***
Находясь в темноте и стоя перед выбором, Рёук пытался найти хоть какой-то знак, который укажет ему дорогу. Что-то, что вытянет его из этой темноты. Маленькая зацепка, путеводитель, что поведет его за собой туда, где он нужен. Туда, где не будет боли, не будет одиночества. И он не перед кем не будет виноват. Нужно лишь увидеть, почувствовать и сделать шаг в нужную сторону. Но каждый раз Рёук, уже готовый сделать тот самый шаг, продолжал топтаться на месте. Его держала мысль о том, что, какой бы выбор он не сделал, все будет напрасно. Все будет неправильно, не так как должно. И должен быть еще вариант, который он попросту не замечает или не хочет видеть. Потерявшись во тьме, Рёук чувствовал себя маленьким мальчиком, никому не нужным. Зачем он жил? Как он жил? Было уже не важно. Был лишь он и тьма, и небольшой проблеск света где-то совсем далеко, и с каждым разом он становился все дальше и дальше. А может это просто игра воображения… хотя какое может быть воображение, если он находиться там, откуда так тяжело найти выход, со своими мыслями наедине? И он решился, раз свет отдаляется, пора сделать шаг во тьму. И если бы не еле слышный звук, который привлек его внимание, все бы уже давно закончилось. Вукки замер и прислушался. А звук становился все громче, все отчетливее, и уже можно было различить одно слово. И это то, чего он так ждал. Тот самый знак, тот самый проводник. Не раздумывая, он бросился на голос, который так нежно звал его по имени. Рёук открыл глаза, но ничего не изменилось. Все та же темнота, и в уголках глаз стали скапливаться слезы, которые он поспешил вытереть ладонью. И тогда начало приходить осознание: он больше не эфемерное нечто! Вокруг звуки, не очень приятные, пищащие, но звуки, а его руку согревает что-то теплое, а чья-то голова покоиться рядом. Парень, с усилием, протянул руку и нащупал чьи-то волосы. Он не один. - Йесон? – потрепал он парня по голове. Рёук был уверен, что это именно он, хоть в темноте ничего и не видно. Но кто еще так упорно мог звать его. - Ли Донхэ, убирайся, - не открывая глаз, промямлил Чонун, пытаясь снова вернуть свой сон. - Эй, - повторил попытку Рёук, приподнимаясь на месте, и тряся парня за плечо, насколько позволяли ему силы. Сонная моська приподнялась и уставилась на него еще явно не соображающим взглядом. Потом медленно начала моргать, пока к ней не пришло осознание: рядом с ним на койке полулежал Рё и слабо улыбался. Йесон потряс головой и с недоверием еще раз уставился на парня. Да нет, вроде и правда он, а не очередное видение, которые его уже замучили. Но проверить было нужно. Приподнявшись со стула и присев на кровать рядом с Рёуком, заинтересованно наблюдающим за ним, Чонун протянул руку к его лицу. Он дотронулся кончиками пальцев, проведя ими по щеке и замерев. - Я слышал, как ты звал меня, - прошептал Вукки, не разрывая зрительного контакта. Почему-то казалось, что если он отведет глаза, все исчезнет, и эта ручка на его щеке и глаза напротив, так полюбившиеся ему. - Я знаю, – почему-то тоже шепотом проговорил Йесон, прижимая Вукки к себе. - Было страшно. Я думал, что больше не увижу тебя, - теснее прижимаясь, сказал Рёук куда-то ему в плечо. - Я думал, что могу потерять тебя, – проговорил Чонун. Вукки смутился. Йесон приподнял его личико и заглянул в глаза младшему, мягко придерживая за подбородок. - Пожалуйста, больше так не делай. - Хорошо, не буду, - слегка улыбнулся Рё. - А у тебя и не выйдет. Я буду охранять тебя. Всегда. Чтобы ты не сбился с пути возвращения к нормальной жизни. - Только поэтому? – слегка надувшись, спросил