Младший сын

      После очередного тяжелого рабочего дня на заводе военной техники мастер Кай еле плёлся с выданным пайком в качестве зарплаты на расположенный в миротворческом районе выделенный Мило просторный трёхкомнатный одноэтажный дом с огородом. — Смотрите, кто пришёл, — презренно посмотрели на него встречающие его у входа ученицы Каи. — Мистер урод с работы приперся, — оскалилась Нана. — Опять наверное пахал как ленивец, раз мешочек такой приволок,– добавила Момо.– Пока вся страна из последних сил пашет, он бездельничает. Как только земля таких носит?       Уже на протяжение месяца они проживали здесь, помогая Кае в будущих Джинориных родах, иногда (всегда) оказывая помощь местным. Проявление такой лютой ненависти Каю было не понятно. Все его попытки разузнать это заканчивались грубо (они это делали, потому что Рохан его ненавидел и поэтому они считали, что должны это проявлять вдвое больше). — Только вас сегодня не доставало, — озлобленно проворчал входящий в дом Кай.– Вам нечем заняться? — В отличие от тебя, трутня, мы работаем не покладая рук и теперь отдыхаем, — гневно ответила Нана. — Если бы нам ещё платили за каждую помощь, то мы бы не бедствовали, — снова добавила Момо.– Но увы, согласно традициям, мы должны делать это бесплатно.       Такой стиль речи ещё сильнее выводил мастера павшей цивилизации из себя: — Вы меня до родов собираетесь пилить, когда я прихожу с работы? — Да, — хором ответили они. — Да ну вас, — махнув рукой, вошел он в дом.– Я дома! — Сразу же подал он сигнал, который привлёк его беременную супругу. — Кай, — с радостной улыбкой подбежала к нему беременная, поцеловав его в губы. — Фу, прекратите, здесь же дети!!! — Прервали момент вошедшие следом близняшки. — У него во рту много паразитов, которые навредят ребёнку, — гордо подняв голову, заумно, как профессор, высказались внучки Кисаме. — Кто вам такую глупость сказал? — возмутился Кай. — Мама, — хором ответили они. — Раз мама сказала, — слегка посмеялась Джинора.– То спорить не будем. — Вам надо почистить зубы, пока они не разрослись. — Как скажете, — ещё раз посмеялась про себя будущая мать, направившись в ванную.       Тяжело вздохнув, бывший вор направился на кухню, где до его прихода с близняшками было спокойно. Положив паёк на стол, в ожидании обеда он молча положил на него и свою голову. В эти самые минуты он мог полностью игнорируя пиление маленьких берсерков погрузиться в мысли. Нынешняя ситуация была хуже ранней. В ближайшее время в его семье будет пополнение, на которое зарплаты хватать не будет. Из-за тяжелого положения на фронте почти все запасы пайка уходили на фронт, а остатки «справедливо» делились между богатыми и бедными. Вернуть себе былое положение они не могли, так как сам народ не хотел вновь восстанавливаться под их командованием. Первая их часть перешла на вражью сторону, а вторая – к рабам или миротворцам. На войну идти он так же не мог, так как не хотел оставлять любимую одну и заставлять переживать ещё за него. Мило на фронте было достаточно. — Кай, — нежным шёпотом и лёгкими толчками начала прерывать его мысли бывшая глава кочевого народа.– Пора есть.       Нехотя открыв глаза, с улыбкой посмотрел он на любимую женушку. На обед как обычно у них был состоящий из риса, овощей и мяса (которое ели только Берсерки) паёк. Еда так себе, но есть можно. Хорошим было только мясо, которое в их семье никто не ел. — Какой рис сегодня жесткий, — высказалась жующая его опечаленная Пема.       