Дороги, которые выбрали нас

Вейлон едва не врезался головой в лобовое стекло джипа, когда машину неведомой силой вытолкнуло в ворота. Он панически крутанул руль, выворачивая с обочины, но джип как будто сам вернулся на дорогу. По крайней мере, Вейлон точно не целиком и полностью самостоятельно спас себя от того, чтобы не влететь в кювет. Руки скользили на рулевом колесе, пачкая его кровью - своей и чужой, - а перед глазами то и дело мутнело. Вейлон лишь надеялся, что сможет добраться до цивилизации. Сможет связаться с Лизой. Даже если для того, чтобы услышать её голос в последний раз. Из горла вырвался сдавленный всхлип, который тут же оборвался, когда рана в животе вспыхнула болью. Дорога вела прочь от гор. Вейлон проморгался - он не смел сейчас терять сознание, не смел - и наконец обратил внимание на бейдж, прикрепленный к салонному зеркалу заднего вида. Майлз Апшер. Независимый репортер. Дальше Вейлон не дочитал - он в ужасе шарахнул ногой по тормозам. Джип взвизгнул, но остановился, подняв клубы пыли. Он действительно приехал. Человек, на которого Вейлон возложил все свои надежды, - приехал. Майлз Апшер. Независимый репортер. Вейлон глянул в зеркало заднего вида. Там, за поворотами дороги и среди гор, виднелись крыши башен Маунт Мэссив. Места, в которое Вейлон вернется лишь в своих безумных галлюцинациях. Места, в которое никогда не должен попадать ни один человек, находящийся в своем уме. Там, впереди, его ждали Лиза и дети и, возможно, капелька справедливости. Вейлон с обреченной тоской посмотрел на дорогу, уходившую к свободе, - и сдал назад. Джип медленно развернулся и поехал в обратную сторону. Сколько у него осталось времени, прежде чем он истечет кровью, Вейлон не знал. Но там, в том проклятом, Богом забытом месте остался тот, кто приехал туда по его зову и кого он по ужасающей глупости обрек на такие же страдания, через которые прошел сам, а потом еще и по чудовищной ошибке бросил, обокрав, на произвол судьбы. Уши то и дело закладывало, и в голове начинало звенеть. Перед глазами всё чаще шумели фигуры теста Роршаха. Кровь давно промочила штаны и сиденье, а на руках превратилась в стягивающую пальцы тонкую мерзкую пленку. Когда он потерял управление, Вейлон сказать не мог, но в какой-то момент его внесло бампером в скалу слева от дороги. Рывок бросил Вейлона на руль, вынудив захрипеть от вспыхнувшей ярче боли, а потом он наполовину в темноте - когда успела вновь наступить ночь? - нащупал дверь и попытался вылезти из машины. Мир опрокинулся, больно ударив в спину, и окончательно растворился в водовороте из тьмы и боли. Из темноты вдруг выплыло знакомое по репортажам лицо Апшера. Оно тоже казалось измазанным грязью и кровью, как и всё в этом месте. Вейлон протянул к галлюцинации трясущуюся руку и хрипло шепнул: - Простите меня. Ему показалось, что галлюнация что-то ответила, но в ушах снова зашумело, а на тело накатила холодная слабость, из-за которой он уронил руку и даже перестал моргать. В этот момент возле раны стрельнуло такой агонией, как будто ему запустили туда пятерню, и Вейлон несомненно выгнулся бы дугой и закричал, если бы у него оставались силы. Сил хватило лишь на то, чтобы приоткрыть рот и уставиться в пустоту, чувствуя, как по лицу катятся слёзы. Спустя бесконечность боль ушла от живота и целиком переместилась в ногу. Сознание несколько раз как на качелях угасало и возвращалось - и повторяло свою пляску до тех пор, пока и в ноге боль не исчезла. *** - Эй! Его разбудил резкий удар по лицу. Вейлон вскрикнул и шарахнулся прочь от очередного ночного кошмара, желавшего если не его разума, то его плоти. Но взгляд всё же сфокусировался сначала на озаренном рассветом небе, потом на ветвях деревьев, а потом и на том, кто привел его в чувство. Перед ним стоял Апшер, и он истекал той же тьмой, что разорвала Джереми Блэра. Вейлон хрипло заскулил и попятился, но лишь крепче вжался спиной в подножку джипа. Страх удушливой липкой волной взметнулся из глубины, сомкнул вокруг горла петлю и стянул её до невозможности вдохнуть. - Не пялься, жить будешь, - скептически хмыкнул Апшер. - Ты решил всё-таки вернуть машину, так что ты прощен. Вейлон молча смотрел на него, не понимая, почему эта черная тварь, которая рвала других в клочья, не трогает репортера. Смотрел - и вдруг вспомнил. - Это... - сипло выдохнул Парк. - Это были вы. Там, во дворе. Вы... помогли мне уехать? - Придал ускорение, - подметил Апшер. - Я видел у тебя камеру, понадеялся, что ты не убил её, как я. Чем скорее ты бы добрался до цивилизации, тем быстрее отправил бы этих сукиных детей на тот свет. Если бы тебе хватило смелости, конечно. Страх схлынул, сменившись вспышкой необъяснимого гнева. - Я не для того всё это прошел, чтобы вы рассказывали мне про смелость, - зашипел он и тут же закашлялся, когда слова зацепились об сухость в горле. Гнев ушел так же внезапно, как появился, и на его место пришел стыд. - Простите, - пробормотал Вейлон. - Я не хотел срываться. Он повернул голову и посмотрел на дорогу, уходившую за скалы. Он хотел домой. - Залезай в машину, - бросил Апшер и пошел вокруг джипа к другой двери. Вейлон хотел было сказать ему, что вряд ли он сумеет подняться, потому что истекает кровью, и только сейчас понял, что раны больше не болят. Он опустил взгляд вниз, но из-за засыхающей корки крови сложно было хоть что-то понять. Пальцы осторожно коснулись живота, но боль не возобновилась, и тогда Парк всю ладонь положил на рану. Которой не оказалось на месте. Вейлон удивленно хватанул рукой по телу, но под больничной