— А где мой папа? — Я за него.

      — Тигр… Лошадь… Овца…       — Йо, Сарада, чего делаешь?       Она отвлеклась от своего занятия и подняла глаза на Боруто, который с любопытством разглядывал её руки. Он держал подмышкой мячик и жевал моти, оставшееся после обеда. С Сарадой они договорились встретиться на площадке, как только пообедают, но как бы сильно не торопился Узумаки умять тарелку удона, юная Учиха всё равно пришла раньше.       — Тренирую складывание печатей, — ответила Сарада, демонстрируя сложное переплетение пальцев.       — Зачем они тебе? — моргнул Боруто.       — Чтобы использовать техники, конечно! — возмутилась такому глупому вопросу Сарада. — Нужно научиться складывать их быстро, чтобы не запутаться в бою. Каждый ниндзя это должен уметь!       — А-а… — протянул мальчик, не слишком заинтересовавшись, и вынул из кармана завёрнутое в салфетку моти. — Держи, с малиной.       — Я так объелась, что если съем, то лопну!       — Я отойду подальше, тебаса, — хихикнул Боруто.       Сараде ничего не оставалось, как взять сладость. Это стало их традицией. Мальчик всегда приносил что-нибудь со своего завтрака или обеда. На её вопрос матери, зачем он это делает, Сакура со какой-то странной улыбкой ответила, что Боруто ценит её, как друга, и таким образом заботится. Мадара же сказал, что если мальчик хочет вступить в клан Учиха за счёт сладостей и бутербродов, то ему стоит придумать что-нибудь получше.       — Как это, вступить в клан? — вытаращилась на призрака Сарада.       Взгляд старшего Учихи стал совсем недобрым.       — Никак, пока я живу в этом доме.       Ни слова не поняв, Сарада решила, что мамино объяснение ей нравится больше. Боруто был её лучшим другом, как и Иноджин, с ним всегда весело и интересно, хоть иногда он и раздражал своими глупостями и криками. Наверное, ей тоже стоит позаботиться о нём.       — Давай я научу тебя складывать печати или метать оружие. Ты ведь пойдёшь в Академию?       — Там и научат, — отмахнулся Боруто. — Скоро начнутся уроки, домашка, тренировки, уй! — Он поморщился и указал на мяч. — Лучше пошли погоняем мяч! Потом свои кривопальцевые штуки покажешь!       — Ты обалдуй, Боруто! — обиженно надулась Сарада. — Вот посмотришь, я выучу какую-нибудь технику и закопаю тебя под деревом!       — Ага-ага, только очки не запачкай, даттебаса!       Долго на Узумаки злиться не получалось. Даже если очень хотелось. Обида уходила, когда он начинал смеяться и улыбаться. Мальчик никогда не таил злости, будто забывал о ссоре сразу же, как только она произошла. Потому и Сарада тоже не могла сидеть в стороне и без конца ворчать. Она спрыгнула со скамейки, оставив на ней своё моти, и ребята приступили к незамысловатой игре — пинание мяча друг другу.       Детская площадка понравилась девочке сразу, как только мама привела её сюда впервый раз. Здесь было много лесенок, турников, качелей, пара песочниц — целое раздолье для ребёнка с богатой фантазией. Тут она могла быть моряком, который смотрит вдаль за горизонт, здесь — пекарем из кондитерской, здесь — художником, но конечно самой любимой её игрой была игрой в ниндзя.       Тут было много детей, как её возраста, так и старших. Иногда приходили и те, кто уже учился в Академии. Сарада с Боруто и Иноджином с жадностью слушала их рассказы о тренировках и занятиях. Боруто скривился, когда узнал, сколько придётся читать (а читал он скверно), Иноджин с сомнением смотрел на свои цветные карандаши и альбом, размышляя, хочет ли он променять их на кунаи и сюрикены, зато юная химе Учиха окончательно утвердилась в своём решении: она станет сильным ниндзя, как Мадара, и такой же умной, как мама.       — Тебе нравится здесь? — спросила как-то Сакура, забирая её вечером после работы. В другой руке она несла карты пациентов в бумажном пакете.       — Очень! — с восторгом кивнула Сарада. — Тут так весело, и ребят разных много. Сегодня я познакомилась с Шикадаем Нара. Он любит валяться на траве, заставить бегать его невозможно. В нашем Квартале пусто. Туда никто не приходит, кроме бездомных кошек.       — Это верно, — с грустью улыбнулась Сакура. Саске предлагал снять для них дом недалеко от центра деревни, но она отказалась, желая показать мужу, что клан Учиха там, где и должен быть. Его дом по-прежнему здесь, и его возвращения всегда ждут. Однако теперь она понимала — от пустых домов веяло только горькой пылью. Вряд ли такое понравится какому-нибудь ребёнку. — Зато там всегда тихо.       — В тишине лучше тренироваться, никто не отвлекает, — согласилась Сарада.       Тренировки с Мадарой продолжались. Сакура уже без боязни разрешала дочери гулять по Кварталу, и она убегала на заброшенные клановые полигоны, где никто не мог помешать ей учиться у призрака. Глядя на других детей, Сарада стала понимать, что она гораздо крепче и ловчее их, умеет обращаться с кунаем и сюрикеном, а ещё немного знает о чакре.       — Не зазнавайся, — сказал ей призрак, когда она поделилась своим наблюдением. — Гордыня — опасный враг для ниндзя. Из-за неё много сильных шиноби погибло. Никогда не переставай тренироваться и учиться, иначе какой-нибудь обалдуй победит тебя, а ты и глазом моргнуть не успеешь.       Сарада кивала и запоминала, а в глубине души очень гордилась тем, что обладает знаниями, которые получают только в Академии. До её поступления оставался ещё год, и девочка с нетерпением ждала дня, когда сможет сесть за парту и учиться искусству ниндзя. А если честно, ей очень-очень сильно хотелось носить повязку.       — Папа носит хитай? — спросила однажды Сарада, разглядывая фотографию отца. — Здесь он без повязки.       — Хитай носят не только на лбу, — ответила Сакура. — Можно на руке, на поясе, на шее…       — А папа где носит?       — Раньше на лбу, а сейчас… — Женщина замолчала и отвела вгляд. — Сейчас он без хитая.       — Разве так можно? — недоверчиво нахмурилась девочка.       — Твой папа — особый ниндзя-разведчик, поэтому ему разрешено не носить его, чтобы враги не догадались, из какой он деревни.       Мадара выслушал это объяснение и слегка кивнул, когда Сарада мельком посмотрела на него. Отчасти слова Сакуры были правдой. Ему хитай всегда мешал и казался показухой, ведь ты буквально рисовал на себе мишень символом деревни. Носил он его только из политических соображений. Но Мадара узнал и кое-что другое о Саске. Свой хитай он некогда перечеркнул, став нукенином. Зачем Сакура до сих пор хранила эту повязку в своих вещах оставалось для него загадкой.       — Блин, не пинай так сильно! — крикнула Сарада, когда от пинка Боруто мяч в очередной раз укатился куда-то в сторону. — Надоело гоняться за ним!       — Ты же ниндзя, даттебаса! — только ёрничал мальчика, сунув руки в карманы. — А ниндзя полезно бегать!       — Я тебе сейчас в глаз заряжу! — пообещала Сарада и показала ему язык.       Боруто в долгу не остался и ответил ей тем же, состроив до кучи уродливую физиономию. Девочка не удержалась и расхохоталась. Следом уже смеялся и Узумаки.       Из-за долгих гуляний на площадке вместе с друзьями Сарада забывала о призраке. Что и говорить, она и о маме забывала, пока та вдруг не появлялась на скамейке с небольшим пакетом, набитым больничными бумагами, и не звала домой. А домой так не хотелось, ведь игра была в самом разгаре…       Но Мадара никогда не забывал о ней. Он понимал, как важно детям становиться самостоятельными, понимал необходимость отделяться от семьи, чтобы вырасти, но не мог заставить себя оставить Сараду, пусть тут соберутся хоть все дети Конохи. Да и как мог он доверить свою мышку белобрысому выскочке и молчаливому рисовальщику? Но не сказал девочке и слова, видя её сияющие глаза и раскрасневшиеся щёки. Её заливистый смех наполнял пустую грудь теплом. Ради неё он готов был и на большее.       «В чём моё наказание? — размышлял Мадара, краем глаза следя за Сарадой из-за ветвей дерева. — Ясно, что я должен сделать что-то для тебя. Вырастить сильную куноичи? Сделать из тебя Хокаге? Обеспечить восстановление клана? Вернуть твоего отца в Коноху? Нет, это должно быть связано с моими поступками. Они каким-то образом заденут или уже задели тебя… — Он поджал губы и нахмурился. — Выходит, всё же защищать».       В этот момент Сарада, запутавшись в собственных ногах, упала на землю, вытянувшись во весь рост. Очки отлетели в сторону в пыль. Мадара единым порывом едва не бросился к ней, но возле маленькой химе тут же оказался Боруто и протянул ей руку, что-то спрашивая. С его помощью она поднялась, смеясь над своей неуклюжестью, отряхнула коленки и испуганно схватилась за лицо. Узумаки огляделся и нашёл очки неподалёку. Подул, рукавом по-мальчишески небрежно протёр линзы и вернул их девочке. Та с облегчением водрузила их на нос, кивнула, и вдвоём они вернулись к игре.       «Ты взрослеешь, и скоро тебе уже не нужна будет моя помощь, чтобы справляться с трудностями… — подумал Мадара, возвращаясь на своё место. Он печально хмыкнул. — У тебя появились друзья. Не важно, что мне не нравится крикливый Узумаки или молчаливый Яманака, важно, что они будут опорой в твоей жизни. У меня был Хаширама — мальчишка из вражеского клана. Надеюсь, твоя дружба будет крепче, чем наша».       — Иноджин сегодня не придёт? — спросила Сарада, пиная мяч в сторону Боруто. — Он уже третий день не приходит!       — Ещё болеет, — отозвался мальчик, возвращая ей мяч. — Я заходил к нему сегодня, его мама ворчала, что он так объелся мороженого, будто приехал с голодного края!       — С голодного края! — хихикнула Учиха. Мама Иноджина ей нравилась за свой острый язык, а ещё торты у неё потрясающие. Наверное, все мамы умели очень вкусно готовить. — Интересно, а такой есть где-нибудь?       — Есть, наверное, — сказал Боруто, ударил мяч и запульнул его в кусты. — Там голая земля, и люди очень худые, а ещё пасмурно и вороны каркают!       — Почему пасмурно? — спросила Сарада, недовольно проводив взглядом мячик, и побежала за ним. — Может, там очень жарко, поэтому ничего не растёт, и там голодный край?       — Так разве бывает? — почесал затылок Боруто, подходя к ней.       — Не знаю… Ксаннаро, ищи этот дурацкий мяч теперь сам! — раздвигая и царапая руки о ветки кустов, заворчала Сарада. — Вечно пинаешь его так, что он улетает на луну! Я третий раз уже ищу!       — Неправда! — оскорбился Боруто. — Ты просто медленная косолапка, поэтому мяч постоянно улетает! А ещё ниндзя хочешь быть!       — Кто-о?! — отпустила ветку Сарада, и та прилетела мальчишке по лбу. — А ты заноза в заднице!       — А я расскажу Сакуре-сан, что ты ругаешься плохими словами! — потирая лоб, пригрозил Боруто.       — А сам-то, а сам! — вспыхнула ещё больше девочка. Сейчас она хотела этого обалдуя Боруто задушить. — Сам сказал плохое слово! И вообще ты ябеда, а таких за углом бьют, я знаю!       — Ты первая начала! И ещё мяч мой потеряла!       Мадара потёр виски, будто у него могла болеть голова. Вот за это он и не любил мелкого белобрысого засранца, который наводил шум и втягивал Сараду во всякие игры, от которых у неё появлялись царапины да синяки.       Как-то раз заигравшись в догонялки, ребята ударились лбами, и у Сарады выскочила большая шишка, которую она неделю прятала за чёлкой. Когда Мадара спросил её, зачем она это делает, девочка, стесняясь, ответила:       — Я заработала её по-дурацки, гоняясь за этим обалдуем, а настоящий ниндзя глупые вещи не делает.       — Настоящий ниндзя не прячет свои раны и не стыдится их, мышка. Каждая для него должна служить уроком. — Мадара убрал волосы со лба подопечной, разглядывая шишку. — Вот же заноза в заднице этот Боруто…       — Заноза в заднице… — проникновенно прошептала Сарада. В тот момент Учиха ещё не понял, как опасны могут быть его слова.       Они будто снова вернулись во времена, когда девочка училась говорить и повторяла всё, что слышала, только теперь в голове юной химе осаждались взрослые выражения да ругательства. Их с лихвой нахватывалась она на площадке, иногда шокируя и его, и Сакуру пополнившимся лексиконом.       Однажды в магазине какой-то мужчина подошёл к Сакуре, пока Сарада отвлеклась на упаковку с печеньем. Услышав низкий бас, девочка обернулась к маме и увидела, как странный дядя наклоняется и тянет к ней руки. Юной химе много рассказывали историй о плохих дядях, которым нельзя верить и которых надо обходить стороной, а ещё о том, что некоторые из них любят воровать чужие вещи, а у мамы как раз сумка на плече с деньгами.       Недолго думая, Сарада схватила с соседней полки банку с маринованными каперсами. Её она использовала вместо кулака. Мадара учил, что можно пользоваться всем, что тебя окружает. Получив консервой между ног, мужчина со стоном согнулся, а маленькая Учиха воинственно прикрыла маму собой:       — Отвали от моей мамы, говнюк!       Мадара призвал всю свою выдержку, чтобы не расхохотаться, когда услышал эту историю. Но он старательно делал суровую физиономию, потому как Сакура проводила воспитательный процесс. Ей пришлось долго извиняться перед мужчиной, который всего лишь спросил срок годности сыра, потому что забыл дома очки. Сарада осталась без печенья, несмотря на то, что тоже извинилась, и сейчас сидела надувшись, как мышь на крупу.       Другой раз случился, когда Сарада старательно выводила в тетради иероглифы. Получалось, видимо, не очень хорошо, потому юная химе со вздохом выдала:       — Ну и хрень хреньковская…       — Взрослые девочки так не выражаются! — осаждала без конца дочь Сакура. — Это некрасиво и неприлично!       — Взрослые говорят вещи и хуже, — парировала Сарада, поправляя очки. — На площадке все так говорят. Что в этом плохого? Я ведь никого не бью. Ну… Больше никого не бью, — поправилась она и виновато потупила глаза.       Забавный случай, который нравился Мадаре гораздо больше историй с ругательствами. Смех-смехом, но ещё Таджима в детстве бамбуковой палкой вбил в сына через мягкое место, что детям следует не только помалкивать в присутствии взрослых, но и выбирать с умом то, что они хотят выдать своим ртом.       Сакура провела долгую беседу с дочерью, пообещав наказать её на неделю, если не прекратит сквернословить. Наказание подразумевало под собой запрет выходить из дома, никакого сладкого после обеда и ещё больше прописей. Домашний арест накладывал табу и на тренировки с Мадарой, и веселье с друзьями. Сарада вынуждена была согласиться.       Старый шиноби не стал говорить много. Стоило Сараде подняться в комнату и взглянуть на него, ища поддержки, он непререкаемым тоном сказал:       — Услышу ещё раз — поймаю и вымою рот с мылом.       Угрозу юная химе восприняла серьёзно и действительно больше не кидалась взрослыми выражениями, хотя Мадара не сомневался, что её словарный запас пополнялся день ото дня. С этим ничего нельзя было сделать, не запрёшь же девочку в четырёх стенах в конце концов.       История с дракой тоже началась на площадке. Иноджин, предпочитавший активным играм рисование, приносил с собой бумагу и карандаши. Набегавшись, они втроём устраивались на траве в тени дерева и отдавались творчеству. У Яманака получалось лучше всех: то ли потому что рисует постоянно, то ли талант у него врождённый.       — Вау, как круто! — восхищённо выдыхали и Боруто, и Сарада, заглядывая в рисунки друга. — А нарисуй кошку! Нет, собаку! А лучше дракона, сможешь?       Иноджин, казалось бы, мог всё.       — Меня папа учит рисовать, — говорил он всегда, будто оправдывая свой талант. — У него рисунки ещё лучше моих. Однажды я научусь их оживлять.       — Тогда ты оживишь для меня птицу, чтобы она подняла меня к самому небу? — спросила Сарада, перекатившись на спину. Через зелёные листики пробивались лучи солнца, игравшие на её щеках. — Чтобы я коснулась луны! Или хотя бы звезды!       — Не знаю, получится ли такая, — улыбался Иноджин.       — А для меня оживи дверь, которую нельзя открыть! — попросил Боруто.       — Зачем тебе такая? — удивлённо уставились на него ребята.       — Чтобы поставить её в моём доме, тогда папа не сможет так часто уходить, — вздохнул мальчик и перекатился на спину, как Сарада. Лицо его было очень серьёзным. — Он очень много работает, и я его мало вижу. Мы больше не ужинаем вместе и не играем во дворе. Мама говорит, что скоро он станет Хокаге, а это очень важная должность.       — Хокаге — главный ниндзя в деревне, — тут же отозвалась Сарада, вспоминая то немногое, что знала об этой должности, и решила, что поспрашивает о ней у Мадары. — Он обо всех заботится.       — Да, но кто позаботится о нас с мамой?       — Зато ты своего папу хотя бы видишь, — попробовала успокоить друга девочка. — Я своего видела только на фотографии. У него очень важная миссия, из-за этого он не приходит домой. Мама сказала, что он вроде разведчика.       Мальчишки переглянулись и сочувственно покивали. Отца Сарады никто не видел, и в тайне оба считали, что его всё-таки не существует. Наверное, умер или пропал, а может просто «ушёл из семьи» — так иногда говорили взрослые. У некоторых детей на площадке не было мамы или папы, иногда не было совсем никого. Но подруге о своих мыслях они не говорили, чтобы не обидеть.       — Тогда тебе понадобятся ещё и окна, — развеял тоску Иноджин. — Я лучше нарисую целый дом!       — Вот бы трёхэтажный, с крышей под самым потолком, чтобы в окне был виден лес, — протянула мечтательно Сарада. — А то я вижу только Квартал…       — А правда, что там водятся призраки? — приподнялся на локте Боруто.       — Нет! — возмутилась девочка. Хоть это было не совсем правдой, она знала про каких призраков говорит друг: жутких, злых и кричащих. Мадара же совсем не такой. — Это всё выдумки, я же говорила тебе! К нам только кошки и приходят!       — Кошки видят призраков, — заметил Иноджин, водя карандашом по листам. — Если они к вам приходят, значит, призраков нет.       Сарада очень серьёзно задумалась над этим предположением, и в этот момент проходившие мимо старшие ребята решили, что неплохим развлечением будет помучить малышей.       — Чем заняты, карапузы? А ну-ка дай, взгляну на твои каракули!       