История одного безумца

      Солнце противно светило в глаза, в то же время приятно согревая тело, заливая светом всю комнату. Зимой солнечные дни — настоящая редкость, и Стас даже улыбнулся. Он, как маленький ребёнок, ещё даже не открыв глаза, просто лежал и улыбался солнцу. Спросонья ему казалось, что всё хорошо…       Но рано или поздно приходится открывать глаза. Стас потянулся и содрогнулся от мелкой боли по всему телу. Парень уселся на кровати, оценивая обстановку, и понял, что находится у себя дома, что было совсем неудивительно. Конченков потёр глаза и широко зевнул. Он взглянул на часы — семь часов утра. Он проспал около шести часов, но чувствовал себя так, будто не спал вообще.       Тело парня было покрыто укусами и синяками. Они всё ещё болели. На самом Стасе была его чёрная толстовка, которую подарил ему Игорь ещё года два тому назад. Кофта была большая и тёплая. Правда, Лавров чутка прогадал с размером, и эта кофта смотрелась на парне, как мешок. Но Стас всё равно любил её до ужаса. — Игорь? — Стас попытался встать с кровати, но тут же плюхнулся обратно, ощутив острую боль в ногах.       Казалось, каждая клеточка тела ныла от усталости и изнеможения. Вдобавок к тому кружилась и болела голова. В маленькой квартире было как никогда холодно и пусто. У Стаса сердце большое и тёплое, но сейчас оно, подобно маленькому, брошенному ребёнку, сжалось от холода и одиночества. Он не плакал. Он просто чувствовал себя максимально беззащитным сейчас, и слёзы только усугубили бы его состояние. Стас никогда не был слабым и беспомощным. Можно сказать, что в помощи он нуждался, но беспомощным вовсе не был.       Постепенно это состояние перетекло в мелкую злость на самого себя. Хотелось зарыться получше в огромную и тёплую кофту и заснуть, но вместо этого парень похлопал себя по лицу и вновь попытался встать на ноги. Боль горячей волной прошлась по всему телу, но Конченков всё же поковылял на кухню.       В квартире было пусто.       «Просто поиздевался надо мной, встал и ушёл? Сука...» — обида уже начала разъедать Стаса изнутри.       В холодильнике было также пусто. Бутылка просроченного молока, кусок сыра, колбаса и полупустая бутылка пива. Идеально. Особенно когда ты долбоёб, не поужинавший вечером, и теперь у тебя желудок ломит от голода.       У Стаса сдали нервы. Парень со всей силой врезал ногой в холодильник и взвыл. Не столько от пронзившей пятку боли, сколько от безысходности. Идти в магаз безумно не хотелось. Что ж, бутылка пива, в принципе, тоже неплохой такой завтрак.       Уже через пару глотков Конченков почувствовал лёгкую тошноту, но пить не перестал. Напиться сейчас было очень кстати. — Ты ебанутый или да?       Стас содрогнулся, услышав знакомый голос. Игорь стоял с охреневшим выражением лица, с двумя пакетами из «Пятёрочки» в руках. Во взгляде парня читались недоумение и лёгкая, почти прозрачная обеспокоенность. Лавров положил пакеты прямо на стол и подошёл к Стасу почти вплотную.       Конченков молча глядел на него своими огромными карими глазами. В голову приходили десятки различных версий того, что он хотел сказать, и все они были вызваны разными чувствами. Хотелось ударить Лаврова, разбить ему нос и убежать отсюда, далеко-далеко, чтобы никогда больше не видеть светло-голубых глаз, смотрящих на него то с ужасающим безумием, то с нежной лаской, спрятавшейся где-то под тёмными ресницами, таящейся в каждом уголке губ. Хотелось обнять, сказать, что всё будет хорошо, и хотелось, чтобы его обняли в ответ и прошептали тихое «Знаю»… Хотелось всего и сразу, но в итоге он не сказал ничего.       Игорь забрал у него бутылку с ещё не допитым пивом и поставил её обратно в холодильник. Стас позволил Игорю обнять себя, хоть и кротко, хоть и лишь на пару мгновений, хоть и молчаливо и в чём-то очень печально. Они крайне редко обнимались раньше. Им обоим это казалось таким «пидорским», таким «ненужным». Вот только людям нужны объятия. Нужны, как воздух, и психам, и двухметровым силачам, и величайшим рэперам из жаркого Майами, и просто потерянным, напуганным мальчикам. Объятия — они как щит. Игорь чувствовал, что защищает Стаса, и что Стас защищает его. Стас чувствовал то же самое. Они были в безопасности.       