рубашкой была лишь испачканная кровью кожа. Не было никакой дыры и в пробитой ноге. - Ты прирос? - вопросил голос Апшера откуда-то сверху. Вейлон запрокинул голову и уставился в черные глаза с ярко-голубой радужкой. В них раскрывала пасть мрачная бездна, из которой не мог вырваться на волю свет, в них шумело статическое электричество, и Парк застыл, как беспомощная мышь перед питоном. - Алло, - Апшер сильнее высунулся из окна наружу и с раздражением помахал рукой перед носом Парка. - Позволь не вносить тебя в салон на руках. Это движение и эти слова выглядели очень человечными и помогли Вейлону очнуться. Сам не до конца понимая, на что соглашается, он вскочил, перебарывая головокружение, залез в машину и захлопнул дверь, тут же тяжело приваливаясь к ней плечом и жмуря глаза. Раны чудесным образом ушли, но потеря крови сказывалась. Двигатель глухо заворчал, и легкий толчок оповестил Парка о том, что они тронулись с места. Лиза. И дети. Вейлон боялся поверить в то, что у него снова появился шанс их увидеть. Боялся поверить, что он выжил и выбрался и даже не совсем сошел с ума. Вейлон открыл глаза. Перед ним под колеса текла пыльная дорога, и Маунт-Мэссив снова оставался позади. Апшер держал руль, и сейчас темнота вокруг него не клубилась: он выглядел, как нормальный человек. Взгляд случайно упал на рулевое колесо, и Парк замер, смотря на торчащую из обрубка указательного пальца кость и на отсутствующий безымянный. Раньше его бы непременно стошнило, но сейчас он просто закрыл лицо руками. Он не хотел вспоминать. Не хотел думать. Он хотел забыть то место, навсегда вырезать его из своей памяти - и память сама отказалась выдавать нужные воспоминания, выставив в голове расплывчатую стену, за которую он не мог зайти. - Я не хотел, - еле слышно произнес Вейлон. - Не хотел. Он попытался добавить "простите меня", но из горла вырвалось задушенное рыдание, и Парк поспешно прикусил дрожащую нижнюю губу. - Не хотел?.. - эхом откликнулся Апшер. Парк повернул к нему голову, отнимая руки от лица, - и на этот раз обратил внимание на круглые окровавленные дыры в рубашке репортера, которые могли оставить только пули. - Вы... - выдавил Вейлон, но тут же замолчал. - Что? - Апшер повернул голову в ответ. Глаза у него были в норме. Парк еще пару секунд искал в себе силы, чтобы заговорить, и наконец еле слышно произнес: - Это я позвал вас туда. Я донес на Мёркофф. Повисла пауза, а потом в уши Парку ударил электрический треск. Джип содрогнулся как от удара, а в салоне угрожающе сгустилась тьма. Вейлон вжался в дверь и закрыл глаза, ожидая, когда его разорвут на части или просто разобьют голову об лобовое стекло. Но удара не последовало, и треск стих. Парк робко поднял веки. Апшер снова смотрел на дорогу, изо всех сил сжимая руль. Во всей его позе просматривалось нечто болезненно-напряженное - такое, из-за чего Вейлон, задержав дыхание, протянул руку и коснулся его плеча. - Простите, - еле слышно сказал он. - Я не знал, куда зову вас. - Да неужели? - с нескрываемым сарказмом спросил Апшер. - "Здесь происходят ужасные вещи. Не понимаю их. Не верю половине того, что видел". Вейлон опустил голову и опустил руку. - Я тебя не виню, - сказал Апшер. - Это моя работа, - он выдавил из себя усмешку, - была. - Он... оно, - начал было Парк, но Апшер перебил его: - Тихо! - его голос потерял прежнюю бравурность и стал почти умоляющим. - Не шуми. Не зови его. Вейлон закивал и затих. Апшер тоже замолчал, но было видно, как его то начинало мелко трясти, то он замирал без движения и едва ли не переставал дышать на долгие минуты. С его глазами и лицом тоже происходили необъяснимые вещи. Кожа и белки то и дело наливались темнотой, как будто Апшер боролся с тем существом, что теперь было вместе с ним. Вейлон не стал задавать вопросы: он поджал под себя босые ноги, обнял колени и уставился в одну точку. *** Вышел он из своего полукоматозного состояния, лишь когда джип остановился на обочине. Вейлон никогда не путешествовал по центральным Штатам, предпочитая выбираться с Лизой и сыновьями к морю, поэтому вид заправочной станции с приросшим к ней стеклянным магазином стал новым и неожиданно освежающим опытом. В этот момент Вейлон действительно поверил, что сумел сбежать. Но облегчение продлилось недолго. Салон вдруг начал темнеть, несмотря на солнце снаружи, а Апшер глухо застонал и откинул голову на спинку кресла. - Мистер Апшер? - испуганно позвал Парк. Вместо репортера от и одновременно из его тела подняло голову то самое существо - похожая на человека жуткая черная субстанция, которую Мёркофф звали Вальрайдером, - но на этот раз Вейлон не попятился. Он просто смотрел в провалы глаз, пока существо не оторвалось от Апшера, не взвилось вверх сквозь крышу джипу и не потекло по воздуху к заправке. - Оно отвлечет хозяина, - хрипло оповестил Майлз. - Наверное. - Вы целы? - Парк наклонился было ближе, но Апшер перехватил его руку. Хватка оказалась неожиданно крепкой. - Если сшитые вместе куски могут считаться единым целым, - ответил он, сунул что-то, лежавшее в бардачке, в карман куртки и вышел из машины. Прихватив камеру, Вейлон скользнул следом. Каменистая дорога больно колола и без того стертые ноги, но он не обращал на это внимания: мелочи, да к тому же такая боль отрезвляла застывший разум и вынуждала его вновь соображать. Они должны были являть собой жуткое зрелище: двое залитых с ног до головы кровью мужчин, у одного из которых не хватало пятой части пальцев. Но никто не выскочил ни из сторожевого домика, ни из здания по ремонту авто, чтобы их