Дороги, которые выбрали нас

- Шлюха!! - рявкнул кто-то. Послышался смачный удар, потом хлопнула дверь. В груди зажглась горячая ненависть - совсем не такая, какую он испытывал в Маунт Мэссив. Сейчас он ощущал свою настоящую силу, ощущал Вальрайдера как полноценное продолжение тела, - как будто он одновременно прозрел, начал слышать и ощущать и встал на ноги с инвалидной коляски, - и когда он спрыгнул из ниоткуда на пол, то уже томился от ожидания. Песок не слепил глаза. Солнце не нагревало тело. Когда он ворвался в дверь машины, чужой крик благостно наполнил уши. Как и в предыдущие разы он рвал чужое тело на части без разбора, вгрызаясь в любые мышцы, кости или органы, которые попадались на пути. Почувствовал, как упруго лопнула печень, рванул вбок петли кишечника, всецело наслаждаясь тем, как его сжимает судорогами со всех сторон. Столько полезного, столько питательного. Столько того, что он мог встроить в себя, встроить в хозяина, вплавить в единый организм, чтобы тот работал дольше, лучше и быстрее. Он успокоился только тогда, когда поглощать стало нечего - или когда бесчисленные уши донесли до мозга звук открываемой двери. Он почти что отчетливо увидел перед собой лицо и униформу, прежде чем с жадностью наброситься на подарок. *** Майлз Апшер вздрогнул, уставился в темный потолок гостиной какой-то частью глаз, тут же резко сел в кровати и успел еще осознать странное не-сопротивление гравитации, прежде чем стремительно ухватиться за ручки кресла. От падения лицом в пол его спасли не свои исконные руки, а новые, тонкие и черные, неразличимые в темноте, вытекавшие из спины. Майлз на всякий случай посжимал оба кулака, а затем без помощи рук поднял себя из наклонного положения обратно в кресло. Все тело болело, ноги дрожали, по спине стекал пот. Майлз пощупал лоб, но температуры не было. Снова ныли раны, и казалось, что опять как-то иначе. Внутри будто то и дело пробивало слабым разрядом тока, до невыносимого точно обозначая всё разодранное и порванное, что Вальрайдер не залечил, и это вызывало старое желание закопаться ногтями в раны и почесать их изнутри. Вместо этого Майлз бессмысленно провел пальцами сквозь волосы. Что-то ему снилось. Что-то ему снилось такое, что эта хрень опять задергалась. Апшер слепо и бессмысленно пошарил рукой по груди, посмотрел на столик, поднял сгустком тьмы лежавший там блокнот и ручку, перенес к себе на колени и уже своими руками записал: "Научился держать свой вес. Могу выигрывать соревнования по отжиманиям. Раны снова болят." Он отбросил блокнот вместе с ручкой обратно и болезненно содрогнулся, когда внутри вновь напряженно потянуло. - Успокойся там, - хрипло приказал Майлз. С углов зрения постоянно наплывала и откатывалась назад темнота, в голове слабо шумела статика. - Чего тебе надо? - спросил Майлз у пустоты, устало откидываясь на спинку кресла. - Хоть бы говорить умел, тварь такая. Тварь молчала. Апшер дотянулся темнотой до бутылки пива, стоявшей на полу рядом с креслом, залпом допил остатки и закрыл глаза. В автобусе спалось спокойнее. Внутри ворочалось желание позвать Саймона, но сделать это Майлз не мог. Не после того, как закончилась их бездарная миссия по спасению его жизни, а просто звонить по телефону или писать сообщение Майлз не был готов. После того, что произошло, сообщения и звонки казались ему нереалистичными. Майлз закрыл все остававшиеся у него глаза. Билли очень четко дал понять, что Саймон никогда не станет по-настоящему живым, как никогда не ожил Вернике. Его тело будет постоянно отторгать Вальрайдера, а вместе с ним и жизнь - потому и Вернике вновь оказался на инвалидной коляске с оборудованием жизнееобеспечения за спиной. Саймон всё слышал. И на вопрос Майлза, хочет ли он такого существования, Саймон ответил "да". Да - потому что Мёркофф еще жива, и да - потому что есть вещи, с которыми не справятся ни Парки, ни сам Апшер. Майлз не стал с ним спорить ни тогда, ни когда Саймон выкинул из окна чужой машины первый кровящий кусок отслоившейся плоти. Нанитов в его теле категорически не хватало даже после того, как Билли выжал из мёркоффца всё, что мог, и несколько часов назад связь с Саймоном оборвалась. Майлз надеялся, что все остатки ушли на то, чтобы Саймон сумел хотя бы доехать до Вашингтона, а уж здесь они как-нибудь да разберутся. Вспыхнувшая в желудке ноющая боль заставила его открыть физические глаза. Голод снова скребся под ложечкой, хотя Майлз опустошил уже почти весь холодильник. - Неужели ты никогда не прекратишь трахать мне мозги? - пробормотал Апшер. - После шести жрать вредно, не слышал? Отвали. Никто ожидаемо не ответил, но тянуще-сосущее ощущение усилилось. Майлз тяжело вдохнул воздух. - Если ты мое подсознание, то я невыносимо капризная сучка, - выдохнул он и встал, чтобы дойти до кухни и постепенно вытряхнуть из холодильника остатки хлеба и арахисовой пасты. Стоило сунуть хоть что-то в рот, как Вальрайдер прекратил панику, и желудок перестало тянуть. - Ты сожрал чувака целиком, и я не держал тебя за руку, - с набитым ртом напомнил Майлз. - Хлеб бы тоже мог сжевать без моей помощи. Разговор с пустотой уже не напрягал: раз Вальрайдер был теперь его полноценной частью, то и разговаривать с ним можно было как с самим собой. Более того, разговаривать с ним было приятнее, чем молчать в пустом и темном доме. Майлз дожевал бутерброд, сделал себе еще пару, прихватил бутылку виски с подоконника и рухнул обратно в кресло в гостиной. Виски мгновенно подействовал благотворно, принеся с собой долгожданную мягкую слабость в ногах и расслабление в груди, и Майлз откинул голову вбок. В кресле было по-настоящему тепло и комфортно, лучше, чем в постели, и Майлз, сделав еще два хороших