о деревнях и парнях с накаченными сиськами

- Может быть, все же передумаете? - спросила Лиза, положив руки на плечи передних сидений и с надеждой глядя то на мать, то на Николая Федоровича - своего отчима. В салоне машины было не менее тридцати градусов. Под руководством злорадствующего Николая Федоровича, так увлеченного движением, машина прыгала и кряхтела, с трудом перемещаясь по кривой грунтовой дороге. - Мам? - Лизонька, ну ты же знаешь, - ласково начала мама, поглаживая одной рукой руку Лизы на своем сиденье, - мы с Колей уже все решили. Отдохнешь от своих компьютеров, подышишь свежим воздухом. Разве не замечательно? Лизку передернуло. Вот-вот ее оставят в непонятной деревне, расположенной в сотне километров от города, в доме матери Николая Федоровича, которую она ни разу не видела. На целых два месяца. Ее родная мать это делает. И все это из-за Николая Федоровича. Ебаный, ебаный Николай Федорович. - Дальше не проедем, придется тебе тут высаживаться! - весело произнес Николай Федорович, указывая на огромную лужу в центре узкой дороги. Лиза нехотя вышла из машины и достала из багажника свой небольшой чемодан и рюкзак. Мама вышла следом, чтобы смести с Лизы невидимые пылинки. - Веди себя хорошо, ладно? - сказала она, крепко обнимая дочь. Николай федорович, сидевший в машине, пригнулся и мерзко ухмыльнулся Лизке. А она, все еще обнимая мать, показала ему средний палец в ответ. - А как я дом-то узнаю? - спросила Лиза, надеясь провести с мамой еще немного времени. - Узнаешь, забор и калитка в голубой выкрашены! - крикнул Николай Федорович. - Ну все, дорогая, поехали уже! Мать еще раз взглянула на Лизу и села в машину. Через пару минут их уже и след простыл. Лиза с грустью вздохнула, поправила спадающую лямку рюкзака и пошла вдоль дороги, стараясь держать чемодан как можно выше от земли, чтобы не запачкать. Ночью в городе шел дождь и видимо, тут он шел тоже, потому что все дыры в дороге были заполнены водой. А в добавок к этому, повсюду лежало дерьмо какой-то скотины, и поэтому ступать нужно было запредельно осторожно. Вскоре показался дом с голубым забором и калиткой. Найти его было и вправду легко, потому что поблизости таких больше не было. На вид он казался довольно милым и опрятным. У входа в дом было абрикосовое дерево, а прямо под ним - длинная самодельная скамейка, заботливо подстиланная толстым пледом. За домом виднелся огород. Для Лизы это было большим облегчением, потому что возможно, бабка все же вменяемая, хоть и является матерью Николая Федоровича, и эти два жарких месяца окажутся не такими уж и плохими. Она пригладила волосы и постучала в дверь - такую же голубую, как и забор с калиткой. Но дверь, на удивление, открыла не щуплая старуха, а здоровый парень, которому Лизка в сиськи глядела. Он вопросительно посмотрел на нее с высоты своего роста, то ли ожидая каких-нибудь слов от Лизы, то ли просто не понимая, что происходит. - Валентина Ивановна здесь живет? - спросила Лиза, наконец переместив свой взгляд с накаченных квадратных сисек, отчетливо видных из-под черной застиранной майки, на глаза парня. Парень был рыжим и веснушчатым, и если бы Лизе сказали, что он седьмой из братьев Уизли, то она, может быть, поверила бы. - А, так ты домом ошиблась! - Нет, мне нужен этот дом, - настойчиво сказала Лиза, но парень уже не слушал и, взяв в свои руки ее багаж, увел ее в обратном направлении. Кроме застиранной майки на нем так же были такие же застиранные темные шорты и старые коричневые сандалии. “Типичный колхозник” - подумала Лиза. - Голубую калитку искала, да? Не мудрено, что ошиблась. Мы с дедом свою на прошлой неделе вот перекрасили только, а Валентина Ивановна про плагиат кричать начала, поэтому и над ее калиткой мне пришлось попыхтеть. Теперь она желтая. Вот она, кстати. Дом, который ограждала желтая калитка, выглядел совсем не так, как прошлый. В его дворе не было ни травинки, только влажная земля и глубокие лужи. Сам дом был очень маленьким и низеньким, на дорогу выходило всего одно грязное окно. Казалось, что он заброшен. Но это было не так. В какой-то момент за грязным окном появилось морщинистое старушечье лицо. - Это - Валентина Ивановна. - сказал парень, улыбаясь и взглядом указывая на окно, в котором уже никого не было. Затем он распахнул калитку перед Лизой. - Ну, я, пожалуй, пойду! - добавил он и уставился на девушку, видимо, ожидая каких-то слов благодарности. Но получил другое: - С дороги, деревенщина! - зачем-то прикрикнула Лиза и толкнула парня плечом, а потом выхватила у него свои сумки и поплелась в дом. - Меня, кстати, Данилой звать! - крикнул он вслед Лизе, но, к сожалению, он был уже нахуй никому не нужен.