RED JAM!

Длинные коридоры, погруженные темноту – только редкие слабые лампы, да горящие неоново-зелёным светом таблички со стрелками, на случай эвакуации, указывали путь и помогали сориентироваться - ряд одинаковых дверей, аляповатые картины на видавших виды стенах. Этому месту отчаянно старались придать ухоженный и респектабельный вид. Добро пожаловать в Нью-Йоркский приют «Айленд» - из тех, что спонсируют крупные бизнесмены для поднятия своего рейтинга. Это даёт его обитателем некоторые весомые преимущества, в частности – отдельные комнаты и образование выше среднего в школе при небольшом монастыре в Ричмонде. Но, с точки зрения своих обитателей приют мало чем отличается от остальных. Мрачное здание девятнадцатого века, обнесённое высокой стеной, когда-то служившие домом богатой семье, высилось на холме над Статен-Айлендом, отгороженное от остального мира. Не смотря, на привилегии, для своих жильцов это являлось такой же тюрьмой, как и любой другой приют. Казарменные окрики учителей, диковатое поведение учеников, мрачные психологи, скрывающиеся в своих кабинетах, в ожидании очередного трудного подростка, персонал мед корпуса, набранный из бывших военных врачей – на всякий случай, дабы твёрдой рукой усмирить непокорного. Суровый охранник, в чьей будке притаилась винтовка, – поговаривали, её пуля однажды настигла некоего гражданина, посмевшего нарушить границы, - физрук, привыкший справляться с юными шалунами методами Рокки. У всех обитателей сего заведения была одна общая черта: они являлись безнадёжными сиротами, не знающими своих родителей. От кого-то отказались сразу же в роддоме, кого-то забрали с места катастрофы без крупицы воспоминаний в черепной коробке. Тем или иным путём эти существа без родни, как правило, с напрочь сломанной психикой, попадали сюда со всех концов штата и из-за его пределов. Всё это неплохо обрисовывало репутацию «Айленда» в глазах жителей Нью-Йорка без помощи интеллектуалов из престижных издательств. Но, как известно, чем сильнее действие, тем сильнее противодействие - и, не смотря на суровые законы, затворники то и дело становились беглецами, чуть ли не сползая вниз по отвесным стенам, цепляясь ногтями за гладкие кирпичи, покидая своё пристанище. Порой они, вырвавшиеся на свободу дикие звери, мелькали в заголовках бульварной прессы, но уровень популярности так и не поднимался выше за всю историю существования «Айленда». Почти все они возвращались «домой». Кто-то на заднем сидении полицейской машины, кто-то на носилках, прикрытый белоснежный простынёй. Последние отныне обитали на кладбище того самого гостеприимного монастыря в Ричмонде, который всегда был готов принять новых посетителей и жильцов. Впрочем, некоторым удавалось скрывать свои проделки и возвращаться на своих двоих в относительной целости и сохранности. Но, что поистине удивительно при таковой неутешительной статистике, каждый смельчак уверовал в успешный исход побега. И вот сейчас нам представится случай узнать, чем рискуют вышеупомянутые герои и где может закончиться их авантюра. Что же, наша небольшая экскурсия окончена. История начинается. _____________________________________________________________ «Джеймс Хиндли» гласила табличка на двери одного из коридоров. Правда, с первого взгляда никто бы не догадался, что у нашего героя есть нормальное имя. Всем виделся «Джем», но никак ни «Джеймс»*. Шутку с непосвящёнными умами играло отсутствие двух последних букв, которые отковыряли от двери. На их давнишнее присутствие указывали лишь контуры букв, светлее цвета двери на пол тона, и отметины от гвоздей. От Джеймса остался только Джем. Почему Джем? Думаю, наш герой не смог бы нам этого объяснить. Говорили, будто бы, из-за своей любви к варенью** он получил такое прозвище, которому решил быть верен. Комната за дверью – сравнимая размерами разве что с камерой-одиночкой - мало, чем отличалась от комнаты обычного приютовца: старые плакаты на стенах, добытые кровью и