История одного безумца

      Стас проснулся ближе к вечеру. За окном уже смеркалось, над городом в предверии дождя нависли огромные серые тучи. Игорь сопел под боком, сквозь сон изредка подергивая рукой и издавая странные нечленораздельные звуки, отдалённо напоминающие стоны и крики о помощи. Лавров уткнулся в затылок Стаса, крепко сжимая его руку, словно даже во сне опасаясь, что тот уйдёт.       Стас пару минут просто лежал и смотрел на спящего Игоря. Он знает это лицо лучше, чем какое-либо другое, но сейчас он, словно в первый раз видит его, разглядывал каждый шрамик, каждую морщинку на лице в надежде найти хоть что-нибудь, что даст ответ. Вопросов было так много, что хотелось уже сдаться и не искать их самому, поверить в чудо. Знаете, как в детективных фильмах: персонаж долго ищет-ищет, думает-думает, спрашивает прохожих и самого себя, но в итоге ответ обнаруживается в какой-то мелкой, казалось бы, незначительной детали. И Стасу хотелось так же. Взглянуть на Игоря и понять, в чём же тот больше нуждался: в любви и защите от Стаса или же в Стасе, как в игрушке-антистрессе для срыва злости?       Пемпу было страшно думать об этом. Парень сел на кровати, сонно потёр свои уставшие глаза и аккуратно, стараясь не разбудить Лаврова, встал и начал одеваться. Солнце скрылось за ордой мрачных туч, на улице похолодало, и без того тусклый город приобрёл ещё более серый оттенок. Квартира Конченкова казалась пугающе тихой и мёртвой сейчас. Тихое дыхание Игоря успокаивало, говорило о том, что всё будет хорошо. Конченков осторожно погладил друга по голове, перебирая тёмные волосы и прислушиваясь к каждому вздоху и выдоху.       Да, это был именно Игорь. Тот самый родной сердцу Игорь, не увядший в тени Большого Босса и Безумца, захватившего часть разума Лаврова. Это был не кто иной, как он, и это успокаивало.       Они валялись вместе часов восемь, не меньше. Стасу вдруг пришла в голову мысль, что Лавров наверняка захочет есть, когда проснётся. Холодильник, благодаря Игорю, уже больше не пустовал, но горячей пищи дома всё ещё не было.       Конченков никогда не любил готовить. Собственно, поэтому он и питался в основном лишь дошиками и пельменями. Он часто ходил к Игорю с Дианой в гости, либо по работе, либо после их очередной ссоры, провести светскую беседу и вправить Лаврову мозги. У них ему доводилось нормально поесть, ибо Диана была великолепна в готовке и никогда не оставляла холодильник пустым.       Стасу взбрела в голову мысль приготовить банановые кексы. Игорь обожал их, и Диана готовила их ему чуть ли не каждые выходные. Часто она подавала их ему «в качестве примирения» после очередной ссоры, что делало их ещё более вкусными для Игоря.       При мысли о Диане Стасу стало тягостно на душе. Ему было по-настоящему жалко её. Ди была чудесной, невероятно чуткой и заботливой девушкой, и она не заслужила всех тех ссор и хладнокровия со стороны мужа. Она не заслужила безумца в роли мужа.       Мысли страшным вихрем проносились в голове, но руки продолжали делать своё, кексы шаг за шагом были приготовлены. Стас, правда, не умел их готовить, но благо, что Интернет ещё никто не запрещал.       Стасу подумалось, что для первого раза кексы вышли довольно-таки неплохими. Выглядело, по крайней мере, достаточно съедобно и пахло соответственно. Он никогда не будет так хорош в этом, как Ди, но попытаться стоило.       Стас всегда был не самым аккуратным и внимательным человеком. И именно сейчас он вновь убедился в этом.       Игорь спал довольно крепко для человека, сошедшего с ума, но, услышав крик с кухни, соскочил с кровати и пулей рванул туда.       Стас сидел на полу, согнувшись и крепко ухватившись за левую ногу, и тихо поскуливал. По полу растекалась горячая жидкость, чайник был опрокинут. Игорь подбежал к Стасу и ухватил его за плечи. — Что случилось? Стас? — Игорь спросил это, потому что больше не знал, что сказать. Ему было отлично понятно, что Конченков попросту опрокинул на себя горячий чайник. — Уронил… — Стас задыхался от боли и морщился, всё ещё сжимая повреждённое место. — Игорь, помоги… — Да-да, сейчас, потерпи немного…       Лавров сам был не на шутку напуган и удивлён, но сейчас не было совершенно никакого желания стоять и молча охуевать, пока твой друг страдает. Игорь медленно и осторожно, стараясь не касаться ожогов, взял Стаса на руки и понёс в гостиную. Несмотря на крайнюю осторожность Игоря, Конченков так сильно закусил губу, что на ней показались алые капли крови. Было больно, но кричать или плакать не хотелось. Хотя, хотелось, но только от осознания того, что ожоги Стаса могут вновь пробудить Безумца в Игоре, и тогда уже будет побольнее.       