Той пары мгновений, когда руки Стаса были на плечах Игоря, им обоим хватило, чтобы понять это. — Я продукты купил тебе. — Игорь ободряюще улыбнулся. — Может, всё-таки нормально позавтракаем?       Стас кивнул. На столе всё так же лежали пакеты с продуктами, которые купил Игорь на хрен знает откуда взявшиеся деньги. Лавров был мужиком высоким и крепким, но сейчас даже эта его мужественность не смогла скрыть нотки неловкости и смущения в его голосе. Выглядело это как-то по-дурацки, и Стас даже улыбнулся уголком губ.       Лавров времени даром не терял и уже разобрал пакеты, поставил чайник и зажёг плиту. Стасу он строго-настрого запретил делать что-либо, прилагать хоть малейшие усилия. — Тебе надо отдыхать. — Игорь пытался говорить серьёзно, в приказном тоне, но Стас лишь так же улыбнулся уголком своих тонких, необычайно бледных губ. Неловкость всё ещё пряталась в уверенном голосе, и не заметить её мог кто угодно, но не Стас.       Пока Игорь мутил что-то вроде омлета, Пемп молча наблюдал за ним. Лавров чувствовал, как взгляд огромных карих глаз прожигает его спину насквозь, но виду не подавал. Стасу становилось скучно, он просто сидел за столом, смотрел в окно и… думал. Помимо музыки, у Конченкова было ещё одно хобби — думать обо всём и сразу. Просто так, от скуки. Возможно, он разрабатывал свой новый план о захвате мира, или перебирал у себя в памяти названия всех растений, что он когда-либо видел. Но со стороны это выглядело так, словно он погружался в какой транс. Лавров обычно стебался над ним в такие моменты и говорил, что он «завис». — Ты домой заходил? — прервал тишину Стас. — Заходил, куртку и телефон забрал. — Тогда почему не остался там? — Стас смущался этого вопроса, но зачем-то всё-таки спросил. Он был уверен, что Игорь выдаст какую-нибудь сопливую хуйню, тем самым попытавшись загладить свою вину. — Мозги захотелось потрахать кому-нибудь. Вот, выбрал тебя. Диана-то уехала. — Куда? К родителям? — Пемп решил проигнорировать колкость друга, хотя был даже рад, что тот не оправдал его ожиданий. — Ну, видимо.       Больше Игорь ничего не сказал. Но Стасу большего и не нужно было. Он отлично знал эту дивную парочку, и, соответственно, понимал, что Ди уезжает к родителям каждый раз после очередной крупной ссоры с Игорем. Сказать, что они часто ссорились — не сказать вообще ничего. Никто уже не верил в этот брак. В какой-то мере, и Игорь, и Диана тоже не верили в него, но душу каждого из них всё ещё грела надежда. Лавров не хотел надеяться на что-либо, думал, что обманывает сам себя и Диану, но ничего поделать не мог. Решиться на крупный шаг всегда сложно. Игорь был именно из тех людей, которые не любят большие перемены в жизни, даже если понимают, что они, возможно, к лучшему. Он нуждался в спокойствии и стабильности в своей жизни, но каждый раз что-нибудь да шло под откос.       Омлет уже был подан к столу вместе с двумя кружками горячего кофе. Оба сидели в абсолютной тишине, что было совершенно удивительно для них обоих. Обычно они разговаривали. Много-много разговаривали, пусть даже с набитым ртом. Но сейчас сказать было нечего.       Игорь доел свою порцию первым. Стаса всё ещё подташнивало после крепкого пива. Ел он неохотно, как ребёнок, которого никак не заставишь съесть кашу. Но Игорь не заставлял вообще, поэтому через пару осиленных кусков Конченков перестал есть вовсе. — Не будешь? — Игорь понимал, что Конченкову просто необходимо подкрепиться, но в то же время боялся надавить на него. Их отношения казались ему как никогда хрупкими и напряжёнными. — Не хочу просто… — Стас отодвинул тарелку в недоеденным омлетом и кинул на друга виноватый взгляд. — Всё нормально. Не хочешь — не ешь. Но, может, хотя бы кофе выпьешь? Или мне чай заварить?       Голос Лаврова звучал обеспокоенно. В памяти всплыли фрагменты из вчерашнего вечера: укусы, удары… Серьёзно, Игорь бросил Стаса на пол с такой силой, что тот ударился головой и вырубился. Это всё было вчера вечером. И в действиях Лаврова не было абсолютно никакой жалости, никакого сострадания… Только безумная жажда крови.       