Не убоюсь я зла

В начале августа, уже довольно поздним вечером, молодой человек лет двадцати пяти подошел к дому на углу Третьей Мещанской и Екатерининского канала. Остановившись на мгновение и оглядевшись по сторонам, словно проверяя, не идет ли кто за ним, он зашел во двор. У парадной он столкнулся с пьяненьким чиновником, еле стоящим на ногах. — Па-а-апрашу вас, сударь! — визгливым голосом крикнул пьяный, но когда он разглядел, на кого налетел, то стушевался и весь съежился, как будто ждал, что его сейчас начнут бить. Опасения его были отчасти понятны — молодой человек был до чрезвычайности высок и широк в плечах, над чиновником он возвышался аки колокольня Ивана Великого. Ни сказав пьяному ни слова, он прошел мимо и поднялся на четвертый этаж по темной и ужасно грязной лестнице. Однако же молодого человека это ничуть не смущало: он шел быстро и уверенно, легким пружинистым шагом. Некоторые двери в коридоре были приотворены или даже открыты настежь; из них слышен был шум голосов и пьяный смех. В коридоре стояла такая вонь, что молодой человек, правду сказать, ко многому привычный, все же не удержался от брезгливой гримасы. «Тяжко ему тут живется-то», — подумал он; злая усмешка мелькнула на его губах, но тотчас исчезла. Он остановился перед узкой дверью в самом конце коридора и постучал. — Кто? — услышал он женский голос. — Я к Аркадию Борисовичу, за переводом, — ответил молодой человек. Дверь тотчас распахнулась. На пороге стояла белокурая молодая женщина наружности самой примечательной — высокая до изумления, при этом сложенная на редкость соразмерно, сильная, крепкая, так и пышущая здоровьем. Черты лица ее были крупные, но правильные; глаза большие, ярко-голубые, взгляд гордый и пристальный. Одета она была в простенькое темное платье из самой дешевой ткани, на плечи был небрежно накинут шерстяной платок. — Вы поздно, — сказала она самым суровым тоном; голос ее был низкий и мелодичный. Молодой человек пожал плечами. — Раньше не смог, — только и ответил он. Поколебавшись, женщина отступила в сторону, давая возможность ему войти внутрь. Комната была тесная и темная, обставленная до крайности скудно и бедно — узкая кровать, заваленный бумагами и книгами стол с двумя старыми стульями, да покосившийся шкап. За столом сидел мужчина лет двадцати восьми, рыжеватый и бледный, с прозрачно-серыми, почти бесцветными глазами. Он не поднялся навстречу вошедшему, только повернул к нему голову. — Вы безобразно опоздали, Рен, — заметил он. — Надеюсь, впредь такого не повторится. Готово у вас? — Да, — ответил молодой человек. — Только я пришел вам сказать, Хакс, что надобно все отменить. Тот, кого он назвал Хаксом, поднялся из-за стола, и стало видно, что он высок, ростом почти что вровень с Реном, но до болезненности худой. Держался он очень прямо, про таких говорят — «словно палку проглотил», одет был бедно, но опрятно, белье при это выглядело безукоризненно чистым. — Объяснитесь, — потребовал Хакс. Лицо его оставалось спокойным, однако весь он подобрался, словно ожидал, что Рен может в любой момент броситься на него. — Филька сбежал. Хакс нахмурился. — Сбежал? Почем знаете, что не арестован? — Он не явился в назначенный час, — ответил Рен. — Я сам пошел его искать. В ночлежной он третий день не появлялся. Я уж не знал, что и думать, и тут совершенно случайно чуть не столкнулся с ним на Садовой. Он был с какой-то девушкой. Едва лишь он меня увидел, как кинулся бежать; я хотел его догнать, но потерял в толпе. — Он может донести, — тихо сказала женщина. — Возможно, что уже донес. — Навряд ли — он слишком боится меня, да и вас. И все же дела так оставить нельзя. Хакс обдумал его слова. — Фазма, — сказал он женщине, — передайте Митаке, что дело наше откладывается. Запрещаю что-то предпринимать без моих прямых указаний. Фазма коротко кивнула. — Вам стоит сменить квартиру, — продолжил Хакс. — И вам, Рен. — А что же вы? — Я останусь здесь. Этот ваш Филька никогда у меня не был и ничего обо мне не слышал. — Он знает мало, — сказал Рен, — и все же нам нельзя рисковать; с предателем надо покончить. — Сможете его найти? — с сомнением спросил Хакс. — Найду, не сомневайтесь. — И все же я предпочел бы поручить это людям Фазмы. — Студентикам вашим? — с невыразимым презрением сказал Рен. — Не выдюжат. Бомбу бросить смогут, а человека зарезать, в глаза ему глядючи, не смогут. Струсят. — Вы, стало быть, не струсите, — сухо сказал Хакс. Глаза Рена бешено вспыхнули. — Вы знаете, на что я пошел, что я совершил, и смеете во мне сомневаться? — низким, дрожащим от сдерживаемого гнева голосом проговорил он. Хакс выдержал его взгляд. — За вас поручился сам Сноук, и этого мне достаточно, чтобы полностью вам доверять, — ответил он. — Мне только надобно, чтобы вы сохраняли осторожность и не поставили под удар всех нас. — Так и будет, — сказал Рен. Вскоре он ушел, коротко распрощавшись. — Вы и в самом деле доверяете ему? — спросила Фазма. — Сноук за него поручился, это правда, — задумчиво проговорил Хакс. — И все же нет, не доверяю.