RED JAM!

Светлый дорого обставленный кабинет заливали лучи полуденного солнца. Аккуратные ряды папок и бумаг на стеллажах из светлого дерева, стерильная чистота помещения сообщали, что владелец этого кабинета – человек весьма влиятельный и педантичный. Или у него просто хорошая уборщица. Стены были лишены обыденных в таких метах редких картин с аукционов и грамот, сияющих в позолоченных рамах. Всё вертикальное пространство занимали шкафы и полки. За столом – в тон остальной мебели и не менее дорогим – сидел мужчина, которому можно было дать и тридцать лет, и сорок, и даже сорок пять. В коротких тёмных волосах внимательный человек мог выделить взглядом несколько седеющих волосков. Пиджак от костюма висел на спинке стула, но тёмно-синий галстук плотно стягивал шею, не давая расслабиться. Напротив стола сидел седой китаец благообразного вида, одетый просто, что бросалось в глаза и контрастировало с окружающей обстановкой. - Мальчик делает успехи, - обращался он к хозяину кабинета на ломанном английском, - но его нельзя торопить. - Хорошо, - отозвался мужчина, периодически поглядывая на бумаги, разложенные перед ним, и, видимо, требующие скорейшего участия в их судьбе, - Правда, вы так говорите уже несколько месяцев. - Мистер Хиндли, - улыбнулся китаец, - вы хотите получить война, достойного держать в руках грозное оружие, быстрого, как тень, мудрого, как само племя драконов, и опасного. Это дело не требует спешки. У нас впереди не один год. Мужчина кивнул, задумчиво взглянув на собеседника. Он отпил из большой кружки, стоящей на столе и вновь обратился к китайцу. - Да. Я в курсе. Сколько этой ещё займёт времени? Я готов ждать, но... - Столько, сколько надо. Мальчик должен чувствовать своё оружие - на это уходит долгое время. Он чувствует своё тело, но до мастерства ему ещё далеко. Но он не связывает плоть с духом, а дух и тело с оружием. Мистер Хиндли, он в нём кровь совсем другого. Умения, традиционные для нашего народа, для него чужие. Вы затеяли сложное дело. - Я так и передам боссу, - усмехнулся мужчина, - Ладно, когда он сегодня освободится? - Как только осознает, что удар рождается здесь, - китаец приложил руку к груди, снова улыбнулся и, поклонившись, удалился. Мистер Хиндли поглядел вслед ему с сомнением, свойственным европейцу, который сталкивается с восточным менталитетом. Он отложил бумаги и подошёл к большому окну в половину стены. Перед ним лежал Шанхай, расцветающий весной. Небо голубело на манер ярких цветных оригами, которые, как знал мистер Хиндли, недавно научился делать его воспитанник. Где-то у него валялась бумага, цвета точь в точь, как это небо. Мужчина вздохнул – всё это слишком долго, но он сам подписался. Оригами, драконы, доморощенные китайские мудрецы... Уже не первый год он жил в Шанхае, но каждый день открывал для себя всё новые и новые грани местного населения. Ему, с его-то менталитетом человека, прожившего всю жизнь на Западе, это было чуждо, в отличие от мальчишки, который воспринимал эту культуру, как свою родную. Он-то и не знал ничего у себя на родине, за исключением стен приюта и международного аэропорта в Нью-Йорке. Мистер Хиндли опасался, что здешняя культура слишком глубоко проникнет в мозг его воспитанника. Он и говорил по-английски временами хуже, чем на китайском. Сейчас он мог позволить стоять у окна и любоваться городом хоть целый день. Времени было - долгие годы. Пока его воспитанник не будет готов вернуться домой, а он вместе с ним. Это был, пожалуй, самый долгосрочный проект босса. Спустя неопределённый отрезок времени, дверь кабинета постучались. - Входите, - бросил мистер Хиндли через плечо. Осторожно открыв дверь, в помещение просочился мелкий мальчишка. Растрёпанные волосы и раскрасневшиеся щёки говорили сами за себя – только что с тренировки. - О, кто ко мне заглянул, - улыбнулся мистер Хинди, получив в ответ робкую улыбку, - Проходи. Хочешь чего-нибудь? Мальчик обвёл кабинет внимательными карими глазами, цепляясь взглядом за каждую деталь и подмечая разные мелочи. Постояв на пороге, он подошёл к столу, оглядел горизонтальную поверхность, задержался на кружке – она была новой, что не ускользнуло от него – и, наконец, обратился к мужчине, всё это время терпеливо ожидавшему окончание инспекции: - Есть бумага? – голос был тихим, несколько более серьёзным, чем требовалось для существа его возраста. - Должна быть. Я попрошу принести, - так же серьёзно ответил мистер Хиндли, - Будешь делать оригами? Мальчик кивнул, не проявив ни тени эмоций: - Да. - Кого на этот раз? - Бабочку. Мистер Хиндли вызвал секретаршу по переговорному устройству, тоном, не терпящим отлагательств и лишних вопросов. Но женщина, взятая на эту должность, не нуждалась в натренированном стальном голосе и других уловках. Она была профессионалом, привыкшим делать и не спрашивать. Поэтому уже через минуту на столе мистера Хиндли материализовалась папка с разноцветной бумагой, которую смекалистая помощница держала у себя и постоянно пополняла запасы, освоившись во вкусах босса. Тщательно осмотрев стопку, где хранилась вся радуга во всевозможных вариациях, мальчик вытянул один единственный черный лист. Оценив его, измерив расставленными пальцами длину, он устроился на диване перед низким чайным столиком и сделал первый сгиб на бумаге. Мистер Хиндли с интересом следил за ним, словно видел в первый раз. - Чёрную бабочку? – спросил он. - Это ночная бабочка. - Можно мне посмотреть, как ты это делаешь? - Да. Чуть усмехнувшись, мужчина снова опустился за стол и стал наблюдать. Ещё один мирный день. Ещё один шаг к воплощению проекта босса в жизнь. __________________________________________________________ По традиции, стукнувшей мне в голову, пишу здесь саундтрек к главе: Chinese Traditional – Yu Zhou Chang Wan