце концов, он может подкупить её грушами, – улыбается Вонхо. И Кихён думает, что эти двое придурков правы, как никогда. Это ведь здраво и правильно – сверкать пятками, когда близится неизвестность, по слухам, кровожадный убийца? Кихён кивает самому себе, как вдруг застывает. Где-то вдалеке громким колоколом раздаётся собачий визг и протяжный жалостливый вой. Минхёк и Вонхо снова переглядываются, чувствуя, как волосы встают дыбом, настолько оглушающе разносится вопль. – Это Рос! – Кихён тут же вскакивает и пулей несётся в лес, мигом забыв и про убийства, и про убийц. – Кихён, стой! Следом немедля несутся друзья, пытающиеся докричаться до впавшего в беспамятство друга, но в ужасе останавливаются перед стеной деревьев, от которых в прямом смысле подуло холодным мёртвым воздухом. – Кихён! – разрывается Минхёк, удерживаемый крепкими руками Вонхо. – Дальше нельзя, Мин! – шипит Шин и встряхивает в руках парнишку. – Побежали к дяде Минсоку! *** Кихён совсем не запоминает дорогу, в его ушах тягучей резиной слышится собачий плач, который на слух становится всё ближе. Лес позади замыкается, будто кольцо, заслоняя своим могучим станом вид на уменьшающийся домик. И взбирается по телу вяжущее чувство, что лес закрыл свои двери, громко хлопнув воротами и не позволив более никому войти. Рос продолжает визжать и когда Кихён выскакивает на клюквенную полянку, пёс взвизгивает в последний раз и замолкает, влажным носом зарываясь в сырую землю. Чем ближе мальчишка подходит, тем больше желудок сворачивается в животе от позывов вырвать, потому что на земле краснеют огромные жижи крови, а металлический запах забивается в ноздри тугой ватой. Но подойдя впритык, Кихён задерживает дыхание и падает на колени. Брюхо умирающего пса разворочено. Если приглядеться, то можно увидеть блеснувшие на свету органы. Рос по новой скулит, когда его лапки начинают дёргаться. А Кихён, кажется, начинает задыхаться, потому что вдохнуть воздух не получается – его лёгкие заполнены ужасом. Алебастровые пальцы сжимают подгнившую листву, а колени пропитываются влагой и грязью потемневшего леса. Ветер стареет, крепчает и снова начинает петь свою мрачную колыбельную. Кихён впервые разбирает слова. выхода нет, дорогой наш Кихёни, тебя ждут ждут тебя ждут Ю Кихён Мальчишка и понять ничего не успевает, как затихающий Рос вдруг из последних сил начинает громко лаять и даже пытаться рычать. Огромная жуткая тень нависает сзади обескураженного человека и пёс по-настоящему сходит с ума, когда желтоватая пена стекает с острой морды и смешивается с алыми каплями крови, но он продолжает грозно щериться, скулить и заливаться лаем. Тень сзади растёт и Кихён, почувствовав то самое надрывное дыхание, медленно поворачивает голову, вглядываясь блестящими от слёз глазами в лесную пучину. Его истошный крик затихает так же быстро, как и разносится по острой глади гор. тебя наконец дождались, Ю Кихён – Что это было? Минхёк останавливается и смотрит в горы немигающим взглядом, сжимая в своей вспотевшей руке ладонь сглотнувшего ком Вонхо. – Нам нужно поторопиться, Минхёк. Ли смаргивает отчаяние на секунду захватившего всё его нутро и вновь поспевает за Вонхо, мысленно прося Кихёна не вляпываться в неприятности. Как же, чёрт возьми, поздно.