шатен. - Есть еще причина, - прошептал Чонун прямо в губы младшему, дыхание которого сразу сбилось, выдавая его с головой. – Расследование еще не закончено. – Сказал он и со смехом отстранился, видя недовольную моську Вукки, явно ожидавшего другого ответа. - Фу какой ты! – сердито сложил руки на груди Вукки. Йесон с улыбкой до ушей забрался к Рё на кровать и притянул его к себе, нежно обнимая. - Я. Тебя. Люблю. Кажется, уже второй раз за сегодня Ким Рёук забыл, как дышать, да и вообще обо всем забыл. Счастье разливалось в груди приятными волнами так, что было почти больно от осознания того, насколько правильный выбор он сделал, найдя в себе силы продолжать жить. Все его существование обрело новый удивительный смысл. У смысла были черные как смоль лохматые волосы и такие же черные глаза-угольки, а еще куча странностей и большое любящее сердце. Это был его, и только его, Ким Чонун. Йесон впервые за долгое время был счастлив, слыша этот голос, чувствуя эти объятия. Если бы его спросили про самый лучший день в его жизни, он бы без колебаний ответил: День, когда Ким Рёук вернулся к жизни. Может и звучит слишком громогласно, но ведь его жизнь без этого человека уже была бы не та.***
Гребаное солнце раздражающе светит в глаза. Кофе-машина в очередной раз ломается. На голове, словно атомный взрыв. Кюхён испускает стон отчаяния и валится обратно на кровать лицом в подушку. Он не может нормально спать и засыпает лишь под утро уже который день, после того, как видел Его в последний раз. Прошла всего неделя. Одна жалкая, мать ее, неделя. Семь длинных, похожих на ад, дней. Его расшатанная нервная система сломана, как эта кофе-машина, слишком износилась за последнее время. Он не может нормально работать, есть, спать. Он не может ничего сделать. Он устал. Иногда он общается по телефону с Донхэ, переписывается с Хёкджэ и даже получает редкие смски от ЧжоуМи о ходе расследования. Он каждый день заходит к брату, которого должны скоро выписать, их отношения теперь совершенно иные и, кажется, совсем налаживаются. Он навещает Рёука временами, а соответственно и Чонуна. И вроде все стало даже лучше, чем было. Но нет Его. Сонмин звонил ему пару раз, беспокоился о здоровье, но каждый их разговор заканчивался неловким молчанием, к тому же, блондин был завален работой и не мог позволить себе долгие разговоры по телефону. Его голос, ставший таким родным, был обеспокоенным. Кюхён же говорил монотонно, без тени эмоций, которые переполняли его. Он просто не мог. Но Кю не был бы Кю, если бы так быстро сдался. Поэтому через десять минут, он все таки поднимается с кровати, находит где-то в глубинах кухонных шкафчиков пакетик растворимого кофе. С волосами ничего не получается сделать, поэтому он просто включает ноутбук и открывает начатую главу романа. Скоро ему предстоит очередная война с издателем, который постоянно шлет ему совершенно идиотские, по мнению Кюхёна, правки к начальной главе. Эта история продолжается уже очень давно, и парень наконец решил собраться с силами и встретиться с этим человеком лицом к лицу. Надоели ответы с электронки не пойми кого. Кю должен знать имя и лицо своего врага, не дающего ему творить. К тому же ему срочно нужна новая кофе-машина.***
