— А где мой папа? — Я за него.

      Ежедневные занятия письмом и чтением были не единственными уроками Сарады. В её возрасте сыновья Таджимы тренировались до упаду, и тот сгонял с них тридцать три пота, но сейчас было мирное время, и, как отмечал Мадара, в Конохе никто не практиковал военную подготовку детей в таком юном возрасте. Из разговоров двух куноичи мужчина узнал, что сейчас обучением молодого поколения занимается в основном Академия.       Идея о создании школы ниндзя принадлежала Хашираме. По задумке, это должно было стать местом, где детей будут учить владению оружием, простейшим техникам, законам шиноби. Там должны были закаляться и тело, и дух будущих воинов. Потому Учиху откровенно удивил тот факт, что детей теперь учат в Академии не только искусству ниндзя, но и преподают совсем уж простецкие предметы, как письмо, чтение, математику и историю.       Безусловно, в его времена умение читать и уж тем более писать высоко ценились, однако Мадара понимал, что умение бросать кунаи и умение выводить кисточкой иероглифы с тех пор поменялись местами — в деревне больше половины населения не могло даже правильно держать сюрикен в руке.       Потому и Сакура, и Ино, и другие родители-шиноби не особо спешили учить детей лазить по деревьям, ходить по воде и метать оружие. Но великий шиноби был иного мнения. Сарада была клановым ребёнком, наследницей всего достояния Учиха, и он не мог позволить девочке оставаться неучем, пока в мире существует хотя бы один противник-ниндзя или дорожный разбойник.       Ежедневные прогулки во дворе дома превратились в тщательно скрываемые от молодой матери тренировки. На полную развернуться не получалось — женщина приглядывала за дочкой, чтобы та не нашла себе приключений на участке площадью три на три, но Мадара извлекал максимальную пользу даже из нескольких часов. Он учил девочку простейшим приёмам тайдзюцу, ловкости и внимательности, и Сарада, его схватывающая всё на лету мышка, справлялась безупречно.       Деревянный кунай, подаренный на первый день рождения, стал не единственным оружием в арсенале маленькой химе. К нему прибавилось ещё несколько вместе с набором из шести сюрикенов, вырезанные руками великого шиноби. Сарада училась правильно держать оружие, правильно целиться, доводя до автоматизма все движения.       Очки, которые вначале казались Мадаре неудобной помехой, ничуть не мешали подопечной, даже не соскальзывали с носа. Да и без них, к сожалению, она плохо видела даже вблизи. Старший Учиха лишь надеялся, что пробудившийся шаринган хоть как-то сможет исправить этот дефект.       Лишь однажды Сакура сумела их заметить. Точнее только дочку, выполняющую очередное ката, показанное Мадарой. Сарада, увидев мать на террасе, смущённо замерла, поправляя очки и уже выдумывая причину своих странных телодвижений, однако куноичи только улыбнулась. Не задавая вопросов, она спустилась к дочери, погладила её по волосам и поцеловала в лоб.       — Я совсем не заметила, какой ты стала взрослой.       Вскоре среди игрушек появились наборы деревянных кунаев и сюрикенов, чем обрадовали старого шиноби. Его игрушки уже никуда не годились от бесконечных ударов об землю и стволы деревьев, а вырезать новые он не успевал, да и подозрительно. Покупные были сделаны с гораздо большим мастерством и покрыты каким-то составом, видимо, чтобы материал служил дольше.       Учиха с энтузиазмом принялся за дело, придумав для своей мышки новое упражнение. Теперь оружие безжалостно металось Сарадой в её любимцев — медвежат, зайчат, динозавриков и других плюшевых созданий. На возмущения о том, что ей их жалко, мужчина наставительно заявлял, что настоящая куноичи должна быть готова сражаться с любым врагом, даже если враг — её лучший друг.       