Невеста смерти

Ты идешь по коридору, натянуто улыбаешься лицемерам и чувствуешь тошноту, что предательски подкатывает комком к горлу. Улыбка через силу милая, но зеленые глаза все ещё холодные, покрытые корочкой льда. Ты поправляешь надоевшую пафосную форму, тянешь душащий галстук вниз и облизываешь алые губы с кровавой сеточкой. Это до одури правильно и привычно: идти так легко по школьному коридору, словно ничего такого и не случилось, а жизнь так и катится в тартары. До одури правильно фальшиво разговаривать с учителями, слушать их советы и кивать, как дешевая собачонка Бродвея. Это ведь так весело быть правильной девочкой, когда на душе скребут, срывают кожу и залазят коготками под ребра. Ты впервые прогуливаешь урок, закрываешься в школьном туалете и глухо рыдаешь, ногтями скользя по плитке. Лак остается на узорах, а под ногтями, тобой — ржавчина. И это вроде как правильно. — Поттер? — голос звучит звонко в старом туалете плаксы Миртл. Ты поднимаешь рыжую голову, всхлыпываешь и прячешь голову в острых коленках с вечными шрамами. И хочешь отказаться от собственной фамилии, имени, жизни. Чтобы не быть той невестой смерти, что была обещана самому дьяволу, чтобы не видеть, как люди умирают один за одним, защищая тебя. И это всё ещё правильно. — Я, — отвечаешь хрипло, прокуренным голосом, признавая, что уже сломлена, как кукла той мертвой девочки, которая оказалась рядом с ней случайно. А кукла падает вниз, цепляется руками за оголенные провода, произносит «привет» на вечном повторе и ударяется об асфальт. — Сейчас травология. Ты чего здесь? — Захотелось, Малфой, — ты произносишь его фамилию с ядом, ненавидя каждую букву. И это правильно, что он больше не твой, иначе бы кости мальчишки давно сгнили под землей. Но по ночам не хватает его рук, шепота: «Всё хорошо, Поттер, это просто сон. Просто сон». Но сон продолжается уже шестнадцать лет и конца еще не видно. — Не груби, а, — он садится рядом на мокрый кафель, смотрит в серое лицо и хмыкает. — Ты сейчас похожа на Волан-де-морта. Шутка не удалась, ведь ты ненавидишь само упоминание об этом ничтожестве. Но ты улыбаешься — это ведь правильно, вежливо, смешно. И немного, каплю, больно. — Поттер... — Что? — Ты так и не сказала тогда, почему. Ты срываешься на ноги, заряд проходит сквозь тебя и даёшь звонкую пощечину. "Я спасаю твою жизнь, идиот. И немного свою, но об этом позже". И правильно быть правильной — никто не идет в другую сторону. — Я все ещё люблю тебя, Малфой, — шепотом произносишь эти слова, выходя из туалетной комнаты, думая, что он ничего не слышит. Но слизеринец хитро улыбается, облизывает губы. Габриэлла Поттер была невестой смерти. А Драко Малфой был ею.