остановить, и Парк решил, что он не хочет знать, почему. Апшер уверенно прошел к двери, ведшей в административную часть заправки, толкнул - и она открылась. Парк очутился внутри, только когда в номере зажегся свет, и в очередной раз замер на пороге - Апшер опирался на стену, сгорбив плечи, а вокруг клубилась тьма. - Не за что, Билли, - глухо шепнул Майлз. И хотя его снова затрясло, тьма улеглась. - Я могу вам помочь? - тихо спросил Вейлон. Апшер обернулся - его глаза опять стали черными - и насмешливо улыбнулся: - Ты уже помог. Вейлон отшатнулся, как будто его ударили, и повертел головой в поисках места, куда можно было бы уйти. Они стояли в помещении, превратившемся в хаотичный склад - вокруг были навалены коробки, шины, свернутые кабели, непонятные куски металла и прочее барахло. В дальнем конце через открытую дверь было видно койку администратора или хозяина заправки. Чуть левее на двери была криво прибита табличка с изображением писающего мальчика. Видимо, хозяин развлекался. Вейлон молча добрался до этой двери, открыл её и обнаружил за ней не только унитаз, но и маленькую душевую кабинку. Ему было всё равно, найдет ли его хозяин: одна возможность избавиться от крови, которой пропахло всё вокруг, казалась раем. Парк скрылся за дверью душа. Он быстро помоется, пока Апшер приходит в себя, а потом исчезнет куда-нибудь и больше никогда не будет влезать в его жизнь. Он зажег свет и вошел под душ прямо в одежде. Вода, стекавшая с него, моментально превратилась сначала в бурую, а затем в розовую. Двигаться не хотелось. Думать тоже. Тело как будто налилось свинцом, и Вейлон, с трудом заставил себя всё-таки сбросить одежду под ноги, просто уткнулся лбом в стену и замер, чувствуя, как по спине стекает теплая вода. Сколько он так простоял, совсем забыв, что хотел быстро помыться и сбежать, он не знал. Но вернулся в реальность Вейлон только тогда, когда его пихнули в бок с ворчливым: - Подвинься. Ты всё место занял. Парк оглянулся через плечо - и тут же охнул и прикрыл руками пах. - Да что я там не видел, - фыркнул Апшер, влезая под душ рядом с ним, но тем не менее вежливо отвернулся. - С-спасибо, - только и выдавил Парк и отодвинулся поближе к грязной стене, чтобы дать Майлзу место. Взгляд никак не хотел отрываться от дыр на обнаженной спине репортера. Их было больше десятка, и они более чем выглядели, как открытые раны. - Вы... - как в машине начал Вейлон, но снова заткнулся. - Я? - откликнулся Майлз. Он взял с полочки на стене наполовину пустой гель для душа, открыл, вылил часть содержимого себе на голову и на плечи и не глядя протянул пузырек Парку. Тот как в бреду взял его, но помедлил, продолжая смотреть на Апшера. Тот принялся отмываться от крови так, как будто был абсолютно цел, и отсутствующие пальцы на руках сейчас появились вновь - тонкие, черные, исходящие колыхающейся тьмой. - Хватит пялиться на мои руки, - огрызнулся Апшер. Он запнулся, вздрогнул и удивленно повернул голову к Вейлону: - Я не... - левая рука взялась за затылок, и Майлз ощупал череп так, как будто искал на нём глаза. - Нет, ничего. Забудь. Он отвернулся вновь, и Вейлон наконец сумел заставить себя открыть пузырек с гелем и заняться оттиранием от крови. *** Из душа Вейлон в итоге выбрался вторым, потому что Апшер долго стоять под водой не стал, и пришлось деликатно отворачиваться и ждать, пока тот вытрется маленьким полотенцем для рук - единственным доступным в чужом доме - и оденется. Как только хлопнула дверь, Вейлон вытерся сам, не испытывая ничего по поводу того, что он пользуется чужими вещами, натянул мокрую одежду, вышел обратно в складное помещение и тут же крутался лицом к стене, потому что Апшер, как оказалось, решил мокрое не надевать и теперь стоял на бетонном полу в чём мать родила. - Ты ведешь себя так, как будто члена в жизни не видел, - едко сообщил ему в спину Майлз. Парк не ответил, а медленно двинулся в сторону двери на улицу. - Там закрыто, - сказал Апшер. - И ты никак собрался пойти в мокрой одежде? Под ноги Парку с глухим шлепком упали непонятно откуда взявшиеся джинсы, следом за ними - клетчатая светлая рубашка с длинным рукавом, а потом и пара каких-то кедов, разукрашенных во все цвета радуги. - Что за?.. - Вейлон чуть было не обернулся к Апшеру, но вовремя вспомнил, что этого делать не стоит. - Позаимствовал в барахолке в магазине, - отозвался Апшер. - Не расстраивай меня, подтверди, что с тебя не будет это сваливаться. Парк открыл было рот, чтобы сказать, что не хочет участвовать в воровсте. Подумал - и закрыл. Следующим порывом было вновь скрыться в душе, но Майлз, увидев это, хрипло рассмеялся: - Что ты стесняешься, у тебя же отличный размер. - Вы всё время стояли ко мне спиной, - негромко заметил Парк. Это заявление повергло репортера в искреннюю растерянность, и он опять потянулся к затылку, а потом и вовсе закрыл глаза. Темнота сконденсировалась вокруг него так, что его фигура стала едва различима. Вейлон сделал вид, что ничего не видит, даже стоя вполоборота, поспешно переоделся, прикрываясь руками и попутно выяснив, что джинсы годятся, рубашка маловата, а кеды болтаются на ногах, и, подобрав свою камеру, опять направился к двери. - Да куда тебя несет? - зашипел на него Апшер. - Тебе некуда сейчас идти с твоими доказательствами, стой смирно. - У меня жена и дети, - неожиданно зло для самого себя процедил Вейлон. - Они могут быть в опасности. - Собираешься опять украсть мой джип, номерные знаки которого засекли камеры Мёркофф на въезде? - поинтересовался репортер. Парк глянул на него исподлобья, избегая