Из цветастых кубиков Мадара выстраивал башню, а Сарада должна была меткими ударами сбивать кубики один за другим. Расставляя собранные из деталек конструктора небольшие сооружения, он учил её несколькими ударами уничтожать до пяти противников разом.       Шиноби помнил времена, когда ценился каждый кунай, и хотел научить девочку этой экономии Эпохи Войн. Мир никогда не длился вечно, он хорошо усвоил эту аксиому, но изменить её не смог. Всё, что было сейчас в его силах, это научить Сараду быть сильнее, умнее, хитрее, талантливее, чем другие.       Его подопечная училась быстро. Сначала неуверенно, а потом всё более смело и решительно она метала деревянное оружие в своих плюшевых друзей. Затем разыгрывались ситуации, когда какую-нибудь куклу в красивом платьице и длинными ресницами «брали в плен вражеские шиноби». Мадара создавал всевозможные варианты расположения и пленницы, и врагов, и освободительницы, Сарады Учихи. И ставил главную цель — уничтожить врагов так, чтобы не задеть бедную куклу.       Здесь возникали сложности. Маленькой куноичи было очень трудно сориентироваться и взять нужный угол удара. Проведя несколько таких тренировок, Учиха решил их отложить, пока Сарада не станет старше. Всё-таки возраст играет свою роль. К тому же в реальных условиях обычно всё идёт не так, как планировалось. Случайности могут разрушить любую великолепно сработанную стратегию.       Но Сараде, напротив, очень понравилась такая игра. Выпросив у матери старую красную ленту, она с гордым видом завязывала её на лбу, как хитай у шиноби, каждый раз, когда требовалась помощь освободительницы. И Мадара, буквально таявший от такого рвения к обучению, не мог отказать ей и даже сам играл роль — был за главного и самого страшного злодея, который отправлял своих приспешников, а сам оставался в тени и только с мерзким видом похихикивал. Получалось у него, наверное, неплохо, потому что Сарада хохотала в захлёб, когда он, сидя на дереве, потирал руки, точно муха, и имитировал карканье вороны.       — Ты ранен, Табата! — с победным воплем подняла руки вверх девочка, когда один из кунаев попал в несчастного кота. — Я приказываю тебе отпустить Юмихиме, иначе…       — Шиноби не кричат о своих победах, — подал голос с дерева Мадара. — Ты ранила только одного, а их тут ещё трое. — Он указал на расставленные на траве игрушки. — Теперь ты не сможешь появиться неожиданно для них, и они подготовятся к твоему приходу. Или убьют твою пленницу. А потом и тебя.       — И что, даже совсем чуть-чуть нельзя порадоваться? — насупилась Сарада.       — Научись радоваться так, чтобы тебя не заметили. Шиноби должен уметь скрывать свои эмоции, чтобы ими не воспользовались другие. Тогда уже ты сможешь использовать их.       — Это сложно, — покачала головой девочка. — Если мне хочется смеяться, я не могу не смеяться. Или плакать. Слёзы сами бегут, я не могу их остановить!       — Этому тоже нужно учиться, мышка, — спрыгнул с дерева Мадара. Его призрачное тело за столько лет приучилось двигаться ничуть не хуже живого. — Когда станешь взрослее, будет проще прятать эмоции. Ну, а для радостной победы…       Он потёр подбородок и, присев рядом, взял Сараду за руку. Раскрыл маленькую ладонь и прижал к ней сложенный большой палец, а затем накрыл его остальными четырьмя. Девочка нахмурилась, выгнув бровь.       — Прячь радость от победы в свой маленький пальчик, — усмехнулся Мадара. — И для врага незаметно, и в случае чего… — Он тут же сложил правильный кулак. — Сможешь засветить сопернику в живот, вот сюда. — Двумя пальцами он чётко ткнул подопечной в область солнечного сплетения. — Здесь мягко.       — Ну-у… — с сомнением протянула младшая Учиха, складывая свой жест для скрытой радости. — Смеяться мне всё равно нравится больше.       — Смеяться будешь, когда вернёшь свою химе в замок, — хмыкнул Мадара и, носком подкинув валявшийся возле игрушечного кота кунай, изящным взмахом ноги отправил его к Сараде. Та отскочила, и кунай вонзился в земли рядом с её ногами. — Давай, ещё раз.       Вскоре они перешли на следующую ступень подготовки, когда игры в спасательницу утомили великого шиноби. Детские забавы могли убедить подопечную в том, что все миссии ниндзя проходят так же легко, потому в один из дней он протянул девочке весь набор оружия и встал напротив.       — Твои игрушки — неживые. Они не могут убежать, не могут увернуться или отбить удар. Потому мы прекращаем мучить твоих друзей. — Мужчина сложил руки на груди. — Сегодня твоя цель — я. Никаких правил, делай всё, что захочешь, но задень меня. Вперёд!       Это было сложно. Нет, не так. Это было невероятно сложно. Практически невозможно. Ловкость и реакция Мадары поразили Сараду до глубины души. Ей казалось, что двигаться с такой точностью не может ни одно существо, даже призрак. Кунаи пролетали в сантиметрах от его тела, а легендарный шиноби уклонялся, не меняя будничного выражения лица. Он был спокоен и невозмутим, а руки так же, как и в начале, лежали сложенными на груди. Лишь иногда он отрывисто бросал указания: «Быстрее! Сильнее! Целься лучше!»       Наконец, из деревянного оружия остался только один кунай — остальные валялись в разных частях дворика. Сарада, тяжело дыша, вытерла стекающие с носа капельки пота и поправила очки. Мадара, наклонив голову, ждал, когда же она совершит последний бросок. Поддаваться он не собирался и играл по-честному.       — Он последний, — заметил её наставник, и Сарада уловила в его голосе уверенность — она снова промахнётся, по-другому не могло быть. Призрак был уверен в себе на все сто двадцать процентов. — Подумай, каким будет твой удар.       Его замечания уязвили маленькое, но гордое сердце юной химе. Если раньше ей казалось, что она обладает просто потрясающей меткостью, то теперь разочарование в своих силах кусало её изнутри. Оказывается, игрушки — одно, а Мадара — совсем другое. И тем не менее ей не хотелось проигрывать, хотелось хотя бы пальцем коснуться его холодного тела.       Заметив мимолётное изменение в лице подопечной, старший Учиха с любопытством следил, как зажимает она между зубов деревянный кунай, как туже завязывает красную повязку.       «Что-то задумала, — подумал он, ощущая лёгкий восторг и нетерпение. — Не сдаётся, маленькая гордая девочка…»       Молнией метнулась тут Сарада, но не к нему навстречу, а к ближайшему кунаю, валявшемуся в траве. Подкинула его носком, точь-в-точь, как сделал недавно он, и, поймав оружие, тут же метнула его в призрака. Мадара без труда увернулся, но теперь девочка не медлила ни секунды. Бросилась по их небольшому полю битвы, подбирая всё деревянное оружие, до которого могла дотянуться, и метая, метая, метая его в наставника, заставляя его двигаться всё активнее.       «Заставляешь меня танцевать, мышка?» — с усмешкой думал он, уходя от очередного броска, как Сарада, вооружившись четырьмя кунаями, бросила их в старого воина.       Ещё одна атака, которая не была для него проблемой, только в момент уворота Сарада понеслась к нему навстречу, доставая свой кунай изо рта.       «Ты запомнила, как я уклоняюсь! — Гордость за такой пустячок, который не мог, конечно, его победить, но который заметила его старательная ученица, стянуло Мадаре горло. — Давай же, Сарада, давай!»       