Клянусь...

Ярость, гнев, ужас, отчаяние, страх, неверие в возможность подобного отпустили ее сразу же, как она выскочила из багажника машины и понеслась в лес без оглядки. Ровно в тот же момент перед глазами перестали мелькать картинки, ставшие привычными за эти долгие девять дней, заставляющие пустой желудок выворачиваться на изнанку, а разум заполняться страхом обезуметь от боли. Оливия бежала, физическая надломленность организма явно сказывалась, и ноющие конечности заставляли концентрировать внимание на них, а не на том, что она узнала всего пол часа назад. Это спасало, так было легче. Думать о том, что у нее скоро отвалятся ноги, и засохнут легкие, было куда приятнее, чем о… Прервав сама себя, она остановилась. После долгого бега горло словно драли острые когти. Согнувшись и оперевшись руками о колени, Олив зашлась в приступе гадкого, мокрого кашля. В легких и горле что-то булькало и хлюпало, бок нещадно саднило и кололо. Изо рта на землю, покрытую тонким слоем мокрого раннего снега, брызнули капли крови. Перед глазами заплясали черные пятна, и на миг все вокруг потемнело. Пот стекал по лбу на глаза, от этого они нещадно щипали и слезились. Слегка заторможенно подумав о том, что стоять на месте дольше нельзя, Олив, собрав последние силы в кулак, сплюнула вязкую слюну, перемешавшуюся с кровью, и рванула дальше. Лай собак позади звучал все отчетливее, гул моторов мотоциклов неумолимо приближался. На секунду захотелось вновь остановиться и, отдавшись на милость судьбе, ожидать своей дальнейшей участи. Послышались выстрелы. Они подействовали весьма отрезвляющие. Отбросив мысли о добровольной сдаче на милость паршивым ублюдкам, девушка едва сдержалась, чтобы не ударить себя за подобную слабость. Почувствовав отвращение к себе, она с силой сжала и разжала изуродованные, покрытые запекшейся кровью пальцы, стиснула челюсти. Шальная пуля влетела в ствол клена, мимо которого пронеслась Оливия. Душа ушла в пятки, а сердце пропустило пару ударов, ей стало вдруг совершенно очевидно, что с ней уже наигрались и в плен брать явно не собираются. Желание выжить ради сладкой мести гнало ее вперед похлеще той злосчастная пули. Издалека уже начали доносится и голоса. Этот язык… На секунду все сознание Оливии отключилось, померкло, его поглотил первобытный, животный страх перед этим языком. Перед людьми, что говорили на нем. Тело девушки скорее продолжало двигаться по инерции, нежели чем ее мозг сам отдавал команду нестись со всех ног, а память дорисовывала исхлестанную спину мужчины, располосованную тяжелой рукой палача, и кожу, разодранную до костей. Оглянувшись назад, она уже смогла увидеть свору собак, бегущую по ее следу, а за ними несколько мотоциклов, выехавших из небольшой рощицы. Те, что сидели в колясках, держали в руках автоматы и не жалели патронов. Поняв, что смотреть назад, было ошибкой, Оливия отвернулась и продолжила свой забег, петляя по редкому леску как заяц. Впереди показалась река. Долбанная, черт ее дери, река. Это был конец. Эта мысль ударила по ослабленному сознанию девушки, как кнут. Декабрь выдался на редкость прохладным, но не настолько, чтобы человек смог пробежать по льду и при этом не утонуть, как враги Александра Невского. Прокляв всю эту чертову жизнь и матерясь почище сапожника, девушка поняла, что скорее всего через пару минут встретится со своими и наконец-то отдохнет. Ей даже подумалось, что эта река, возможно, была послана ей свыше, чтобы наконец-то прекратить эти мучения. Сил на усмешку от собственной шутки не было. Сдаваться было нельзя. Это было бы слишком легкой победой для этих ублюдков. Она не могла взять и остановиться хотя бы потому, что ценила чужие жизни и ненавидела их бесполезную растрату. Надо было бороться, чтобы оправдаться перед тем, кто пожертвовал собой ради нее. Олив добежала до берега, не имея понятия о том, что делать дальше. На всякий случай попробовав обманчиво прочную корку льда мысом ботинка, девушка отпрянула назад. По льду пошла трещина, испещряя кромку морщинами, как у древнего старика. Автоматная очередь пронеслась в паре десятков сантиметров от ее ног, Оливия не удержала испуганный вскрик, от чего горло садануло резкой болью. Вновь повернув голову в сторону ее преследователей, она увидела всю процессию всего метрах в ста от себя. Неожиданно в голове пронеслась мысль, пронеслась как белая яркая вспышка, ослепляющая сознание и прошивающая его насквозь. Если это и был финал, который она проиграла, то надо было встретить поражение достойно. Эта мысль, вроде бы поразив Оливию своим неприкрытым фарсом и глупым геройством, на удивление легко уложилась в голове, и девушка взялась за рукоять лезвия, вытаскивая его из ножен. Лицо ее расплылось в неестественно кривой и пугающей улыбке, пальцы впились в оружие, словно слились с ним, а ладони изрядно вспотели. Сталь клинка красиво сияла в солнечном свете и отливала золотом. Мотоциклы затормозили в десяти метрах от нее. Собаки были тут же, но почему-то не спешили разрывать ее тушу на части, они лишь заливисто лаяли и скалили слюнявые пасти в кровожадном оскале. Что-то теплое прокатилось по губам и стекло на подбородок. Машинально проведя кистью по подбородку, Оливия увидела алый след на ладони. В голове как-то мимолетно подумалось, что, должно быть, она сломала нос. Стрелки, выпрыгнув из колясок, окружили ее. В этот самый миг она почему-то вспомнила, как в детстве вместе с соседскими ребятами играла в кошки-мышки. Все они вставали в круг и изображали страшно голодных кошек, а мышки должны были проскочить внутрь круга так, чтобы их не поймали. Это воспоминание заставило Олив подумать, что она очень везучая мышь, которая проскочила внутрь круга. От этих странных мыслей ее отвлек грубый лающий голос. Один из них сказал что-то, но Олив лишь крепче сжала рукоять катаны и, неожиданно для самой себя, рассмеялась. Рассмеялась заливисто, что называется, в голос. Мысли куда-то улетучились и последнее, что прочно осело на дне черепной коробки - она должна забрать с собой столько мразей, сколько позволит ей измученное тело. Она покажет этим кошкам, где раки зимуют. Бааа-бааахххх!!! Удар, резкий и мощный, пришелся на грудь. Лицо обдало обжигающей волной и комьями сырой земли, на щеку брызнуло что-то до одури мерзкое и теплое… кровь… чужая…Девушка отлетела на еще не промерзшую толщу льда, больно ударившись спиной и головой. Сознание помутилось. С трудом открыв глаза, Оливия увидела на берегу реки огромный котлован, кровавое месиво из солдат и псов. Минутное удовольствие, доставленное видом мертвых тварей, моментально сменилось паникой. Лед начал быстро трескаться, испещрять новыми морщинами. Оливия попыталась аккуратно приподняться, и хотя вещевой мешок несомненно смягчил падение, позвоночник, в районе шеи, и затылок отозвались ноющей болью. Перекатилась на живот, снова закашлялась. Кровь брызнула изо рта на лед. Задумавшись о том, какой это создало приятный контраст, Олив не увидела, как в небе бомбардировщик вновь зашел на вираж и сбросил очередную бомбу, на этот раз попадая в реку, освобождая ее от оков мороза и позволяя Олив провалится в ее воды. Единственное, что было в голове девушки перед отключкой, это то, что красный действительно хорошо смотрится на фоне белого.