глотка виски, закрыл глаза. Открыл он их в давно знакомом трейлере - нет, не открыл, распахнул, ведомый чужим приступом леденящей боли. Майлз содрогнулся не в своем теле. Руки как будто с размаха опустили в снег и в грудь вогнали топор: было трудно вдохнуть и совершенно невозможно выдохнуть, а горло намертво пережало металлической удавкой. Кроме матери Билли в трейлере стояли двое - женщина и мужчина, оба одетые строго по-деловому, совершенно несоответствующе пыльному и грязному трейлерному парку. Оба смотрели прямо на него, но глаза Билли были устремлены только на мать. - Я любил тебя, мама, - прошептал он. - Что за?.. - начал было мужчина в костюме, но ни продолжения, ни ответа Майлз не услышал. Это была слепая, безумная ярость, не сопоставимая ни с чем, что он испытывал раньше, вперемешку с раздирающей агонией, продолжавшей вгрызаться в грудь изнутри. Мир вокруг побелел до неузнаваемости, но Майлзу он был и не нужен - он сжал тысячами осколков темноты чужое, но бесконечно родное тело, и жизнь исчезла из него мгновенно. Но боль не утихла. Не из своего горла вырвалось глухое рыдание, кто-то надрывно закричал. Изнутри драло холодом вперемешку с жаром, и весь трейлер стремительно объяло тьмой, когда Билли полностью выпустил Вальрайдера из своего тела. На периферии зрения что-то вспыхнуло. Вспыхнуло, разрослось за сокращение сердца, ослепило - и ударило в голову низким протяжным гулом. Перед глазами хищно взметнулись разноцветные бабочки*, а внутри всё стянуло одним-единственным холодным желанием: бежать, бежать как можно дальше, не останавливаясь, куда угодно, лишь бы не слышать этот звук. Майлз Апшер рухнул на колени в собственной гостиной, снеся бутылку виски, и зажал руками уши, но звук просачивался сквозь оставшиеся пальцы и ввинчивался в мозг. Где-то что-то горячо лопнуло, выбив из-под контроля левую половину тела. Звук усилился, затем достиг критической громкости - и оборвался. Майлз обнаружил себя уткнувшимся лицом в пол и закрывающим руками голову, но внутри нее больше ничего не свербило, и чужие эмоции схлынули столь же стремительно, как появились, оставив после себя зияющую пустоту. Левая сторона тела была в норме. А вот в носу и в груди всё еще чувствовалось тепло. Апшер вытер пошедшую носом кровь рукавом рубашки и снова уткнулся лбом в пол. Его трясло так, как будто он снова был в Маунт Мэссив, и прямо как там память с трудом складывала раздробленные картины в единое целое. - Билли? - позвал Майлз и тут же скривился от сиплого шепота вместо собственного голоса. - Билли? Комната провалилась обратно в темноту, и из кончиков пальцев медленно поползло уже знакомое чувство онемения - как тогда, в подземных коридорах, после автоматной очереди. Не совсем понимая, что делает, Апшер наощупь уцепился за ближайшее ощущение жизни. Эта жизнь не была похожа ни на одну, которой он касался раньше. Огромная и вместе с тем разбитая на сотни крохотных осколков, она очень напоминала нанитов Вальрайдера. Зрение не прояснялось, но Майлз и без его помощи увел за собой черное море. Дышать было трудно, каждый маленький вдох давался так тяжело, будто он бежал**, но дышать было необходимо. Перед сотнями маленьких глаз плавали цветные пятна, никак не желавшие складываться в одну общую картину, но Майлз продолжал идти наощупь. Мимо огромных машин, похожих на боевые, мимо людей в деловых костюмах и военных разгрузках, мимо трейлеров - вперед, к окраине парка. Темная тень отделилась от муравьиной колонии, скользнула сквозь закрытую дверь - Майлз лишь на миг вздрогнул, когда металл прошел через дымную плоть Вальрайдера - и влилась под кожу человека, сидевшего на складном стуле с ноутбуком на коленях. Вспышку мысли, ведомую образом неизвестной голой женщины, стоящей раком, Майлз погасил мгновенно. Даже не подумал о том, как это сделать, а просто сделал и мгновенно забыл о том, что это немолодое тело принадлежит не ему. - Билли? - Док? - ответ был слабым, но губы двигались. - Билли? - Майлз отставил ноутбук в сторону и поднялся на ноги, чтобы подойти к окну. Жалюзи со скрипом поднялись, и сквозь стекло он увидел муравьиную колонию, сновавшую возле трейлера. - Док? - голос Билли раздался громче, но всё равно дрожал. - Я где? И мама... Муравьи за окном синхронно затрепетали. - Что происходит? - Не знаю, - ответил Апшер и был честен. - Я не знаю. Я знаю только, что ты как ты, как человеческое тело, совершенно точно остался там. Он кивнул на видневшиеся из-за трейлерных крыш громоздкие кузовы машин. - Какая разница, где эти ошметки, - бросил Билли и прерывисто втянул в легкие воздух. - Я не чувствую... Док, я не... Муравьи хаотично бросились в разные стороны, но Майлз поймал их и удержал движение в соответствие со своим представлением порядка. Сердце бешено колотилось в груди. Билли хрипло и загнанно дышал, пытаясь восстановить контроль, но воспоминания о том, что сказала женщина с золотыми сережками, раз за разом возвращали его на исходную, где холодный страх мешался со жгучей болью. "Вы продали своего ребенка Мёркофф, а он даже не был болен." Теперь Майлз услышал. И если бы можно было убить Хоуп еще раз - убил бы, не задумываясь, разодрал бы заживо, как тех солдат в подземелье. А еще лучше - прогнал бы сначала через воспоминания Билли обо всем курсе "терапии", а затем и через свои. Ярость затрепетала внутри, цепляя нервные окончания, но своим желанием он сумел взять ее под контроль. - Билли, у меня есть мысль, - спокойно сказал Майлз. - Не думаю, что она тебе понравится, но я не готов бросать тебя здесь. Одной и той же парой глаз они оба посмотрели на машины. - Не с ними. - Это не ваши люди, док? - еле слышно спросил Билли. - Они ведь ваши. - Не совсем, - ответил Майлз. В