С тех самых пор, как Мило ушел на фронт, а Икки уехала в Заофу, она погрузилась в страшную тоску переживаний. Положение дел на фронте оставляло желать лучшего, а к Заофу с каждым новым днём война подходила ближе. А число жертв лишь увеличивалось. — Свежий рис нам не дают, — тяжело вздохнул Кай. — Так раздобудь его, — возмутилась Нана. — Как? — И ты ещё себя вором называешь, — презренно добавила своё заглатывающая кусок мяса Момо. — Вы хотите, чтобы я украл со склада? — Возмутился уже Кай, на что они в ответ коротко кивнули. — Вы с ума сошли?! Я не буду этого делать. — Трус.       Это оскорбление заставило терпение Кая лопнуть, но вовремя дала своим ученицам магические затрещины все это время молча кушающая целительница. — Перестаньте уже его задирать и молча ешьте.       Закатив глаза, юные целительницы подчинились её приказу, что охладило гнев Кая. — Надеюсь, что после родов я их больше никогда не увижу, — подумал про себя закончивший трапезу, который сразу же направился в свою комнату.       Но он не успел даже перешагнуть порог, как услышал звон разбитой посуды и с трудом подавленный крик. Обернувшись, он застал неожиданную картину: под ногами его жены рядом с ее разбитой тарелкой была какая-то лужа, сама же Джинора скривилась от боли. — Ой… Ты описалась? — Нана подавила смешок. — Нет, я…       Кай едва не сел в ту же лужу — у жены начались роды. С выражением дикой боли и страха на лице она смотрела на пол и не понимала, что происходит. Все началось слишком быстро, хоть она и чувствовала себя весь день не лучшим образом. Она обхватила живот, но боялась даже лишний раз вздохнуть.       Кая внимательно оглядела произошедшее и спокойно произнесла: — Воды отошли, скоро начнутся схватки.       Её спокойствие поразило окружающих, могло показаться, что ей всё равно, но на самом деле женщина делала это ради самой роженицы, желая не волновать её ещё больше. Целительница поднялась из-за стола и взяла Джинору под руку, отдавая четкие указания. — Пема, помоги мне её уложить. Нана — ты знаешь, что мне нужно принести. Остальные — вон отсюда! Погуляйте. — Нам что, всю ночь по этой глуши шататься?! — возмутилась Момо. — Ты что-то имеешь против? — спросила Кая. — Скажи это Джиноре.       Девушка подняла взгляд на Момо, в нем читалось столько мольбы о помощи и страха, что она не нашла, что ответить. Пробубнив что-то про удачу, она взяла Кая под руку и уплыла из дома, предоставив Кае всю власть. Кай упирался, как мог, желая остаться рядом с супругой и поддержать её, но он сам в глубине души понимал, что Джинора вряд ли хочет, чтобы он на всё это смотрел. С ней были её мама и тетя, всё должно было быть хорошо. — Кай, всё в порядке… Иди. — Я люблю тебя, — сказала он уже в дверях. — И я тебя, милый.       Только поддерживание за руки не дало новому приливу сил свалить Джинору. Она закусила губу от боли и, слушаясь Каю, ушла в комнату. Она много раз представляла, какого это будет, спрашивала маму, читала, но все это блекло перед реальными опытом. И это было только начало.       Джинору уложили на кровать, осматривая. Конечно, в доме всё давно было готово к этому моменту. Но легче от этого не становилось. Воздушные кочевники всё ещё были далеки от современных благ, таких, как роды в больнице, где тебе в любую минуту поможет квалифицированный врач. Джинора, хоть и любила и следовала традициям, сама понимала, что будет лучше быть в более подходящем месте, но сейчас такой роскоши она позволить не могла.       Боль была не такой сильной, она покорно терпела все манипуляции, готовясь к худшему, как и говорила ей мама. И она понимала, почему ей говорили всё без утайки. Никогда в жизни она ещё не испытывала такого. С каждым часом становилось всё хуже и хуже, уже не было сил сдерживаться. Хриплые крики раздавались всё чаще и чаще, она словно тонула в боли. — Потерпи, милая, осталось немного, — ласково сказала Кая.       Каждая минута в томительных часах тянулась, будто год, будто целая вечность. Джинора хваталась за края матраса, сжимая его до белых ладоней, пытаясь хоть как-то заглушить боль. — Сосредоточься, Джинора.       