потом, одежда, оккупировавшая стул и кровать, стандартный набор книг на столе. Единственное, за что мог уцепиться взгляд – несколько мастерски сложенных оригами, которые существовали вне хаоса. Четверть стола была полностью свободна от лишних вещей, которые удивительным образом не захватили этот клочок порядка. Но даже приукрашенное такой занимательной деталью, данное обиталище не могло похвастаться комфортабельностью, а тем более задержать гостя, из-за открытого на всю ночь окна. Джем предпочитал существовать в прохладном помещении, даже если это граничило с откровенным холодом. На низкой кровати спал подросток лет пятнадцати на вид – в чём все ошибались из раза в раз - с волосами, покрашенными в неестественный цвет индиго, а проще говоря – в лиловый. Более мелкого телосложения, ниже ростом, чем его сверстники, но не менее смышлёный. Зазвенел будильник. Парень зашевелился и на автомате, протянув руку к тумбочке, отключил надоедливое устройство. Джем открыл глаза – цвета красного вина – то есть карие. Парень механическим жестом поднял руку и положил ладонь себе на грудь. Всё в норме. Сердце отбивает свой обычный ритм, - пальцы надавили на шею, - пульс такой, каким он и должен быть. У каждого были свои причуды. Он прикрыл глаза и позволил провалиться глубже в сознание, чтобы провести инспекцию там... На первом этаже сознания было ещё темно. Джем щёлкнул мысленным выключателем, и равномерный белый свет залил извилистые коридоры и комнаты его мирка. Воздух, курсировавший по верхнему этажу, был, как и всегда, прохладным и чистым без лишних примесей. Хозяин сей обители деловым шагом миновал верхний этаж, удостоверившись, что всё неизменно в полном порядке. Его образ исправен, - милый скромный подросток с лиловыми волосами, очень похожий на самого Джема, приветственно махнул ему рукой, - механизмы защиты от общества в работе, играет ненавязчивая музыка, настраивающая на относительно положительные мысли. Он спустился на второй этаж: обстановка много приличнее, чем у обычных людей. Строгая классификация воспоминаний, обязанностей, настроений и эмоций (ассортимент был не таким уж и большим). Всё, что крутилось в голове Джема, было скрупулёзно выставлено в идеальном порядке. Джем мог воспользоваться чем угодно в любую минуту. Лишнее он выбрасывал. Так, он заметил обрывочный туман последнего сна и безжалостно избавился от него. Только самое необходимое имело место в его сознании. Тот Джем, который представлял этот отсек сознания, не был ни капли похож на нашего Джема и даже на того милашку с первого этажа. То был юноша, производящий впечатление точного и аккуратного человека, далеко не подросток, одетый в строгую рубашку, застёгнутую на все пуговицы. Правда, он вертел в руках комиксы, но это были мелочи. Он сдержанно улыбнулся. И наконец... Джем помедлил. Последний этаж. Подвал, можно сказать. Парень, хотя это и было мысленное путешествие, не горел желанием проведать своё третье «я». По той простой причине, что не видел его. Больше не видел. Однажды утром, после задания, неудавшегося не по его вине, он проснулся, по привычке совершил обход внутри себя – как по родной квартире, которой у него никогда не было – и наткнулся на сплошной туман, стелящийся на нижнем уровне. Само обстоятельство не мешало Джему. Просто тот факт, что он не мог больше просмотреть самого себя насквозь, настораживал его. Он испытывал что-то, похожее на замешательство и настороженность перед тем, что скрывалось в тумане. Мы бы сказали, что это страх, но Джем не знал страха. Он просто не хотел встречаться с другим собой, обитающим внизу. Вот и сейчас Джем предпочёл взглянуть лишь мельком. Он не мог пройти туда, как на остальные уровни – наш герой был только учеником, но не всемогущим мудрецом. Будто сквозь стеклянный пол, внизу просматривались сгущающиеся сумерки. С каждым днём это становилось всё более отдалённым и недоступным. Ему показалось, будто он заметил быстрое вороватое движение. Давно, раньше, Джем