другое время, в другом месте и в другом теле собственная мысль показалась бы ему верхом безумия, но сейчас он мыслил ясно, как никогда. Вальрайдер ведь был связан с электричеством, как-то взаимодействовал с мозгом и состоял из миллионов крошечных частиц, а значит... - Билли, ответишь мне на один вопрос? - Да, - шепнул тот. - Ты имеешь хоть малейшее представление о том, как работает интернет? Повисла тишина, в которой стало слышно, как снуют снаружи муравьи, и тогда Майлз замер всеми крошечными черными телами, чтобы те не мешали им говорить. - Да, я подглядывал за тем, как переписываются сотрудники больницы, - тихо сказал Билли, и Майлз почувствовал отдаленный укол чужой вины. - Мне было скучно просто спать, и я... - Неважно, что ты делал там, - сказал Апшер. - Это всё теперь позади. Он отвернулся от окна и, подобрав ноутбук, сел обратно на стул. Пальцы привычно застучали по клавиатуре: VPN - защищенный браузер - почта, которую он использовал только анонимно. - Я не знаю, как мы сделаем то, что я хочу сделать, - снова заговорил Апшер, вбивая пароль. - Но раз ты дважды поднимал людей из мертвых, то это вряд ли будет сложнее. Внутри кольнул отголосок слабого интереса, всё еще замутненного болью и страхом. - Тебе нужно отсюда убраться, - продолжал Майлз. - Ты прав. Эти люди не мои, и они заберут тебя... Он запнулся на миг, не сразу додумав окончание фразы. - ...у меня. - Вы хотите, чтобы я добрался до другого компьютера? - тихо спросил Билли. - В... в другом месте? - Именно, - ответил Майлз, набирая в строке адресата имейл своего же ящика. - Если я открою эту же почту с другой стороны, ты сможешь меня найти? - Не знаю. Думаю, да. Думаю... - Билли прерывисто вдохнул. - Думаю... Пальцы Майлза замерли над клавиатурой. - Думай быстрее, - предупредил он. И поднялся на ноги в собственной гостиной. Комната ходила ходуном перед глазами, из носа продолжала сочиться кровь, кровью пропиталась рубашка, и все та же кровь отвратительно липко стекала вниз, пачкая джинсы. Тем не менее Майлз прекрасно осознавал мир здесь и мир там, где он сидел за ноутбуком вместе с Билли и где немолодое тело начинало трясти от напряжения. Другой ноутбук стоял на тумбе в спальне, и Майлз рывком откинул крышку, чтобы одно за другим повторить всё те же действия: включить - VPN - защищенный браузер - почта. - Я отпущу тебя, когда нажму "отправить", - сказал Апшер и, подхватив оба ноутбука, подошел к обоим окнам. За одним из них посреди пыли недвижимо замерли муравьи, за вторым между деревьев до забора тянулась садовая дорожка. - Да, док, - прошелестел над ухом голос Билли. - Делайте, что нужно. Майлз нажал на "отправить" и закрыл часть глаз. Муравьи встрепенулись и заторопились прочь. Пейзаж за первым окном обрушился в черную пустоту, статика в ушах задребезжала сильнее обычного, и мир сомкнулся до привычной комнаты в доме. Майлз успел отвернуться от окна, обновить страницу почты и открыть пустое сообщение от самого себя, прежде чем его повело в сторону. Ноутбук выпал из отказавших рук и с громким хрустом встретился углом с полом, затем отказали и ноги, и Майлз бессильно осел на колени. В голове вибрирующе гудело. Он хлюпнул кровью в носу и согнулся вперед, чтобы уткнуться лбом в прохладный пол и попытаться переждать дрожь, заколотившую тело. По пальцам полз липкий, как кровь, холод. - Вы не док. Апшер с трудом поднял голову, опираясь на ватные руки. Посреди комнаты сгущалась, стягиваясь со всех сторон, блестящая темнота, формируясь в подобие человеческой фигуры. Той самой фигуры, что гнала его по подземелью. - Я не док, - хрипло ответил Майлз. - И не был никогда. Вальрайдер Билли не имел рта и однозначно не говорил вслух, но сейчас Майлз слышал чужой голос в своей голове отчетливее, чем когда-либо прежде. В груди закололо, когда он заставил себя хотя бы выпрямиться. Он проложил Вальрайдеру путь из электрических импульсов, пересекавший половину США, и получил то, что получил: всесильное скопище наномашин стоимостью не в один миллион долларов, пересланное по почте как обычная порнуха. - Ты и впрямь здесь, - сухо усмехнулся Майлз. - Но я нахер в это не верю. Я даже с трудом верю, что это мой мозг выдал такую идею. В психушке я чувствовал себя в меньшей дурке, чем сейчас. - Вы не док, - повторил голос Билли. - Кто вы? - Майлз Апшер, независимый репортер, - Апшер повел правым плечом, от движения которым не стреляло болью через всё тело. Лгать дальше он не хотел. - Да, я врал тебе, Билли. Но иначе ты бы и слушать меня не пожелал. Фигура Вальрайдера молча висела посреди комнаты, и тогда Майлз прижал руку поперек груди, пытаясь унять тупую, пульсирующую боль в ранах. - Я тебя помню. Это было произнесено медленно, с явным напряжением. - Ты пришел ко мне. Ты попытался разбудить меня. Ты сделал мне больно. Внутри клубящейся темноты рассыпались и исчезли голубые искры. - Да, - тихо согласился Майлз. - Так было надо. Он мог бы сказать, что это Вернике направил его выключать системы жизнеобеспечения. Мог бы - и тогда, возможно, Билли испытал бы меньшую боль от факта, что Вернике мертв. Внутри смутно отдалось чужой яростью и чужой болью, вспыхнуло и угасло воспоминание о матери, и Майлз промолчал. - Где док? - требовательно спросил Билли. - Почему ты?.. Ты спишь? Ты тоже достиг результатов в терапии? Где ты? И где я? Мне снилось, что моя... - Я не сплю, - оборвал его Майлз. - И ты тоже. Ты давно не спишь. Я убил тебя тогда, в больнице, я отключил твое питание. Он опустил было взгляд на руки, но тут же поднял обратно на темноту. - Ты умер, Билли. И эта штука - твой Вальрайдер - передалась мне. Но когда я попытался уйти, то доктор... Нет. Когда я попытался уйти, на выходе меня ждали доктор