Это значило, что остался лишь один последний шаг. Последний рывок, и всё это закончится. Она с трудом верила, что почти пережила эти жуткие часы. Всё смешалось воедино, какие-то команды тети и поддержка матери, боль, громкий крик (она сама не верила, что это был её собственный). Уже скоро она должна была увидеть ребенка, которого девять месяцев носила под сердцем. И которого родила. Её ребенок. — Молодец, всё, милая… Всё хорошо.       Джинора устало запрокинула голову и закрыла глаза. Жуткая усталость сковывала до самых костей, не давала дышать. Впервые за долгое время она могла вздохнуть без боли и старания. Но от отдыха её отвлёк совсем тихий детский крик. Желание тут же взять её на руки подавлялось только тем, что тетя тут же забрала ребенка. Даже не дав Джиноре взглянуть на него. — Где… — Всё хорошо, я только немного осмотрю.       Она вытерла плачущего ребенка и развернулась к Джиноре. Глаза её светились не менее ярко, чем у роженицы, только ставшей матерью. Кая широко улыбнулась, перекладывая младенца на грудь девушки. — Это твоя дочка. Поздравляю.       Дочь… Девочка. Её малышка, которую она только что произвела на свет. Маленькое существо, в котором Джинора тут же разглядела их с Каем черты: её чуть вздёрнутый носик, и небольшое количество более светлых волос, но она была так сильно похожа на своего отца, что черт Джиноры было совсем мало. Но это было не важно. Она же её дочь…       Этот момент она запомнит на всю жизнь, в этом можно было не сомневаться. День, когда в мире появилось существо, которое Джинора будет любить и оберегать не смотря ни на что.

***

Отразивший быструю атаку Весельчака Рохан пошёл на контратаку. В больнице помимо спортивного зала был ещё и выделенный ему для тренировок двор. Управление протезом было не простым требующим тяжелые тренировки процессом, которым он занимался все эти месяцы. Скучающему местному персоналу с обитателями в свободное было приятно наблюдать за тренировками принца. Простой люд всегда любил наблюдать за действиями знаменитостей или высокопоставленных личностей. Постороннее наблюдение молодому принцу не нравилось, но другого варианта не было. Благодаря тренировкам с наемными убийцами он смог научиться множеству необходимых для солдата не мага грязным приёмам, которые ещё не раз его могут спасти в открытой битве. Нанеся по сопернику серию рубящих ударов, Хакода собирался нанести завершающий колющий удар, как вдруг наемник резко отскочив в сторону поставил мальчику подсечку. — Благородный стиль часто проигрывает грязному,– высказал поучительную мудрость мальчику убийца.– Старайся бить по ногам и рукам. — Легко сказать,– тяжело вздохнув, стал Хакода на ноги.– Но сейчас я постараюсь всё сделать именно так. — Тренировка окончена,– разочаровал его указавший на появившегося Шинки Весельчак.       Слегка опечалившись, Рохан направился к Шинки. Зрители разошлись. — Приветствую вас, достопочтенный глава пустынного народа,– согласно традициям, приветственно поклонился ему принц. — И я вас, повелитель,– так же поклонился ему песчаный маг.– Как всегда, тренируетесь. — А что мне ещё делать в свободное время,– тяжело вздохнул он, положив меч в ножны.– Скоро меня выпишут и на фронт. — У Грома на тебя другие планы,– сразу же разочаровал его Шинки.– Верховный лидер хочет отправить тебя на обучение, в чем я с ним солидарен. Без должного образования ты выше сержанта не пойдёшь, а судя по твоему возрасту не выше рядового. — И на сколько? — Года на два в недавно основанном на Северном полюсе военном училище, а потом на фронт. — Если война за это время не закончится,– ещё раз тяжело вздохнул он.