С боевым кличем, который прибавил ей уверенности и храбрости, девочка ударила раз, второй, третий, прыгая следом за уворачивающимся, как змей, шиноби. Заскользила ступнями по траве, едва не прокопала носом землю и воспользовалась этим, чтобы схватить ещё один кунай, а потом снова броситься к непобедимому сопернику. Не добежала, снова заскользила по траве, упав на бок, и метнула деревянное оружие в него. Поздно Мадара сообразил, что падение девочки не случайность, а запланированная уловка.       Последний кунай, на котором остались следы её маленьких зубок, Сарада занесла, чтобы ударить старшего Учиху в ногу. Ледяная рука схватила её запястье, без труда остановив. Второй же рукой он поймал брошенное оружие. Так они и замерли: запыхавшаяся от боя девочка, и призрак, который расцепил руки, чтобы перехватить удар.       — Неплохо, — констатировал он, увидев, как близко подобралась к своей победе Сарада.       — Если бы не схватил… Я бы ударила! — с обидой воскликнула она, приподнимаясь. Щеки её были красными и грязными, как и одежда. Короткие волосы торчали, точно солома в стоге.       — Ударила бы, — согласился Мадара и помог девочке подняться. — Но враг не хочет быть ударенным, он защищается. Поэтому я защитился.       — Просто признай, что испугался мне проиграть! — надувшись, проворчала Сарада, отряхиваясь.       — Умей принять поражение, мышка, — сказал Учиха, вытаскивая из её волос сухой листочек. — Чувствуешь разницу между манекеном и живым противником? Запомни её и не позволяй себя загнать в ловушку.       — Но руки ты разомкнул! — с довольной улыбкой заметила Сарада. — Я видела, до этого ты стоял весь такой важный! А как только я добралась до тебя, так сразу хоп! — и за руку схватил!       — Это твоя маленькая, но победа, — снисходительно усмехнулся Мадара, и юная химе, сложив «жест радости», вскинула руку вверх.       Через месяца три Сарада подошла к маме с просьбой подарить ей на день рождения уже металлические кунаи и сюрикены. Сакуре же оставалось только пообещать со следующей зарплаты приобрести набор и списать всё на отцовские гены — тяга к холодному оружию явно передалась от него.       — Она будет такой же талантливой, как Саске-кун, — улыбалась на рассказы подруги Ино. — Вот увидишь, она будет лучшей в Академии!       — Да, но… — Сакура с сомнением нахмурилась. — Это всё… Так странно. Я не хотела учить её букидзюцу до поступления в Академию, но Сарада учится сама. Видела бы ты её игрушки! Я зашивала бедного кота больше трёх раз!       Подруга хмыкнула, беря чашку в руки.       — Не бросай малышку на самообучение, — сказала Яманака. — Покажи ей, что умеешь, потому что умеешь ты очень многое.       Обучение букидзюцу и тайдзюцу сочеталось с попытками научить Сараду складывать печати. Обычно у детей возникали с этим трудности. В маленькой головке просто не укладывалась мысль, что сложные движения пальцев должны производиться с умопомрачительной быстротой да ещё и без единой ошибки. Юная Учиха во все глаза смотрела, как пальцы Мадары изящно складывались в двенадцать основных печатей.       — А я так не смогу… — нерешительно заметила она, опуская взгляд на свои ладони. Они показались ей каким-то пластилиновыми и неловкими.       — Ерунда. Это легче, чем кажется. — Старый шиноби ещё раз медленно повторил все движения. — Немного практики, и всё получится.       Маленькие пальчики сталкивались и путались. Сарада морщила лобик, сводила бровки и пыталась сложить печать Дракона. Мадара усмехнулся. Его мышка сильно напоминала Изуну, которому отец впервые показал ручные печати. Такое же напряжение на лице. Интересно, действительно ли между ними было сходство, протянувшееся сквозь десятилетия, или ему так хотелось думать?       Мадара не спешил. Хвала Ками, сейчас не было необходимости в ускоренном курсе молодого шиноби, которого спустя две-три тренировки выпнут на поле боя. Он мог повторять и объяснять сколько угодно, ведь и ему спешить некуда.       Раз за разом. Печать за печатью.       — Дракон. Тигр. Лошадь. Овца. Нет, ты показываешь Крысу. Давай заново. Овца. Вол. Собака.       — Ксаннаро! — выругалась Сарада, чувствуя, как непослушные пальчики не желают ложиться так, как им приказывают.       — Меньше возмущений, больше дела. Сосредоточься сейчас на том, чтобы запомнить их. Скорость наработаем после.       Однажды за тренировкой с печатями дочь заметила Сакура. Девочка, ничуть не смутившись, сказала, что Боруто показал их, когда они недавно гуляли вместе на площадке.       — У меня не получается! — поделилась своей бедой Сарада.       — Знаешь, после тысячи «не получается» обязательно наступит момент, когда получится, — подмигнула дочери женщина и села на корточки рядом. — Только тренируясь, ниндзя совершенствуется и учится новому. Если он опустит руки, то потом не поможет ни своим друзьям, ни своей деревне.       — Не хочу быть глупой, — с решительным взглядом кивнула маленькая Учиха. — Я стану сильной, как Ма… Как мама!       Теперь в любую свободную минуту Сарада то и дело складывала то одну, то другую печать и тренировалась, пока, наконец, маленькие пальчики безошибочно не сделали все движения. Все двенадцать печатей за какую-то минуту. Чёрные глазки за линзами очков радостно блестели, пока ладони интуитивно, без бдительного контроля зрения и тела, складывали печати. Даже Вола и Птицу она выполнила безошибочно.       — Ты справилась, — удовлетворённо кивнул Мадара.       — Получилось! У меня получилось, Мадара! — Счастью и восторгу Сарады не было предела. — Теперь я смогу использовать техники, как настоящий ниндзя!       — Всему своё время, мышка. — Ледяная ладонь легла на её макушку, но девочка не чувствовала обжигающего холода, потому что сердце сжималось тёплым кольцом благодарности. — Ты станешь великой куноичи.       — Как мама? — спросила малышка, улыбаясь.       — Даже лучше, чем мама, — кивнул Мадара.       — Ты ведь тоже шиноби, да? То есть… — Сарада поправила очки. — Был им, когда был жив.       — Да. Не хочу хвастать, но я был очень сильным ниндзя! — усмехнулся Учиха, складывая руки на груди. — Когда ты поступишь в Академию, то узнаешь обо мне много всего. В основном плохое.       — Почему? Ты совершал нехорошие поступки?       Мадара взглянул в искренние, невинные детские глаза и грустно улыбнулся.       — Да, я вёл себя не самым лучшим образом. Нельзя нравится всем и сразу, но для всех я запомнился, как очень злой ниндзя. Поэтому я не нравлюсь всем. Даже твоей маме.       Сарада озадаченно почесала нос.       — Но сейчас ты другой, да?       — Хм… — Мужчина задумался. — Нет, всё тот же. Только теперь я понимаю, что ошибался. И, наверное, сейчас мне дали шанс на исправление. Поэтому я здесь.       — Ты исправился! — убеждённо заявила девочка. — Ты очень добрый! И заботишься обо мне и маме. А ещё учишь меня всяким вещам, как папа. Наверное, Бог послал тебя ко мне потому, что у меня нет настоящего папы, а кому-то нужно за мной присматривать. Он выбрал тебя, ты ведь Учиха.       — Тогда у него довольно специфичные критерии отбора, — хмыкнул Мадара. — Я буду рядом, пока смогу. Может быть, когда-нибудь Бог решит, что я сделал достаточно.       — Мне бы не хотелось, чтобы ты уходил, — призналась Сарада, и её честность заставила старого воина усмехнуться краешками губ. — Я люблю с тобой тренироваться, люблю, когда ты рассказываешь истории про старину, люблю, когда ты обнимаешь меня… Пожалуйста, только не уходи, как настоящий папа с картинки!       — Не уйду, время ещё не пришло, — прислонился лбом к лобику девочки Мадара.       — Но когда же я смогу научиться техникам?       — Когда поступишь в Академию, солнце. А станешь старше, я научу тебя нашей особой технике, которая докажет, что ты взрослая и самостоятельная Учиха.