смотреть ниже пояса, и сжал губы: - Я дойду пешком. Эти слова заставили Апшера закатить глаза. - Конечно, - хмыкнул он. - Тут есть автобусная станция на другой стороне заправки, а ты пойдешь пешком. - Авто?.. - Вейлон осекся и не стал спрашивать, откуда он знает. - У меня в любом случае нет денег. - Значит, тебе повезло, что у тебя есть я, - хмыкнул Апшер и, повернувшись к Парку спиной, пошел к выходу. Вейлон поспешно отвел взгляд, который невольно оказался на чужой заднице, и вышел следом. И впервые осознал утренний воздух. Чистый, свежий, без единого кисло-металлического привкуса крови или тошнотворного запаха фекалий и внутренностей. Парк застыл на пороге, широко раскрытыми глазами глядя на голубое небо и на яркое солнце, и смотрел до тех пор, пока из глаз от яркости не потекли слезы. Тогда он перевел глаза на пыльную дорогу, уходившую туда, откуда они приехали, но избежал смотреть на джип. Он не хотел видеть ничего, что напомнило бы ему о пережитом. - Ты опять прирос, - скептически констатировал Апшер, появившись из-за угла. Вейлон окинул взглядом такую же, только красную, клетчатую рубашку, джинсы и оставшиеся с Мауэнт Мэссив ботинки и неожиданно сообразил: - От вещей надо избавиться. - Нет, они и так отследят до этого места, - ответил Майлз. - Не будем терять на это время. - Но они не узнают, что я выбрался вместе с вами, - сказал Парк. Апшер нахмурился. - Логично. Вейлон не успел сказать ни слова, когда репортер снова захрипел, и из него опять засочилась тьма. Тьма медленно засочилась сквозь стену здания туда, где осталась сброшенная ими одежда. Вейлон хотел спросить, как именно Апшер намеревается её уничтожить, но учитывая то, как легко черная тварь раздирала на куски людей, вряд ли ей будет трудно бесследно уничтожить ткань. Когда тьма засочилась в обратном направлении, Апшер пошатнулся и уперся одной рукой о стену. Дыхание его участилось, как будто ему было больно или его тошнило, и он зажмурился. Вейлон шагнул было вперед, но в очередной раз остановил себя. Он не знал, как помочь Апшеру, а когда не знаешь - лучше не лезь. - Что ж, надеюсь, никто не будет ползать там с микроскопом, - усмехнулся Майлз. - А где хозяин? - спросил Вейлон. Он боялся задавать этот вопрос раньше и до сих пор не был уверен в том, что хочет знать ответ. - Спит, - просто ответил Апшер. - Шевелись к остановке, в расписании сказано, автобус через десять минут. Вейлон не стал уточнять, откуда он знает время. Он обошел здание, действительно увидел с другой стороны еще одну дорогу и небольшой навес из темной пластмассы, закрывавший от солнца ряд цветных сидений. Пыль оседала на кедах, делая их рыжевато-серыми вместо разноцветно-ярких, пока Вейлон шел к остановке. Там он упал на один из стульев и замер, глядя в землю и сжимая камеру в левой руке. Видимо, отсутствие движения вводило его в околокоматозное состояние каждый раз, потому что он даже не услышал, когда пришел Апшер, а голову поднял лишь на приближавшиеся шорох шин и гул мотора. Из-за поворота вырулил небольшой автобус и вскоре распахнул двери, затормозив перед ними. Вейлон вошел первым, но задержался у входа, пока Апшер расплачивался с водителем. Не успел тот запихнуть десятидолларовую бумажку себе в нагрудный карман, как Апшер без видимых на то причин пошатнулся и, вероятно, рухнул бы навзничь, если бы Парк не схватил его за руку и не потащил за собой, изобразив водителю максимально милую улыбку. - Голубочки... - недовольно проворчал им вслед мужчина, заставив Вейлона залиться краской. - Увижу, что снимаете тут что-то, выкину! - Было бы, что снимать, - ядовито отозвался Апшер. Кроме них в автобусе дремала пожилая черная женщина, да читал газету бритый налысо белый мужчина в очках с тяжелой оправой. Вейлон пихнул Апшера на сиденье у окна, сам сел рядом и шепотом спросил: - Куда мы едем? - До первого мотеля, - ответил тот. - Надо поспать, иначе мы никуда не доедем. Парк открыл рот, чтобы заспорить. Лиза прямо сейчас наверняка обзванивает всех друзей-адвокатов и собирает информацию, которая могла бы помочь ей вытащить мужа из хватки Мёркофф. Она не рассказывает детям, но сама сходит с ума от страха. Лиза. Его Лиза, которая всегда была более боевой, чем он. Вейлон вспомнил про записки, которые писал на клочках попадавшейся ему бумаги оброненным кем-то карандашом. Они исчезли вместе с одеждой. И это к лучшему. - Я... - Вейлон выглянул из-за спинки кресла, но в них по-прежнему никто не был заинтересован. - Мистер Апшер, я никогда не сказал вам "спасибо". - М? - репортер открыл глаза и уставился в спинку кресла, стоявшего впереди. - Пожалуйста. - Знаете, когда я был там, - Вейлон потер лоб, мысленно благодаря свою память за то, что она всё еще отказывает ему в воспоминаниях, - в больнице. Я просил у любого бога, который меня услышит, чтобы Джереми Блэр умер до того, как умру я. - Блэр? - приподнял бровь Майлз, не поворачивая головы. - Тот, кого вы разорвали на куски, - ровно ответил Парк. Апшер улыбнулся уголками губ, и они налились тьмой. - Я много кого разорвал на куски до того, как покинуть Маунт Мэссив. Парк сдержал желавший подняться страх. Лиза всегда говорила, что следует сохранять разум. Майлз никого не убил без повода, а в Маунт Мэссив долгой и болезненной смерти заслуживали почти все. - У дверей, - пояснил он. - Он ударил меня ножом. - А, - отозвался Майлз. - Его я помню. Смутно. Можешь не благодарить, для меня это было крайне удовлетворяюще. После этого они не разговаривали. За окном проносился типичный однообразный колорадский пейзаж: поля с горами на заднем