– Я как минимум рассчитывал взять Заофу. Они должны ответить за свои преступления против Земного народа и доверенной мне Империи. Я должен лично их казнить. — Бейфонгов?– Кивок.– Об этом ты поговори с Азулой, в ближайшие дни город будет взят, ты можешь не успеть,– посмотрел на часы глава пустынников.– Нам пора на пресс-конференцию. — Пошли,– взволнованно вздохнув, направился за ним принц.       Эта для него было первое мероприятие, на котором он будет выступать перед всем миром как принц, на котором его будет поджидать множество жаждущих разорвать его стервятников. Для мероприятия был выделен больничный конференц зал. Войдя в него, мальчик застыл на месте. Людей в зале было куда больше ожидаемого. Помимо их глаз, на него ещё через прутья камер смотрели ожидающие от него спасения порабощенные и жаждущие его провала враги, и жаждущие его успеха союзники. От этого мероприятия зависело начало и дальнейшее продолжение его уже становящегося не просто формальным звания будущего главы единой империи. — Иди вперёд,– положил ему на правое плечо руку песчаный маг.– Не бойся, я буду рядом.       Дружественные слова Шинки заставили волнение молодого принца охладеть и далее гордо идти к сцене для выступления. Сильнее его уверенность прибавилась, когда за собой он услышал следующие за ним тяжелые шаги верных Берсерков, к которым, на его огромное счастье, присоединился Кисаме. С ними он всегда мог чувствовать себя намного уверенней. В этот самый момент творилась история, в которой он впервые был творцом, а не свидетелем. Судьба всего мира и великого дела сейчас полностью зависела от сказанной им через пару минут речи, которую он не готовил. Хакс всегда говорил, что самой лучшей вступительной речью является правда. Пустые обещания лишь портили доверие народа перед лидером. Конечно, в будущем ему еще предстоит много раз это делать, так как без них никуда. Но никак не в начале. Простая психология политики, куда он нехотя влез. Дойдя с притворно гордо поднятой головой до установленной на сцене трибуны принц быстро осмотрев зал начал свою речь: — Простите, но в этой речи вы не услышите красивой тщательно отрепетированной лжи равенства и свободы. Всё, что я сейчас скажу, является моими личными мыслями и ничем большим.       Такое начало сильно потрясло собравшихся. Еще никто за всю историю так специфично не начинал речь. Это весьма прогрессивно. — Изначально я не метил себя на этот пост, но некоторые жизненные повороты заставили меня принять это. Мир наш до начала войны был окутан созданным нашим аватаром хаосом и несправедливостью, на борьбу с которой я посвятил два года и буду продолжать до победного конца. Утопию равенства и свободы я строить не собираюсь таккак это невозможно. Но я буду стараться изо всех сил положить начало эпохи разума и порядка, в которой человечество добьется невероятных высот. Но сначала мы попытаемся сплотить его, победив в войне. Без единства этот переход не возможен. На нем я буду стараться строить свою политическую программу. Тот самый прогресс при моей власти может не наступить. Как минимум он может наступить при наших внуках или правнуках. Репортеры из Заофу есть?       Один из направляющих камеру операторов поднял руку. — Направь поближе.       Одобрительный жест. Тяжело вздохнув, мальчик посмотрел на камеру. Это был его единственный выход исполнить желаемое. — Суинь Бейфонг. Обращаюсь к тебе как Хакода к Хакоде. Я знаю, что ты дочь бывшего Южного вождя. Своим лицемерием ты позоришь его доброе имя. Я не прощу вам то, как вы обошлись с Баатаром. Поэтому я вызываю тебя с твоею армией на бой у границы Заофу. Бой будет идти до момента пока я или ты не погибнем. Победитель получает город. Если вы откажитесь,– не сдерживаясь, оскалился принц.– Весь город будет уничтожен до основания с его жителями. Вопросы есть?