видел весьма подозрительную личность там, внизу, но мелкий гад сидел тихо, никак не мешая хозяину сознания в реальности. Сейчас же Джем, хотя и не мог поймать своё последнее «я» взглядом, но знал, что оно там. Оно изменилось до неузнаваемости со дня их последней встречи, оно насмехается и запугивает. И оно ждёт. Ждёт своего часа. Нахмурившись, Джем потоптался с минуту, а затем резко рванулся наверх. Бесполезно вот так стоять и высматривать самого себя. А снизу до него доносился тихий смех, едва различимый. Но Джем знал, что смех реален. Так было каждое утро. И каждое утро он отступал. Джем сел на кровати, полностью вернувшись в реальность. Представление окончено. Часы показывали полседьмого утра. За оком ещё царил мрак зимней ночи. Парень скривился; убить надо того, кто придумал начинать занятия в этой долбанной церковной школе в такую рань! Впрочем, ему не привыкать. Возмущение положением было всего лишь рефлексом подростка. Щелк, – и маленькую комнату осветил слабый свет ночника, не сумевшего вырвав обстановку из тёмно-синих теней, но разогнав темноту по углам. Общий вид от этого не улучшился. Джем рывком поднялся с кровати, боясь впасть с нирвану и снова провалиться в сон, и начал одеваться. Пройдясь расчёской по всклоченным волосам, он направился к выходу. На подходе к двери парень притормозил, словно вспомнив что-то. Оглядев комнату пристальным взглядом, подмечая любое даже незначительное изменение, он удовлетворённо кивнул и вышел в коридор. У каждого в приюте «Айленд» были свои паранойи и секреты. В стенах приюта уже вовсю бурлила жизнь. Джем поспешно натянул ухмылку психа, настолько привычную, что он воспроизводил её сразу и достоверно. Он мог бы перечислись встречному несколько десятков правил выживания в приютах, если хоть один человек, конечно, расположил бы его к беседе. Кто-то отпустил колкость в адрес его причёски, на что парень меланхолично показал фак обидчику и продолжил свой путь. На повестке для было всё, тоже самое; душ, столовая, школа, обед… Джем покачал головой, пытаясь справится с негодованием, - хотя и оно давно выцвело, как и многие другие эмоции, - и неожиданно налетел на кого-то. «Кем-то» оказался высокий юноша с огненно-рыжими волосами и снисходительной ухмылкой. - Всё ещё дрыхнем, да? – насмешливо осведомился он у Джема. - Прощу прощения, Берт. Не заметил, - с явным облегчением пробормотал подросток. - Не заметил? – хохотнул юноша, - И для тебя я Бертрам. Не забывай, кто здесь старше, - он покровительственным жестом потрепал Джема по голове и увлёк за собой. Причина такого обращения крылась во внешнем виде Джема, которому внешне нельзя было дать больше пятнадцати лет. Слишком мелкий, для серьёзного обращения, с чем наш герой смирился, - Ладно, - продолжил Берт, - пошли, надо кое-что перетереть. Берт быстро тащил сонного подростка по коридорам, периодически проталкиваясь локтями сквозь поток человеческих существ и отпуская грубые замечания, пока не завернул под лестницу, где царила темнота и анонимность. Только там он отпустил Джема и тот съехал на пол по холодной стене. Рыжеволосый юноша воровато оглянулся, проверяя, нет ли кого в непосредственной близости от них. - Короче, тут такое дело, - начал он, - Мы с пацанами собираемся сегодня ночью сбежать на концерт The Bloody Land в «Carnegie Club». Ну, помнишь ту группу, о которой я тебе говорил? У них вокалист ещё такой, с красным «дикобразом» на голове. У меня друган в городе, он обещал подогнать билеты, так что всё почти готово! Нам осталось только добраться до места. Джем пытался припомнить хоть одну группу из всех, которыми ежедневно любил ему мозги Берт. Кажется, эта та группа с нечеловеческим вокалом… Гитарные запилы, от которых начинала кружиться голова, высокие ноты, которые вокалист держал неприлично долго... Он кивнул. - Разумеется, - заверил Джем приятеля, - но я тут причём? Ты же знаешь, меня выворачивает от... - Так вот, это далековато отсюда – Манхеттен, как-никак - и