Вернике и солдаты. Они убили и меня тоже, но я убил их в ответ. Я не знаю, как, я плохо помню. Я испугался. А потом я вернулся к тебе и попытался отдать эту тварь. Когда ты встал и ушел, я тоже не знаю. Я... сбежал раньше. Майлз тяжело вздохнул и провел холодными пальцы сквозь спутавшиеся волосы. Перед глазами стояло искаженное болью лицо Хоупа - такое, каким он запомнил его, когда нажимал на последнюю кнопку управления морфогенетическим двигателем. - Прости меня. Я не видел другого выхода. И Вернике... он погиб вместе с солдатами. Я убил его. Майлз успел почувствовать покалывание в пальцах за секунду до того, как по комнате прокатился треск, а фигура Вальрайдера рассыпалась в дымное облако и устремилась в его сторону. Это было так похоже на подземелье, что Майлз инстинктивно отшатнулся и вскинул перед собой руки, зажмурившись. Грудь продрало изнутри, в уши еще громче ударил треск статического электричества, но больше ничего не произошло. Майлз приоткрыл глаза и медленно опустил руки. Он всё так же сидел на полу на коленях, а перед ним искрил голубыми молниями сухой шторм. Темнота клубилась в темноте, билась одна об другую, но между ней и ним оставалось пустое пространство. Майлз не сразу почувствовал ту, вторую темноту, не сразу ощутил ее колкое прикосновение к сотням его глаз и сотням его рук. Это прикосновение разорвало бы в клочья его маленькое прежнее тело, но оно ничего не могло сделать с ним теперь. Майлз сглотнул горько-соленую слюну. - Пожалуйста, перестань пытаться меня убить. Я сделал всё, чтобы тебе помочь. И без меня ты теперь долго не протянешь. Возможно, сейчас Билли его просто не слышал. Возможно, был настолько поглощен собственной болью и яростью, что не намеревался отвечать. Что бы то ни было, Майлз наконец не испытывал чужих эмоций: будто барьер из нанитов отсек его от Билли не только физически. Тело всё еще трясло. Апшер еще раз вытер нос рукавом и, не найдя в себе сил подняться, уткнулся лбом обратно в пол. Пространство перед ним продолжало дрожать и искрить - он чувствовал вибрирующую отдачу глубоко внутри - но темнота не двигалась с места. *** - ...и также считаю нужно доказательство то, что правительство влияет на нашу волю при помощи си-лучей, - закончил Вейлон. - Какая херня, - вынесла вердикт Лиза и склонилась к монитору, чтобы повторно пробежать глазами последнюю пару строк. - Любой дурак поймет, что это чушь. - Насчет любого дурака не уверен... - пробормотал Вейлон. Лиза махнула рукой. - Нет, абсолютно любой. Это немного отсрочит им апокалипсис, но потом станет только хуже. Вейлон покачал головой. Кто бы в Мёркофф ни отвечал за создание сайта, на котором распространял свои теории заговора "Вейлон Парк", он постарался на славу. Автору можно было бы поаплодировать, если бы Вейлона не тошнило от всей невероятной мути, которую он якобы написал. - Вейлон, - тихо позвала Лиза. Она подвинулась на поручне кресла и боком скользнула ему на колени, заслоняя спиной монитор. - Милый. Все это написал не ты. Твои доказательства неоспоримы, и к тому же они на Вираликс, которому доверяют сотни тысяч, если не миллионы людей. И уж поверь мне, люди очень быстро узнают, что весь этот псевдотвой сайт был создан вчера, а не годы назад. Даже если Мёркофф ввалила в него кучу денег. И даже если - даже если - люди вдруг не докопаются сами, Саймон все равно откроет им правду. Вейлон тихо вздохнул и зарылся носом Лизе в плечо. С ее весом на коленях и с теплом ее тела у груди он действительно снова начинал верить, что они всё переживут. В интернете уже вторые сутки будто разорвалась атомная бомба. Статьи о бесчеловечных экспериментах Мёркофф и нарезки из видео с его камеры - зацензуренные где-то слабее, где-то сильнее - заполонили все интернет-издания и всю первую страницу новостей в гугле. Возможно, вторую, третью и даже четвертую тоже, но их Вейлон не открывал. Не считая липового сайта, в Мёркофф отреагировали тут же: некий Виктор Ли, официальный представитель компании, прислал на почту CNN письмо, в котором клятвенно обещал публично ответить на все вопросы, как только "истинная обстановка в Маунт Мэссив будет проинспектирована". Это уже вызвало очередной приступ гнева в сети, но в ответ на все обвинения компания теперь стоически молчала. Потом кто-то из сетевых детективов наткнулся на липовый сайт, и больше интернет Вейлон старался не читать: он давно уже не относил себя к чересчур чувствительным людям, но не реагировать болезненно на потоки грязи и сарказма в свой адрес было невозможно. Не после того, через что он прошел, чтобы вытащить правду на свет. - Вейлон. Парк откинул голову на спинку стула, чтобы встретиться с Лизой взглядом. Та улыбалась так, как только она умела, и от этого стало еще теплее на сердце. Да, Мёркофф из этого дерьма так просто не вылезет, что бы они там ни делали. Пусть даже люди считают его самого больным придурком, возжелавшим славы, - объектив камеры не лжет. И за то, что в него попало, Мёркофф придется отвечать. - Спасибо, родная, - шепнул Парк и обвил Лизу руками, плотнее прижимая к себе. Телевизор они все еще не включали, потому что не знали, когда с полуденной прогулки вернутся дети и Сандерс, а с пяти утра и почти до шести вечера Вейлон на местной машине объезжал камеры видеонаблюдения парка. Многим требовалась всего лишь замена батарей и проводки, которой просто давно никто не занимался, у одной полетел оптический стабилизатор, у другой был неисправен фокус, третья не хотела снимать ночью, но в общем и целом действительно нерабочей техники Вейлон не нашел. Он успел обновить софт на компьютере в мониторной комнате, прежде чем его нашла Лиза и принесла с собой новости о Мёркофф и подставном сайте. Вейлон крепче