плане. Вейлон видел редкие домики, видел стада пасущихся домашних животных и чувствовал, что видит жизнь. Видит спасение и свободу. Напряжение, так долго заставлявшее его держать себя в руках и не расслабляться, начало потихоньку уходить, в какой-то момент вызвав непреодолимое желание смеяться. Парк прикусил губу, но смех рвался наружу, и он фыркнул, а потом закрыл лицо рукой, чтобы не рассмеяться в голос. - Тише, - глухо произнес Апшер. Вейлон не обратил на него никакого внимания. Он ехал домой, ехал к семье, и никто не мог больше его остановить. Смех продолжал рваться наружу, и Парк, плохо осознавая, что делает, уткнулся лицом в плечо рубашки Апшера, а потом прикусил ткань зубами. Почти тут же он вспомнил, чего стоило репортеру оказаться сейчас тут и тоже на свободе, и смех превратился в сдавленный виноватый всхлип. Радость исчезла, и на её место пришло тяжелая апатичная боль. Вейлон зажмурился и поспешно отстранился, поняв, что только что навязал физический контакт почти незнакомому человеку. Это было бестактно и мерзко. Пейзаж за окном перестал выглядеть приятным. Вейлон безразлично проводил взглядом бежевый домик в поле и вперился глазами в спинку кресла. *** - На выход, - произнес голос Апшера ему в ухо. Вейлон молча встал и, вцепившись в свою камеру, вышел на улицу, как было сказано. Автобус почти тут же стартанул с места - видимо, водитель спешил оставить позади не пришедшихся ему по душе пассажиров. Перед ними тянулись одноэтажные коробки мотеля. Перед домиками стоял ряд аккуратно припаркованных автомобилей, а дорога дальше убегала в холмы. Апшер глянул в сторону здания ресепшена. Подумал. Бросил: "жди здесь" - и зашагал туда. Вейлон послушно остался на месте. Он хотел домой, хотел к Лизе, но понимал, что если будет безрассудно продолжать путь, не отдохнув, то попросту не дойдет. Апшер появился спустя минут десять и поманил к себе. Вейлон едва успел пересечь парковку, как Майлз ухватил его за руку и подтащил поближе к себе. - Что такое? - Вейлон затравленно обернулся на пороге открытой ключом двери, но Майлз буквально втолкнул его внутрь и захлопнул дверь. - Я сказал администратору, что мы вдвоем, - ответил он. - Назвался ложными именами, сказал, что мы мужья. Нас будут искать, им сложнее будет догадаться, что это мы, когда нет ни улик, ни видео, что я был с тобой. - На охранном пункте в Маунт Мэссив была камера, - слабо произнес Вейлон, стащил с себя кеды и упал на одну сторону двуспальной кровати. После грубоватого движения Апшера сердце всё никак не хотело успокоиться. - Сломана тогда, когда я вытолкнул тебя в ворота, - ответил Майлз. Он расстегнул рубашку, снял джинсы, но Вейлон успел с облегчением увидеть на нём трусы прежде, чем панически отвернуться. Мужья. Лиза дала бы Апшеру за такое по лицу, если бы услышала. Впрочем, нет. Лиза бы согласилась с необходимостью такого прикрытия. Вейлон повернулся на бок и закрыл глаза. Не хотелось думать, не хотелось ничего ощущать, хотелось забыться коротким сном, а потом продолжить путь. Кровать скрипнула и прогнулась, когда Апшер залез рядом, потом зашуршало одеяло, а затем всё стихло. *** Из рваного полубреда Вейлона вытащил глухой стон. Парк распахнул глаза и повернул голову на подушке: - Мистер Апшер? Репортер не ответил, но он и не дышал, как спящий человек. Парк испугался, что он перестал дышать совсем, а потому резко сел на кровати и коснулся его спины. В ответ на это прикосновение Апшер вдруг судорожно дернулся в сторону. - Не трогай, - прохрипел он. Парк не стал спорить. Он встал с кровати и зажег свет, чтобы не раздвигать жалюзи на окне. - Дайте посмотреть. - Хочешь посмотреть на труп? - всё также хрипло ответил Майлз и перевернулся на спину. Лицо его казалось еще бледнее, чем Вейлон видел раньше, и теперь у висков, в углах губ и под глазами отливало грязно-серо-черным, как будто Апшер и впрямь был трупом. - Я... хотя бы я оканчивал курсы первой помощи. Это лучше, чем ничего, - проговорил Вейлон, сам понимая, как жалко на самом деле он звучит. Апшер тоже посмотрел на него с некрываемой жалостью. Еще пару секунд он колебался. - Я... - репортер с трудом сглотнул, - я сомневаюсь, что дело в ранах. Вейлон подошел и опустился на край кровати с его стороны. Если не брать в расчет всю нереальность происходящего, граничащую с паранормальным, то сейчас он чувствовал себя так, как будто уговаривал старшего сына показать очередную ссадину. - Дай взглянуть. Апшер посмотрел на него тусклыми глазами и плотнее завернулся в одеяло. - Отвали. - Хорошо, - пожал плечами Парк, - давай подождем, пока у тебя начнется заражение, подскочит температура и ты не сможешь встать с кровати, несмотря на всю свою "суперсилу". Майлз недовольно зыркнул на него, но классический метод вразумления и запугивания упрямого ребенка на нём сработал, потому что репортер в итоге всё же откинул одеяло. Перебарывая страх, Вейлон коснулся кончиками пальцев возле группы из трёх круглых ран, частично перекрывающих друг друга. Раны не были теплыми и не кровили, но Апшер всё равно вздрогнул и закусил губу, из-за чего Вейлон отдернул руку. - Больно? - Нет, - выдохнул Апшер. - То есть да, я... не знаю. Не могу понять. Парк вернул пальцы на место и рискнул слабо надавить. Кровь всё еще не потекла, но под кожей прокатилась во все стороны от нажима темная волна, а Апшер вдруг жалобно заскулил, хватаясь за руку Вейлона. Парк не понял, чего от него хотят, потому что Апшер лишь крепче прижал к себе его ладонь, а не отстранил её от себя - как будто одновременно хотел и не хотел, чтобы Вейлон