Лавров аккуратно уложил друга на диван и сам со сверхскоростью убежал в ванную за аптечкой. Игорь знал, что Конченков хранит её именно там, хоть и находил это довольно странным. Большинство людей хранят лекарства на кухне, но этот придурок зафигачил её под раковину в ванной комнате. И зачем именно — знать не хотелось совершенно.       Через считанные секунды Игорь вернулся с аптечкой, бутылкой холодной воды и завёрнутым в полотенце льдом. Ожоги опухли и покраснели, и выглядели не самым лучшим образом. Лавров быстро приложил к ноге Стаса лёд, и тот вновь закусил уже искусанную губу в попытках не издать болезненный стон. — Тише-тише, скоро всё пройдёт… — прошептал Игорь, взяв Стаса за руку. — Сейчас боль утихнет, и потом съездим к врачу. — Что? Зачем? — Стас округлил свои и без того круглые глаза и уставился на Лаврова. — Что за тупые вопросы? — Игорь хотел прозвучать раздражённо, но был слишком взволнован и как-то тронут тем, что Стас тоже крепко сжимал его руку. — Ты меня видел? Я весь в синяках и укусах, по твоей милости. — И что? — Лавров слегка смутился, но виду не подал. — Если меня отвезёшь ты, то подумают, что мы ебались. — Да пускай думают, что хотят! — это прозвучало более громко, чем Лавров рассчитывал, но сейчас сдержать эмоции было трудно: у него тут ожог на полноги, а он ещё о мнении окружающих беспокоится.       От Игоря не укрылось, что Стас слегка покраснел и опустил голову, ещё крепче сжав его руку.       После долгой неловкой паузы Игорь всё-таки заговорил, но уже более спокойной и тихо. — Боль прошла? — Ну, не совсем прошла, но мне уже лучше… — Как ты умудрился-то?.. — Я тебе кексики готовил, — признался Стас тихо-тихо, но для Игоря это были самые громкие слова в мире. — Непременно попробую. — Игорь умиленно улыбнулся и потрепал Конченкова по голове.       Лавров убрал лёд с ноги Стаса. Ожоги уже выглядели не так страшно, но опухоль не сошла. Игорь аккуратно забинтовал ногу, предварительно смазав её на всякий случай спиртом. Взгляд Стаса был опущен, он тяжело дышал то ли от боли, то ли от смущения. Он всё ещё держал руку Игоря.       То, что произошло далее, было не чем иным, как «порывом нежности». Игорь кротко поцеловал забинтованную ногу Стаса, ласково проведя по ней рукою. Конченков громко вдохнул, но ничего не сказал. Такие «порывы» у Игоря случались крайне редко, и каждый из них Стас помнил детально. Иногда, прямо в студии, после съёмок очередного мозгоёбного выпуска он без слов подходил к Стасу и обнимал его, игнорируя попытки младшего вырваться. Иногда укрывал заснувшего за работой Стаса пледом. Иногда кидал то ли насмешливое, то ли, напротив, нежное «Цветочек…» в его сторону, когда видел, что у него что-то не получается. Но это всё случалось крайне редко, и до поцелуев никогда не доходило. А за последние два дня это было аж два раза, и оба были поцелуями, хоть и лёгкими и кроткими, почти невесомыми…       Стас первое время находил это максимально странным, но со временем свыкся и даже привык к этим минутным нежностям от человека, который не дарил их даже собственной жене. Стас никогда не понимал, что есть такого в нём , чего нет в Ди? Почему Стас стал для него кем-то, кого можно сначала обосрать в порыве чувств, а потом обнимать долго-долго и неделями извиняться?       Он никогда этого не узнает. Но он знает, что это Игорь сейчас рядом с ним, и знает, что это его сердцу сейчас тесно в груди. — Иди сюда. — тихо произнёс Стас и раскинул руки, показывая, что готов к очередным часовым обнимашкам.       Игорь сначала заморгал непонимающе и потерянно, но потом медлить не стал и поддался очередному порыву. Это было последним «порывом нежности» и первым «порывом чувств» для них обоих.       В какой-то миг серо-голубые глаза оказались совсем близко, тёплое дыхание коснулось кожи, а губы слились в поцелуе осторожном, печальном, словно это было в первый и последний раз. Но Стас не хотел этого. Ему хотелось, чтобы таких «порывов» было много-много, чтобы каждый день было что-то, что согревало бы тело и душу одним касанием, пусть даже случайным и небрежным.       Что будет дальше? Как примут это родные и друзья? Как примет Диана, и примет ли? А как же заболевание Игоря и их «уговор»?       Это было неважно. Всё на свете сейчас было неважно. Сейчас они просто были рядом друг с другом, чувствовали каждый выдох и вдох, каждое касание, целовались, как влюблённые впервые подростки, и хотелось думать только об этом.       На улице шёл ливень, капли дождя барабанили по крыше, сливаясь в одну причудливую мелодию. Что-то, именуемое Безумцем, спало где-то в самых недрах души Игоря. И ожоги на левой ноге Стаса уже совсем не болели.