Даже Чонсу заметил, что с Кюхёном что-то не так, когда тот пришел в очередной раз. Хотя за то время, что Тукки провел в больнице, они с Кю сблизились, как не могли все годы, живя вместе. Младший брат старался быть веселым, и все время улыбался, рассказывая о своей новой книге. Но изредка он задумывался и погружался в себя. Тогда-то и выплывали на поверхность все его истинные чувства. Чонсу не понимал, зная, что Кю это несвойственно. Но можно ли об этом говорить, учитывая, что все его друзья стали вести себя немного иначе. В ком-то зажегся новый огонек, а кто-то погрузился в задумчивость. Приходы Сонмина тоже сопровождались какой-то странной атмосферой. Вроде вел он себя, как и всегда, но было что-то, что-то такое, чему Чонсу пока не мог дать объяснения. Одно было ясно точно: это как-то касалось всех их похождений совместно в поисках него. Но подобрать нужных слов, чтобы спросить и как-то помочь он не мог, боялся задеть за живое. Все стало ясно, когда заявился Донхэ, как всегда с жизнерадостностью, прущей через край. Казалось бы, вот кто не изменился, было ощущение, что он стал еще активнее и счастливее. Был у Донхэ один минус, несмотря на все те чувства, которые располагали к нему, он не мог держать язык за зубами. Тукки даже не спрашивал его, а лишь упомянул, что беспокоится за Кю, как получил ответ на вопрос, мучающий его так долго. Кюхён полюбил. Вот и все. Хотя в вариации Донхэ это выглядело и не так просто и без прикрас, но вывод напрашивался сам. И Чонсу решился поговорить с ним при следующей встрече, дать совет как старший брат, что ему прежде не удавалось сделать. Хёкджэ тоже часто заглядывал. Парень стал более уверенным и чаще улыбался. И, если раньше слова из него нужно было вытащить, то теперь Хёк трепался не меньше Донхэ, хотя нет, все же меньше. Он, можно сказать, вернулся на несколько лет назад, вылез из своей скорлупки и снова стал собой. Таким, каким он его увидел в первый раз. Также постоянным гостем стал Чжоу Ми, который задавал много вопросов и держал Итука в курсе событий. И рассказывал о безуспешных поисках главаря, что не радовало обоих. Все было как-то неправильно, а Чонсу считал дни до выписки. Ему хотелось быть полезным, хотелось решить уже все проблемы, разделаться с прошлым, но так ли легко это было.***
В 11 утра Ли Сонмин давно уже на ногах. Он выглядит, как всегда, идеально, в узких брюках, и легкой клетчатой рубашке. Он пьет заваренный секретаршей кофе. Перед ним огромная стопка папок различной толщины, и еще больше вордовских документов в компьютере. Для него это обычное дело, тем более, он отсутствовал несколько дней, так что, все закономерно. Он получает жизнеутверждающие смски от Донхэ, пару раз встречается с Хёкджэ в кафе и говорит по телефону с ЧжоуМи о расследовании. По вечерам, после работы он навещает Чонсу, болтает с Рёуком и Йесоном, которых друг от друга не оторвать. Жизнь вернулась в обычное, благоприятное русло. Но чего-то недостает. Как-то он звонил Кюхёну, тот вроде бы поправился, но отвечал неохотно, и что-то было такое в, казалось бы, монотонном голосе, что отдавало жгучей болью под ребрами. Мин действительно беспокоился за младшего. И, наверное, он хотел бы, чтобы все стало по-старому, чтобы Кюхён снова стал острой на язык врединой и отпускал шуточки, чтобы тот снова стал другом. Другом... этого хотел Мин… Наверное.***
Вернувшись из университета, Хёкджэ зашел к себе в комнату. Положив вещи, он стал собираться в больницу к Итуку, но вдруг его взгляд упал на клетчатую рубашку. Рубашку Ли Донхэ, которая так и норовила напомнить ему об этом парне и их последней встрече. Хёкджэ долго размышлял о них, и своих чувствах к Донхэ. Он был словно ураган в его тихой и устоявшейся жизни. Привычный расклад был давно нарушен, Хэ навел беспорядок в его жизни и голове. Хёкджэ не считал это минусом, нет. Ведь Донхэ был толчком, который так необходим был именно ему. Найдя ключик к одной двери, он без зазрения