продолжал прикосновение. И звук, который издал репортер... Он не напоминал звук боли. Осознание пронзило вспышкой, и Парк едва не подскочил, испуганно и ошарашенно уставившись на Майлза. - Ты, - Вейлон почувствовал, как краснеют уши, - тебе нравится? Хоть Майлз и был больше похож сейчас на труп, чем на живого человека, он едва заметно покраснел в ответ и отвернул голову. На следующих словах репортер и вовсе зажмурился от стыда. - Я не... Они ужасно чувствительные. А я всё время чувствую его в себе. В них. Не могу его успокоить, он постоянно ворочается внутри. Когда нужно что-то делать, я этого не чувствую так сильно. По телу Апшера прошла крупная дрожь. - Я не знаю, - еле слышно прошептал он. - Я как будто ощущаю себя изнутри. Это сводит меня с ума, я не... Еще одна волна дрожи, граничащая уже с судорогой, и Майлз хватанул свободной ладонью по груди, бессильно скребя пальцами по коже. Вейлон как будто в полубреду коснулся кончиком ногтя края одной из ран - и Апшер застыл не то скованный страхом, не то боясь спугнуть наслаждение. - Я не должен ничего чувствовать, - хрипло шепнул он, - я умер. Меня пристрелили солдаты Мёркофф. Прозвучало это скорее как неудачная попытка самоубеждения. Вейлон же смотрел на свои пальцы, застывшие на месте, смотрел долго, как будто мог разглядеть за ними ответы на вопросы. Без малейшего движения со стороны Парка Апшер застонал и выгнулся, а из ран засочился в воздух черный дымок. Темнота схлынула с его лица, возвращая ему совершенно человеческий облик, но начала неумолимо концетрироваться вокруг пулевых отверстий. - Хватит, твою мать, - зашипел Майлз, но вербальные просьбы не возымели на тьму никакого эффекта. - Да хватит! Он крутанулся на бок и поджал ноги к груди, тяжело дыша и жмурясь. Вейлону, давно убравшему руку, повезло быть знакомым с таким состояниям: Апшеру не было больно, ему было мучительно приятно - так, как бывает, когда партнер издевается и не дает долгое время достичь оргазма. После Маунт-Мэссива Вейлону такие вещи не показались страшными. Они должны были, наверное, быть ему отвратительны и тошнотворны, но он и этого не испытывал. Он не испытывал ничего, кроме глухого сострадания и тусклого, не покидавшего его ни на секунду чувства собственной вины. - Дай мне тебе помочь, - тихо попросил Парк. Апшер не ответил и уткнулся носом в подушку. Тогда Вейлон стряхнул с себя остатки оцепенения, протянул руку и, положив ладонь репортеру на грудь, заставил повернуться обратно на спину. Тот уставился на него одновременно с усталостью и подозрением. А Вейлон просто коснулся одной из ран в районе реберных дуг и обвел кончиком пальца край. Потом на всякий случай надавил еще раз, чтобы убедиться, что кровь точно оттуда не идет. Она не шла - но черный дым потек сильнее, и Апшер заерзал на спине, прикрывая глаза и сжимая в кулаках простынь. Перед глазами вновь задвигались картинки из теста Роршаха. За Вейлона как будто мыслил кто-то другой, потому что ему никогда бы не пришло в голову сделать то, что он решил сделать. Но Вейлон не был против. Он сменил указательный на мизинец и аккуратно погрузил кончик пальца в рану. Апшер глухо застонал и дернулся было, желая податься навстречу, но Парк поспешно надавил ему на грудь свободной рукой. - Лежи смирно, - пробормотал он, не поднимая глаз. Палец пошел глубже. Это было странное ощущение - чужая плоть казалась мягкой и очень теплой. Вейлон ни о чем не думал и ничего не чувствовал по поводу того, что делал: он довел палец до мышцы, крепко надавил и раздвинул в стороны поврежденные волокна. Апшер издал задушенный скулящий звук и опять попытался выгнуться. Парк сосредоточенно удержал его вновь и потянул палец обратно. На его коже не было крови. Не потекла она и из раны. Вейлон посмотрел на палец, посмотрел на круглую дыру в чужом теле, отстраненно подумал о том, что он всё же однозначно сошел с ума, и выбрал другую рану, повыше. На этот раз Апшер заскулил, едва только Парк его коснулся. Тьма, продолжавшая медленно струиться вверх из других ран, сгустилась, и Вейлону показалось на мгновение, что она видит его и его действия. Впрочем, та черная сущность однозначно умела каким-то образом видеть не только глазами того, кто ею управлял. Эта рана тоже была теплой. Вейлон уже без опасения погрузил в неё палец, раздвигая тугие мышцы, и слегка согнул палец внутри, как если бы осторожно растягивал женщину. Апшер запрокинул голову назад, открывая горло, и вцепился пальцами в покрывало так, как будто комната в его сознании опрокидывалась. Вполне возможно, что так оно и было. Вейлон посмотрел на дым, невольно остановив движение руки. Тот тоже замер. Но стоило Парку снова надавить подушечкой пальца на мышцу, как струившийся из ран дым двинулся следом за ним. Если у этого существа, Вальрайдера, было собственное сознание, то сейчас он однозначно учился. Вейлон посмотрел на дым и аккуратно поскреб ногтем в глубине. В ответ на это Апшер дрожаще застонал и подался навстречу руке, а тьма вдруг повсеместно закрутилась тугими спиралями и резко втянулась обратно внутрь. Апшер закричал в голос, и на этот раз Вейлон его не удержал: репортер выгнулся дугой, сильнее насаживаясь на палец, и глухо хрипнул перед тем, как рухнуть обратно на кровать и затихнуть. Парк вытащил палец. Всё еще никакой крови. Всё еще никаких эмоций насчет того, что он только что пихал палец в рану другому человеку. Майлз смотрел на него из-под растрепавшихся и упавших на лоб волос, а потом подскочил, как ошпаренный, и стремглав скрылся в туалете. Послышался звук шумящей воды. Парк