Долг прилежной нуны

Пока я досыпала последние минутки своего драгоценного времени, мой желудок странно урчал, заставляя слюну выделяться быстрее. По квартире разносились различные звуки, например, разбитой тарелки или что-то в этом роде, и запах чего-то подгорелого. Вспомнив, как ко мне вчера пробрался «смертник-вор», я спокойно выдохнула и заорала на всю квартиру. — Эй, ты мне собрался новую посуду купить? — копошение прекратилось, и все странно затихло. — А ты хочешь? –в моей же манере ответил Дживон. — Если ты расхреначишь мне все, тогда да. И чтобы она была миленькая. Понял? — Окей. Потом не жалуйся. Завтракать идешь? Я, тихонько поднявшись, почесала на кухню. Мне хотелось напугать Бобби и отомстить ему за вчерашнее. Прокравшись на кухню, я увидела, что айдол стоял ко мне спиной, и только я подошла ближе, как он резко повернулся и крикнул: «Попалась». Я второй раз за сутки чуть было Джей Паку душу не отдала. — Дурак! — А сама-то. А-ха-ха. Садись. Накормлю тебя. На столе стояли порубленные, вот действительно порубленные на огромные куски помидоры, огурцы и сосиски. Подгоревший типо омлет с вялой зеленью и еще чем-то очень странным, а также — та-да-дам! — восхитительное кимчи, которым меня угостила соседка. Ах да, на десерт подгоревшие тосты, где сверху что-то наляпано, и мой любимый мятный чай, который пах лимоном. — Эм. Спасибо… что ли, — все, что я могла выдать. — Кушай, — и ждет, когда же я отведаю это «божественное» блюдо. — Давай ты, а потом я, — вот пройдет минут десять, а я потом попробую. Мне жаль свой желудок, да и вообще жизнь. — Но я для тебя старался, так что ешь. — Может, ты мне так мстишь за вчерашнее? Дживон, ты не обижайся, но я еще не готова умереть. Я молодая и жить хочу. Ты пойми, я многого не успела натворить… — Меня добить зонтом или еще несколько раз слинять из общаги? Ах, нет, прости, наговорить мне колкостей и вывести из себя? — Джив… — Нет. Знаю. Залезть на Мино и поерзать на его коленях и стояке. Да?! — Бобби вспыхнул, словно спичка, и швырнул металлические палочки, плавно пролетевшие над моей головой. — С ума сошел? — крикнула я на парня, который оперевшись локтями об стол, сверлил меня взглядом. — Ты сердишься на меня из-за этого? Ты приревновал меня к Мино? — в ответ тишина и сердитое сопение. — Я не пойму, мы даже не встречаемся, а ты тут устроил не пойми что. Парень сорвался с места и, собрав свои вещи, ушел, хлопнув дверью. Пиздец. У нас никогда разговор нормально не клеится. Мне жутко хотелось этого парня, чтобы он был моим и в физическом, и в духовном плане, но, судя по нему, я вообще не знаю, что мне уже думать. В один момент он нежен и ласков и даже приготовил для меня этот недо-завтрак. Для меня никогда и никто ничего не готовил. Но, с другой стороны, Дживону мое присутствие никак не помешало зажимать ту телку в клубе. Что ж, пофиг. Пускай катится. Прогипнотизировав еще минут пять приготовленную «еду», я все-таки съела все, что он тут наготовил. Честно признаться, вкус был ужасным, но какое-то странное чувство вины меня царапало изнутри. Запив все стаканом воды, я решила позвонить своей засранке-подруге и пошариться с ней по кафешкам. Мне нужно было излить душу и услышать порцию едких комментов в свой адрес. Спустя два часа мы уже сидели в кафешке в универмаге и ждали наш заказ. Меня немного мутило, похоже, что месть Бобби удалась. — Ну ты, конечно, молодец. Оседлала такого жеребца. Ну и как он? А? А? — Мира задавала свои дебильные вопросы, но это было как ритуал, что ли. — Колокола не звенели и не было розовых пони, какающих облаками. — Господи, приз «Надерзи оригинально» твой. Я вообще твоего самгепсаля не поняла. — Он кимбап, дуреха. Аха. Пиздец, Мира. Все. Отвали. У