совести открывал все остальные, которые были за ней, оставляя в каждой частичку себя. И, как ни посмотри, все было предельно просто: Хёкджэ нравился этот парень. Со всеми его недостатками. И к этому простому выводу он шел довольно долго, и не из-за того, что не понимал себя, а просто боялся. Боялся предательства. Боялся довериться кому-то. Раз обжегшись, он не сможет пережить такое еще. Поэтому рубашка изо дня в день оставалась висеть на стуле и напоминать о рыжем недоразумении. Но не сегодня. Хёкджэ вот уже двадцать минут сидел на диване, обхватив руками колени, и в задумчивости косился на рубашку Донхэ, лежащую рядом. Надо срочно ее вернуть! А вдруг Донхэ там умирает от холода без нее? А вдруг она была его счастливым талисманом? О боже мой! А вдруг ее сшила Донхэ его старенькая бабушка? А вдруг… этих «вдруг» хватило, чтобы все-таки набрать номер рыжего и переждать мучительно долгую песню SHINee, которая у Хэ стояла вместо гудков и больше была похожа на взывание к Сатане, по мнению Ынхёка. Спустя вечность, из трубки раздалось сонное бормотание. - Мааам, это опять ты? Сколько раз я просил тебя не звонить в такую рань! И да, я ношу пижамку с суперменом, которую ты мне подарила. Я не умер, со мной все хорошо, и я собираюсь спать дальше, так что… - Донхэ, это Хёкджэ. Повисла пауза, видимо, шестеренки в голове Донхэ (да-да, это невероятно, но они там имелись) крутились, перерабатывая только что полученную информацию и сопоставляя ее с тем, что он сказал секундами ранее. Все это время Ынхёк предпринимал над собой титанические усилия, чтобы не заржать в трубку. - Х-хёкки, привет, - уже более бодро донеслось с того конца провода. – А я знал, что это ты. Тут уже Хёкки не выдержал и захихикал в трубку. - А плащ к пижамке тоже прилагается? Или только обтягивающий костюм? - Вот от тебя не ожидал, - с обидой ответил рыжий. – И не ношу я ее, только один раз померил. И вообще, я буду ограждать тебя от общения с Кюхёном, он плохо влияет. Хёкки улыбался во все 32, слушая это сонное обиженное ворчание. Какой он все таки милый. И дурак. - Так почему ты мне звонишь так рано? - Уже 11 утра вообще-то, - уточнил Ынхёк. – И, я это… - Он слегка замялся. – У меня тут твоя рубашка осталась, ну, после того случая. Надо бы вернуть. - Не проблема! Приезжай ко мне прямо сейчас! – радостно отозвался рыжий и, видимо почувствовав смущение друга, добавил. – Заценишь мое новое жилище. - Эм, ну хорошо. Хёкки записал адрес и распрощался с Хэ, который, судя по голосу, пребывал теперь где-то между 5м и 6м небом от счастья. Парень привел себя в порядок, повертевшись перед зеркалом минут на 10 дольше, чем обычно, и уже через сорок минут стоял у дверей ветхого полузапущенного домишки в одном из спальных районов. Дом удалось найти очень легко, потому что рядом с ним стояло любимое средство передвижения рыжего. Парень постучал, и ему практически сразу открыли, сжимая в объятиях. - Ты пришел! - Ну, ээ, да..., - только и смог выдохнуть Хёкджэ. - Проходи, карамелька, - Хэ аккуратно толкнул его в коридор. – Не стесняйся, можешь все тут посмотреть, я пока чаек сделаю. - Что? – недоумевая, округлив глаза спросил Хёк. То ли из-за обращения, то ли в возмущении, что без согласия он оказался в гостях у рыжего. - Ну волосы твои… снова, - покрутив пальцем у головы, указывая на новый цвет Хёка, проговорил он, направляясь, как оказалось на кухню. – Но блондином тебе шло больше! – послышался крик с кухни. - Нет, тебе, конечно, любой цвет идет, - размышлял Донхэ вслух. – Но белый как-то по особенному. Хёкджэ еще немного послушал болтовню Хэ и