спокойно и безэмоционально принял факт того, что Апшер, скорее всего, только что кончил. Раньше он даже представить себе не мог, что когда-нибудь рядом с ним и тем более от его рук оргазма достигнет другой - малознакомый - мужчина. Восприняла бы Лиза это как измену? Вейлон не чувствовал себя в состоянии решать этот вопрос. Воспользовавшись отсутствием Апшера, он наконец стянул с себя джинсы, закинул их на стул и залез под одеяло со своей стороны, чтобы повернуться к месту репортера спиной и свернуться в клубочек. Вода перестала течь ровно тогда, когда дверь в номер скрипнула. Вейлон тут же резко сел в постели. - Мистер Апшер? Ответом ему послужила тишина, заставив испуганно попятиться и упереться спиной в стену. Страх накрыл с головой, болезненно ускоряя биение сердца и вынуждая задышать часто и хрипло. Вейлон попытался взять дыхание под контроль, но не смог. Из темноты послышался отдаленный звук циркулярной пилы, а затем шаги и тихий голос: - Дорогая? Забыв о том, что нужно замереть, не дышать и молиться о том, чтобы его не нашли, Вейлон издал короткий прерывистый звук паники и рванул прочь с кровати, надеясь уйти от своих преследователей как можно дальше. Но он не пробежал больше пары метров, когда больно врезался вытянутыми руками в стену. Ужас вспыхнул с новой силой, Вейлон бросился вдоль стены вбок, но там оказалась еще одна стена. Он забился в угол, съежился и зажмурился в ожидании боли и смерти. - Дорогая? Зачем ты прячешься? Шаги подступали ближе. Вейлон зажал уши. Он так устал. Он не мог больше бежать. Ни ради себя, ни ради Лизы. Потрескивание статики пробилось сквозь его ладони и вынудило инстинктивно приоткрыть глаза навстречу новому врагу. Из темноты на Парка посмотрело лицо Вальрайдера. Это был знакомый враг. Или не совсем враг. Подсознание плыло, но подсказывало, что сейчас это существо не станет желать ему зла. Когда из темноты вышла фигура в черном жилете и с бабочкой у горла, Вальрайдер смел её черной лавиной, исчез сам и унес за собой все видения и звуки. *** Вейлон распахнул глаза навстречу кремовому потолку и тут же резко сел в кровати, когда у сердца сжало страхом, прокатив по телу волну холода, а вслед за ней - волну жара. Но перед ним был номер отеля, на стуле в правом углу валялась одежда Апшера, а на стуле в левом висели его собственные джинсы. - Мистер Апшер? - позвал Вейлон, прижимая руку к груди и стараясь успокоить бешено стучащее сердце. Он смутно помнил, что ему снились кошмары, но память отказывалась восстанавливать их хоть сколько-нибудь цело. - Здесь, - глухо ответили из ванной. Голос звучал болезненно, а потому Вейлон вылез из-под одеяла, скользнул в джинсы и прошел босиком по холодному полу. Апшер нависал над раковиной, тяжело опираясь на неё обеими руками и закрыв глаза. Если вчера он был бледным, то сейчас его лицо клонилось ближе к зеленому. Дыры на обнаженной спине продолжали зиять, не выпуская при этом ни капли крови или сукровицы. Они с таким же успехом могли быть просто гримом. Вейлон остановился в дверях, думая о том, как сформулировать вопрос. Спросить: "Вы в порядке?" у человека с парой десятков пулевых в теле и таким цветом лица было бы невероятно тупо. - Я могу помочь? - тихо сказал наконец Парк. Апшер издал саркастический звук, но тут же повалился на пол рядом с унитазом, и его вывернуло наизнанку. Вейлон беспомощно огляделся по сторонам, но он понятия не имел, что делать. Можно было бы предложить Апшеру найти врача, но ведь Апшер и слышать это не захочет. Да Вейлон и сам понимал, что это не вариант. Только сейчас он вспомнил, как вчера пихал пальцы репортеру в раны. Осознание того, что он делал, отозвалось в теле слабой тошнотой, но ничем больше. Ни ужаса, ни отвращения - всё еще ничего. Парк невольно задумался над тем, потерял ли он способность чувствовать навсегда или она когда-нибудь вернется. Апшер снова дернулся в судороге, его еще раз стошнило, после чего он обессиленно уткнулся лбом в сливной бачок, так и не открыв глаз. - Вам бы умыться, - подал голос Вейлон, на что Майлз хрипнул только: - Заткнись. Тогда Парк молча взял стеклянный стакан с полки под зеркалом, наполнил его водой и протянул репортеру. Он не успел открыть рот, чтобы его позвать, когда Апшер сам протянул руку в ответ и принял стакан. - Вы меня видите, - констатировал Парк, не чувствуя никакого удивления. - С закрытыми глазами. И вчера в душе вы меня тоже так видели. - Со всех возможных сторон, - отозвался Апшер. Он прополоскал рот и горло несколько раз и вернул стакан: - Поэтому меня и блюет. - Со мной всё так плохо? - приподнял брови Парк. Это была очень тухлая шутка, но Майлз издал короткий смешок, наконец отлип от бачка, чтобы сесть более-менее прямо, и открыл глаза. - Нет, с тобой всё в норме, - ответил он. - Вестибулярка охеревает. Но я не об этом. У меня в кармане рубашки мобильный телефон, будь любезен, дай мне его сюда, я не могу подняться и не сблевать снова. Вейлон посмотрел на него долгим пристальным взглядом, только сейчас осознавая, что Апшер, видимо, как ушел ночью в туалет, так из него и не выходил. Стало еще более стыдно, чем раньше: он-то хотя бы поспал, а Апшер так и остался бодрствовать вторые сутки подряд. Решив не пытаться впихнуть в репортера явно ненужную ему заботу теперь, Вейлон покорно вернулся в комнату, нашел телефон и пришел обратно. Майлз привалился к стене около душа и протянул было руку, но затем почему-то передумал. Почему - стало ясно тогда, когда вместо пальцев вокруг устройства обвились черные дымчатые нити и перенесли его в подставленную