прижал к себе жену и глянул поверх плеча на камеры, лежавшие на столе справа от монитора. Когда он только подъезжал к месту установки первой, то его чуть не стошнило от взметнувшегося вновь страха, колотило его неоднократно и по дороге, но сейчас, когда здесь была Лиза, страх больше не возвращался. Лиза поцеловала его в лоб и слезла на пол, потому что за окном мониторной послышался шум колес. Вейлон поднялся следом, чтобы направиться сразу к двери, но Лиза неожиданно резко поймала его за рукав. Парк вздрогнул, дернулся и прикипел взглядом к окну. На поляну перед домом Сандерса, где стоял их трейлер, выехал незнакомый черный автомобиль с тонированными передними стеклами и остановился, глухо шумя двигателем. Парой секунд позже двигатель смолк, а из двери выбрался человек в длинном пальто и подобии капюшона на голове. - Стой, - отчаянно зашипел Вейлон, мертвой хваткой вцепляясь в руку уже двинувшейся к двери Лизе. - Я пойду. Лиза прищурилась - как делала всегда, готовясь спорить, - но Вейлон ни за что в жизни не собирался разжимать пальцы. - Если он из Мёркофф, то тебя он точно пристрелит на месте. У меня есть шансы. - Нет! - отрезал Вейлон и, ухватив Лизу за другую руку, очень отчетливо и неожиданно для самого себя твердо приказал: - Жди здесь. Если он нападет, беги, не останавливаясь. Не думай обо мне. Забирай детей, и уезжайте из этой чертовой страны, уезжайте как можно дальше, туда, где у Мёркофф нет филиалов. И даже не думай пытаться меня защитить, у детей должна остаться мать. Ты меня поняла? Под конец его голос начал срываться, но Вейлон договорил, резко отпустил Лизу и, не глядя на нее больше, широким шагом вышел из мониторной в коридор, а затем на улицу. - Эй! - хрипло окликнул он человека. Тот отвернулся от трейлера и поднял с носа на лоб темные очки. Вейлону потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что он смотрит в глаза Саймону Пикоку, потому что фиолетовый шарф туго обхватывал основание капюшона и поднимался почти до самой переносицы. - Мистер... - Вейлон осекся. - Саймон? - Где миссис Парк? - глухо прозвучало из-под шарфа. Вейлон повернулся к окну мониторной и махнул рукой. Под ложечкой снова стало холодно и липко; что-то было не так, что-то было совсем не так. Пикок очень странно стоял на ногах, покачиваясь, как будто был сильно пьян, но при этом ни во взгляде, ни в голосе не было и следа опьянения. - Саймон? Лиза остановилась на пороге мониторной, и Вейлону хватило одного взгляда на ее позу, чтобы понять, что ему ничего не кажется. - Сандерс с детьми задержится на одной из станций наблюдения, - сказал Пикок. - Я ему позвонил. Им ничего не угрожает. - Зачем?.. - медленно произнесла Лиза и подошла, чтобы остановиться рядом с Вейлоном. Ни один из троих не подошел ближе, оставаясь на слишком далекой дистанции для удобного разговора. Сердце гулко стучало за ребрами, но сейчас Вейлон боялся не за себя - он боялся за Лизу и за детей, которые могли остаться одни. - Что случилось? - сипло спросил Вейлон. Пикок наконец захлопнул дверь машины и пошел, но не к трейлеру, а обратно к мониторной. - Идем. Надо поговорить. Внутри помещения Пикок кивнул им обоим на кресло, а сам отошел к окну. Вейлон почти насильно усадил Лизу и остался стоять рядом. - Мы облажались, - с голосом у Саймона тоже было что-то не то, а может, так казалось из-за шарфа. - Они нас ждали. Комната перед глазами резко накренилась в сторону, в груди сжало до невозможного туго, а перед глазами зашумели статикой фигуры из теста Роршаха. Что-то крикнула Лиза, комната опять куда-то перекатилась - и всё резко стихло, оставляя Вейлона тяжело дышать в кресле. Лиза сидела на корточках рядом с ним, сжимая за руку, и на ее лице Вейлон впервые увидел страх. - Прости, - выдавил он, сжимая ее руку в ответ. - Я не знаю... Что за черт. - Это называется паническая атака, - глухо произнес Пикок. Он даже не пошевелился. - Прости. Я не хотел причинять тебе боль. - Черт с ним, Саймон, - выдохнул Вейлон. - Что случилось? Что случилось с тобой? - Мы облажались, - повторил Саймон. - Я облажался. Но есть плюсы. Агенты Мёркофф ничего не нашли на пепелище вашего дома и уехали ни с чем. Я видел это сам. Лиза тяжело выдохнула воздух, но тихо сказала лишь: - Вот и хорошо. Вейлон же продолжал смотреть на Пикока. Встреча с Мёркофф и его странное состояние в совокупности могли значить либо плохую вещь, либо вещь, о которой Вейлон не хотел еще думать. - Ты ранен? - прямо спросил он. Пикок покачал головой. - Нет. ...не совсем. Вейлон посмотрел на него пристальнее и с напряжением, стоившим еще одного приступа головокружения, медленно сложил мысль в слова. - Ты мертв? - Что? - Лиза повернула к мужу голову. - Вейлон, ты... Видимо, в этот момент и она осознала, что Пикок на вопрос не отреагировал, потому что повернула голову обратно. Саймон молча кивнул. Кивнул и принялся разматывать шарф. При тусклом свете одной лампы и угасающем свете с улицы было сложно разглядеть детали, но это было и не нужно. Лицо Пикока от переносицы и ниже напоминало лица пациентов Маунт Мэссив - с искаженной, пошедшей буграми кожей и трещинами, сквозь которые проступала сукровица. Шарф лег на подоконник, и Пикок оттянул в сторону ворот пальто. Прямо под ним блеснула желтоватой белизной обнаженная кость, объятая розовым мясом, от которого всё теми же трещинами расходились бледно-зеленые пласты кожи. Лиза издала глухой гортанный звук и мгновенно закашлялась, и тогда Пикок отпустил пальто и отвернулся, чтобы приняться наматывать шарф обратно. Вейлон сидел, как будто его снова привязали к креслу. Его не тошнило, и вид чужого изувеченного тела не вызвал в нем ни капли отторжения. Чужие изуродованные тела стали привычны. Он лишь