направился прямо по коридору. Так он и оказался в комнате Донхэ. Он знал, что рыжий переехал сюда всего неделю назад, но сущность Донхэ угадывалась во всем. Потрепанная от времени, но очень крутая гитара одиноко стояла у стены. Кровать была плохенькая, на шатких ножках, но ее застилало новенькое ярко-оранжевое теплое покрывало. Над кроватью обнаружился большой плакат с SNSD, и Хёк невольно задался вопросом: а где же SHINee? Вышеупомянутые обнаружились на соседней стене на пару с EXO. Рабочий стол, маленький и неудобный, был завален нотными листками, газетами с объявлениями о работе, огрызками карандашей, книгами(!), тут же стояла пара немытых кружек и одинокая банка из-под колы. Вместо шкафа был комод, набитый торчащими из него вещами. И довершал все это стоящий на тумбочке круглый аквариум с маленькой красновато-блеклой рыбкой, апатично плавающей туда-сюда вокруг чахлой водоросли. - О, вижу ты уже познакомился с Кюхёном, - добродушно заключил Донхэ, держа в руках две здоровенные кружки чая. - С Кюхёном? – не понял Хёкки, а потом проследил за взглядом рыжего. – Ты назвал рыбку в честь Кю? – нахмурившись спросил он (сразу вспомнился тот неоднозначный случай в квартире Кюхёна, и в сердце неприятно закололо). – Мило как. - Да, ладно тебе, не ревнуй, - еще радостнее ответил рыжий. – Просто если сунуть в аквариум палец, она может тебе его откусить. А еще иногда она смотрит на меня с лютой ненавистью, когда я играю в компьютер. - Ничего себе, - засмеялся Хёк, а потом спохватился. – И вовсе я не ревную. Он обхватил чашку руками и сделал большой глоток. Чай был удивительно ароматным со вкусом лимона и меда, таким обволакивающим и уютным, как и сам хозяин квартиры. Кстати о нем. Хёкки слегка поперхнулся, когда заметил, что тот неотрывно смотрит на него. - Почему ты так смотришь? – он сам испугался своего вопроса. - Просто, - улыбнулся Донхэ, не отводя глаз. - Ах, да, рубашка, - очнулся Хёкки. – Я постирал, так что можешь не беспокоиться. – Он протянул ее рыжему. Но, вместо того, чтобы забрать вещь, Хэ взял руки Хёкки в свои. Рубашка упала на пол. - Что ты… - Посмотри на меня. Хёкджэ осторожно поднял взгляд и утонул. В океане тепло-карьих, самых красивых в мире глаз. Он почувствовал, что покраснел до кончиков ушей. Так хотелось отвести взгляд…и так не хотелось одновременно. - Хёкки, - ласково начал Донхэ. – Ты мне очень, очень нравишься. И не как друг… а больше. – Он был серьезен, как, наверное, никогда в своей жизни. Хэ аккуратно поправил выбившуюся прядку волос Хёкджэ. - Я хочу быть с тобой всегда, – прошептал он, обвивая руками талию Ынхёка и притягивая его к себе. Тот же уперся руками в широкую грудь Хэ. - Донхэ, отпусти пожалуйста, я не уйду, – вывернулся Хёк из объятий парня. - Выслушаешь меня? – Хэ кивнул на его вопрос. – Я сам хотел поговорить с тобой о наших отношениях. Я уже давно начал подозревать, что все изменилось. И сам привязался к тебе. Но... мне… страшно… - продолжил Хёкджэ. – Я боюсь снова ошибиться, мне нужно время. Понимаешь? Хэ кивнул и заулыбался, ведь Хёкджэ не отказал, а вполне так себе даже не против, не смотря на формулировку. И рыжий понимал, из-за чего он так себя ведет. Понимал и принимал это. И готов был ждать. А получив такой ответ на давно интересующий его вопрос, Донхэ стал намного счастливее. - Я пойду, Хэ, - опустил его с небес на землю Хёкджэ. – Я еще к Итуку хотел заглянуть. - Я с тобой, - тут же вызвался рыжий. – Подвезу. Выйдя на улицу, Хэ бросился к своей машинке. И открыл дверь, ожидая Хёка. - Донхэ, я, кажется, телефон у тебя оставил, - проговорил парень