ладонь. Апшер покопался в телефоне и в итоге вызвал некоего абонента под именем "Саймон Пикок". Вейлон уже собирался выйти, чтобы дать Майлзу пространство для разговора, когда репортер сделал почти неуловимый жест кистью, и сгустившаяся тьма подтолкнула Парка обратно, недвусмысленно намекая остаться. - Сядь и слушай, - обронил Апшер. В его голосе слышалась усталость. - Алло, - раздался в трубке мужской голос. Майлз поставил на громкую связь и закрыл глаза. - Мистер Пикок? Это Майлз Апшер, - сказал он. - Думаю, у меня есть то, что вас заинтересует. - Да, мистер Апшер, что такое? - голос на той стороне звучал глухо. Вероятно, Пикок только что еще спал. - Несколько часов веселых видео внутри психушки Маунт Мэссив, - отозвался Апшер. - Возможно, в два раза больше, если я сумею спасти свою карту памяти. Там есть... всякое. - Всякое? - голос прозвучал куда более живо, и Вейлон услышал в нём нотки подозрительности. - Вы влезли к мёркоффцам в дом и вы всё еще живы? Майлз мрачно усмехнулся. - Относительно. - Относительно влезли? - скептически переспросил Пикок. - Относительно жив, - сухо ответил Апшер. Секундная пауза. - Где вы? - требовательно произнес Пикок. - За вами следят. Возможно, прямо сейчас уже входят к вам в дом. - О нет, за мной не следят, - хмыкнул Майлз. - Пожалуйста, перестаньте задавать вопросы. Мне нужна ваша помощь. - Так. Вейлон почти увидел, как незнакомый ему Саймон кивает головой. - Мне нужно перевести на какой-нибудь закрытый счет все свои деньги, - заговорил Майлз, начиная загибать пальцы на левой руке, - это раз. Со мной еще один человек, у него есть семья. Мне нужно, чтобы вы помогли им выехать куда-нибудь в безопасное место как можно скорее. Это два. Три - мне нужно по безопасному каналу как-то передать вам их координаты и получить координаты места, в котором они смогут укрыться. Четыре... Апшер хмуро уставился на отсутствующий безымянный палец и вместо него загнул мизинец. - ...я хочу знать, почему вы перестали работать на Мёркофф в свое время. И что именно вы о них знаете такого, чего не знаю я. Это всё. На том конце провода повисло молчание, за которое Вейлон уверился, что явно не шибко знакомый Апшеру Пикок просто пошлет его в ответ на такое количество немаленьких просьб. - Я смотрю, вы в изрядном дерьме, - сказал Саймон. - Есть выход в сеть? - Нет, даже звонок еле проходит, - ответил Майлз. - Плохо, - сообщил ему Саймон. - Найди место, где будет интернет. И побыстрее. Буду тебя ждать. Оттуда передам координаты, куда вы сможете приехать, и ты передашь мне координаты людей. Банк тоже только так. Успеешь? "Успеешь до того, как гончие Мёркофф придут по твоим следам", - услышал Вейлон. - Хорошо, - сказал Майлз. - И мой вам совет, - продолжил Пикок. - Бегите, не останавливаясь. Телефон Апшера мигнул, и на экране высветилось: "Вызов завершен". Репортер уронил руку, но телефон остался висеть в воздухе, удерживаемый тьмой. - О нет, твою мать, - хрипнул Апшер, внезапно снова начиная жмуриться. Он моментально побледнел и опять подвинулся в сторону унитаза. - А когда вы разговаривали, вас не тошнило? - спросил Вейлон. Апшер поднял руку, молча выражая свое классическое: "Заткнись и отвали". Но Вейлон уже знал, как с ним обращаться. - Если вы отвлекаетесь на что-то еще, у вас получается воспринимать реальность, - сказал Парк. - Посмотрите на меня. - Я и так смотрю, болван, - выдохнул Апшер, не поворачивая головы. - Нет, - покачал головой Парк. - У вас есть свои глаза. Посмотрите на меня своими глазами. Это ввело репортера в кратковременный ступор. Он медленно оторвал руку от ободка унитаза и коснулся виска. Поняв, что он действительно повернут в другую сторону, Майлз развернулся к Вейлону. - А теперь откройте глаза, - столь же строго сказал тот. Майлз открыл. - И сфокусируйтесь на изображении меня, стоящего перед вами. Не снизу, не сверху, не сбоку, а перед вами, как если бы вы смотрели на меня только своими глазами. Еще некоторое время Майлз щурился и то и дело порывался отвернуться обратно к унитазу, но потом напряжение ушло из его плеч, и он прерывисто вздохнул. - Спасибо, - еле слышно выдавил он, но почти тут же приобрел привычную самоуверенность. - Надо ехать. Вейлон ощутил слабый приступ какого-то щемящего чувства. Лиза. Дети. Всё еще сложно было поверить. В этот момент в голову ударило осознание. - Подождите, - выдохнул Парк. - У вас есть телефон. А можно?.. Я могу позвонить жене? - Это небезопасно, звонок ей можно отследить, - ответил Майлз. - Пикок хорошо себя стережет. Он с трудом поднялся на ноги, когда Вейлон молча схватил телефон поверх окутывавшей его темноты. Он должен был позвонить и сказать, что он жив. Что едет к ней. - Узнают местоположение вашей жены, убьют её, - сказал Апшер. Нити не отпустили устройство - они даже не пошевелились, будто превратившись в левитирующий камень. - Они и так знают, где она живет! Пожалуйста! - Вейлон дернул телефон, но пальцы просто соскользнули. Ощущение собственной беспомощности росло с каждой секундой: он как будто вновь оказался в Мауэнт Мэссив. - Нет, - холодно ответили ему. - Успокойтесь, мистер Парк. Подобное обращение, показавшееся Вейлону типичной фразой с работы, сработало не хуже детонатора. Вейлон взвыл и инстинктивно замахнулся на потенциальную угрозу, потому что бежать было некуда и оставалось только попытаться хоть как-то защитить себя. Вокруг руки обвилась черная плеть, намертво фиксируя её в воздухе. В следующий миг Вейлон увидел перед собой черные глаза с ярко-голубой радужкой, обещавшие ему смерть, а потом мир стремительно погас.