Стас понимал, отлично понимал, что Игорь не виноват, что это не его вина… Вернее, не совсем его. Это был тот же Игорь, но только немного другой. Лавров словно разломился на две половинки. На ум почему-то сразу пришла странная фраза. Знакомая до жути, но он не помнил, где именно слышал её, и слышал ли вообще… «Чтобы понять, из чего сделан человек, надо его сломать.»       Но понятнее почему-то не становилось. Всё становилось только запутаннее и сложнее.       Конченков сидел, уткнувшись в свои руки. Игорь уже убрал со стола и тихо подошёл к Стасу, кинув на него ещё один, уже третий за только начавшийся день, обеспокоенный взгляд. Лавров погладил друга по спине, на что тот вздрогнул, но голову не поднял. — Как ты думаешь, как долго мы продержимся? — голос Стаса звучал тихо и как-то убито.       Игорь не ожидал такого вопроса. По правде говоря, он не думал, что Стас заговорит вообще. — Не знаю.       Лавров положил руку на голову друга. Сейчас он был готов на всё, чтобы успокоить его, чтобы показать, что это он, Игорь, и никто другой сейчас с ним. Не Большой Русский Босс, не поехавший садист, а просто Игорь. Его сердце всё ещё бьётся.       И Стас посмотрел на него. Посмотрел своими большими тёмными глазами. Снова этот его особенный взгляд. Сердце Игоря сжалось невольно от отравляющего душу чувства вины.       Он ненавидел себя.       Ненавидел ту часть себя, что когда-то осмелилась причинить ему боль. Ему, Стасу, самому важному и дорогому для него человеку во Вселенной. И ужасней всего было осознавать, что эта часть него всё ещё была жива. Иногда она будет засыпать, иногда просыпаться. Но он будет жить всегда.       Он не должен допустить этого. Он должен найти свой якорь. Какое-то воспоминание, или ощущение, которое будет будить его каждый раз, когда он вновь начнёт терять себя.       Он должен запомнить Стаса. — Пойдём. — Игорь поднялся и протянул Стасу руку. — Что? Куда? — Стас поднял голову и туманным взглядом посмотрел на Игоря. — Что, неужели опять?.. — Нет. Сейчас даже восьми нет. Пойдём, подрыхнем ещё.       Стас молча поднялся, слегка покачнувшись, и взял Игоря за руку. Они никогда не держались за руки раньше. Не было повода, да и к чему все эти нежности, мужики же…       Но нежность нужна всем. Особенно в самые трудные моменты.       Всем порою нужно поваляться в постели с дорогим человеком. Всем нужно ощущать чужое тепло, чувствовать, что вы не одиноки. И особенно это было нужно им.       Просто валяться в постели и смотреть в глаза напротив. Глаза огромные, тёмные, смотрящие с каким-то нежным чувством, абсолютно неописуемым и проникающим в самую глубину души. — Тебе надо поспать. — Игорь говорил еле слышно, осторожно, боясь испортить момент. — Выглядишь усталым. У тебя всегда были такие синяки под глазами?       Лавров понял, что в какой-то мере маска Пимпа словно приросла к лицу Стаса. Игорь всегда видел лишь его глаза. Но, кажется, дело тут вовсе не в маске. — Да, всегда. Синяки, знаешь, любят моё тело. — Стас грустно усмехнулся. — Но ты выглядишь не лучше. Ты спал сегодня?       Игорь не ответил. Стас беспокоился о нём. Даже после того, что он с ним сделал. Он всегда будет о нём беспокоиться. Это вообще нормально — быть таким добрым?..       Игорь притянул Стаса к себе. Он обнял его крепко, словно в последний раз. Ему важно запомнить эти моменты. Возможно, именно они будут спасать его… — Э, ты чего? — Стас смутился, но Игоря не оттолкнул. — Что, порыв нежности нахлынул? — Ты можешь просто помолчать?       Конченков лишь фыркнул, но ничего не сказал. Минута, две, три, четыре… Стас начал тихо посапывать. Закинул руку Игорю на шею, что-то недовольно пробурчав сквозь сон.       Игорь понимал, что, возможно, это последний раз, когда они так близки с ним. Каждый раз может стать последним.       Но то, что будет дальше, не имеет сталь важного значения. Здесь и сейчас Стас тихо сопит у него под носом.       Здесь и сейчас они создают воспоминания.