меня что-то живот немного болит. — Да один хрен, ты поняла, о ком я говорю. Но все же, что это у него за наклонности самца-собственника? Или ты по пьяни ему такие золотые горы наобещала, что мальчик теперь в замешательстве? — Мира продолжала надо мной подтрунивать. — Ну я же не ты. Я не обещаю вечную любовь и пожизненную стирку носков и всего гардероба своему возлюбленному. Тем более между нами даже нет ничего, так что я не в курсе его заебов. — А может бы стоило войти в этот самый курс? — Да ты прям Конфуций. Так, все отвали от меня и харош ржать, мне правда что-то плохо. — Э-э-э. Вы там точно рядышком спали или, может, все-таки шалили? — Да пошла ты, засранка, — я пнула Миру ногой под столом, и тут у меня болезненным спазмом скрутило живот. — Правда живот болит? Да? — Мира начала осматривать мое лицо, а мне хотелось ее еще и по голове огреть. — Ты прости, мне правда плохо. Подвезешь меня домой? — Да, конечно. Так и не посидев в мирной и не очень тихой обстановке, мне пришлось валить домой. По дороге я заскочила в аптеку, а то, как сказала Мира, у меня, кроме дебильных пластырей и перекиси с мазью, нихрена больше нет. Да, она права, только пластырей тоже уже нет. Последний я приклеила Бобби на его разбитую бровь. Уже добравшись до своего милого скворечника, я первым делом пошла в туалет, где поздоровалась с завтраком Бобби. Я знала, что это было покушение на мою жизнь. Он точно решил от меня избавиться, а я его еще пожалела и все съела. Повалявшись в кровати пару часиков, я позвонила на работу и взяла выходной на пару дней, потому что за день невозможно было вылечиться. То, что я отравилась и выглядела белее потолка, это факт, а вот то, что в меня некому было впихнуть эти лекарства, потому что я их с детства ненавижу — проблема. Два дня, как в аду, бреду и еще какой-то хрени. Мира парочку раз прибегала и заставляла поесть какой-то каши и лекарств, но после я вырубалась и сто пятьдесят раз говорила «Привет, любовь моя» белому другу. На третий день меня попустило, и я решила объявиться и сказать кое-кому, что его завтрак полная хрень и не быть ему великим поваром. Лучше напишу. Я: Спасибо, милый. Твой завтрак был просто очарователен, чтобы тебя всю жизнь так кормили и твоим лучшим другом и комнатой был нужник. Спустя пятнадцать минут. Боббуэла: Все было настолько вкусно? Я: Конечно. Да благословит Зиако своим благим матом твои кулинарные способности, Дживон. Я тебя ненавижу. Прошло полчаса, эта зараза прочла сообщение, но не ответила. Ладно. Это было последнее, что я тебе написала, чурбана ты кусок. Все. Мне все равно. Я — каменная глыба, которой все похуй. Оппы с кубиками пресса и накаченными попами вообще не улучшали моего состояния, но спустя пару часов горе-повар решил почтить меня своим появлением. — Нихрена себе, тебе и правда плохо? — Бобби стоял с пакетами в руках. — И тебе привет, исчадие ада. Добить пришел? Или выкинуть что-то новенькое? — Нет. Я уже остыл. И. прости. Я сорвался. Мир? — снова эти щенячьи глазки, кроличьи зубки и милые ямочки на щеках. — Ну, давай попробуем. Но в следующий раз буду бить уже не зонтом, а сковородой. — Не неси чушь, я с подарочками, — шурша пакетами, Бобби повалился рядом со мной. — Вот только не говори, что это еда, приготовленная тобой, — я с опаской посмотрела на Бобби, который виновато взглянул на меня. — Нет. И тут он вытащил две тарелки и две чашки. Честно сказать, я прифигела, но, когда начала осматривать посуду, увидела, что на одной чашке была фотка Бобби. Святой Крисус. — Ты серьезно? — расхохоталась я, глядя на посуду. — Ты же просила, что-то миленькое, а милее меня в твоей жизни ничего и никого нет, — и чмокнул меня в щеку. — Да уж, прям подарок судьбы.