Вперёд выступил мальчишка в странной красной шапке на голове. Он нахально усмехнулся и протянул руку к рисункам Иноджина. Тот отстранился, нахмурился и холодно заметил:       — Я тебе не разрешал трогать мои вещи.       — Ты не понял, мелкота? — Хулиган упёр руки в бока. — Когда взрослые говорят дай, ты должен отдать и молчать!       — Ты не взрослый. — Сарада уже сидела на траве, не сводя взгляда с мальчишки и его двух товарищей, мелькавших за спиной. — Взрослые так себя не ведут.       — Что б ты знала, очкастая, мы — второкурсники Академии! — заявил второй мальчишка с пластырем на носу. — Не тебе с нами тягаться! Одним щелчком раздавим! — Он красноречиво щёлкнул пальцами, а третий в расстёгнутой рубашке довольно хохотнул. — Давай Ивабе, глянь, чё там у него!       Ивабе схватил рисунки с колен Иноджина. Боруто моментально вскочил, сжав кулаки, но мальчишка с пластырем отпихнул его и носом вжал в ствол дерева.       — Эй, отвали, даттебаса!       — Они мои!.. — вскрикнул Иноджин, пытаясь оббежать третьего мальчика, что со смехом преграждал ему путь.       — Пф-ф, ну и что это ты нарисовал, парик с клювом? — едко осведомился Ивабе, а потом подавился смешком, когда получил по носу от поднявшейся с колен Сарады. Рука отработанным десятки раз на тренировках движением плавно рассекла воздух, и девочка восхитилась, как ловко у неё получилось.       Ивабе вскрикнул и отшатнулся, роняя рисунки и прижимая руки к лицу. Между пальцев появилась кровь, и он ошарашено посмотрел на испачканную ладонь, будто не понимая, откуда она взялась. Его дружки замерли с вытянувшимися физиономиями. Иноджин и Боруто затаили дыхание, смотря на их маленькую, безобидную Сараду, вскинувшую ладони и приготовившуюся к нападению.       — Ах ты, четырёхглазая!..       Добраться до Сарады он не успел. Меткий удар под колено ногой и ещё один по лицу кулаком, и мальчишка свалился на землю. На помощь товарищу кинулись остальные, но двигались они нерасторопно, неправильно, не воспринимая её всерьёз и не заботясь о своей защите. Мадара не позволял подопечной нападать так безрассудно и учил видеть противника. Оттого через несколько минут все хулиганы попадали в пыль, шипя и потирая ушибленные места. У Сарады тоже ныли кулаки и так колотилось сердце, что его шум отдавался в висках. Никогда до этого она не была в настоящем бою и не дралась ни с кем, кроме Мадары.       Щёлк!       — Раздавила, одним щелчком… — прохрипела она подрагивающим голосом, щёлкнув пальчиками.       — Нихрена ж себе… — не удержал восхищённого выдоха Боруто. Он даже помыслить не мог, что его подруга умеет так круто махать кулаками.       Иноджин молча собрал рисунки, пока троица поднималась и злобно косилась на Сараду, которая от волнения не могла пошевелиться. От победы не было пока никакой радости. Когда их главный, утирая разбитый нос, двинулся к ней, Боруто и Иноджин заслонили подругу собой.       — Проваливай и больше к нам не суйся, даттебаса!       — У тебя кровь идёт, иди умойся, долговязый.       — Пошли, Ивабе, ну, — потянул за руку главаря один из мальчишек.       Но Ивабе уходить никуда не собирался. Уязвлённая гордость молила о мести, он должен был хотя бы раз толкнуть эту девчонку, отобрать эти уродские очки или на крайний случай дёрнуть её за волосы!       Ивабе сделал рывок, напугав им и малышей, и своих друзей, но вдруг споткнулся обо что-то невидимое, согнулся пополам и грохнулся своим разбитым носом в землю. Пятая точка его смотрела в безоблачное небо, а недотянувшиеся до цели руки подрагивали в пыли.       — Пф-ф-ф…       Боруто, даже не стараясь сдерживаться, расхохотался во все лёгкие. Даже обычно спокойный Иноджин улыбнулся и трясся в беззвучном смехе, пока товарищи Ивабе поднимали его и, не переставая бросаться угрозами, убирались прочь. Одна Сарада не улыбалась, глядя на стоявшую в нескольких шагах от неё призрачную фигуру старого шиноби. Её друзья не могли его видеть, никто не мог, но девочка подумала, что если бы Ивабе не был бы так зол, то наверняка бы почувствовал толкнувшую его холодную ладонь на загривке, по инерции вбившую его в землю.       Облегчение, что плохие ребята ушли, и волнение от неожиданной драки смешались в один липкий клубок и вылились в виде слёз. Мальчики тут же обернулись к ней и наперебой начали успокаивать и смеяться, восхищаясь её силой и сноровкой. Но юная Учиха даже не могла улыбнуться, размазывая слёзы по щекам.       — Ты следишь за мной, да? — спросила Сарада вечером, когда оказалась в постели. Маме о случившемся она не сказала ни слова. — Я уже не маленькая!       — Нет, мышка, как бы сильно тебе не хотелось быстрее вырасти, ты всё ещё маленькая, — ответил ей Мадара. — Я не слежу за тобой, лишь присматриваю, чтобы помочь, когда потребуется.       — Я и без тебя справилась бы с этими хулиганами! — села она на постели, кипя возмущением. — У меня же получилось!       — Да, получилось, и очень неплохо, — кивнул Мадара. — Мои уроки ты помнишь хорошо, но не все. Признать то, что ты слаба — проявление ума. Шиноби знает, когда следует отступить, когда напасть. С первым боем ты справилась достойно, но во второй раз тебя бы победили.       — Почему? — Сарада упорствовала в своей правоте, наклоняла голову, точно маленький барашек, и смотрела на шиноби из-под нахмуренных бровей. — Они же неумёхи, только хвастались, что в Академии учатся, а на самом деле даже не знают, как правильно в стойку встать!       — Твоим преимуществом была неожиданность. Никто не ожидал, что ты нападёшь и что сможешь двигаться, как ниндзя. Поэтому ты и победила, но во второй раз у тебя не получилось бы. К тому же… — Мадара помедлил, но всё-таки решил высказать всё. Для её же блага, для того, чтобы она стала сильнее. — Ты испугалась.       — Я не трусиха!.. — сжала кулачки Сарада, но замолчала, увидев проскочившую в глазах старшего Учихи сталь. Она утихла, кивнула, приготовившись слушать.       — Это нормальная реакция на твой первый бой. Но испуг не позволил бы тебе действовать дальше правильно. Ты растерялась, а они уже знали, что с тобой нужно играть серьёзно. Они не сдерживались бы. Ты бы пострадала, как и твои друзья.       — А ещё я разревелась… — проворчала девочка, с тяжёлым вздохом обхватив себя за щёки и уперев локти в коленки. — И Боруто с Иножином вытирали мне слёзы, как слабачке…       — Теперь ты понимаешь, почему я вмешался?       — Да… — кивнула Сарада. Гнев её утих, его сменила печаль. — Я думаю, я это понимала. Я обрадовалась, когда ты пришёл и прогнал их. Просто подумала, что я ещё такая слабая, хотя мы столько тренируемся…       — Никто не рождается сильным, для всего требуется время. — Холодная ладонь коснулась её головы, успокаивающе потрепав по волосам. — Я горжусь тем, чего ты уже достигла.       — Правда?       Мадара кивнул.       — Правда. Ты защитила не только себя, но и друзей. Если у добра не будет кулаков, зло будет продолжать существовать. А друзьям следовало бы, конечно, больше заниматься тренировками, — помахал кистью призрак, фыркнув.       Слова Мадары произвели на девочку неожиданный эффект. Да, мотивации тренироваться и учиться у неё стало больше. Она даже втягивала в свои тренировки Боруто и Иноджина. Но ещё Сарада той ночью решила, что больше ни один местный хулиган или задира не посмеет обижать ни её, ни других. Если у неё есть силы, чтобы защищать других, почему она должна бояться и обходить всяких придурков стороной?       Первому досталось мальчишке, который без конца доводил Чоу-Чоу Акимичи до слёз, называя её толстой рыжей свинкой. Сарада, помня наставления матери, что не всё решается кулаками, попросила его так больше не делать.       — Ей же обидно и неприятно. Извинись.       Извиняться, естественно, никто не стал, тогда и юная химе перестала играть в дипломата. Один подзатыльник и пинок под зад отвадили мальчишку от Акимичи.       Второй получила девочка по имени Аой, обзывавшая Шохея, мальчика из клана Абураме, грязнулькой и вонючкой. Обидчица морщилась, демонстративно делала вид, что боится трогать его и садиться с ним рядом, и рассказывала, что жуки на его теле из-за того, что он не моется и не стрижётся. Бред, считала Сарада, ведь мальчик носил на одежде герб клана, но почему-то вокруг Аой быстро собралась группа поддержки, неустанно задиравшая Шохея. Мальчик обиды ничем не показывал, молчал на все насмешки и даже ни разу не заплакал. Стоило Аой начать приставать к нему, Шохей вставал и уходил играть в одиночестве где-то в стороне.       — Ты не права, — начала Сарада, — Шохей из Абураме, они используют жуков как оружие. Ты бы это знала, если бы больше читала, а не плела косички.       — Взгляните, ещё одна из «этих»! — хихикнула Аой, сбрасывая с плеча красивую, золотистую косичку. На слова Сарады она не обратила никакого внимания. — А что под майкой ползает у тебя, паук? Давайте, девочки, посмотрим!       Раздеть Сараду им не удалось. Юная химе без труда ухватила обидчицу за косу и, вытащив из-за пазухи заранее приготовленный кунай, отрезала её. Аой в ужасе уставилась на отрезанные волосы, которые трепал и разносил по округе ветерок.       — Голова не для того, чтобы косы таскать, а чтобы думать, — заявила ей Сарада. — Извинись перед Шохеем.       Извинилась девочка или нет, Учиха так и не узнала, но на другой день Шохей приблизился к ней на расстояние десяти шагов и спросил:       — Не боишься? Могу подойти я?       — Не боюсь, — кивнула Сарада и сама преодолела оставшееся расстояние. — Аой всё сочиняла. Я не боюсь твоих жуков.       — Да, она только пауков боится, червей и лягушек! — выдал всю подноготную Боруто, подбегая к ним, и со смехом увернулся от любимого Сарадой тычка локтем под рёбра.       — Спасибо сказать хотел я. — Глаз Шохея они не видели. Как и все в его клане, он носил чёрные очки и не снимал их никогда. Может, за ними он и прятал слёзы обиды, подумала с грустью Сарада. — Но зря сделала ты это. Проблемы будут.       — Зато теперь больше тебя никто не будет задирать, — повела плечом Учиха.       Шохей молча поклонился и ушёл. Донимать его и правда стали меньше.       — Он прав, — сказал ей позже Боруто. Мальчик сильно сомневался, что Сарада поступает правильно, обижая обидчиков. Она ведь тогда ничем от них не отличалась. — Сакура-сан задаст тебе, когда узнает, мы месяц не увидимся потом.       Следующими была группа мальчишек, захотевших отобрать пачку собачьего печенья у девочки из клана Инузука, а потом ещё несколько, пока Сакуру не встретили на площадке несколько родителей и не обвинили в плохом воспитании и жестокости её дочь. Сжимая пакеты с продуктами в руках, Сакура краснела и успевала только извиняться, едва веря всему, что говорили. С трудом верилось, что Сарада — её тихая, умная и талантливая малышка способна была каждый день избивать других детей. Но разъяренные лица родителей и их дети, хлюпающие носами, говорили об обратном.       — А ты знаешь, что их дети обижают других?! — взвилась Сарада, когда Сакура рассказала ей обо всём. — Мам, они обзывали Шохея грязнулей из-за его жуков, а он Абураме! А другой чуть не отобрал у Иноджина рисунки! Им почему-то ничего не сделали, а виновата я?!       Сакура смотрела на разозлённую дочь, которая готова была разреветься от обиды, и ощущала душераздирающую пустоту в груди. После ухода Саске она пообещала себе, что сделает всё, чтобы заменить его, чтобы дочь не почувствовала его отсутствия. Видят ками, она всю себя отдавала ей, не жалела ни сил, ни времени. Растить ребёнка одной нелегко, но ей-то казалось, она справляется. Сарада росла умной, ласковой, доброй, талантливой, до невозможности прекрасной, похожей на отца.

      «Мда, что мы хотим от матери-одиночки? На дочь давно махнула рукой, растёт как трава в поле…»

      «Безотцовщина… Эти Учихи все себе на уме, вспомните только её папашу…»

      «Стоит больше времени уделять ребёнку, а не карьере…»

      Слова разбредающихся по домам родителей звенели набатом в голове, отскакивали от стенок её разума и разбивали вдребезги все её оправдания и старания. Да уж, прекрасная ты мать, Сакура, лучшая.       Заметив, что мама молчит, сжимая в ладонях край платья, Сарада тоже утихла и вдруг испугалась, когда заметила заблестевшие на её щеках дорожки слёз.       — Мам… Мам, ты чего? Не плачь!       Дочь тут же забралась к на диван и обхватила мать руками, крепко обнимая. Лицом Сарада вжалась в её живот, задрожав от волнения и накатывающих слёз. Так страшно ей не было даже, когда Ивабе пошёл на неё с кулаками.       — Обещаю, я больше так не буду делать! Честное слово, только не плачь! — Но мамины слёзы не останавливались, она всё всхлипывала, чем ещё больше пугала Сараду. — Мам, ну хочешь, накажи меня! Я извинюсь перед ними всеми! Неделю буду сидеть дома! Без сладкого! Буду только писать и учиться считать примеры! Только не плачь!       — Хорошо-хорошо, солнышко… — улыбнулась ей Сакура и погладила мягкие, чёрные пряди. — Уже не плачу…       — Я думала, что поступаю правильно… — призналась Сарада. Защищать себя ей больше не хотелось. — Я сильная, сильные же защищают слабых?       — Защищают, — кивнула Сакура, смахивая оставшиеся слёзы. — Но тебе ещё надо немного подрасти, чтобы защищать других. Особенно кулаками. Правда, что ты отрезала косичку Аой?       — Правда, — повинилась дочка. — Но они не хотели слушать, не хотели извиняться. Я разговаривала с ними, как ты учила, но никто не слушал. Только смеялись…       — Да уж, с помощью кулаков быстрее договариваешься… — усмехнулась Сакура, вспоминая свою молодость. — Но ты можешь кого-нибудь поранить. Бабушка Ивабе сказала, что ты разбила ему нос. Аой ты лишила красивых волос. Так делать нельзя. Они станут ещё более злыми, потому что обида будет питать их злость.       — Как это сложно… — пробормотала Сарада. — Плохим быть гораздо проще. Они ни о чём не думают, а просто делают гадости.       — Верно, чтобы быть добрым, нужно прикладывать усилия, поэтому добрый человек — самый сильный, солнышко, — поцеловала дочь в лоб Сакура. — Злой же слабый, потому что глубоко внутри он ранен и просит помощи, но всё, что он может, это причинять боль другим. Ты понимаешь?       — Думаю, да.       — Тебе придётся извиниться перед теми, кого ты побила, и пообещать мне больше так не делать. Если кто-то будет донимать тебя или Боруто, ты можешь сказать об этом мне. Договорились?       — Хорошо! — тут же закивала Сарада, а потом осторожно спросила: — Теперь мне нельзя будет гулять, да?       Сакура задумалась.       — Можешь гулять, но без сладкого тебе придётся побыть две недели.       Печеньки ками, как долго, едва не вырвалось у Сарады, но она вовремя сдержалась и покорно кивнула. Уж лучше она не поест конфет, чем не увидится с ребятами. Боруто и Иноджин сильно волновались, когда мама уводила её с площадки.       — Мадара, как это, ранен глубоко внутри? — спросила Сарада после ужина. Они сидели друг на против друга на полу, между ними — доска шоги. — Для них есть специальная больница?       — Есть раны, которых не видно. — Мадара с сомнением посмотрел на сделанный им ход — не слишком ли он поддаётся в этой партии своей мышке? Решил, что нет. — И они не лечатся таблетками и мазями.       — Что же их лечит? — Сарада передвинула фигуру по доске.       Учиха усмехнулся краем губ.       — Прозвучит глупо, но человечность. Добро должно быть с кулаками, но если оно уже без человечности, то становится злом.       — Быть взрослым так сло-о-ожно… — протянула Сарада, опираясь щекой на кулак. — Лучше уж оставаться маленькой. А ты дрался, когда был как я?       — Да, частенько случалось.       В его времена подобное поведение не поощрялось, но за него и не наказывали. Считалось, если ребёнок не может защитить себя от нападок себе подобных, то что он сможет сделать на поле боя против взрослых ниндзя. Мадара помнил несколько своих детских драк. Одна из-за того, что его назвали лохматым дикобразом, другая за Изуну, у которого хотели отобрать новую катану. Силы ему было не занимать, но он никогда не защищал посторонних. Сарада же отчего-то стремилась помочь даже тем, кто ни разу не сказал ей привет или пока.       — Знаешь, справедливости можно добиваться разными путями. — Мадара передвинул свою фигуру по доске, срубив фигуру Сарады, и та оказалась в его руке. Маленькая Учиха шумно выдохнула, злясь на собственную невнимательность. — Кулаки дело второстепенное. Войну начать легче-лёгкого, остановить её гораздо сложнее. Иногда можно хитрить.       — Как ты сейчас, отобрав моего дракона? — проворчала девочка.       Учиха усмехнулся.       — Вроде того.       — Простите, это ваше?       Боруто и Сарада, уже вцепившиеся в друг друга и готовые вступить в борьбу, которую Мадара называл трепыхания в пыли, обернулись. Возле дорожки, ведущей с площадки на шумную улицу, стоял мальчишка, которого они раньше здесь никогда не видели. В руках он держал мяч Боруто.       — Я нашёл его вон там, — указал незнакомец за свою спину. — А потом услышал ваши голоса. Помешал? — Он наклонил голову в бок.       Ребята переглянулись и тут же отпустили друг друга. Боруто разгладил футболку, Сарада поправила очки, разглядывая новенького. Мальчишка выглядел очень необычно. Бледный, с короткими нежно-голубыми волосами и золотистыми глазами в своём чистеньком, аккуратном кимоно он выглядел, как картинка в книжке. Боруто, ощущая себя рядом с ним настоящим поросёнком, на всякий случай отряхнул штанины шорт. Но при всей своей красоте обоим мальчик показался немного странным: улыбка какая-то слишком вежливая, как ненастоящая, глаза будто стеклянные.       — Ты похож на куклу, — не стал церемониться с выводами Боруто и получил тычок под рёбра от подруги. — Ауч!       — Нельзя так говорить, он же принёс твой мяч! — возмутилась Сарада и улыбнулась новенькому. — Спасибо! Меня зовут Сарада, а этого идиота — Боруто! Извини его, он хороший, но иногда идиот.       — Ничего страшного, — с улыбкой зажмурился мальчик, и Сараде он сразу напомнил котов, заглядывающих в Квартал и ластящихся к её рукам. — Меня зовут Мицуки. — Он протянул мяч хозяину. — Приятно познакомиться!