растерянно. - О, тогда вернемся, - потрепав парня по плечу, проговорил Хэ. Захлопнув дверь машины, он схватил Хёка за руку и потащил в сторону дома, но не успели они далеко отойти, как раздался взрыв, и парни полетели на землю. Машина Донхэ вся была охвачена огнем, она пылала, и половину улицы заволокло черным дымом. Парням несказанно повезло, их спас случай. Если бы Хёкджэ не оставил телефон, если бы они сели в машину… Спустя несколько минут Хёкджэ очнулся, протирая глаза, заслезившиеся от едкого дыма. Он встал, пошатываясь. Его руки были испачканы в саже и ободраны об асфальт. Одежда и лицо тоже были в копоти. Но это было последнее, что волновало его сейчас. Хёкджэ, стало страшно, и даже не потому что он чуть не расстался с жизнью, а потому что не сказал Хэ заветные слова. Казалось бы, кому это важно, когда ты на волосок от смерти, но именно в этот момент, Хёк почувствовал, как коротка жизнь. Что нужно жить мгновением, ведь никогда не знаешь, что тебя ждет завтра. - Хэ? – начал в панике оглядываться Хёкджэ, ища парня. - Тут я… – он нашел его в нескольких метрах от себя, лежащего спиной на асфальте. Он увидел совсем рядом языки пламени: горела груда металла, раньше служившая Донхэ машиной. Донхэ дышал. Хёкджэ схватил его и оттащил от огня на безопасное расстояние. От этих манипуляций Хэ открыл глаза и громко закашлял. - Да жив я, жив. Не волнуйся, - заулыбался Хэ на действия Хёка. Он волнуется за него, переживает. Хотя Хэ и сам был сейчас в таком же положении. - И почему, как только я познакомился с тобой, у меня не было ни одного спокойного дня? – выпалил Хёкджэ и поцеловал, не ожидавшего этого Донхэ. Так, будто последний раз. Как-то нежно, невесомо, но вложив все чувства, которые так хотелось передать этому глуповатому парню. Глаза Хэ сейчас напоминали два идеально-круглых бильярдных шара на выкате. Но он быстро сориентировался в ситуации и взял инициативу в свои руки, одной рукой притягивая Хёкки к себе, а другой, зарываясь в шелковистые волосы. Им было плевать, видит ли их кто-то, или они одни спрятаны за пеленой дыма. Парни оторвались друг от друга только, когда почувствовали, что одежда и волосы намокли, потому что пожарные приехали потушить огонь. - Если каждый раз после взрыва машины, ты будешь целовать меня, то мне придется заделаться во взрывателя, - засмеялся Хэ, спустя некоторое время. - Идиот, - тут же треснул его Хёкджэ, на что Донхэ заржал еще громче. – Твои приемчики на мне не работают. – И ударил парня снова. Донхэ перехватил его руки, обнимая Хёкджэ крепко-крепко, и снова затягивая в поцелуй, уже более смелый. Так как Хэ хотелось поцеловать его давно, так, как, наверное, он не целовал еще никого. - Теперь я точно в полном порядке, - задыхаясь, прошептал Донхэ и, оглядевшись по сторонам, добавил. - Что это было? - Кажется, твоя машина, мне жаль… с ней было что-то не так, наверное, - ответил Хёкки, приводя дыхание в норму и краснея. Он сам от себя не ожидал, но, черт, это было потрясающе. - Да быть такого не может! – возмутился куда-то в пустоту Хэ. – Моя Немо… я так тебя любил… - Поник парень. Хёкки ободряюще обнял его. - Простите, вы – Ли Донхэ? – Донхэ поднял голову и увидел подошедшего к нему полицейского. - Д-да, - сглотнув, ответил он. - В вашей машине была заложена взрывчатка, видимо, с целью покушения на вашу жизнь. Мне доложено, относительно ситуации, касающейся вас, Ли Хёкджэ, - он кивнул Хёку. – Ли Сонмина и еще нескольких известных вам лиц. Находиться здесь небезопасно, поэтому прошу проехать со мной для дачи показаний. Кажется, их приключения еще не закончились…