понимал, что это второй человек, погибший или почти погибший из-за него. И что он уже ничем не может ему помочь. - Вальрайдер? - тихо спросил Вейлон. Язык плохо ворочался во рту. Пикок кивнул, завязал шарф и повернулся обратно. - Что случилось? - тихо спросила Лиза. Она больше не выглядела так, как будто ее стошнит, напротив: в ее глазах светилось что-то, что было там после того, как она отсмотрела снятый Вейлоном материал. - Засада на дороге, - ответил Саймон. - Я не успел понять, что произошло. Майлз сказал, это был выстрел из подствольника, но машина сразу загорелась, и я погиб мгновенно. Я ничего не помню. Когда я открыл глаза, машина уже давно сгорела дотла. - Майлз сказал? - переспросила Лиза. Пикок сделал неопределенный жест рукой. - Он всё видел. - Он там был? Он... он тоже? - Нет. - Показалось, что Пикок под шарфом усмехнулся. - Он давно дома. В Вашингтоне. Лиза нахмурилась, и Вейлон ее понимал. - Так значит?.. - начала было она, но замолчала. - Он здесь, - Пикок коснулся пальцем виска. - Возможно, он сейчас всё слышит. Вейлон не почувствовал в себе удивления - не после того, что он видел от Апшера и Вальрайдера, - а вот Лиза нахмурилась еще сильнее. - Я не понимаю, - честно сказала она. - Но это совершенно не важно. Важно другое. Лиза поднялась на ноги и подошла к Пикоку. Остановилась напротив, протянула ладонь и осторожно взяла его за руку. Вейлон видел, как Саймон с трудом поборол желание отступить на шаг назад. - Что бы ни случилось, ты всегда останешься человеком, который спас нам жизнь, - негромко сказала Лиза. - И что бы ни случилось с твоим телом, раз ты мыслишь, то ты все равно жив. Если у нас есть хоть какая-то возможность помочь тебе - и Майлзу, и всем, кого Мёркофф еще коснется, - то я сделаю всё, что ты скажешь. Вейлон заставил себя подняться и остановиться позади Лизы в немом согласии. Глаза у Саймона оставались абсолютно живыми, в них всё так же блестел прежний интеллект, и от этого что-то, что будто стягивало Вейлона изнутри, начало слабеть. - Да, - глухо произнес Пикок. - Всё еще очень нестабильно. Я уже поговорил с Сандерсом. Он готов отпустить вас на некоторое время и присмотреть за детьми. Даже будучи мертвым, Пикок продолжал планировать чужое будущее заранее, и вместо должного раздражения или страха Вейлон ощутил лишь облегчение. Но дети... - Мы поговорим с детьми, - сказала Лиза. - Ты прав, они будут в большей безопасности, если нас не будет рядом. - Не сейчас, - Пикок покачал головой. - Сейчас рано. Я приехал, чтобы сказать вам, что они не нашли ваш след, но это не значит, что они не найдут след Майлза. Билли они уже нашли. Лиза тряхнула волосами и на миг зажмурилась, а после отпустила Пикока и выставила перед собой руки. - Стой. Теперь я действительно совсем ничего не понимаю. Пикок глянул в окно, видимо, пытаясь понять, сколько времени. - Часть Вальрайдера осталась здесь, - он снова коснулся пальцами головы. - Майлза тоже. Он, конечно, не говорит со мной, но если он четко что-то представляет, то я это вижу. Я видел, что он пережил в Маунт Мэссив. Вейлон подавил вздох. Внутри зашевелилось гнусное желание узнать тоже, но Вейлон прогнал его, как сумел. - Я почти приехал к дому Билли Хоупа, когда машину подорвали, - сказал Пикок. - Надеялся найти его, поговорить. Но в результате он нашел меня сам. Майлз его дозвался, и они вместе вытащили мой разум обратно в тело, а тело залатали, как сумели. Они убили агента Мёркофф раньше, чем вернули мне жизнь, но Мёркофф уже знает. Знает, что жив Майлз, знает, что жив Билли, и знает, что между ними есть связь, иначе Билли бы никогда меня не нашел. - И что теперь? - тихо спросил Вейлон. - Они не знают, что жив я, - ответил Пикок. - Я еду в Вашингтон. Если мне повезет, то я смогу поговорить с человеком, который может нам помочь. Вейлон кивнул. - А мы? - подала голос Лиза. - Оставайтесь здесь и ждите, - Пикок сунул руку в карман и протянул ей телефон. - На него можем позвонить только я и Апшер, а на другие телефоны не отвечайте, даже если будете уверены, что это ваши близкие. Я отправлю Апшера обратно к вам. Он защитит вас, если понадобится. Лиза приняла телефон и сжала его в руке. - Спасибо, Саймон. - Берегите себя, - сказал Пикок, и в его голосе Вейлон услышал искреннюю просьбу. Они все пожали руки, и Пикок вышел за дверь, чтобы сесть в машину, развернуться и через несколько долгих секунд скрыться за деревьями. Вейлон и Лиза молча смотрели ему вслед. *** Он не знал, сколько пробыл в таком положении, но пробыл явно долго - настолько, что застоявшаяся кровь прогнала по ногам судорогу, когда он зашевелился. Майлз сдвинул тело вбок, усаживаясь на пол, и с шипением вытянул ноги. В груди продолжало тяжело ныть. Чужая темнота больше не клубилась в комнате, а висела на отдалении, приняв обратно свой околочеловеческий облик. Апшер кивнул ему. - Ты успокоился? - За что ты его убил? Голос был едва слышен, и он дрожал так, как будто Билли несколько часов плакал. Майлз подавил вздох. - Это Вернике привел солдат, которые меня расстреляли. Возможно, - он даже не сделал паузы, чтобы придумать ложь, - он мстил за тебя. А я просто хотел уйти оттуда живым. Я... я никогда не испытывал такого отчаяния как там, внизу. Когда я увидел солнечный свет, до которого не мог добраться. Когда я понял, что меня оттуда не выпустят. Он провел рукой по лицу, чувствуя, как ворочается внутри призрак старой обреченности и затравленного отчаяния. - Я действительно не помню, как убил их всех. Я пришел в себя уже после того, как это сделал. Говорить обо всем случившемся вслух без сарказма и самоиронии оказалось еще тяжелее, чем он думал. Апшер снова потер лицо, теперь уже двумя ладонями, и протянул одну руку