нам нужна машина. Джем непонимающе воззрился на товарища. - Да что тебе всё разъяснять надо? – повысил голос Берт, но опомнился и снова заговорил тихо, - Только ты, из тех, кому мы доверяем, умеет вскрывать замки на машинах! Не улыбайся мне тут, как целка на первом свидании, все это знают. Мы даже с тем парнем договорились на счёт билета для тебя. Поэтому… - Не-не-не, - замахал руками Джем, - С меня и той ночи хватило! Я не собираюсь угонять учительские тачки. Бертрам закатил глаза: - Ты только откроешь, а дальше мы сами. Просто ключи достать нереально… Но Джем не дал ему закончить: - Нет. Не впутывайте меня в свои тёмные дела. Юноша какое-то время пытливо смотрел на него. Он неодобрительно прищурился, оценивая потенциального взломщика, который невинно смотрел на него снизу вверх из-под спадающих на глаза прядей. Потом резко развернулся и направился по своим делам. - Слабак, - бросил он через плечо. Джем перевёл дух. Не хватало ему новых неприятностей. Он был из тех, кто предпочитает казаться окружающим слабаком, нежели переступать через себя и идти на неоправданный риск. В кармане, завибрировав, зазвонил телефон. Глянув на экран, он немного изменился в лице, но всё же, решительно взял трубку. - Да? - Есть работа, парень, - ответил резкий мужской голос. На заднем плане шумели голоса, слышалась приятная музыка. - Слушаю, - отчеканил Джем, внутренне напрягаясь. Так было всегда, когда босс озвучивал свой приказ. - Айдо, вокалист в рок-группе The Bloody Land. У них концерт сегодня в 22:00 в «Carnegie Club». Гонорар будет больше, если вызовешь шумиху. - Будет сделано. Я отзвоню сразу же. Джем удостоверился, пока на том конце линии не пойдут короткие гудки, и тоже повесил трубку. Один глубокий вздох, затем выдох. Чувствуя, как знакомое жжение разливается по телу, он напряжённо улыбнулся, порадовавшись, что в темноте под лестницей никто не может заметить его выражения лица. Где-то в желудке зарождалась приятная дрожь от нервного возбуждения, она разливалась по телу, и составляло немалых трудов унять её. Джем был ещё подростком, не до конца освоившим контроль над своими эмоциями - в спокойной обстановке, чем он и отличался от многих. Тихий непрощенный смех прошелестел в его голове. Джем поспешно отогнал наваждение. Снова сделав несколько глубоких вдохов, он справился с собой. Видимо, от судьбы, – в которую он не должен был верить, - не уйдёшь, подумал он, глядя в спину удаляющегося приятеля. Придётся наведаться на концерт этих восходящих рок-звёзд. - Берт! Бертрам! – окликнул он парня и побежал догонять его, - Я пойду. ______________________________________________________________ Это будет сказочная ночь. Стробоскопическое освещение, искажающее реальные цвета до неузнаваемости, фанаты, орущие от ужаса, кровь, тени, в панике мечущиеся по стенам и потолку. И высокий юноша, бледнеющий, в чьих стекленеющих глазах застыл тот же всеобъемлющий ужас и паника, и извечный вопрос «Почему?». Он, шатаясь, отступает от микрофона, музыка зависает в воздухе, нестройно обрываясь, и вокалист падает на колени, как и должен после очередной песни. Только теперь, вместо последней долгий ноты, он заходится в кашле и оседает на пол всем телом. А его глаза, – какого они цвета? – смотрящие вверх, ослеплённые кислотным цветом стробоскопов, медленно закрываются. Навсегда. Джем напряжённо дернул уголком рта. В одно мгновение его бросило в жар, затем откуда-то словно потянуло сквозняком. Разумеется, в реальности всё будет намного прозаичнее. Скучно, рутинно, как он привык. Как он должен. Но никто не запретит ему мечтать. Хотя он знал, что мечты эти противоречат его существу, его работе, его профессионализму. Но если это только грёзы – то почему бы не позволить себе такую маленькую роскошь? ______________________________________________________________ Название - отсылка к песне: Sinew – Leading To Rome * «James» – если убрать последние две буквы, то будет «Jam». ** Варенье по-английски – “jam”.