вперед. - Если хочешь, я покажу. Может, тогда ты если не простишь, то хотя бы поймешь меня. С едва различимым шелестом фигура Вальрайдера подплыла ближе. Майлз увидел чужую нерешительность и смутно почувствовал чужой страх, прежде чем черные пальцы коснулись его собственных. На кончике темноты, струившейся из обрубка указательного, полыхнула искра. На этот раз ему не нужно было ничего вспоминать: в ту секунду, когда разум Билли коснулся его собственного, у него больше не осталось тайн, которых бы тот не знал. Равно как и у Билли не осталось ничего, чего не знал бы Майлз. Наверное, другой мог бы сойти с ума, но Майлз очень ясно отделял свои воспоминания от чужих и свое сознание от чужого. Он просто знал: знал каждый день другой прожитой жизни, от первого вздоха до выдирающего душу гула машин, до стремительного, невозможного пути по радио- и электромагнитным волнам. И среди всех картин в памяти, среди всего безумия, происходившего в Маунт Мэссив, ярче всего выделялась тоска по матери, которая на много лет осталась дома одна. Воспоминания прошли стремительной чередой и столь же мгновенно угасли. Хотя не было сомнений в том, что пожелай он увидеть их медленнее и четче, они всплывут в памяти так же ярко, как воспоминания о ночи в Маунт Мэссив. - Боже, Билли. Майлз хрипло рассмеялся и откинулся на спину, невольно прижав руку поперек груди. - И зачем я только пытался снова тебе врать. Вальрайдер над ним не отреагировал, но Майлз понимал, что Билли не мог не увидел правду про Вернике. - Мне жаль, - шепнул он, закрывая глаза. - Я не хотел, чтобы ты это видел. - Он мечтал умереть снова, я знаю, - тихо прошелестело в голове. - Но я никогда не думал, что так сильно. Я... он иногда говорил мне, что я эгоист. Я никогда не думал, что настолько. Майлз повернул голову вбок, когда Вальрайдер опустился рядом. Движение было настолько плавным, что он его почти не заметил - бесконечная насмешка над несовершенными движениями человеческого тела. - Думаю, я бы тоже попросил тебя убить себя, если бы был им. Ты всё правильно сделал. - Не-а, - откликнулся Майлз, - я спасал себя. Мне было насрать на Вернике. И... почти что насрать на тебя. Я понятия не имел, как тебе помочь, и, честно сказать, не очень-то и хотел. Ты первым попытался меня убить, так что... Он пожал плечами. - Наверное, логично, что я попытался убить тебя в ответ. - Наверное, - прошелестел Билли. - Ты знаешь, теперь я лучше помню. Я тебя видел, много раз. Ты казался мне чужим. Странным. Сначала я не подходил к тебе, а потом ты сам ко мне пришел. Я не хотел, чтобы ты нашел Рудольфа. Думал, ты испугаешься и уйдешь, а если нет, то тогда я тебя прикончу. - Да, кстати об этом, - Майлз посмотрел на Вальрайдера, но не нашел, за что зацепиться взглядом на гладком лице. - Ты ведь не чокнутый. Ты просто видел слишком много дерьма и одновременно охеренно притворялся. И не гони мне, я прекрасно всё знаю. Тогда для чего именно ты убивал? - Для чего именно ты убил Трагера? - спросил Билли. В его голосе не было слышно никаких эмоций. - Я знал обо всех всё, я видел их сны, я ловил их желания. Там было много таких, как Трагер, тех, кто заполнял пустоту внутри болью других. И врачей, и пациентов, всех. Врачей в особенности, но пациентов тоже. А кому-то... кому-то просто не хотелось жить. Я хотел быть к ним милосерден. Майлз просто кивнул. Значит, Вернике и Пикок были правы, с Вальрайдером действительно через время можно приобрести комплекс Бога. Видимо, когда окончательно обретаешь над ним контроль и тебя больше не блюет на пол каждую секунду. - Ты не можешь обрести контроль, - подал голос Билли, и Апшер неприязненно поморщился: - Мне думать потише? - Может быть, я не специально, - ответил тот. - Но однажды создав, ты больше не контролируешь Вальрайдера. Он это ты, ты это он, и на самом деле даже нет никакого "он". "Он" исполняет твои желания, потому что это ты исполняешь свои желания. "Он" это абсолютная власть. Наверное, ты прав, и это можно назвать Богом. Внутри головы прокатился треск статики. Вальрайдер явно не мог улыбаться, у него для этого не было рта, и тем не менее он однозначно улыбнулся. - Я знаю, чего ты хочешь. Майлз приоткрыл один глаз и скосил его на Вальрайдера: - Спать или курить? - Нет. Темнота внутри вдруг разом встрепенулась, вызвав очередной приступ зуда, и Апшера едва подавил стон. - Ты хочешь контроля и покоя одновременно, - продолжал Билли. - Ты видел вещи, которые могу я, и ты хочешь их повторить. Но больше всего... Во все стороны от Вальрайдера заструилась темнота, а человеческая фигура начала таять, и Майлз рывком сел и отодвинулся в сторону. - Давай не надо? - ...больше всего ты хочешь понять, что ты теперь такое. В следующее мгновение Апшер врезался спиной и затылком в пол, а руки развело в стороны и придавило невидимой тяжестью. Он судорожно дернулся, пытаясь выкрутиться, но темнота сжималась вокруг запястий мертвой хваткой. - Последнее, что ты должен делать, это бояться себя, - тихо произнес голос Билли. - Видишь? Ты не можешь сопротивляться, потому что ты хочешь этого сам. Ты хочешь узнать, кем ты стал. В этом нет ничего стыдного. Я знаю. - Ты не мой психотерапевт, - прошипел Майлз, не прекращая попыток выкрутить руки. - Отпусти. Густое темное облако над ним озарилось изнутри бело-голубой вспышкой. - Я просто в твоей голове. Я вижу то, чего ты сам не видишь. Если я отпущу тебя, ты никогда не перейдешь черту, а потом этот страх тебя сгубит. Ты помог мне, и я хочу помочь тебе. - Ты не очень-то помогаешь... сука, - Апшер вжался спиной в пол, когда тьма сгустилась и опустилась сверху и по коже прострелил слабый электрический разряд. Никто ничего не говорил, но он вдруг очень отчетливо понял, что сейчас произойдет. - Блядь. - Майлз задергал руки так, что в плечах что-то хрустнуло, и впился взглядом в темноту. - Даже думать не смей, даже думать не смей, даже... Он успел еще раз дернуться, прежде чем холодный поток нанитов начал медленно втекать в рану у левого подреберья. Глубокий вдох мгновенно оборвался, и Майлз задышал поверхностно и часто, боясь лишний раз пошевелиться. Его не спросили. Вальрайдер провернулся и внутри, и снаружи, с оттягом протираясь по стенкам раневого канала, а затем вышел за его пределы, с нажимом пробив плоть. Майлза выгнуло как от настоящего удара электрическим током, выбив из груди неприлично тонкий звук. Он снова попытался выкрутить руки, но в этот момент наниты плавно, неторопливо втянулись обратно. Очень хотелось высказать Билли, что трахают обычно в другие отверстия, но язык совершенно не ворочался во рту - не когда он столь отчетливо чувствовал каждый чертов нанит, скользящий вдоль и поперек оголенных нервов, от груди до спины и обратно по всей длине. Это ощущение должно было бы вызывать страх, но Майлз не чувствовал ничего, кроме больного, болезненного удовольствия. Ощущений острее он никогда не испытывал. Темнота потянулась назад, живая, шевелящаяся, царапая по пути всё, что могла, имитируя прикосновение сотен пальцев или десятков крыльев насекомых, трогая и ощупывая каждую клетку, которой касалась. Это было слишком. - Хватит, - вымученно выдавил Апшер. - Пожалуйста. В голове тихо хихикнули. - Я ведь всё прекрасно чувствую. Ты не хочешь, чтобы это кончалось. Ты уже однажды пытался сделать это сам. - Это пипец, а не... - начал было Майлз. - Тсс. Соседнюю рану стремительно проткнуло тьмой, и Майлз утонул в обжигающем кайфе, пробившем нервные окончания. Мышцы свело, но темнота внутри не сжалась - возможно, напротив, лишь уплотнилась, борясь с реакцией его тела, а возможно, это ему так показалось, потому что в ране тянуще дернуло, а пол как будто поплыл вбок и наверх, по кругу. Судорога сошла на нет; наниты активнее закопошились внутри, и из горла вырвался глухой задушенный звук. Майлз сжал оставшиеся пальцы и запрокинул голову, инстинктивно пытаясь повернуться набок. Это не помогало. Тьмой с нажимом проткнуло еще одну рану, затем еще, и еще, и еще - до тех пор, пока они не были заполнены все, а Майлз не превратился в одну беспомощно скулящую массу. Вальрайдер двигался без малейшего намека на синхронизацию, терзая каждую рану по-своему, выпивая все силы из еще живого тела. Внутрь будто засыпали песка и подняли бурю - всё терлось, зудело и горело и одновременно с нажимом колко гладило так, что зуд превращался в наслаждение, подобное методично расчесанному в детстве комариному укусу, только усиленное во стократ. А потом всё разом прекратилось, и темнота застыла отдельными дымчатыми кольями, погруженными в раны. Глубокий вдох не дался всё равно - оборвался, зацепившись за подрагивающих нанитов в левом легком. Руки вдруг смогли оторваться от пола, и Майлз рывком сел, вцепляясь обеими ладонями себе в грудь. Пальцы кольнуло, но Вальрайдер разошелся между ними, не оставив ничего, за что можно было бы ухватиться. В ранах же темнота лишь сгустилась, усиливая острое, мучительное давление изнутри. Из грудной клетки вырвался слабый стон, и Майлз бессильно уронил руки на пол. - Не дергайся, - тихо посоветовал Билли. - Не сопротивляйся. Не бойся. Голос в голове опустился на пару тонов ниже и с ухмылкой пообещал: - А будешь, я тебя снова к полу прижму. И ты снова ничего не сможешь сделать. - Да пошел ты нахер! - выплюнул Майлз. Голос позорно дрожал и отнюдь не от злости. Билли не ответил, но его Вальрайдер засочился наружу. Если бы можно было сравнить это с сексом, Майлз сравнил бы, но это было лучше, ярче, сильнее в десяток раз, здесь кайф сразу бил по нервам в мозг, минуя глупые и бесполезные слои плоти. Он не сразу осознал, что стонет - стонет громко и бесстыже, совершенно не так, как стонут от боли, - а когда понял, то понял, что уже бессмысленно бояться самого себя. Уже поздно. Майлз сам откинулся обратно на спину и дрожащими пальцами расстегнул воротник рубашки. Тьма тут же скользнула вслед за его рукой, и он успел увидеть темную волну, прошедшую под кожей, прежде чем внутри всё вспыхнуло по-новой и обозначилось с невероятной точностью. Мышцы, кости, органы - Майлз чувствовал ими всеми так, будто они были пальцами. Когда он дорасправился с рубашкой, он не запомнил. Запомнил только, что она всё еще была в крови, а тело под ней уже нет. Раздеваться было необязательно, но ему было жарко, слишком жарко, как будто у него опять поднялась температура. Наниты продолжали дрожать внутри - теперь уже не так ярко, но достаточно для того, чтобы Майлз не чувствовал в себе ни сил, ни желания спорить с Билли или пытаться подняться. - Теперь ты понял? - тихо спросил тот. - Ты всегда жив, пока Вальрайдер с тобой. И ты не думаешь о том, как что-то сделать, ты просто делаешь это. Майлз глухо хмыкнул, но едва заметно кивнул в ответ. - Ты уже делал вещи, которых не мог я, - продолжал Билли. - Они всегда хотели, чтобы я овладел разумом в чужом теле, подчинил себе наяву. Я никогда не мог - мог только во снах - потому что они заставляли меня постоянно думать о том, как именно это сделать. Движение внутри наконец полностью сошло на нет, и Майлз сумел вдохнуть полной грудью. Впервые с того момента, как его расстреляли, раны не чувствовались совсем, не зудели и не болели. Значит, Билли был прав. - Я всегда прав, - тихо, но очень самодовольно шепнул голос в голове. Апшер фыркнул и опустил одну ладонь себе на грудь, чтобы почувствовать, как всё еще учащенно бьется в глубине живое сердце. - Заткнись. Иначе я начну жалеть, что перетащил тебя сюда.